Рассказ Кривой Рог из Записок

«Кривой Рог»

«За то, что с дорогою связана грусть,
никто осуждать нас не вправе.
Мне снится мой город, я скоро вернусь –
туда, где я сердце оставил….».
(песня из кинофильма «Завтрак на траве»)


Недавно, на канале «Культура» показывали этот хороший фильм для детей и юношества. Я уже давно вышел из этого возраста, но фильм мне нравится, именно из-за этих хороших песен, с простыми словами и прекрасными мелодиями. Особенно нравится эта песня, строчки из которой я привёл в эпиграфе. Как то уж больно точно она попадает в унисон моим мыслям. Кто-то правильно сказал, что: «Родина – это то место, откуда хочется уехать в юности, и куда хочется вернуться в старости».
В юности, в семнадцать лет, я уехал со своей родины. Поехал поступать в лётное училище, поступил, а  после окончания училища ушёл в большую жизнь. В авиацию, которой отдал сорок шесть лет моей жизни. Это вместе с училищем, лётной работой и работой на земле, в аэропорту. Теперь я уже полностью на пенсии, почти год. Сказать, что старость наступила, как то не хочется, хоть мне уже пошёл шестьдесят пятый год. Вроде стариком себя ещё не чувствую. Хотя болячки достают. А вот вернуться на родину – хочется. Правда, в песне поётся: «Я скоро вернусь, туда - где я сердце оставил…». Вот с этим «скоро вернусь», проблемы. Дата возвращения, даже примерные его сроки, от меня не зависят. Вы сами прекрасно понимаете, почему. Мой родной город Кривой Рог пока ещё находится во власти жидобандеровского режима, что сейчас правит бал на Украине. И когда он будет освобождён от этой нечисти, зависит от многих факторов. Я верю, что задачи по «денацификации и демилитаризации Украины» будут выполнены полностью, как говорит наш Президент. Я надеюсь, что СВО дойдёт до границ СССР 1939 года. То есть до присоединения Западной Украины. Я понимаю, что Иосиф Виссарионович Сталин, принимая решение о присоединении, исходил из текущих реалий того времени. Ему нужно было отодвинуть границы СССР, как можно дальше на Запад, и оттянуть, хотя бы на время, начало войны, которая нуклонно приближалась к нашему порогу. Это удалось. Прошло много десятилетий, и Западэнщина, как раковая опухоль, расползлась по всей Украине, начиная с момента объявления ею «нэзалэжности» в августе 1991 года. И теперь эта опухоль уничтожает весь организм, когда-то здоровой и цветущей Украины.

Поэтому, мне остаётся надеяться только на здравомыслие наших руководителей, и мощь наших вооружённых сил. В победе я не сомневаюсь. «Наше дело правое, враг будет разбит и Победа будет за нами». Это даже обсуждению не подлежит. Хоть я имею офицерское звание, всё-таки капитан запаса, меня когда-то хорошо учили военным наукам в нашем лётном училище гражданской авиации, я не берусь поучать и обсуждать, как ведётся СВО, какие решения принимают высшие военные начальники, какие и как проводятся операции, какая выбрана тактика и стратегия боевых действий. Я могу только смотреть новостные выпуски телевидения, иногда слушать мнение различных экспертов в аналитических передачах и читать разные материалы в интернете. Причём приходиться читать и «мнения» противников нашей страны, как украинских, так и всевозможных западных.

То есть я никак не могу повлиять на ход СВО, на её скорость и результаты. Мне остаётся только надеяться, что Боженька услышит мои молитвы и я доживу до того времени, когда смогу приехать в мой родной город, свободный от всякой бандеровской националистической свидомой сволочи, и поклониться родным могилам.
Честно говоря, ходил в военкомат летом прошлого года, когда вышел на пенсию. Потащил с собой документы – пилотское свидетельство, лётную книжку, офицерское удостоверение. Военком, нормальный мужик, отнёсся с пониманием. Но бумаги смотреть не стал, а просто спросил, сколько мне лет. Услышав, что шестьдесят четвёртый год пошёл, вежливо объяснил, мол без меня обойдутся. Хорошо, что не пошутил, как пишут в интернете: «Знаете, почему не мобилизуют тех, кому за шестьдесят? А потому что, если вас призвать, вы по привычке Берлин возьмёте!». В каждой шутке есть доля правды. Всё, как всегда. И ворог опять идёт на нас с Запада. Правда, для этого уже использует пушечное мясо, в виде переформатированных манкуртов – хо@лов. Не зря же их тридцать лет перевоспитывали по технологиям Геббельса. Мол, они – новые арийцы, а русскоговорящие жители Донбасса – унтерменши (недочеловеки). Все эти вопли «москаляку на гиляку!», это плоды «труда» коллективного Запада и воспитания двух поколений украинцев недобитыми дедами-бандеровцами, которых лысый недоумок Хрущев амнистировал и выпустил из лагерей Колымы и Воркуты в 1955 году. Вот теперь расхлёбываем эту кровавую кашу, которую Запад начал заваривать ещё сразу после убийства Сталина. Так вот, пушечное мясо – украинцы, наёмники – сброд со всего света, и боевая техника тоже со всего Запада. Украинское, всё, что недоумкам досталось от СССР, мы уже сожгли и переколотили. Теперь вот «Леопарды» немецкие горят, американские бронемашины «Бредли» и гаубицы М777, польские самоходки «Крабы» и французские колёсные танки. И всё на тех же землях, где когда-то воевали наши деды и прадеды, освобождая Советскую Украину от фашистской нечисти. Сейчас такая же нечисть, размалёванная свастиками и «волчьими крюками» от хера и до лба, но только говорящая по-украински или на суржике, а то и на чистом русском, когда по ним прилетает боеприпас или они бегут от возмездия. Поляки там, грузины, есть американцы, шведы. Даже придурки из Австралии и Новой Зеландии попадаются. Короче, весь интернациональный сброд пришёл поживиться, да и нашёл свою смерть в степях Донбасса. В Великую Отечественную войну так же было. Вся Европа, вместе с гитлеровцами, приходила поживиться. Земли всем досталось по два метра.

