Ночь и туман. Искупление криминальных грехов

09 декабря 1941 года

Париж, оккупированная территория Франции

«А что» – задумчиво протянула Ирма. «Очень даже похоже на наш случай…»

Её партнёры изумлённо уставились на неё. Она смерила доктора Шварцкопфа полным абсолютного превосходства взглядом – и изрекла: «В отличие от некоторых, меня интересует полная картина происшедшего… поэтому я провожу полный осмотр тела жертвы…»

Сделала театрально-многозначительную паузу – не иначе, у Гейдриха научилась – и добавила: «И допрашиваю судмедэксперта соответственно…»

«И?» – синхронно осведомились оба мужчины. Она пожала плечами: «И теперь я, наконец, получила, полный ответ на последний экзистенциальный вопрос… который мы не соблаговолили себе задать…»

«А именно?» – удивился её благоверный. Она наставительным тоном объяснила: «Присутствующий здесь весь из себя дипломированный доктор медицины…»

Между прочим, Сорбонны.

«… не даст соврать – удары были, по сути действительно детскими. Ни один из них не был смертельным; смерть наступила от быстрой и обильной потери крови»

Доктор медицины кивнул: «Подтверждаю». Пока ещё не понимая, куда клонит его в некотором роде коллега. Которая торжествующе продолжала:

«Я внимательно осмотрела лица погибших – и с пристрастием допросила судмедэксперта…»

Доктор Шварцкопф хлопнул себя по лбу: «Ну конечно… как же я не догадался…»

И объяснил пока что мало что понимавшему начальнику: «Погибшие были буквально парализованы страхом. Поэтому не только не сопротивлялись, но даже и не кричали…»

«… что совершенно естественно, если принять гипотезу о том, что на них напали черноглазые… в смысле, абсолютно черноглазые дети из этой легенды» – закончила за него криминалькомиссарин Ирма.

«Ты хочешь сказать, что в этом приюте их в самом прямом смысле делают не-совсем-людей?» – изумлённо спросил её благоверный.

Ирма закатила глаза к потолку и всплеснула руками: «Кто бы говорил…»

Имя в виду Преображение мужа… в не-совсем-человека…

Их совещание было бесцеремонно прервано отвратительнейшим стаккато телефонного аппарата.

Колокольцев снял трубку, представился, внимательно выслушал сообщение, кивнул и повесил трубку. После чего отдал боевой приказ:

«Погуляйте пока… или перекусите. Мне нужно поговорить с одним персонажем»

«… который неадекватно реагирует на женщин и гражданских» – с усмешкой закончила за него Ирма. «Или адекватно… если по понятиям его мира…»

Поднялась со стула и бесцеремонно увела за собой доброго доктора.

Через пять минут или около того в его кабинет дюжий охранник ввёл миниатюрного, но весьма крепкого (и то, и другое типичное для домушника) темноволосого мужчину средних лет. Мужчина был в наручниках.

Колокольцев закатил глаза к потолку и недовольно покачал головой: «Ну что за глупости… немедленно снимите это безобразие… в смысле браслеты…»

Охранник немедленно повиновался. Марсель Бодри – Колокольцев уже ознакомился с его делом и поэтому сразу его узнал по фотографии, растёр затёкшие запястья и усмехнулся:

«Действительно глупости – всему городу известно, что я чистый домушник; за свою жизнь и мухи не обидел, а господин полковник явно убил больше людей своими руками, чем я съел котлет… хотя я очень люблю куриные котлеты…»

Колокольцев дождался, пока охранник покинет его кабинет (разумеется, с наручниками) и спокойно поправил своего визави: «Значительно больше. Возможно, в разы больше…»

И заинтересованно осведомился: «Как узнал… про людей и котлеты?»

