Тайны серебряных нитей

                «…Я попросила Ангела за тобой присмотреть, но он вернулся. Спросила: "Почему?"  Ангел  ответил: " Ангелы   не присматривают за Ангелом». Ангел  заметил,  что ты борешься с болью, проблемой. Говорит,  что это уже в прошлом. Он открыл мне о тебе: «Ты получишь благословение. Если ты  веришь в Ангела, кто-то, кого ты любишь, ТИХО СКАЖЕТ,  ЧТО ТЕБЯ ЛЮБИТ…».

             -- Я ухожу!!  Я больше не стану  терпеть душевной боли! – юноша не смотрел ей в глаза, словно что-то искал  под собой,  шаря беспрерывно  глазами  по полу. Он боялся что она, его строгая, и казалось совершенно бесчувственная  «богиня»,  равнодушна к нему. Он боялся прочитать в ее глазах насмешку над его неконтролируемой  слабостью этих взбесившихся, неудержимых чувств любви к своей возлюбленной.  Безответное, бесконечное состояние страдания бесило его,  и он больше выдержать  этого страдания  не мог. Была ли это слабость или что-то другое, он не понимал. В его этой  жизни,  с самого рождения, так и не случилось  земной любви. Он всегда старался быть  сильным, потому что  болезненный, постоянно зудящий в сердце, не дающий ему ни на минуты  покоя,  врожденный страх преследовал его всегда и везде. Именно страх и породил  в нем  жестокость, а жестокость  требовала для себя безжалостной  силы и сковывала  нарастающей  броней его, пока еще живое,  сердце.  И все же, как это ни странно, в  это немеющее, скованное  жестокостью сердце,  нежданно  вошла любовь, хотя что за боль саднила в его сердце, сам он этого понять не мог. Однако  он чувствовал, что все, что  делал в этой жизни, все, чем дышал, и ради чего, ворочаясь в постели бессонными ночами, ждал  восхода солнца, -- это она, надменная, спокойная и неприступная.
         -- Почему? –  осторожно, боясь всколыхнуть, и так раскаленный от возбуждения,   характер  своего  возлюбленного,  прошептала светловолосая, голубоглазая  «золушка»,  в простеньком платьице, смешных домашних тапочках  «на босу ногу»,  в виде грустных мордочек  дворняжек, с висячими ушами на каждой ножке,  сидя за старенькой бабушкиной прялкой  и   собирая  в клубочки,  тончайшие, невероятной нежности и красоты,  прочные шерстяные нити. Маленькая комнатка, в которой она жила, не отличалась роскошным убранством и материальным достатком, но  зато была наполнена ощущением  родного домашнего  уюта  и  невидимым излучением  источаемой любви из всего ее убранства.  Даже цветы, на ее подоконниках  и  голуби  за окном, грелись и радовались не теплу солнышка,  а свету  и теплу  из ее окошка. Он называл ее скромненькую «коморку»  «светелкой»,  и не было в этом мире более красивого, желанного  и родного  для него  очага. Понимал ли он это? Конечно,  понимал, иначе не приходил бы сюда, влекомый силой неведомого магнита, который  находился  в сердце  именно  его возлюбленной.  Пытаясь  заглянуть  в  его глаза, она казалось уже разглядела каждую черточку его лица, каждую складочку,  на его небрежно поглаженной рубахе и даже каждую прядь его растрепанных, неприбранных волос.  Она истово искала хотя бы небольшой повод, успокоить его сердце, воспламенившееся гордостью, этого  холодного и закаленного  жестокостью,  земного  мира. Она видела, что жертвенная Любовь,  бесценный дар Отца, всякой рожденной  во вселенной душе, мечется в его сердце и не может пробить оковы грубости и ложного  эгоизма,  заковавшие его  сердце – эту «сокровищницу» земных  воплощений. Она понимала  неожиданную  вспышку  гнева того, кого она тихо и безмолвно любила уже многие века. Да,  да! Именно, века!  