Поэтому, глядя на то, как идёт СВО, я понимаю, что ещё не скоро увижу свой родной город. Мы ведь воюем не с Украиной, как думают свидомые недоумки. Мы воюем со всем Западом, а Украина только плацдарм для Запада. Он, если не удержит эти земли, а он их не удержит ни по чём, так постарается изгадить, чтобы создать России проблемы. Вон, рванули Каховскую плотину, и плевать пиндосам, что создали экологическую катастрофу в низовьях Днепра и загадили побережье Чёрного моря самой Украины, а там дойдёт и до Румынии, Болгарии, Турции. Киевские марионетки сделают всё, что прикажут Лондон и Фашингтон. Одним из последствий взрыва плотины, стало обмеление Каховского водохранилища, точнее оно исчезло вообще. А вместе с этим мой родной Кривой Рог, крупнейший промышленный центр юга Украины, остался без воды. Я с детства помню, что когда едешь из Кривого Рога на юг мимо Апостолово, Марьяновки, в сторону Нововоронцовки, то слева от дороги тянутся два огромных металлических водовода, диаметром около трёх метров. По этим водоводам Кривой Рог всегда получал пресную воду из Каховского водохранилища. Запасов воды из рек Ингулец и Саксагань, что протекает через город, а также Карачуновского водохранилища на Ингульце, огромному промышленному городу с большим числом предприятий, требующих приличных объёмов воды, не хватит. Я видел репортажи с Кривого Рога, где пятилитровая бутыль питьевой воды продаётся за 250 гривен (а в Киеве цена пятьдесят) и в руки дают не больше одной бутыли. Хорошо отблагодарил пан президент Гнида родной город, в котором родился лет на двадцать позже меня. Вот такой «землячок» у меня теперь имеется. Жаль, не могу лично до него добраться и глаза выдавить.

Так вот, вернёмся к городу, где мне посчастливилось появиться на свет в марте далёкого 1959 года. Город очень необычный. Не только потому, что я изволил там родиться. Мол, каждый кулик своё болото хвалит. Начнём с названия – Кривой Рог (или Крывый Риг, по-украински). Мне, кажется, что больше нет ни одного населённого пункта, ни большого, ни маленького, с таким же названием. Может, я плохо искал. Но точно знаю, что на карте мира встречаются, и не раз, Одесса, Москва, Петербург. Есть города, у которых название начинается с одной и той же части слова – Ново. Новосибирск, Новочеркасск, Новокузнецк. Пусть на меня не обижаются жители других городов и сёл, для которых они самые дорогие и любимые, но вот так сложилась судьба, что мне повезло родиться в Кривом Роге. Но ведь и городу повезло. Нет, не в том смысле, что я в нём родился. Просто топонимика этого названия «Кривой Рог» такова, что учитывая реалии сегодняшней Украины, ни одному свидомому придурку не пришло в голову требовать переименовать мой родной город.

Вот интересно. Кривой Рог находится в Днепропетровской области Украины. Сам Днепропетровск, за время своего существования сменил несколько названий. С 1796 по 1802 годы – Новороссийск, с 1802 по 1926 годы – Екатеринослав, с 1926 по 2016 годы – Днепропетровск, а уже с 2016 года – просто Днепр. Я понимаю, что нынешним властям Украины, все названия, кроме Днепр, не подходят. Не дай бог «Новороссийск», о России, Новороссии напоминает. «Екатеринослав» - тоже нельзя. Об императрице Екатерине Великой (или Екатерине II) напоминание – тоже нельзя. «Днепропетровск» - тем более нельзя, зачем помнить о пламенном большевике – Григории Петровском. Это же они, «клятые москали» и большевики, во главе с Лениным и создали ту Украину, которая в 1991 году досталась свидомым. А поскольку, чтобы не заморачиваться, не долго думали, отгрызли половину названия и осталась только часть – «Днепр».  Я вспоминаю своё детство. Как к нам в гости из Днепропетровска приезжали дядя Витя (брат отца), тётя Лида (его жена) и привозили мою двоюродную сестру Виточку. Братья при встрече обнимались, и батя шутя говорил: «А вот товарищи из губернии приехали!», то есть из областного города. А дядя Витя, улыбаясь говорил: «Приветствуем ваш уездный городок Кривой Рог!». Хотя наш «уездный городок» по размерам превышал их «губернский» Днепропетровск. Позже я поясню, почему. Когда мы собирались ехать к ним в гости, то для краткости говорили: «Поедем в Днипро!», или говорили: «Поедем на автовокзал встречать, наши из Днипра приезжают!». Сокращали название для краткости. Видимо, нынешние свидомые власти Украины пронюхали об этом и пошли, так сказать народу навстречу. Бусть будет вам Днепро. Город по названию реки. Ирония судьбы. Моё детство и юность прошли на берегах красивейшей, когда то реки. Мне довелось по ней плавать на «Метеорах»  и  «Ракетах», побывать во многих городах Украины, стоящих на берегах Днепра – Херсон, Голая Пристань, Каховка, Берислав, Запорожье, Кременчуг, Светловодск, и само собой – столица Украины Киев. Но теперь Днепропетровск стал просто Днепром (как и мотоцикл «Днепр»,  холодильник «Днепр», которые выпускались в этом городе при советской власти).  А всю свою зрелую жизнь, с девятнадцати с половиной лет и по нынешний день, я живу в городе, который носит такое же название, как и река, на берегу котрой он стоит – Печора. Ирония судьбы.