Домушник пожал плечами: «За мою долгую тюремную жизнь…»

Из его досье Колокольцев знал, что из своих сорока двух лет жизни Марсель Бодри пятнадцать провёл в мозгоисправительных заведениях. Явно недостаточно исправительных…

«… мне не раз и не два приходилось сидеть с убийцами, по разным причинам избежавшими гильотины. У них у всех одинаковый взгляд. Взгляд убийцы – взгляд того, кто взял чужую жизнь…»

«У меня такой же?» – с усмешкой осведомился Колокольцев. Которому очень нравилась брутальная прямота профессионального домушника. «Или страшнее?»

«Намного страшнее» – спокойно и уверенно ответил Марсель Бодри. И очень смело добавил: «Впрочем, чему я удивляюсь? Судя по впечатляющим наградам, вы вовсе не кабинетный полковник, который командует только собственным столом, как говорят американцы…»

Запнулся, немного помолчал – и решительно продолжил: «А на Восточном фронте, где обычно такие награды и добывают, ваши СС людей убивают тысячами… десятками тысяч даже…»

«Не боитесь так смело разговаривать с полковником СС?» – с улыбкой осведомился Колокольцев.

Домушник покачал головой: «В тюремных университетах быстро учат мгновенно разбираться, с кем, о чём и как можно разговаривать. С Вами можно…»

«Сотнями» – поправил его Колокольцев. «На оккупированных территориях Советского Союза эйнзацгруппы СС убивают гражданских лиц сотнями тысяч…»

«Евреев?» – будничным тоном осведомился Марсель Бодри.

Колокольцев кивнул: «В основном – хотя и не только». И спокойно добавил:

«Ты совершенно прав – несколько сот человек погибли от моей руки…»

Однажды Колокольцев был вынужден своими руками расстрелять почти восемьсот человек – чтобы дать им максимально лёгкую смерть. И чтобы спасти четыре с половиной тысячи – на войне такое случается.

«Не любите перепоручать грязную работу подчинённым?» – усмехнулся домушник. «Уважаю…»

Колокольцев кивнул: «И это тоже». Марсель Бодри ему нравился всё больше. Обычно он не афишировал свои… художества в области массовых расстрелов, но сейчас ему нужно было, чтобы домушник его боялся.

Похоже, совершенно напрасно, ибо, во-первых, тот его не боялся совсем (несмотря на его откровения); а, во-вторых, с ним явно было гораздо проще договориться, апеллируя к его кодексу чести (у некоторых профессиональных преступников он развит куда лучше, чем у иного генерала СС), чем к инстинкту самосохранения.

Поэтому счёл необходимым расставить точки над некоторыми «Ё»:

«Но в другом ты ошибся – мои награды вовсе не за эти… подвиги…»

Это было не совсем так – одна таки была – но практически так.

Марсель Бодри удивлённо посмотрел на него. Колокольцев спокойно перечислил: «Рыцарский крест за шестьдесят семь воздушных побед. Сорок пять на Западном фронте; двадцать два на Восточном. Восемь в одном бою…»

«Вы ещё и лётчик???» – изумлению домушника не было предела.

«Лётчик-истребитель» – поправил его Колокольцев. «Полковник люфтваффе»

Буквально за полчаса до того ему передали телеграмму Геринга. В которой рейхсмаршал поздравлял его с присвоением очередного звания в СС… и в люфтваффе. И сообщил, что пара будет готова к выполнению боевого задания к вечеру четверга – одиннадцатого декабря. Это было неприятно – он надеялся покончить с Потрошителями уже следующей ночью – но не катастрофично.

Колокольцев невозмутимо продолжал: «Железные кресты за спецоперации в России…». Строго говоря, первый – в Украине, но это было неважно.

«… испанские я заработал в Легионе Кондор. Тоже за линией фронта. Всё остальное совершенно секретно, но не за массовые убийства…»

«Меня это не удивляет» – спокойно прокомментировал домушник. «Я с первых минут понял, что Вы – другой. Не такой, как ваши соотечественники, и наши… коллаборанты». Последнее слово он произнёс с нескрываемым презрением.