Ведь она,  давно уже была Ангелом  Небес,  и всякий раз, когда приходила,  что бы найти его на земле, держала в своих руках неземной красоты, играющий  всеми цветами радуги, кристальной чистоты,  прозрачный камень, в надежде  на то, что ее возлюбленный  почувствует  отраженный семьюдесятью двумя гранями этого камня,  луч света и они, наконец, соединяться навеки, что бы блистать,  украшая своим светом вселенские  небеса. То была Алмазная Душа ее, достигшая  высшего мира бессмертия и открывающая двери, соединившимся Любовью,  в беспредельность творения. Однако,  закон строг и она понимала, что он сам, именно сам, должен найти и понять, кто она для него и открыть дверь в их мир, оставшись в нем навсегда, как  и человек, в родном  земном доме. Он что-то резко говорил, несвязно пытался объяснить, и даже,  нервно ходил по комнате, и всякое грубое, жестокое слово ранило ее, как удар  ножа  в ее доброе сердце. Используя последнюю попытку пробиться к его душе, она тихо попросила его:
        -- Успокойся милый… Ну посмотри же в мои глаза… -- Он не слушал ее и не слышал.  Она понимала, что если сейчас он не скажет  самых главных для них обоих слов, ей вновь придется принести себя в жертву и тогда снова  разлука… Вопрос лишь в том, когда представится им следующий случай? Сколько еще времени их мир будет  заморожен?... Она медленно закрыла  руками свое лицо  понимая, что очередной раз борьба за его любовь заканчивается не в ее пользу.  Он был груб и распален, а его последние слова прозвучали, словно гром среди ясного неба: «…Ах как бы я хотел тебя забыть…». Он вдруг осекся, резко замолчав, словно боялся  чего то. Ее сердце упало с высоты Небес, в мрачную бездну бессердечия любимого. Голуби за окном,  всколыхнувшись резко поднялись  шумно хлопая крыльями  и улетели прочь,  а розетки ярких цветов опустили свои бутоны. Она замерла и,  как поникший цветок, опустив свою солнечную головку печально прошептала:
        -- «Сжигая за собой мосты — не возвращайтесь за пеплом… Цените то, что у вас есть… Сейчас… Рядом… И никогда не думайте: «…а может быть..». Может и не быть…». Он вышел, хлопнув дверью, не заметив даже, что внутренний свет в этом уютном гнездышке стал гаснуть. Больше не будет на земле этой его «светелки»,  а  одиночество и бессилие, чего она так боялся, отныне станут его земным уделом. Возвращаясь, к себе домой, он в гневе шептал самому себе, правда этого уже не могла слышать его возлюбленная:
        -- Дорогая, я так далек от тебя, что если даже  захочу,  я не смогу тебе сделать плохое, тем более у меня к тебе чувства… Ах!  Как бы я хотел тебя забыть, не тревожить тебя… Но проходит какое-то время,  я начинаю скучать  по тебе, мне приходиться искать тебя…  Такое  ощущение  появляется,  словно  я потерял любимую игрушку…  Я ночами не могу спать... Постоянно думаю о тебе! Не знаю, может ты наколдовала...  Но разве ты не видишь,  я стараюсь…
 Войдя в свой дом, он чувствовал себя совершенно «убитым», словно старый  израненный  воин, заканчивающий свой земной путь. Дом его был гораздо богаче, «каморки»  его возлюбленной, но никогда в нем  он не замечал того света, что озарял ее «светелку». В его доме  никогда не было любви, а модные, дорогие вещи, были скорее насмешкой мертвеца, на застывших губах, чем нежные воспоминания о дорогих сердцу мгновениях и радостях жизни. Войдя в комнату с большим, занавешенным тюлем  и шторами,  окном, он остолбенел – на его подоконнике,  раздвинув   шторы и тюль, сидел, светящийся ярким солнечным  светом,   белоснежный Ангел! Пауза длилась минут пять, во время которой он хотел понять, что происходит в его доме, и зачем это «неземное существо»,  то ли плетет, то ли распускает  какие-то непонятные,  тончайшие серебряные нити.
