Старая, толстая и седая

Марина и Матвей прожили вместе почти двадцать лет. Двоих дочерей вырастили. Ремонт и перестройку пережили. И вот, в один прекрасный день, Матвей собрал свои вещи и ушёл к другой, помоложе.
Как оказалось, переехал он на соседнюю улицу, к Наталье, ровеснице старшей дочки.
- Ты уж сильно зла не держи, - сказал он жене, прощаясь, - но так вот мы, мужчины, устроены, любим глазами. Наталья молодая, аппетитная, красивая, стройная и в меня влюблена без памяти, в рот смотрит, любое желание исполняет, моё слово для неё закон. А ты что? Постоянно меня унижаешь, не уважаешь, подкаблучником сделала. Да и внешне, прости, но тебе с Наташкой не сравниться.
Марина спорить не стала, известно ведь - насильно мил не будешь. Ручкой помахала. Неделю проревела. И стала жить дальше. Некогда слёзы лить. Младшую, Олеську, еще доучить надо и в жизнь выпустить. Школу в этом году заканчивает. Хорошо, хоть старшая Надюшка уже замуж пристроена.
Но вот Олеся очень возмутилась поступком отца.
- Как это он ушёл? - недоумевала она. - Почему ты отпустила? Он ведь не только тебя, но и меня предал, и всех нас.
- Ну, на цепь ведь его не посадишь, - вздохнула Марина, - не я первая, не я последняя от измен и развода страдаю. Красивая она, стройная и молодая, видишь ли... А я - старая, толстая и седая. 
Олеся насупилась, посмотрела на мать исподлобья.
- Не такая уж и толстая. И не такая старая. Просто, скучно очень одеваешься. И причёска мне твоя не нравится. Я давно хотела сказать. А вообще, ты у нас еще очень даже ничего.
- Вот именно - ничего. Никому не нужная, - у Марины слезы на глаза навернулись.
- Мам, мам! Не надо, не плачь только! - обняла её Олеся, - А давай, мы тебя нарядим, стрижку хорошую сделаем, макияж, и пусть он увидит, кого потерял.
- Не хочу для него ничего делать. И денег у меня нет на это. И видеть его не хочу.
- Для себя сделай! - настаивала Олеся. - Ты же у нас красавица. Только немножко гардероб сменить надо. Хоть чуть-чуть. И совсем недорого.
- Не болтай глупости, - рассердилась Марина. - Я и в молодости-то красавицей не была.
Она еще повозмущалась, посопротивлялась немного, но потом сдалась настырной дочери и согласилась в выходные пойти с ней в парикмахерскую и магазины одежды.
И действительно, преобразилась. Хорошая стрижка, новые ладные брюки и стильный кардиган подняли настроение и даже напомнили о коллеге, Эдуарде Васильевиче, который всегда как-то по-особенному на неё поглядывал.
В понедельник на работе не только Эдуард Васильевич, но и остальные сотрудники заметили волшебное преображение Марины. 
- Что с вами, Марина Сергеевна? - спросила Екатерина Олеговна, - уж не влюбились ли?
- Развелась, - ответила весело Марина, - жить начинаю. Свободна, как муха в полёте.
- Ясно, - скучным голосом протянула Екатерина Олеговна, - Выходите на охоту?
- Что? - не поняла Марина. - Какую охоту?
- На нового мужа, конечно, - ответила Екатерина Олеговна. - И я даже знаю, кто кандидат.
- Интересно послушать, - Марина присела к столу, подперев рукой щеку.
- Николай Степанович, конечно. Один живёт, женат не был, но очень хочет.
- Кто? Что? - удивилась Марина, - Почему вы так решили?
- А кто еще? Больше никого на горизонте приличного и холостого нет, подходящего по возрасту. 
- А Эдуард Васильевич, например, разве не холостой?
- Эдуард Васильевич разведённый, и вам не подходит, не ваш типаж. А вот Николай Степанович - ваш, и всегда в вашу сторону поглядывает.
- Вы меня каждым словом удивляете, Екатерина Олеговна. - Марина встала и пересела за свой стол, - Только я, вообще, никем больше не интересуюсь, и замуж больше не собираюсь. Меня спокойная теперешняя жизнь вполне устраивает.
- Ну-ну, - усмехнулась Екатерина Олеговна, глядя на неё поверх очков.
Марина и сама не знала, хочет она замуж опять выходить или нет. Одной быть непривычно. Но еще раз обжечься и пережить снова предательство и разочарование совсем не хотелось. Да и по бывшему мужу еще тосковала. Сроднилась с ним за столько лет, всё еще он жил в её сердце.
Но вскоре все сотрудники отдела знали, что Марина Сергеевна развелась с мужем.
Несколько женщин подошли со словами утешения, некоторые поздравили.