И совершенно естественно продолжил: «Я Вас внимательно слушаю. Я не вчера на свет родился, криминальный опыт у меня достаточный, поэтому я не сомневаюсь, что Вы хотите сделать предложение, от которого я не смогу отказаться. По моей основной специальности…»

Из полицейского досье Колокольцев знал, что Марсель Бодри был очень неплохим резчиком по дереву и мебельщиком.

Колокольцев кивнул: «Сначала о вознаграждении…»

Домушник изумлённо покачал головой: «Первый раз со мной такое. Обычно начинают с того, что нужно сделать…»

Колокольцев невозмутимо продолжал: «Новые документы; уничтожение твоего полицейского досье – Марсель Бодри исчезнет, как будто его никогда не было…»

«Новая жизнь, короче» – прокомментировал домушник. «С чистого листа…»

И восхищённо вздохнул: «О таком я и не мечтал…»

Колокольцев кивнул – и продолжил: «Наличными…»

Он назвал сумму. Бодри чуть со стула не упал: «Ничего себе. И что я должен сделать, чтобы заработать столько? Обчистить кабинет Сталина в Кремле?»

Колокольцев покачал головой: «Не совсем… и не обчистить». И продолжил:

«После выполнения задания ты должен будешь забыть… всё. Этого задания никогда не было; мы не знакомы… и так далее…»

«Это я уже понял» – усмехнулся домушник. Колокольцев продолжал:

«Получив новые документы, ты покинешь собственно Францию. И переберёшься на одну заморскую территорию… собственно, тебя туда доставят… в лучшем виде»

«На какую именно?» – будничным тоном осведомился Марсель Бодри. «Недалёко – или к чёрту на рога?»

«Недалеко» – успокоил его Колокольцев. «Всего-навсего в Тунис…»

Домушник кивнул: «Нормальное место. Жить можно»

Колокольцев продолжал: «Денег у тебя будет… много. Кроме того, тебе найдут непыльную и очень хорошо оплачиваемую работу… да и заначка у тебя наверняка есть, на которую никто посягать не будет…»

«Я понял» – вздохнул Бодри. «Придётся стать законопослушным гражданином… чтобы на допросе в полиции, если меня снова возьмут на криминале, не сболтнуть чего совсем лишнего…»

«Совершенно верно» – подтвердил Колокольцев. И неожиданно добавил:

«Кроме всего прочего, выполнением этого задания, ты искупишь все свои грехи. И прошлые – и даже будущие. Так что да, совсем с чистого листа…»

«Очень интересно» – удивлённо произнёс домушник. «И что же это за задание такое, что оплачивается настолько щедро – причём и духовной валютой тоже…»

Колокольцев металлическим голосом продиктовал задание: «В центре Парижа находится двухэтажный особняк…»

Что именно двухэтажный, он узнал от Николь Ру.

«… который не то, чтобы охраняется…»

«Я понял» – кивнул Марсель Бодри. «Обитатели особняка внимательно следят за окружающей территорией днём и ночью…»

«Твоя задача» – размеренно-бесстрастно продолжал Колокольцев, «в ночь с четверга на пятницу незамеченным взобраться на крышу особняка с 20-килограммовым рюкзаком за спиной, установить рюкзак на крышу дома и включить находящееся в рюкзаке устройство… после чего исчезнуть так, чтобы никто ничего не заподозрил»

Домушник покачал головой: «Ну и задание… Я даже отдалённо ничего подобного не предполагал…»

И замолчал… надолго. Потом осторожно произнёс: «Я человек гражданский, но идёт война… так что, хочешь не хочешь, но кое-чего всё же нахватаешься…»

Снова запнулся, снова долго молчал – и снова осторожно произнёс: «Я, конечно, всё это сделаю, но мне будет гораздо спокойнее, если я буду знать, что именно я делаю – и зачем. А если будет спокойнее мне, то будет спокойнее и Вам…»