        -- Кто ты? – только и успел, все еще ничего не понимая, успокоившись, спросить  наш герой.
        -- А разве ты не видишь? Зачем тогда спрашиваешь? –  дерзко  ответил Ангел.
        -- Тогда ответь, зачем ты здесь и чем ты сейчас занимаешься? – все еще,   сомневаясь в увиденном, спросил удивленный юноша.
       -- Я пришел открыть тебе одну тайну и хочу рассказать тебе о том,  в чем  ты так боишься себе признаться, хотя понимаешь, что все уже случилось.
        -- Ты о чем? – переспросил молодой человек.
        -- Ты влюблен! Но беда не в этом, а в том, что ты отказался от своей единственной и не отдаешь себе отчета в том, что вновь обрек себя на страдания и боль. – ответил Ангел.
        -- Почему ты так решил? – впервые, по--настоящему встревожившись,  раздраженно  возмутился наш герой.
       -- Вот смотри внимательно на то, что я тебе покажу… --  Ангел подошел  к человеку и, взяв его за руку, ввел в необычный мир, где  по тончайшим светящимся  струнам,  чем то похожим  на  вязь  изумительного, легкого  тончайшей работы,  оренбургского пухового  платка,  лилась музыка,   перетекая из одной нити в другую. Преображаясь, всякий раз,  дивными мелодиями, они, эти нити,  раскрывали невидимые глубинные чувства человеческого сердца  раскрывая  красоту его души. – Ты должен это видеть,  что бы понимать: «…есть тоненькие ниточки души,  это они поют в нас иногда, как соловей, от счастья, но, от обиды, даже небольшой,  могут плакать скрипкой в одночасье. И это важно чувствовать и понимать -- ты рвать их в это время не спеши, ведь есть тому причина и она в глубинах нашего  далекого прошлого. Они, эти тончайшие чувства,  всегда пытаются найти, с кем им переплестись и сделать чудо,  что б  для двух душ стать лишь одним сосудом! Вот в чем тайна всякой страдающей  от одиночества человеческой души. Ты должен,  не просто беречь  ее, души,  метания, но должен тонко чувствовать ее безрассудные  порывы  и непонятное влечение к  той  другой душе, что однажды уже  слилась с твоей! И,  именно потому,  разбить его,  обретенный  для двух душ,  сосуд,  в  своем  смятенье не спеши. Однажды, эти  тончайшие струны души,  могут  оборваться… Что может быть печальнее,  в ночи от страха вдруг одним остаться!  Вот именно этих маленьких невидимых скитальцев,  усердно чинят ангельские пальцы. Я и  пришла для того,  что бы восстановить  нашу связь и ждала. Ждала когда ты сам, победив свой эгоизм  и гордыню, снимешь броню со своего сердца и признаешься в том, что  любишь меня и помнишь! Но ты молчал. Почему то не нашел в себе силы, признаться в своих чувствах?   
