Глава 3. Этьен Дюфре
«Париж. 21 июля 1566 года.
Приветствую Вас, дорогая маркиза и поздравляю с рождением первенца и с назначением вашего супруга на губернаторский пост в Перигоре. Как вы уже, вероятно, знаете меня также можно поздравить с новым назначением и в этом есть немалая Ваша заслуга, надо признать. Однако оставим на время любезности, близится очень тревожное время, на политическом горизонте образовались черные тучи и ходят слухи о скорой войне.
Наша партия умиротворения при Королевском Дворе, возглавляемая канцлером Лопиталем переживает не лучшие времена, мы потеряла поддержку Коннетабля Монморанси, а Двор после Великого путешествия чувствует себя как никогда уверенно. Все громче раздаются голоса о том, что два вероисповедания слишком много для одного королевства.
В этой связи очень важно положение графства Перигорского, на севере от вас католический Лимузен, а на юге начинаются полновластные владения протестантов. Не скрою при Дворе очень бы хотели вырвать Перигор из-под власти королевы Наваррской для этого к вам и послали старого волка де Сансака. Прежний губернатор был крут и скор на расправу, и это дало королю повод вмешаться. Даже до меня дошли слухи о массовых арестах и конфискациях. Однако знайте маркиза, что в Перигоре также есть наши соратники, те кто искренне не желают новой войны. Я полагаю, что ваш супруг также не стремится к войне, поэтому рекомендую Вам обратится к господину де Талейрану, маркизу Гриньоль. Это мудрый и достойный сеньор, который стремится к миру на своей земле.
Засим прощаюсь, дорогая маркиза и желаю вам удачи в ваших делах. Искренне ваш, Николя де Нёвиль, маркиз Виллеруа».
Господин де Нёвиль, с которым Агнеса вела дела в Париже, под прикрытием якобы вспыхнувшего между ними романа, оказался действительно хорошим другом и верным союзником. Беседы с ним были приятны, а его письма полезны. Неудивительно, что они так быстро нашли общий язык с этим достаточно молодым, но очень амбициозным человеком. Маркиза улыбнулась, вспомнив их тайную встречу во Дворце Правосудия, после которой он позволил себе вольность, вытащив несколько прядок из ее безупречной прически. Как она тогда рассердилась, глаза горели, щеки пылали. А маркиз рассмеялся и сказал, что так она куда больше напоминает пылкую возлюбленную, покидавшую своего кавалера. Им обоим приходилось играть свои роли, чтобы отвести подозрения от столь нужного им обоим договора: он помогает протестантам, она добивается их поддержки в избрании его купеческим прево Парижа.
А эта их встреча на Еврейском острове, куда она с трудом успела добраться до его отплытия. Вооруженная до зубов, в мужской одежде, с сундуком гугенотского золота в руках. Неудивительно, что Нёвиль был крайне удивлен. К счастью, сделка состоялась, хотя это и не предотвратило резни, устроенной гизарами. Потом она еще долго оставалась на острове, ведь их лодка, ее и сопровождавшего ее шевалье де Вогеза уплыла, влекомая течением Сены. Она вглядывалась в темноту, держа в руках заряженные пистолеты, пока утомленный гасконец спал у ее ног. Тогда маркиза мечтала остановить этот миг, чтобы вот так просидеть всю жизнь рядом с мужчиной, которого столь внезапно и столь сильно полюбила. Тогда она сражалась за него, а не за парижских гугенотов. Готова была отдать все, что имела, лишь бы он был в безопасности.
Как сейчас она видела его тонкие черты, темные волосы, тени, которые отбрасывали на щеки его длинные ресницы. Помнила столь невинное и чуть детское выражение лица, которое он приобрел во сне, его изящные руки, которыми он столь умело держал шпагу и дагу, его губы, которые так и не осмелилась поцеловать… Ощущение, словно они одни в целом мире…
Жизнь раскидала их потом. Замужняя женщина, маркиза, она последовала по воле долга в Монтобер, но так и не смогла отказать себе в желании написать ему. А он ответил. С тех пор она жила от письма до письма. Беспокоилась за него, когда он решил отправиться на войну во Фландрию, молилась, когда он был в плену, ревновала и старалась досадить, когда он говорил о брачных планах. И любила, всегда любила. А он, как оказалось, любил вовсе не ее. Как она ждала его приезда в Монтобер. Не находила себе места, пока не увидела его в толпе придворных, а потому проявила глупую несдержанность, оставив гостей и бросившись приветствовать его лично. Как он был красив. Лейтенант наваррского полка, статный, гордый, он смотрел на нее так, словно не узнавал. Словно не было этого года, когда он умолял не прекращать переписку. И эта дама, которая так по-хозяйски взяла его под руку. Агнеса почувствовала себя тогда так, словно ей на голову вылили ведро холодной воды. Лишь многолетний опыт придворной жизни позволил ей держаться с достоинством. Она вернулась к мужу, как в тумане. А тот смотрел внимательно и чуть иронично. Маркиз не был глуп, наверняка, он многое понял в тот момент. Позже именно он намекнул, что столь быстрому взлету в карьере гасконец обязан именно вниманию своей спутницы – фрейлины и близкой подруги королевы Наваррской.