Но от названия Днепропетровск хотя бы часть осталась. А то буйные «мовнюки» (говорящие на мове), в запале переименования, превратили Кировоград - в Кропивницкий, Комсомольск – в Горишни Плавни. Даже какое-то село на Донбассе переименовали в Нью-Йорк, типа лизнули дедушку Байдена, глубже некуда. Правда, с началом СВО, украинские «Новыны» («Новости») звучат теперь страшновато для пиндосов: «Российские танки обстреливают и вышли на окраины Нью-Йорка!».  Просто пестня, а не новости. Меня всегда смешило вот это неуёмное желание селюков представлять из себя древнейшую нацию, и переименовывать всё, до чего дотянутся. Правда слово «город» по-украински будет «мисто». Но никто не трогает ни Миргород, ни Ужгород. А то вообще получатся идиотские названия – Мирмисто и Ужмисто.

А почему у моего родного города, основанного в 1775 году, такое своеобразное название? Существует две легенды или предания. Первая говорит о том, что исторический центр старого города образовался на стрелке, в том месте, где небольшая речка Саксагань впадает в более полноводный Ингулец. Мол, это место с высоты птичьего полёта напоминает изогнутый (кривой) рог. Но интересно, кто мог видеть с этой высоты эту стрелку почти три века назад, когда на месте будущего города было ещё небольшое поселение. Не птички же рассказали об этом людям.
Вторая легенда больше похожа на правду. Как раз через это место проходил шлях, по которому чумаки за солью в Крым ездили в стародавние времена. И, как раз на этом шляху, на этой кривой стрелке, стояла корчма старого казака, по прозвищу Рог. А, поскольку, он был одноглазый, другой глаз был повреждён в сражениях, не то с турками, не то с крымскими татарами, то по-украински его называли Кривой, т.е. не видящий на один глаз. И вот, когда в пути чумаки или другие проезжающие по шляху, прикидывали, где остановиться на ночлег, то они так и говорили: «А давайте заночуем у Рога! У какого Рога? Да у Кривого!». Видимо, в тех местах большн не было таких колоритных корчмарей. Да и корчма в этой степной глухомани была не на каждой версте. Вот так имя и примета одного человека соединились в названии поселения, которое потом стало называться Кривым Рогом. А что, мне эта версия кажется более правдоподобной. Тем более, именно о ней больше говорили в краеведческом музее, куда нас водили несколько раз ещё в школе. Я побывал в этом музее за десять школьных лет раза три-четыре. Вот и запомнил.
Вроде с названием города разобрались. Почему я написал, что наш «уездный» Кривой Рог по размерам превышает «губернский» Днепропетровск? Да потому что Кривой Рог вытянулся в длину с северо-северо-востока на юго-юго-запад почти на сто двадцать километров. Почти с севера на юг, с расширением в Центрально-Городском районе, мы его называем «Старый город», и на Соцгороде, примыкающем к заводу «Криворожсталь».

Когда Потёмкин, по указу императрицы Екатерины Великой, основывал города на юге Малороссии, ему учёные мужи подсказали, что в тех местах, где находится будущий город Кривой Рог, видимо есть залежи железной руды. Их, конечно, нашли. Не во времена Потёмкина, а гораздо позже, но нашли. И вот эти подземные запасы железных руд так хитро расположились под землёй, что почти вытянулись в одну, грубо говоря, линию. Железную руду на Криворожье добывают двумя способами – шахтным и карьерным. Шахты были и до революции, и карьеры тоже были. Но карьеры были довольно небольшие, и шахты не очень глубокие. В то время смогли взять ту породу, до которой достали, как позволял тогдашний уровень горнодобывающей техники. А уж после Великой Отечественной войны, когда стране нужно было много металла – развернулись на полную. Шахты стали мощными предприятиями. Я помню некоторые их названия – «Гигант – Глубокая», «Имени Ленина», «Имени XXII партсъезда», «Октябрьская» и так далее. Когда едешь от кольца на 95-м квартале  до площади Артёма, они хорошо видны. Были небольшие шахты на рудниках, в район Гданцовки, да много ещё где. Но главное – это ГОКи (горно-обогатительные комбинаты). СевГОК, ЦГОК (центральный), ЮГОК (южный), НКГОК (Новокриворожский) и ИнГОК (Ингулецкий). У каждого ГОКа по два-три своих огромных карьера, дробильные фабрики (дробилки), агломератные фабрики, подъездные пути для железнодорожного транспорта, желдорцеха, ГТК (горно-транспортные колонны), где базируются огромные самосвалы «Белазы» для вывозки добытой руды из карьеров. А вся эта руда потом идёт на обогатительные фабрики, а потом, как сырьё – в доменные и мартеновские печи огромного градообразующего комбината «Криворожсталь». А вместе с ним работает «Коксохим». Сами понимаете, без кокса чугун не получить. В общем, в Кривом Роге был полный цикл металлургии от добычи железной руды, дробления и обогащения её, приготовления кокса, выплавки чугуна, многих марок стали, до проката, когда на выходе из прокатного стана появляются нужные изделия. Прокат разной толщины, листовая сталь, слябы и прочее, и прочее. А потом, из этого всего часть отправлялась заказчикам, а из части, в самом Кривом Роге изготавливались горнорудные машины, разнообразные станки и много всего другого. Коксующиеся угли и антрацит Донбасса, электроэнергия Запорожской ГЭС, вода из Каховского водохранилища (которое свидомые придурки сейчас уничтожили), газ из России, кислород, всё это вместе и есть – чёрная металлургия Кривого Рога. Чтобы представить себе, как всё это примерно выглядит, посмотрите старые советские фильмы «Весна на Заречной улице» и «Высота». Там всё это очень хорошо показано. Батя мой, светлая ему память, водил меня посмотреть и на доменную печь, и на мартеновскую, и к прокатному стану, что такое агломератная фабрика, что такое дробильная фабрика, как огромные шаровые мельницы измельчают железную руду, что такое «опрокид» вагонов, и дальние отвалы, как выглядят карьеры вблизи, что там и как добывают. Давал подержать в руке тяжёлый кусок железной руды, когда её ещё только добыли, и она имеет синевато-маслянистый цвет, и только потом, окислившись на воздухе, приобретает красно-бурый оттенок.

