12. Во время полета и после

    Северный ветер при выходе из здания аэропорта в Мурмашах напомнил Владимиру, откуда он улетает.

    Их подвели к самолету — всего несколько человек. Вдруг один из них, пожилой мужчина обычной внешности, обратился к Владимиру:

    - Капитан, как ты думаешь, долетим?

    - Вы знаете, я почему-то на эту тему не думал. … Но знаете, самолет почти пустой. Если что, жертв будет немного!

    Мужчина встревожился, засуетился и, кажется, впал в панику. И, лишь спустя полминуты, задал следующий вопрос:

    - Вы как, … откуда, с какой позиции говорите … или Вы просто издеваетесь надо мной!?

    В его голосе почувствовалась, даже, угроза. Владимир только рассмеялся. Но мужчина хотел у него обязательно выяснить, долетят они сегодня до Москвы или Ленинграда, или нет.

    - Послушайте! Над Вами никто не издевается! Издеваетесь Вы над собой! Понятно? Дальше: я говорю, что если что, то жертв будет мало с позиции мировой революции или грядущей истории …

    И последнее: по статистике ехать в Мурмаши на машине, а Вы так и сделали, гораздо опаснее, чем лететь на самолете. … Короче, успокойтесь и ни к кому не приставайте!

    Длинный монолог Владимира был вполне объясним, если учесть, что с момента прощания с друзьями он ни с кем не разговаривал. Но это не значит, что он жаждал общения. Наоборот. Ему хотелось привести себя в порядок: и мысли, и чувства и намерения и найти какие-то отправные точки для дальнейшей жизни и службы. Поэтому он подождал, когда все пройдут и рассядутся и потом сел на свободный ряд, почти напротив основной двери. Странно, что человек, который боялся разбиться, прошел вперед и сел почти у входа в пилотскую кабину.

    После взлета в окне появились знакомые и незнакомые сопки, и Владимир подумал — увидит он их, еще хотя бы раз или нет?

    Неожиданно, Наталья вновь заполнила его душу, и он почувствовал себя очень тоскливо. Собственно, она еще никогда после их разрыва и не вылезала оттуда, но в отдельные минуты, когда он пытался представить её жизнь, она представала перед ним близкой и живой, и это было почти невыносимо. Взгляд его упал на дверь с большой ручкой. … Ее достаточно было нажать, чтобы покинуть самолет и заодно весь этот мир.

    Она, конечно, должна быть заперта, но он обратил внимание, что стюардесса этого не сделала. В сознании возник образ Владислава. … Ему теперь стало мучительно жаль его. … Он, конечно, далек от мыслей самоубийцы, но его состояние ему показалось близким и понятным. Он нашел в себе силы посмеяться над собой, представляя, как он выходит на лету из самолета и что после этого произойдет. Скольких людей он подведет … и, прежде всего, конечно, мать! Но, он увидит её уже сегодня! …

    Еще Игорь, еще Москва, в конце концов. ... «Мне остается только вся жизнь, чтобы любить тебя». Ему нравились слова этой простой песни, и он часто вспоминал их.

    В те времена перелет длился достаточно долго и Владимир, преодолев тяжкие воспоминания и мысли, начал рассуждать про себя более свободно.

    Как это? Ревность – буржуазный предрассудок! Что в нем буржуазного? Наверное, Дьяконов был прав, когда посмеивался над Фридрихом Энгельсом. … Правда его, Владимира, ревность носит абстрактный характер.

    Он, кстати, редко думал о том, каково Наталье без него. Она все объяснила четко и коротко, как в Истории ВКП (б). Конечно, она его вспоминала. Но, но его пощечина могла закрыть ему проход в её душу...

    Но хватит о ней! Конечно, всей душой он желал ей счастья, здоровья и других детей. Кстати, о детях!..

    Нет, сначала надо разобраться со всем остальным.