А Николай Степанович, видимо, с подачи Екатерины Олеговны, подсел вдруг со своим подносом к Марине за столик во время обеденного перерыва и с ходу пригласил её прогуляться после работы.
Такая бесцеремонность её задела. Никакой тактичности, теплоты, душевности. Просто в лоб - "устал от одиночества, давно ищу женщину, мы подходим друг другу".
Нет, не права ты, Екатерина Олеговна. Совсем не тот типаж. Никак не подходит. 
Эдуард Васильевич конечно, был скромнее и деликатнее. Он ходил кругами, смотрел страстным взглядом в её сторону, но подойти и заговорить словно боялся.
Несколько дней подумав, она сама набралась храбрости и обратилась к нему с каким-то рабочим вопросом. И он, явно обрадовавшись, с удовольствием помог ей его прояснить.
И руки его вздрагивали от прикосновений, и глаза многозначительно смотрели зрачки в зрачки, так, что у Марины ёкнуло где-то внутри, как в молодости. Без слов было ясно, что она ему нравится.
Но... Матвей не хотел уходить из её сердца. Она сильно тосковала по бывшему мужу и не могла никого представить на его месте. Он снился ей каждую ночь, с горячими объятиями и поцелуями, и просыпаясь, она плакала от разочарования, что это всего лишь сон. Ведь они так любили друг друга. Как мог он предать такую любовь!
Екатерина Олеговна словно почувствовала её настроение, и в один из дней сама завела разговор.
- Не пойму я, чего ты мечешься? Бери уж своего Эдуарда Васильевича, да и тащи прямо в ЗАГС. Если он тебе нравится. А уж он за тобой с радостью побежит. Это видно.
- Не знаю... - призналась Марина, - по мужу ещё тоскую. Снится он. Как с другим жить, а во сне с мужем ему изменять? Что за жизнь будет? Не смогу так. И сама измучаюсь, и ему жизнь испорчу.
- А вот, чтоб от этого наваждения избавиться, и надо с другим сойтись. Как говорится, клин - клином... Просто пожить вместе хотя бы, не обязательно даже официально регистрироваться.
Марина понимала, что Екатерина Олеговна права, но никак не могла решиться на такой серьёзный для неё шаг.
Между тем, прошло уже несколько месяцев, закончилась длинная снежная зима, наступила весенняя распутица, и однажды, возвращаясь с работы и перепрыгивая через лужи, Марина почти столкнулась с бывшим мужем и его новой женой. Они медленно катили коляску с младенцем, оба посмотрели на неё в упор и молча прошли мимо.
Она удивлённо оглянулась им вслед. Её поразил тоскливый взгляд Матвея и сильно расплывшаяся фигура Натальи. Даже лицо у неё изменилось, глазки заплыли и стали маленькими, добавилось несколько подбородков.
Марина почти бегом добралась до своей квартиры и расхохоталась, едва закрыв за собой дверь.
Олеся вышла из своей комнаты, удивленно посмотрела на мать:
- Что с тобой? Смешинка в рот попала?
Марина рассмеялась ещё сильнее. И Олеся невольно заразилась смехом, глядя на неё.
- Мам, ты чего? Расскажи!
Марина только махнула рукой:
- Глупости. Просто анекдот вспомнила. Иди, готовься к экзаменам, не отвлекайся. 
Но "анекдот" скоро наведался в гости.
- Здравствуй, Маришка, - сказал Матвей, входя в квартиру, - я вот своим ключом постеснялся открыть. Звоню поэтому.
- Здравствуй. Я знаю, ты всегда был стеснительным, - уколола его Марина.
- Прости, Мариш! Домой хочу. Люблю только тебя. Ты такая... - он окинул её восхищенным взглядом, - самая родная. Дурак я был. Пустишь?
- Сожалею, но ты опоздал. Я замуж выхожу за порядочного человека. Вот он действительно меня любит. Прости, не держи зла.
Он потоптался в прихожей. Она его пройти в квартиру не пригласила. Он ушёл. Она дверь закрыла.
Дочка просунула голову в дверь из комнаты.
- Мам, ты чего? Правда замуж?
- Да нет, конечно. Но знаешь, посмотрела сейчас на него и поняла, что перегорела. Ничего к нему не осталось. Не хочу. И вообще, я тут подумала...  чем дальше, тем больше нравится мне моя спокойная жизнь. Никто нервы не мотает, никому ничего не должна, ни перед кем ни в чём отчитываться не надо.
Марина вскинула руки и восторженно крутанулась вокруг себя:
- Я так счастлива и рада своей свободе! Никого больше рядом с обой не хочу!
Она взглянула на дочь и серьёзно добавила:
- Хотя, возможно, когда-нибудь я пожалею об этом.
***