Весь город опутан железнодорожными путями, цехами, заводами, В небо торчат огромные заводские трубы, из которых поднимаются дымы разного цвета. И запах стоит особенный, который есть только на металлургическом производстве. Ночью, если случайно проснулся, то видишь за окнами и на стенах комнаты багровый отсвет. Это значит, в ближайшем к дому металлургическом цеху выливают ночную плавку раскалённого металла в огромные ковши, которые перемещает по рельсам маневровый  локомотив.
Два раза в неделю, ровно в полдень в нашей квартире на ЮГОКе начинают подрагивать стены и звенеть посуда в серванте. А потом доносится ровный глухой гул. Значит в карьере рвут породу. По средам – на НКГОКе, а по четвергам – на ЮГОКе. Оба микрорайона, наш ЮГОК и соседний НКГОК, почти слились в один жилой массив, зажатый между комбинатами. Если звук взрыва глухой, значит хорошо породу зацепили, а если громкий, то большая часть подрывных зарядов ушла впустую. И сразу, там, далеко за домами, в небо поднимаются тёмные клубы пыли от карьеров. И хозяйки поспешно срывают с верёвок на балконах бельё, сохнущее на солнце. Если ветер на нас, то всё придётся перестирывать. Мама бурчит: «Как мне это бабахканье уже в печёнках сидит!».

Вы представляете, что такое карьер, где добывают железную руду? Это огромная ямища циклопических размеров. Глубиной доходит до полукилометра, а может и больше. В плане имеет сложную форму. Сплошные уступы. И там, на нижних горизонтах, прячется железная руда. Когда начинают строить карьер, проводятся так называемые вскрышные работы. Сначала с поверхности земли снимают слой плодородного грунта, затем идёт суглинок, глина, а дальше, в глубь земли, скальные породы, а уж там, внизу – железная руда. Вот до неё и надо добраться. С верхних горизонтов глину и скалу из карьера вывозят тепловозами. Две секции локомотива ТЭ-3 и двенадцать думпкаров (специальные самоопрокидывающиеся вагоны), по сто двадцать тонн скалы в каждом. И две секции локомотива примерно по сто двадцать тонн каждая. И всё это по очень кривой железнодорожной колее забирается от экскаватора и вывозится на отвалы. Дальние и ближние. Причём диспетчер чередует – то глина, то скала. Чтобы глина не налипала в кузове думпкара. Тепловозы работают только на верхних горизонтах. Дальше большой уклон и даже две секции локомотива не вытащат на подъём «вертушку» (сцепку из двенадцати думпкаров). Ниже по горизонтам работают только «Белазы». Как трудолюбивые муравьи. Сначала были «малыши» - брали по 27 тонн руды, потом пошли «сорокачи» - брали по 40, потом «восьмидесятки» - брали по 80, дошло дело до «сто двадцаток». Либо руда подаётся по транспортёрной ленте (очень дорогущей, за валюту купили в Японии) через перевалочный блок на самый верх карьера. Тогда «вертушку» загоняют под руду, и мы с батей, если доводится в этот день побыть вместе, уже едем не на отвалы, а на «опрокид». Там думпкары по одному подаются в специальный такой, как бы ангар, и через открытые борта кузова, наклоняющегося в бок, руда ссыпается в огромные конусовидные стальные ямы, откуда она пойдёт на дробилку. Батя показал мне эти ямы из будки тепловоза. Жутковатое место.
Карьер и днём представляет величественное зрелище, а ночью – вообще фантастическая картина. В свете дуговых светильников, установленных на специальных мачтах, весь карьер как-бы скрывается в фиолетово-дымной мгле, местами прорезаемой мертвенным светом этих светильников. Видны огоньки буферных фонарей и лобовых прожекторов тепловозов. Свет фар «Белазов», ползающих по всем горизонтам, свет прожекторов экскаваторов. Карьерный экскаватор УЗТМ (Уральский завод тяжёлого машиностроения) – это огромная махина размером с трёхэтажный дом, красно-жёлтой окраски, две гигантские гусеницы и огромная стрела с двенадцатикубовым ковшом. Когда ковш стоит на земле, в него, как в гараж, можно поставить автомобиль «Москвич». Танк по сравнению с этим циклопическим экскаватором, кажется детской игрушкой, забытой в песочнице. А есть ещё и «шагающий» экскаватор, с вылетом стрелы сто метров. Питание у этих монстров электрическое – шесть тысяч вольт. По крайней мере так написано на распределительном шкафу, что стоит рядом с рельсами, по которым мы ездим. И от этого шкафа идёт толстенный кабель к экскаватору. А на нижних горизонтах карьера стоят огнебурные машины, которые делают шурфы – скважины в скале. В эти скважины закладывается немыслимое количество промышленной взрывчатки особой мощности, похожие на круглые сырные головки с отверстием по середине. А потом, в полдень, в карьере воют сирены, техника отходит подальше от горизонта взрыва, и КАК….!!! И мама опять говорит: «Як мне уже упеклось это бабаханье!». А что вы хотите – Кривбасс добывает железную руду.