      То ли, от неожиданного озарения души, то ли от знакомого ему голоса, этого неземного Ангела, юноша пал на колени и  горько заплакал, будто  из его сильного тела вышел «бес», и унес с собой силу, которой  юноша  владел  как щитом  для защиты от жестокости  земного мира  всю  свою недолгую  жизнь. Он плакал громко и горько,  но не от боли, не от обиды, а от  обретения любви, которая  освободила его измученное холодом этого мира сердце. Это  неожиданное  освобождение,  воскресило в нем маленького мальчика, из ушедшего в  безвозвратное прошлое, детства. Мальчика, который,   разочаровавшись  в себе самом, смотрел, как его родные родители, каждый из них, выбрал себе любимого ребенка, а ему одному,   их любви и внимания не досталось. Он плакал. Слеза лились из него ручьем, накопившись за все эти годы с тех пор, как первый холод  озлобленности  проник в его маленькое  тщедушное  сердце. Только теперь он понял, как это важно и ценно, не брать и  не добиваться  от других  любви для себя, а дарить ее, отзываясь нежностью, щедрой  лаской, вниманием и добрым словом  тем, кто  нуждается в любви, и никогда  не просить для себя ничего взамен. Он плакал,  и ему не  было стыдно  своих слез, ведь теперь, он будет учиться  любить этот мир  и всех, кто в него пришел. Узнает ли он, когда-нибудь, что именно в этот момент, он получил в руки ключи от сердца его возлюбленной, только вот теперь ему придется самому искать ее и найти, где бы не скрывала ее,  непростую  самоотреченную,  во имя  служения самой Любви, жизнь,  неподкупная,  но справедливая  Госпожа  Карма.
        -- Прости! -- в слезах раскаивался он перед своей возлюбленной, -- я не позволял вторгаться в свою жизнь никому; ни друзьям, не подругам,  и всегда решал сам свои проблемы. Но встретив  тебя, что то изменилось! В общем, ты знаешь, я не знаю что со мной, в меня как - будто черт вселился…Я просто люблю тебя больше жизни, не зная  и не думая о том,  кто ты, и какая ты… Может это покажется  тебе  смешным, но это так, мой родной любимый человек… -- Очнувшись  от своего страдания и раскаяния, он вдруг увидел, что стоит на коленях, весь в слезах  перед окном, в которое напрямую смотрит яркое весеннее солнце, а в доме полная тишина и ни одной живой души. «Что это? Наваждение, галлюцинация  или сон? » -- думал он, но ведь сердце его горело уже огнем жертвенной любви и  потому ему в голову пришла  светлая мысль: « Мне надо к ней! Мне надо срочно ей все сказать и признаться! Я ведь  обидел ее, нет,  оскорбил, если не убил своими жестокими словами! Мне надо к ней!». Он выскочил из своего дома и не думая  ни о чем, стремительно «полетел» к ней, сжигая все силы, лишь бы скорее попросить у нее прощения. Он вошел в ее дом. Было тихо, прохладно,   а неведомый свет больше не наполнял это чудесное жилище. Он обратил внимание на то, что цветы на подоконниках  завяли, птицы больше не щебетали за окном, а обстановка  в жилище не излучала  тот уют и тепло, чем облекала  «светелку» ее прекрасная хозяйка. Ее не было в доме. Одинокая старенькая прялка стояла  на своем месте, но так же молчала,  не произнося ни одного звука, как прежде под руками ее хозяйки. Не было  на ней больше ни нитей, ни шерсти, но лишь забытый,  а может оставленный нарочно, клубок восхитительных, тончайших серебристых нитей, лежал возле нее на полу. Он поднял этот клубок, взял его в свои руки, и почувствовал прежнее тепло, исходящее от  загадочного клубка.  Это была последняя надежда на то, что этот ее скромный, искрящийся дар, укажет ему дорогу  к родному сердцу.  В этот момент, он заметил уголок бумаги, едва заметный на краю столика. Взял его в руки развернул и прочел: «…Я не убегаю, я все тебе объяснила: -- Когда я молчала, это не значит, что я не думала  о тебе... Я просто молчала  о своих чувствах... И обо всем...  И о том,  что мне хотелось  тебе сказать... И это не значит, что я забыла тебя... Просто  прошедшие жизни в поисках, ожиданиях  и  одиночестве  научили меня  бороться со своими эмоциями, и  разговаривать с тобой своими чувствами,  не произнося слов, даже не зная где ты…».