Колокольцев кивнул: «Будет». Марсель Бодри – уже более уверенно – продолжал: «Вы, конечно, читали моё досье…»

«Конечно, читал» – подтвердил Колокольцев. Домушник продолжал:

«… поэтому знаете, что я честный вор. Я не выдал ни одного своего подельника, хотя мне предлагали скостить срок… существенно…»

«Знаю» – улыбнулся Колокольцев. Бодри продолжал: «Поэтому можете не беспокоиться – я буду нем как рыба…»

«Тебя интересует, что я имел в виду, когда заявил, что выполнением этого задания ты искупишь все свои грехи?» – осведомился Колокольцев.

«Очень интересует» – честно признался домушник. Колокольцев махнул рукой в сторону огромной карты на стене: «Подойди»

Бодри подошёл к карте. В криминальном мире французской столицы скорость стука заметно опережала скорость звука, поэтому он сразу понял, что означают девять флажков на карте.

«Это те места, где Потрошители совершили убийства?» – спросил он.

Колокольцев подошёл к карте и кивнул: «Красные флажки»

«А синий флажок?» – удивлённо спросил домушник. И тут до него дошло…

«Этот особняк… логово Потрошителей?» – с ужасом осведомился он.

«Предполагаемое логово» – поправил его Колокольцев. «Я буду знать точно через несколько часов…»

Глубоко вздохнул – и продолжил: «Все убийства совершены около тайных входов в парижские катакомбы, которые Потрошители знают, как свои пять пальцев…»

«Понятно» – усмехнулся Марсель Бодри. Который настолько всё на лету схватывал, что не затерялся бы и в Сорбонне. «Если попытаться взять этих… Потрошителей даже подготовленным спецназом… говорят, у вас есть такой…»

«У всех есть» – улыбнулся Колокольцев. Домушник продолжал:

«… то они просто растворятся в катакомбах – и поминай как звали. А потом снова начнут то же самое… в какой-нибудь Тулузе…»

«Начнут» – подтвердил Колокольцев. «К сожалению…»

И добавил: «Поэтому только удар с воздуха…». Марсель Бодри вздохнул:

«Значит, я должен поставить на крышу логова и включить световой маяк для ваших ночных бомбардировщиков?»

«Именно так» – снова подтвердил полковник СС.

«Я понял» – кивнул домушник. И уверенно заявил: «Сделаю. Это будет и по справедливости… и по понятиям»

«Тебе придётся у нас задержаться до выполнения задания» – честно предупредил Колокольцев.

«Это я тоже понял» – усмехнулся Марсель Бодри. «Доверяй, но проверяй?»

Колокольцев кивнул: «Как-то так». Снял телефонную трубку аппарата внутренней связи, набрал номер командира Специальных бригад:

«Фернан, зайдите ко мне, пожалуйста»

Когда дивизионный комиссар материализовался, отдал боевой приказ:

«Месье Бодри будет выполнять особо важное задание в ночь с четверга на пятницу. До этого времени поместите его в тщательно охраняемое помещение в самые лучшие условия, которые только возможны… и отношение тоже»

«Сделаем» – невозмутимо ответил Фернан Давид. Колокольцев продолжал:

«Немедленно забрать его досье у уголовной полиции – все копии, которые только существуют. Вообще все материалы, где упоминается его имя. После выполнения задания всё уничтожить. Марсель Бодри должен исчезнуть. Всё ясно?»

«Так точно, штандартенфюрер» – кивнул дивизионный комиссар.

«Тогда выполняйте»

Комиссар по-военному щёлкнул каблуками: «Есть выполнять!»

И удалился вместе с весьма озабоченным домушником.

Ирма и добрый доктор вернулись через полчаса. А ещё через полчаса в его кабинете раздался долгожданный звонок. Звонила принцесса Жюли, как он уже успел её окрестить.

«Я договорилась с начальством. Встречаемся, как и договаривались. Через полчаса заеду за вами…»