Я уже говорил, что пустую породу, глину, скалу вывозят на отвалы. Ближние – километров за двенадцать, дальние – примерно двадцать пять – двадцать семь. Раз такое неимоверное количество кубометров вынули из земли и высыпали в другом месте, то ланшафт неумолимо изменяется. Вроде совсем недавно, каких то пятьдесят лет назад была почти ровная украинская степь, с редкими холмами и оврагами, а тут появились рукотворные ямищи (карьеры) и горы (отвалы). Когда я был маленький, то если едешь на трамвае из Старого города от бабушки Нади на наш ЮГОК, а он находится внизине, которую все шутя называли «ямой» и было видно горизонт. А с каждым годом на этом горизонте появлялись этакие горы. С южной, западной и северной стороны ЮГОКа. Эти рукотворные горы под дождями, снегами и ветрами постепенно оседали понемногу, на них уже стала появляться зелень. Сначала трава, потом кусты, потом и деревья. За пятьдесят с гаком лет о-го-го наворотили земли из пяти карьеров. Вот тогда наш ЮГОК по-настоящему стал ямой. Не швейцарские горы, но где-то похоже, на ИнГОКе, ЦГОКе и СевГОКе картина та же самая. Может не со всех сторон отвалы, но почти также. От всего этого промышленного «счастья» город Кривой Рог выручает только зелень. Мой родной город очень зелёный. Парки, сады дачь, скверы, деревья вдоль улиц, проспектов, по берегам прудов и рек, много клумб. Иначе каюк бы нам был в таком пекле. 
Климат тоже менялся. Если в моём детстве были снежные зимы с морозами до двадцати пяти градусов, даже трамвай-снегоочиститель ходил от трампарка, расчищая по городу колеи трамвая. А летом было до плюс тридцати, с нормальными дождями. То потом, из-за изменения ландшафта города, появление огромного количества водохранилищ на Днепре, климат изменился. В очень паскудную сторону. Теперь в Кривом Роге, как начнёт в конце апреля «топить» под плюс тридцать, а всё лето тридцать семь в тени, и ни одного толкового дождика. Зато зимой снега не стало, и при минус десять-двенадцать градусов резкий ветер гонит сухую пыль или позёмок по сухим улицам. Дурдом, а не зима и лето.

Я уже говорил – Кривой Рог очень зелёный город. Кругом цветочные клумбы, парки и скверы. Раньше у нас, на ЮГОКе, да и по всему городу росли тополя. «Тополиный пух, жара, июль…». Везде этот пух вдоль бордюров собирается в белые валы. Если в детстве в кармане были спички, только успевай поджигать, наблюдая, как быстрое пламя несётся вдоль белого вала. А потом пух достал всех окончательно, и городские власти заставили выкорчевать тополя и везде посадить каштаны. Сначала, пока они не выросли, проспекты были словно лысые. Зато теперь наш проспект «Южный» (бывшая улица Шкирятова) на ЮГОКе выглядит не хуже, чем Крещатик в Киеве. Особенно, когда цветут каштаны. Очень красивые у них соцветия в виде белой свечи.
В детстве помню в летнюю жару, чтобы сбить пыль и зной, по нашему проспекту (и другим улицам) ездил огромный «Белаз». Вместо кузова самосвала на нём была установлена сорока кубовая ёмкость, в которую он набирал воду из реки Ингулец, что течёт за крайними домами западной части нашего ЮГОКа. И вот выезжает эта махина на середину проспекта и едет медленно, прямо по трамвайным путям, которые впечатаны в асфальт. А у него спереди и сзади такие мощные спринклеры, как на поливалке. Даст хороший напор, и кажется, что огромный водяной куб движется по проспекту. Вода достаёт и до деревьев и до тротуаров. Мы, пацаны, бежим рядом в струях воды, в капельном ореоле и радуге. Водила только ругается, чтобы мы не оказались перед машиной. Сзади и сбоку – пожалуйста, а спереди он нас может не увидеть в этой водяной завесе. Некоторые водители легковушек норовили медленно проехать мимо этой махины. А чего, бесплатная автомойка. Как меня мама ругала за такие «купания». Я клятвенно заверял, что бегу либо сбоку, либо сзади, а потому под «Белаз» не попаду.