    То, что ему внушали с детства мать, и отец, и в школе, тут же проверялось войной, и война только подтвердила, в основном, правильность этих взглядов.
Прежде всего, своим результатом! Как считал Владимир, победа как бы создала у каждого внутри прочный несгибаемый стержень, который помогал жить и преодолевать. А что преодолевать? Да, все. Слишком долго перечислять Бедность, почти голод в сорок шестом, усталость, несправедливость (очень широкое, необъятное понятие), нехватку (это тоже касалось очень многого).

    Но, тем не менее, этот стержень помог! Страна уже не восстанавливалась, а развивалась и в одном, очень важном, направлении развития трудился и он, уже не лейтенант, напичканный сырой смесью разных знаний, а капитан, уже, в значительной степени научившийся ими пользоваться. И в жизни, вроде, все должно быть ясно! Догмы (в хорошем смысле) марксизма — ленинизма представляли собой логическую картину развития человечества, освещая при этом ярким светом все темные стороны жизни, в которых еще пребывала значительная его часть.
Правда, вот, НФ выразил недоверие Хрущеву …

    Вдруг, он вспомнил жену Григория, и что она говорила и как себя вела. Удивительно, какие четкие и ясные суждения были у этой молодой женщины, фактически ровесницей Владимира. А еще удивительней, что как-то мгновенно, на ровном месте, точнее, рядом с асфальтовым кортом произошла встреча мужчины и женщины с ребенком и уже через несколько недель полностью существовала и функционировала новая семья! Да, она говорила удивительные вещи и, хотя Григорий и сам прекрасно умел это делать, но в данный момент пальма первенства по общению, суждениям, выводам принадлежала ей!

    Особый интерес представляли две вещи, пожалуй, даже три:

    Во-первых, она сказала, что её любовь к Григорию такова, что она его уже не разлюбит и он её тоже. Но, если он разлюбит и захочет уйти, она не станет его задерживать ни на секунду, и будет жить без злости и ревности с благодарностью к Григорию в сердце …
Такое он слышал впервые и был уверен, что больше ничего подобного никогда не услышит.

    Во-вторых, она сказала, что уже развелась с мужем(?). Как это могло произойти, если это была двух-стадийная процедура с объявлением о предстоящем судебном процессе в местной печати? …
    Но, все это касалось, прежде всего, их самих.

    А, вот третье, весьма развернутое суждение о вторичной роли секса в жизни мужчины и женщины, имея ввиду, что первостепенную роль должна играть духовная составляющая, подкрепленная общими взглядами, мировоззрением и планами. Он не собирался с этим спорить, более того, он был согласен. Но из этого согласия вытекало, в свою очередь, два вопроса: в какой степени его отношения с Натальей соответствовали этому постулату и не означает ли это, что брак должен быть не только по любви, но и по расчету?

    Он признался себе, что у них с Натальей было и то и другое (физика и духовное), но в своем сознании они все делили поровну.

    А что касается планирования и расчета, то об этом он слышал почти впервые и ничего этого, по понятным причинам, у них не было и быть не могло. А как только у нее это появилось, то оказалось, что он не может вписаться в её планы и расчеты. … Как только она начала планировать, он оказался за бортом. (Как ни странно, не потому, что плох, а потому, что слишком хорош, то есть слишком молод). Но, так или иначе, это было его личное поражение. Да, потому что он ничего не собирался планировать и рассчитывать, а не по какой-то другой причине. Может, следовало, хотя бы в своем сознании, поблагодарить ее за то, что она взяла эту роль на себя и, по сути, освободила его от расчетов и планирования. ... Но, этого не случилось. … Итак, планирование...

    - Товарищ капитан-лейтенант, выручите, пожалуйста!

    Справа от него, на соседнее кресло неожиданно приземлилась стюардесса, вся в сине-белом и смуглая-смуглая и с черными, как смоль волосами, заплетенными в толстую и длинную косу.

    - Я, просто, капитан! Поэтому со мной легче обращаться...

    - Да!? Интересно, а чем отличается просто капитан от капитана  лейтенанта?
Что поделать, если хорошее настроение уже надежно возвращалось к Владимиру, а, следовательно, он был готов к общению, тем более в такой обстановке.

    - Смею Вас заверить, прекрасная девушка, не зарплатой.