А вечером, оставшись в одиночестве, она металась по своей комнате, борясь с желание крушить все, что ее окружает. К счастью, недавние роды стали отличным предлогом, чтобы оставить гостей и удалиться. Всю свою горечь и боль она выплеснула на бумагу, написав очень ироничную канцону про рыцаря, добивавшегося успеха при дворе, исключительно благодаря расположению окружающих его женщин. Потом она призвала саксонского шпиона Флавиана Люрца, нанятого еще в Венеции. Тот был не только ее личным слугой, но еще и доверенным лицом во всех вопросах. Она велела ему ехать в Париж, чтобы помочь там шевалье де Вогезу в возложенной на него миссии, а главное, вытащить его из всех опасных ситуаций, в которые пылкий южанин обязательно впутается. Эти его дуэли, сколько же их было... Как и прочие мужчины, Анри-Эсташ де Вогез считал непозволительным вмешательство женщины в дела чести. Один раз он уже дрался за нее с бургундским лейтенантом, хотя она об этом и не просила. Как он был горд, когда вернулся с победой. К счастью, гасконец так никогда и не узнает, как Агнеса сходила с ума от беспокойства, ожидая его возвращения.
Люрц смотрел на нее серьезно и спокойно, пока хозяйка давала распоряжения. Убежденный протестант, прекрасный шпион, он проникся восхищением к маркизе с их самого первого разговора. Ее бесстрашие и стремление бороться за веру любой ценой нашли отклик в душе этого проходимца. Он был всецело предан Агнесе, а та ему безоговорочно доверяла. С Люрцем она передала свое послание. А теперь оставалось лишь ждать ответа от ее ветреного лейтенанта. Если этот ответ будет, ведь она вполне сознательно оскорбила молодого человека. Наверное, сейчас маркиза жалела о своем порыве, успев уже простить ему все, что только возможно, но тогда она поступила так, как поступила.
Дальше жизнь пошла своим чередом. Гости разъехались, возобновились совместные вечера с мужем у камина, когда она читала ему вслух Ксенофонта вперемешку с окситанскими канцонами. Она знала, что скоро придется перебраться в Перигё, но была не против, ведь искренне полюбила этот город, пожалуй, даже больше, чем родной Монпелье. Но эта светская жизнь, в которой предстояло быть женой губернатора. Маркизе все еще были в новинку роскошные платья и драгоценности. Она привыкла одеваться скромно и просто, как истинная гугенотка и фрейлина королевы Наваррской. Что же, всего лишь еще одна роль, которую предстояло сыграть. Откуда ей было знать, что у Помпе де Карназе совсем иные планы на ее счет. Она прекрасно помнила тот разговор в Монтобере.
- Милая Агнесса, я бы очень хотел, чтобы вы как можно больше отдохнули и пришли в себя после рождения Гильема, однако для всех нас вскоре наступят тяжелые времена, мы должны быть сильными и делать все возможное для нашего дела, мне лично очень хочется, чтобы ближайшая война, как можно меньше затронула Перигор, - говорил он.
-У меня будет к вам несколько просьб касательно нашей ближайшей поездки. Вам, вероятно, не слишком просто и безопасно будет покидать замок Баррьер, поэтому, выполняя эти мои просьбы, вы вполне сможете занять себя, не покидая замок. – он сделал глоток вина из серебряного кубка, который держал в руках и продолжил.
- Во-первых, я убежден, что нападение на губернатора Монферрана ни в коем случае, не является случайностью. Оно было хорошо спланировано и из того, что мне удалось разузнать, тут не обошлось без шпиона в наших рядах. Вероятнее всего этот шпион даже был среди тех дворян, что выехали в тот роковой вечер из Перигее в Бержерак вместе с губернатором. Насколько я знаю это путешествие не планировалось заранее, в Бержераке возникли некоторые насущные вопросы и Монферран решился на поездку буквально за несколько часов, он храбрый человек и часто для скорости путешествует с небольшой свитой. Обычно в таких передвижениях его сопровождает не больше 10 человек. В этот раз он взял с собой 14 человек и только поэтому он остался жив. Участники этих событий большей частью находятся в Перигё, поэтому вы сами сможете установить весь список участников той поездки, один из них, кстати, ваш знакомый господин Ла Рош Нувель. Пока вы не добьетесь успеха, я нарочно не буду менять состав своей свиты. Нам нужно вычислить этого шпиона и очень важно взять его живым, я полагаю, что он знает очень многое о планах и возможностях католиков.