Раз я написал, что город Кривой Рог очень длинный (120 километров), то и проблема общественного транспорта в нём была одной из важнейших. В 1975 году, когда отмечали 200-летие Кривого Рога, город, можно сказать, достиг пика своего развития. Кое-кто может сказать, что это был, так называемый, «Брежневский застой». Хорош себе застой. Вокруг всё строится, растут новые микрорайоны и предприятия. Тогда сдавали в эксплуатацию самую мощную доменную печь в мире. На её торжественное открытие ожидали самого «дорогого Леонида Ильича», но приехал первый секретарь ЦК Компартии Украины Щербицкий. Во всех газетах города, по телевидению Украины освещали сдачу в эксплуатацию этой махины – ДП-9. Где-то у меня лежит красочный фотоальбом, посаящённый моему родному городу. Там есть фотография этого события, пуска новой домны. Раз она девятая, значит есть ещё восемь. Вы представляете размеры этого предприятия – «Криворожсталь»?! Когда трамвай идёт вдоль завода, от первого участка, мимо станции «Червоная» и до третьего участка, это двадцать минут езды. Но это только часть протяжённости завода в длину, потом трамвай уходит вниз, к прудам, а завод тянется дальше.
В семидесятые годы прошлого столетия численность населения города превысила 650 тысяч человек. Даже одно время хотели сделать Кривой Рог областным городом с образованием Криворожской области. Понемногу отщипнуть территорию от Днепропетровской, Запорожской, Херсонской, Кировоградской областей (соседних) и сделать новую область. Слава богу, одумались, и мой город так и остался «уездным». В городе огромное количество людей. Все работают, учатся, живут на пенсии, только родились, подрастают, ходят в садики и школы. И вся эта масса народу постоянно перемещается. Поэтому общественный транспорт крайне необходим, чтобы он работал чётко и ритмично. Кривому Рогу повезло. В нём были и есть все виды общественного транспорта – трамваи, автобусы, троллейбусы, такси. Вспоминаю советские времена. Проезд на трамвае – 3 копейки, троллейбус – 4 копейки, автобус – 5, такси – 10 копеек за километр (если память мне не изменяет). Если у бати было хорошее настроение, после «гостевания» у бабушки Нади и обильного застолья, то он «шиковал» и брал такси от дома бабули до нашего дома на ЮГОКе. Выходило около 3 рублей. Несмотря на такое обилие общественного транспорта, он всё-таки не справлялся с перевозкой такого огромного количества людей на протяжённых маршрутах. И тогда было принято решение построить в Кривом Роге ещё и линию скоростного трамвая. Эта линия шла почти от завода «Криворожсталь», начинаясь недалеко от главных проходных, и тянулась вдоль основных микрорайонов и предприятий на северо-восточную окраину города. Всего на ней было построено одиннадцать или двенадцать станций. Точнее не помню. Хотя катался когда-то по всей линии, чтобы полюбоваться новым видом транспорта. Скоростной трамвай – это такой хитрый гибрил метро и обычного городского трамвая. Хотя не совсем обычного. В поезде всего три вагона, такие, красно-жёлтые, «ЧКД – Прага». Их можно было видеть во многих городах Советского Союза. Только у вагонов скоростных трамваев колёсные тележки приспособлены для езды с более высокими скоростями, чем у обычных городских трамваев. Часть пути этого скоростного трамвая проходит, как в метро, под землёй. Красивые подземные станции, только не на такой большой глубине, как в Московском метро, а сразу под поверхностью земли, даже нет эскалаторов. А часть пути проходит по поверхности земли, только рельсы отгорожены от городских улиц специальным железобетонным забором. Летишь на этом трамвае и наслаждаешься скорость. Ход вагонов мягкий. Когда едешь по поверхности, то из салона вагона видно далеко, можешь любоваться новыми кварталами. Вся поездка по линии, вместе с остановками, занимает где-то час, проезд – 15 копеек. Был когда-то, сейчас не знаю. Мне кажется, что со времён раннего детства и до нынешних дней я застал все виды трамваев, которые были в СССР. Начинал с тех вагонов, на которых ездили Жеглов и Шарапов в фильме «Место встречи изменить нельзя». И докатался до современных трамвайных вагонов Усть-Катавского вагоностроительного завода. С мягкими удобными креслами, сдвижными дверями, довольно бесшумным ходом. А в детстве помню, батя держит меня на руках, мама стоит рядом, ждём вечернего трамвая, чтобы добраться из гостей, об бабули к себе. Трамвая ещё не видно из-за поворота, но уже хорошо слышен стук его колёс. Видны вспышки искр из-под его «дуги» (токоприёмника), эти искры отражаются в стёклах окон домов, что стоят на повороте. И вот из-за угла показывается лязгающее колёсами и скрипящее в повороте рельсов «чудовище». Точь в точь, как тот трамвай, под который угодил Берлиоз в романе Булгакова «Мастер и Маргарита». Я хорошо помню этот скрипучий деревянный салон с боковыми скамейками. И такие «висюльки», качающиеся на верхнем поручне, чтобы за них можно было держаться руками. Папаня шутя меня подцепит за такую «висюльку» и говорит: «Держись, сына, пока папа билеты купит!». Мама уже знает этот номер, поэтому молчит. А кондуктор быстро отрывает два билета, неотрывно глядя на меня, повисшего, как обезьяна, и говорит бате: «Мужчина, у вас сейчас дытына упадёт!». Батя смеётся: «Не упадёт. Он цепкий, весь в меня!», и со смехом опять берёт меня на руки. Мы садимся на скамейки и едем домой. А я, уже засыпая на плече отца, думаю: «А я мог бы ещё дольше продержаться на этой качающейся штуке!».

Маршруты трамваев в Кривом Роге длинные, как и сам город. От моего ЮГОКа, на тот конец города, к остановке «Пивзавод» или на Карачуны, с пересадками, часа два ехать. А от ЮГОКа до станции Долгинцево (Кривой Рог-Главный), откуда уходят поезда на Киев и Москву, примерно 1 час 45 минут. На Коксохим (на другой конец завода «Криворожсталь»), тоже примерно столько же. На Дзержинку, что в стороне от Соцгорода – поездка занимает примерно полтора часа. Да что там трамваи. Сгонять в гости на такси к брату моего друга Валентина на микрорайон Заречный – это минимум час без остановок. А ведь это ещё не крайние точки города.
Давно, ещё в советские времена, ко мне приезжал в гости мой приятель и однокашник по училищу Андрей, царство ему небесное. Так мы сели на автовокзале в рейсовый «Икарус», чтобы ехать в Кременчуг. Андрюха заснул с «устатку». Проснулся через час двадцать минут, и глядя в окно автобуса на улицы, дома и светофор на перекрёстке, спросил: «Это уже какой город мы проезжаем?». Я ответил: «Отдыхай, это ещё Терны, северная окраина Кривого Рога, сейчас выедем за город!". Он не поверил. И только когда увидел огромную надпись на выезде «КРИВОЙ РОГ», засмеялся: «А ты, Саня, говорил, что городок у тебя не маленький, а я не поверил!». Да, вот такой «уездный городок».

Поскольку город, повторяю, очень длинный, то он приобрёл своеобразную планировку. Всё пространство между старыми районами, то есть появившимися до революции, до войны, сразу после войны, и до семидесятых годов прошлого века, заполнено частными домами и дачами. Да, да, дачами. В шестидесятые годы советская власть давала работягам бесплатно эти шесть соток. Сажай деревья, фруктовые, ягодные кусты, картофель, овощи, ставь маленький домик, чтобы было где передохнуть от полуденного зноя, рядом маленький сарайчик для инструментов, и давай, обеспечивай себя фруктами, овощами, ягодами, помогая сельскому хозяйству страны. А частные дома попадались и такие, что были построены и до революции, и перед войной, правда таких осталось мало, город был сильно разрушен во время войны. Попадаются здания сразу послевоенной постройки. Есть такие районы, где стоят добротные двухэтажные дома на два подъезда. Их строили пленные немцы. Восстанавливали, так сказать, то что сами порушили. Поэтому, когда едешь на трамвае, троллейбусе, автобусе далеко – из одного района в другой, возникает странное ощущение. То вроде по городу едешь, то вроде по селу. Только что за окном мелькали четырёх- пятиэтажки, а то и дома девяти-шестнадцати этажей, а потом вдруг опять одноэтажные домики, частные подворья, заборы, сады, огороды, опять какие-то дачи, потом снова какие-то производственные предприятия, электроподстанции, путепроводы, водоводы и прочее. То проезжаешь под мостами, по которым идут поезда, то уже на своём трамвае (троллейбусе) проезжаешь над путями по мосту, под которым идут поезда. Слева гора, образованная из старого отвала, уже поросшая деревьями и кустами, а справа грузовой поезд с электровозом идёт наперегонки с твоим трамваем. Трамвай то лезет на гору, то спускается с холма вниз, делая технические остановки для проверки тормозов. Я до сих пор помню все остановки на трамвайных маршрутах, троллейбусных, автобусных. По некоторым ездил редко, а по некоторым столько раз, что не упомнить и не подсчитать.