        …Прошли  многие и долгие  годы.  Не далеко от большого города, на маленькой и скромной старенькой даче жил одинокий старик. Родственники его все ушли в мир предков, а детей он так и  не родил. Время сделало его слабым,  и телом и здоровьем, волосы его стали белее снега и поредели, забыв былую красоту, покрылось морщинами  его лицо, руки и пальцы утратили былую силу и гибкость, а ноги  не позволяли ему подолгу пользоваться ими. Все чаще он смотрел в небо, замирая часами под огромной елью на своем участке, словно неподвижное изваяние, и молча,  иногда, едва заметно,  шевеля бесцветными губами, молился. Что искал он там, в небесах, какие  слова  говорил неслышимой молитвой своей. Тот клубок, который подобрал он в доме своей единственной, привел его сюда,  но  нити  в нем были  целы и, все так же, светились  серебристым светом. Он знал и был уверен в том, что именно они, эти нити,  соединяют его с той, кто соткал их  нежными любящими руками,  и оставил для него,  в том земном доме,  как волшебный компас в огромном мире переплетенных нитей, еще не воссоединившихся душ. Он на всю жизнь запомнил  волшебные слова Ангела, открывшего  ему тайны серебряных нитей,  и верил, что рано или поздно,  раскручивая  лежащий в его руке клубок, нити эти приведут его к его возлюбленной  и соединят их обоих. «…Есть тоненькие ниточки души… Меж двух сердец мостки и притяженье,  и крылья для любви -- её паренье! Ты только оборвать их не спеши. И как бы не были они хрупки, как крылья в пламени, где гибнут мотыльки – нет связи,  более прочнее,  и весомей. Хоть и болят они сильней от бурь  Душевных,  телесным  вопреки. Но вечна эта связь и во вселенной,  им никогда не стать золою бренной,  бессмертным этим ниточкам души, что мы в молитве сохранить спешим…». По гравийной дорожке, разделяющей дачные участки, шла маленькая  кудрявая белокурая девочка  с большими и необыкновенно синими глазами,  в простеньком платьице и смешных  тапочках, в виде  грустных мордочек  дворняжек с висячими ушами на каждой ножке. Она заметила через  штакетник старенького дедушку, похожего  на волшебника из любимой сказки сидящего под  огромной елью, подошла к забору, обеими руками ухватившись  за штакетины, справа и слева, и прижавшись лицом к зазору между ними, как завороженная стала наблюдать эту необычную сказочную композицию. Старик неожиданно пошевелился и открыл глаза.  Глаза девочки расширились вначале от испуга, а затем от удивления, что дедушка то настоящий, живой. Они  какое то время пристально смотрели  в глаза друг другу, а затем, не отрывая взгляда от этого маленького «ангелочка», старик  встал, медленно, кряхтя нарочито, подошел к ней и спросил настоящим человеческим голосом:
        -- Как тебя зовут, небесное  дитя?
        -- Ангелина…. – тихо прошептала девочка.  На груди этого  «маленького  земного Ангела», на тоненькой цепочке, висел сверкающий  своими семидесяти  двумя  гранями всех  цветов радуги, прозрачный красивый  камень, высвечивая  сиянием своим дорогу в мир, о котором,  долгие годы осознанного одиночества,  терпеливо  молился  старик, прося у Неба желанного откровения. Пришел его час собираться в дорогу. Двери  невидимого мира отворились, и он без страха и сомнения,  сделал  шаг  в неизвестность… Кем он станет в будущей своей жизни? Каким будет его новое имя?  В какую часть планеты, забросит его выбранная кармой судьба? Он этого не мог знать. Но он был уверен  в главном -- какими бы не были его пути, какими бы опасностями и испытаниями не были бы они наполнены, всегда и везде, он будет видеть свет  луча  той звезды, соединившей  его навеки с возлюбленной. Луча,  высвечивающего  ему;  и цель, и путь и образ, затерянного в Небесах их совместного мира…
 
              МИР ВАМ ДОРОГИЕ ЧИТАТЕЛИ. С УВАЖЕНИЕМ И ЛЮБОВЬЮ ВАШ АДОНАИ.