Экранов свет голубой под никольской горой часть 40

Часть 40
Вскоре Герка вышел на работу. На вопросы о поездке в Польшу отвечал сжато и мало, мол, всё хорошо только устал немного от переездов и беготни. Его даже пригласили в школу восьмилетку, где он раньше учился. Пришлось выступать, рассказывать о Польше. А пригласила его Евгения Антоновна, мать Володи Угарова. А почему пригласила, Герка узнал много, много лет спустя. Оказывается, корни-то у неё были польские.   
 Потом, всё пошло, как и раньше. Ремонты телевизоров и приёмников в мастерской, вызовы на дом, выезды в сёла. И конечно план, план и ещё раз план. Приезды учеников на практику. Разные реорганизации, организация приёмных пунктов в сёлах.
Анатолию Ивановичу это не особо нравилось из-за его склада характера и тогда старшим неожиданно назначили Герку. Он вначале сопротивлялся, но потом согласился.
Забот сразу прибавилось. Отчёты. Документы. Радиодетали. Поездки в область. Совещания.
А тут ещё этот случай, который Герке запомнился, что там и говорить, надолго, на всю жизнь.
В этот день, он ещё спал после поездки на собрание в город. Сквозь сон  услышал встревоженный голос отца: 
 - Просыпайся. Вставай. Иди, распишись. Там посыльный из райкома партии. Слышишь, вставай быстрее – тормошил  Герку отец. Он был старый коммунист и знал, что такое большевистская партия и дисциплина в ней. Герка был молод. Накануне он ездил в область по работе. Вернулся поздно. Да ещё в клуб ходил  к девчатам и друзьям. В общем, он не мог никак проснуться и вставать не хотел.
- Какой райком? Я же комсомолец.
- Давай, давай, вставай быстрее. Тебе к семи часам.
Герка нехотя встал. Напялил штаны. Протирая глаза и сгоняя сон, расписался в посыльном листе.  Мать засуетилась у стола.
- Ты хоть чаю выпей, да вот хлеб с маслом.
     Вытираясь полотенцем, Герка куснул пару раз хлеб и выпил чай. Он оделся и вышел на улицу.
Рассвело. Посёлок просыпался и наполнялся живыми звуками. Герка окончательно проснулся и начал думать: зачем в такую рань в райком вызывают?  В чём дело? Что-то стало стеснять его душу. Герка совсем недавно начал заведовать мастерской, и никак не мог придумать, зачем был вызван на самый верх районной власти.
Он вошёл в здание райкома. Вокруг была чистота, порядок и витал дух организаций такого типа. Было тихо. Где-то зазвонил телефон. Поднявшись на второй этаж, Герка у двери приёмной первого секретаря увидел Фёдора Александровича, начальника бытового обслуживания района. Тот нервно прохаживался, опираясь на клюшку. У него не было ноги. Протез. Политрук, старый вояка, участник Сталинградской битвы.
- Здорово, здорово. Вы чо там натворили?
- Кто?
- Вы.
- Да я вообще в городе был.
-  В городе. А Анатолий?
 - Я его ещё не видел.
 - Не видел. Вон идёт. Ты што ли там …
 В это время дверь в приёмную открылась, и оттуда послышался голос:
 - Проходите.
 Старый солдат, прерванный на полуслове, первым молча шагнул в приемную, а затем в кабинет, и было видно: он хорошего не ждал. Его настроение передалось и Герке. Он внутренне насторожился. Напряжение увеличилось, когда он увидел первого секретаря, «хозяина района», небольшого коренастого мужчину средних лет. «Первый»  сидел за столом в конце просторного кабинета и оттого казался ещё меньше.  К его столу был приставлен  большой стол,  тянувшийся через весь кабинет. Вокруг него стояли стулья.  Стулья были и возле стен. Справа - наградные знамена, а за спиной над головой, как положено, портрет вождя. Мало что меняется со временем в облике и духе  таких кабинетов, где решаются судьбы многих людей или чья-то персональная судьба.
 Сопровождавший их работник указал места у стены. Доложил и вышел. Образовалась тишина, которая затянулась. Строгое, немного уставшее, круглое лицо секретаря было напряжено. Брови слегка сведены,  умные усталые глаза смотрели куда-то в окно, потом скользнули вдаль, как показалось Герке, выше их голов.  И он начал, слегка налегая на «о»:
       - Федор Александрович, это как же надо понимать?
  Старый служака ловко и проворно для его возраста и протеза встал по стойке «смирно».   
       - Это что же получается? Ваши работники не признают советской власти? Не признают коммунистической партии?
       Было видно, что происходило с героем Сталинграда. Он побледнел. На лице выступила лёгкая испарина.
    - Виктор Константинович, я не в курсе, – явно    дрогнувшим голосом сказал он.
    - Вы не в курсе… А вы что расселись? Тоже не в курсе? – и в это время раздался приличный удар кулаком по столу, от которого Герка и Анатолий слегка вздрогнули и невольно встали.
     - Наслушались там разных голосов. Ну, смотрите. Пока я сижу вот в этом кресле, вы у меня места в районе, да и в области не найдёте. Наслушались разных голосов и подчиняться не хотите. Почему приёмник на «Волге» не отремонтировали? Водитель докладывает: им некогда. Подожди да погоди, да  очередь у нас. А когда он вам сказал что это машина первого секретаря? А вы что? «А нам, какое дело!» Я покажу вам, какое дело! И пока я сижу в этом кресле…
     Герка почему-то стал внимательно рассматривать кресло, оно явно было сделано на заказ под параметры хозяина района и кабинета.  Виднелась только выгнутая спинка, переходящая в удобные подлокотники светлого дерева, обнимавшие небольшое тело. Потом     Герка услышал:
     - Мы, конечно, примем по вам меры. Будьте уверены. А сейчас, Фёдор Александрович, – немедленно отремонтировать приёмник! Поняли?
     - Так точно, – выпалил старый офицер, забыв, что война  давно закончилась.
   - Всё, свободны.
Когда они вышли в приёмную и шли по коридору, вид у них, по-видимому, был неважнецкий, и все на них смотрели с сочувствием. А на улице Анатолий услышал:
    - Показал бы я тебе в своё время, где раки зимуют. Так, снимите приёмник с «Волги», я в область еду. Заберу. Так надёжней будет.
Когда Герка рассказал отцу, тот немного подумав, сказал:
- Ты вот что. Вы на секретаря сильно не обижайтесь. Это водитель его и вас подвёл. А тот на вас, для порядка, для дисциплины. Если бы захотел, он бы без всякого шума с вами расправился. Вот тогда меня Татьяна Бочкарёва, сразу вызвала на бюро. Из партии чуть не исключили и с работы выгнали. И действительно работу потом не мог в районе найти. А за что? Да не за что. Анонимки на меня организовали, что я жене платок пуховый купил, а я же не украл. Кому-то видно нужным людям не досталось.
Урок для Герки был, конечно сильный.