На нашем микрорайоне ЮГОК был отличный кинотеатр «Зирка» («Звезда»), есть ещё летний кинотеатр возле ДК ЮГОКа. А тут построили новейший кинотеатр «Современник» на три зала, с кафе и игровыми (советскими) автоматами, аж на 97-м Квартале. И вот нам  обязательно надо пойти в кино в этот новый кинотеатр. А до него ехать на автобусе-экспрессе номер 27 или 35, всего сорок пять минут. Экспресс идёт быстро, до кинотеатра в пути делает всего шесть остановок. Это примерно, как поехать смотреть кино в соседний город. А мы катим с друзьями в автобусе, разговариваем, глазеем по сторонам. А за окном всё тот же город – родной Кривой Рог.

Вы не думайте, что мой город славился только линейными размерами. Это город работяг, тружеников – металлургов, шахтёров, энергетиков, машиностроителей, железнодорожников, да всяких профессий. Очень много было учебных заведений, не считая школ. Этих школ только на нашем ЮГОКе – четвре, и на соседнем НКГОКе – две. А сколько было всяких ПТУ, техникумов, институтов, филиалов университетов, Киевского, Харьковского, Днепропетровского. Горнорудный институт, педагогический, металлургический, машиностроительный. Да всякие. После школы можно было поступать учиться куда хочешь, не покидая родного города. А меня понесло в авиацию – Кременчугское лётное училище. Пять часов езды на междугороднем автобусе или полтора часа лёту на самолёте АН-2 со старого аэродрома «Смычка», что был на краю города, возле турбинного завода. Старого аэродрома давно нет, зато построили новый огромный – Лозоватка, в тридцати километрах от города, на северо-запад от центра. Две взлётные полосы, красивое здание аэровокзала, за архитектуру создания которого в своё время его авторы получили Государственную премию Украины. На большую полосу в своё время садились ТУ-134, ТУ-154, ИЛ-76 и даже АН-124 «Руслан». А на краю бывшего старого аэродрома «Смычка» находятся учебные стоянки Криворожского авиатехнического училища. Оно и сейчас есть, работает. На стоянках стоят те же самолёты, что были и в пору моей юности. Нет только старого зелёного вертолёта МИ-4, к которому я пролезал под заграждениями из колючей проволоки.

Я говорю, город Кривой Рог очень зелёный. Парки, сады, скверы, клумбы. Фонтаны возле Дома природы, рядом с драматическим театром, в Старом городе. Фонтаны возле здания Горсовета на Соцгороде. Две реки – Саксагань и Ингулец, что протекают через старую часть города, а ещё множество прудов. Самые большие пляжи возле комбината «Криворожсталь». Там когда-то была большая вышка для прыжков в воду и плавучий ресторан. У всех предприятий были свои турбазы. На Ингульце, на Каховском водохранилище на Днепре. Свои пионерлагеря и пансионаты на Чёрном и Азовском морях. Но это было при другой Украине, ещё советской. Еа петле реки Саксагань разбит огромный парк, Пионерский. Там был главный Дворец пионеров, а рядом стоял огромный самолёт АН-10А. В нём располагался детский кинотеатр «Орлёнок», куда меня водила бабушка Надя. Она отдыхала на лавочке в тени деревьев, пока я в самолёте мультики смотрел. Там, где Саксагань впадает в Ингулец, на берегу стоит красивейшая коллонада. Её изображение есть на всех открытках с видами Кривого Рога. Это лодочная станция. Там дают на прокат лодки. Сколько раз доводилось на этих лодках кататься то по одной реке, то по другой. А за Ингульцом, на том берегу, огромный парк имени «Газеты Правда», а на этом берегу тоже парк, фонтаны, стадион, бильярдная, маленькое кафе, где продают мороженное, лимонад, пиво. В городе было несколько музыкальных школ и одно музыкальное училище. И очень много Домов культуры, где всякие бесплатные кружки и секции.

Главный стадион города «Металлург», естественно на проспекте Металлургов, на Соцгороде. Рядом огромный парк с фонтанами, атракционами и большим колесом обозрения. Когда поднимаешься на колесе обозрения в наивысшую точку, то видно далеко-далеко вокруг. В свете заходящего солнца, начинающихся сумерках видны шахты и терриконы, а с другой стороны сияет огнями огромный комбинат «Криворожсталь». Стоит пар над градирнями, дымят трубы, видны доменные печи и завод «Коксохим». Когда ветер дует с той стороны, то запах сразу напоминает, что ты живёшь не на глухом хуторе, а в городе металлургов, и зарево в небе на фоне сумерек от раскалённого чугуна, который выливают ковши, подтверждает это. Мой город никогда не спит. Потому что работают предприятия непрерывного цикла. Заводы, шахты, карьеры. Не зря Кривой Рог считают жемчужиной промышленности Украины. По крайней мере он был таким до 1991 года. А 24 августа 1991 года Украина объявила о своей «нэзалэжности». И понеслось.