Вторая моя просьба также касается замка Баррьер, уже несколько месяцев там находятся узники, арестованные губернатором Монферраном. Это клирики, монахи и священники, взятые в Сарлате, а потом католические горожане Перигё, арестованные в связи с заговором барона Барьер. Среди них все католические консулы города. Насколько я знаю, арестантов даже никто не допрашивал, барон Монферран использовал их в качестве заложников. Однако такая практика не может долго продолжаться, со всех сторон сыплются жалобы на произвол и беззаконие. Я прошу вас от моего имени разобраться с этими арестантами и выяснить кто из них в чем виноват, виновных нужно судить и строго наказать, а невиновных отпустить на свободу. Если в процессе расследования вы выясните что-то интересное или убедите кого-то встать на нашу сторону, это будет дополнительная удача для нас. Вы можете общаться арестантами как официально, пригласив Первого секретаря для протокола, так и не официально. Обо всех результатах сообщайте лично мне, и мы вместе примем окончательно решение.
- Но ведь я совершенно не сильна в праве или в допросах. Я ценю оказанное мне доверие, но боюсь, что оно необоснованно.
- Моя дорогая, женщина, сумевшая раскрыть заговор Гизов, поднять льежских горожан на борьбу против несправедливого суда и снять родовое проклятие, вполне справится с кучкой арестантов. Они так давно содержаться в замке, что вполне успели поразмыслить о своей дальнейшей участи.
- Хорошо, пусть будет по вашему, - кивнула Агнеса и продолжила читать. Маркиз молчал, откинувшись в кресле и глядя на пламя камина.
И вот сегодня утром она впервые увидела Этьена Дюфре. Молодой человек, примерно тридцати лет от роду, с серьезным лицом и столь разумными и все понимающими голубыми глазами, он вовсе не казался сломленным. Шевалье де Кальвимонт – дворянин из свиты губернатора, которого она избрала себе в помощники, как человека, сведущего в праве, говорил о Дюфре весьма уважительно. Лучший студент их выпуска в Бордо. Когда-то был идеалистом, мечтающим сделать мир лучше, а сейчас… Сейчас он – глава католических заговорщиков, судя по тому, что ей удалось узнать при допросе других арестантов. Его одежда поистрепалась, он зарос бородой и несколько попахивал от долгого пребывания в темнице. Когда его привели в башню, где за большим дубовым столом, заваленным бумагами, восседала маркиза, а за спиной ее невозмутимо стоял огромный нормандец-телохранитель с павезой, юрист щурился от яркого света, но при всем при этом держался с поразительным достоинством. Агнеса даже на миг забыла, что перед ней простолюдин. Естественно, Дюфре отрицал все обвинения. Они проговорили два часа, Агнеса угостила его обедом, но тот продолжал быть ироничным и чуть насмешливым. Он де всего лишь юрист. Ведет тяжбы в суде. Какой заговор? Ему ничего неизвестно.
Агнеса прекрасно владела собой и сохранила самообладание в этой беседе, напоминающей фехтовальный поединок. Каждый остался при своем мнении. И вот теперь, она ходила по замковой стене и размышляла. Вернувшись в кабинет, маркиза велела пригласить шевалье де Кальвимонта:
- Обыщите дом Дюфре, возьмите с собой пятерых перигорцев и кого-нибудь из свиты, достаточно внимательного и наблюдательного. Полагаю, такой человек как он, надежно прячет свои тайны - велела она.
Молодой человек кивнул. Красивый, богато одетый, чем выделялся из прочих дворян свиты. Его прекрасный малиновый плащ, расшитый золотом, давно был предметом зависти прочих дворян. Впрочем, при всем при этом Кальвимонт не был жаден. Он охотно угощал товарищей выпивкой или платил за них в тавернах. Странно, что такой человек вообще попал в свиту губернатора, приехав в Перигор аж из самого Бордо. Возможно, причиной стало недавно приобретенное его отцом – советником Бордосского парламента - дворянство. Семья де Кальвимонт были так называемыми дворянами мантии. За его спиной не стояли благородный предки, веками оберегавшие честь семьи. Что-то сделать для известности своего дома мог лишь он сам. Агнеса, род которой вел свое начало еще со времен герцога Аквитании Гильома 9, как впрочем и род де Карназе – ее супруга, - вполне понимала и одобряла стремление выделиться.
Кальвимонт задал несколько уточняющих вопросов и удалился. Камеристка и кормилица маленького сьера де Карназе и новоиспеченного шевалье дАндриво Шарлотта Годар и горничная Агнесы Бабетта принесли Гильома. Тепло укутанный мальчик сладко спал, посапывая во сне. Агнеса ежедневно носила его на руках на свежем воздухе, все на той же крепостной стене. Рассказы о новых успехах сына, который научился улыбаться, отвлекли маркизу от мыслей о допросе Дюфре. Впереди у нее еще много времени. В конце концов, она справлялась и не с такой задачей.
Свидетельство о публикации №223120300933