Я уже как-то упоминал, что первый звоночек такой «нэзалэжности» Украины я получил уже в ноябре 1991 года. Прилетел в Киев, на Крещатике зашёл в магазин иностранно-технической литературы. Я там всегда покупал книги и журналы по авиации. Увидел на кассе симпатичные календарики с самолётами и вертолётами. Здоровенная бабища-кассир сказала мне: «Шо вы тут суёте свои рубли, у нас уже своя валюта – карбованцы!». Я подумал: «Почалося!». Действительно – «почялося». Началась кропотливая долгая, затратная по деньгам работа по переформатированию украинцев из братского, по отношению к русскому, народа, в новых арийцев, потомков древних шумеров, центра мироздания и так далее. Поскольку я приезжал два раза в год, а потом только один раз, то мне хорошо были заметны изменения. Постепенно стали исчезать вывески на русском языке, стало появляться «интересная» литература в книжных магазинах, в которых очень выпячивалась роль Украины в истории земной цивилизации. Потом стали попадаться выкрашенные в жовто-блакытный колер деревья, столбы, заборы, скамейки и так далее. Дальше – больше. Да все теперь понимают, как Украину постепенно отрывали от России, ежедневно капая на мозги украинской пропагандой. В последние годы, перед моим крайним приездом в Кривой Рог, уже невозможно было включать дома у мамы телевизор и читать украинские газеты. Через пару часов казалось, что более лютого врага, чем Россия у Украины нет. И ещё чуть-чуть, и русские танки начнут лязгать гусеницами по улицам. Очень тяжко было наблюдать, как мой родной город, в котором я родился, где прошло моё  детство и юность, постепенно становится чужим. Дома, улицы, деревья, парки, небо над головой, всё оставалось прежним. Только холодок шёл по спине от ощущения надвигающейся беды. На проспекте Металлургов, возле здания Дома культуры, снесли памятник Ленину. На мой вопрос друзьям, кто и зачем это сделал, мне ответили: «Приезжали какие-то, то ли из Киева, то ли ещё откуда, и в рамках декоммунизации, убрали памятник». Я поинтересовался, а чего, мол, «Криворожсталь» не снесли, её ведь тоже «коммуняки» вместе с трудовым народом Кривого Рога строили, да и дедушка Ленин сделал Украину такой, добавив ей земли Донбасса, Херсона, Николаева, Запорожья, Харькова? Ответом было унылое молчание. Типа, включилась программа «моя хата с краю». А крайние хаты, как известно первыми и горят. Теперь уже горят не только хаты, но и вся Украина. И ничего уже не поправить.

Когда я увидел недавний репортаж (весна 2023 года) из Кривого Рога, у меня сердце заныло. На площади Освобождения (раньше она называлась площадь Мира) шумит митинг. В основном в кадре одни женщины, которые выказывают своё возмущение каким-то военным чинам. Рефрен один: «Наших мужиков плохо подготовили, оружие тольком не дали, патронов тоже, на фронт надо ехать на своих машинах, с питанием и деньгами плохо и т. д.». Я смотрел и думал: «Что же с вамти люди, такое сделалось, что ни одна из вас не скажет – надо остановить эту войну?». Я понимаю, что пропаганда сделала своё дело. Тридцать лет промывки мозгов, ксли конечно они были, ни для кого не проходят бесследно. Город мой, родина моя малая, что с тобой стало?! В начале СВО какой-то сумасшедший криворожанин в камуфляже, прыгал на фоне бетонных блоков, стоящих поперёк дороги и орал прямо в камеру: «Пусть только русня сунется на земли криворожья, мы им будем глотки рвать и резать на куски!!!». Я смотрел на всё это и в голове гудело от бессилия и невозможности что-нибудь исправить.

Если когда-нибудь доберусь до родного города, если доживу, то уже не захочу увидеть тех, кто когда-то был мне дорог, и кто теперь считает меня агрессором, что злая Россия напала на белую, пушистую, добрую Украину в феврале 2022 года. 
Нет теперь в моём городе улицы Ленина, на которой когда-то жила бабцшка Надя. Вместо неё теперь улица Свято-Николаевская. Нет проспекта Карла Маркса, да и день Победы 9 мая уже не отмечают. Все надписи «Кривой Рог» на основных выездах из города перекрасили в жовто-блакытный цвет. Завод «Криворожсталь» хитрожопая бывшая премьер-министр мадам Тимошенко (Капительман) продала за бесценок какому-то индийскому магнату. И теперь предприятие называется «Митал Стил». Промышленность Кривого Рога угасает. Повальная безработица, да и мужиков, кто не сбежал, гонят на убой, чтобы банда маленького жидёнка Гниды, земляка криворожцев, ещё хоть немного продержалась у власти, продала и угробила последнее.

Шесть с половиной лет я не был дома. Раньше, когда мы с женой уезжали из Кривого Рога с вокзала Долгинцево скорым поездом в Москву, в момент отхода  поезда из динамиков на перроне всегда звучал марш «Прощание славянки». Я его никогда не мог слушать равнодушно, всегда комок к горлу подкатывал. А тем более, когда ты уезжаешь от родного дома далеко и надолго, и не знаешь, доведётся ли ещё свидется с мамой. Теперь я знаю, что уже не доведётся. Мама ушла навсегда пять с половиной лет назад. Мне даже не довелось проводить её в последний путь. Спасибо, добрые люди сделали всё, как надо. Между кладбищем на холме над ЮГОКом, где упокоились моя мама и бабушка Фрося, и кладбищем «Всебратское», где находятся могилы отца и бабушки Нади, по прямой двадцать семь километров, а по улицам города все пятьдесят. Вот такой печальный привет от моего родного «уездного городка» - Кривого Рога.
А город остался. Всё такой же дорогой и родной для меня. Который я всегда любил, и любить буду, пока бьётся моё сердце, которое я оставил там – в Кривом Роге. Только вот скоро ли вернусь? Не знаю.