    В ответ раздался продолжительный смех. Его можно было разделить на две равные части: смех женщины оттого, что её назвали девушкой (так бывает) и смех оттого, что она поняла его шутку...

    - Капитан-лейтенанты и капитаны различных рангов носят нарукавные нашивки, которые даже имеют какое-то название, потому что они несут службу непосредственно на боевых кораблях флота. Это, кстати, касается и лейтенантов. А другая часть офицеров служит на берегу и они не являются «водоплавающими». Я, например, строитель.

    - А это, случайно, не тайна?

    - Конечно, тайна. Но, за ее выдачу персонально Вам, я несу полную ответственность.

    - Ну, хорошо! Спасибо за тайну. А, пока, выручите меня. Я не могу разгадать кроссворд...

    - Давайте вместе.

    - Как называется вратарь в футболе?

    - Голкипер...

    - А нападающий?

    - Форвард...

    - А …

    - Хавбеки. . .

    В этот момент самолет стал покачивать крыльями. Стюардесса отреагировала сразу:

    - Командир нервничает. Зовет меня.

    - О! Я прошу Вас, его не нервировать. Учтите, что я не смогу заменить его, ... по крайней мере, в полете!

    Она опять засмеялась, но крылья начали раскачиваться еще сильнее.

    - Я побегу...

    Владимир осмотрел салон. Пожалуй, у стюардессы не было других вариантов поболтать в полете с мужчиной.

    «Мужчина не урод – уже красавец» он вспомнил слова Натальи, сказанные в его адрес.

    Итак, планирование и расчет. Это что-то новое в советском спорте!

    Надо сказать, что Владимир заканчивал мужскую школу №73 на Арбате, в Серебряном переулке... Общение с девочками, девушками, женщинами в период взросления для многих, в том числе и для Владимира было проблемой. И, можно сказать, что он совсем недавно освободился от многолетней неловкости. И, может быть, сам того не замечая, всегда относился к прекрасному полу в лице самых разных его представителей по доброму, без потребительского отношения, даже в мыслях, даже тогда, когда эти представители ему нравились...

    Получается, что если он вступает с женщиной в близкие отношения, не планируя и не рассчитывая на нее, как на будущую его жену и мать его детей…, то он Дон Жуан.

    Эта мысль крайне не понравилась ему. Он пытался понять, что же у него от Дона Жуана и ничего не нашел. Наконец, он нашел главное, что разводило его с Доном Жуаном совершенно в разные стороны: Дон Жуан, у которого за почти четыре с лишним года пребывания на Севере было всего две женщины!

    А что, собственно, еще могло быть? Да, однажды в Мурманске на остановке автобуса, следующего в Североморск, к нему подошла молодая симпатичная и хорошо одетая женщина и сказала тогда:

    - Я Вас прошу, не надо ехать в Североморск. Пойдемте ко мне. ... У меня есть музыка...

    Он, тогда, моментально подумал: где ж ты была раньше? А теперь у меня Наталья и я могу только к ней …

    - Извините, у меня нет такой возможности ... Всего Вам доброго...

    И она отошла, опустив голову.

    Ну, еще, пожалуй, был один случай. После танцев в Доме офицеров две женщины не возражали, если он проводит их домой, и обещали... напоить чаем. А они жили довольно далеко, в поселке летчиков Сафоново и, как оказалось, в одной комнате. Он обратил внимание на более полную, хотя нравился, как потом выяснилось, другой, не менее симпатичной стройной брюнетке. «Его» женщина, не разрешив даже прикасаться к ней, заснула, но утром очень рано, может быть, даже слишком, ушла на работу. Брюнетка, не вставая, старалась, как могла, выразить свою симпатию к нему. Он все понимал, но преодолеть стеснительность не смог. Как это: ухаживал за одной и, вдруг, переметнулся к другой!? Это, в его сознании, противоречило нормальному поведению...

    - Да, дон Жуана из меня не вышло, придется переквалифицироваться... в кого?

    Знаменитая фраза Ильфа и Петрова, вложенная в уста Остапа Бендера: «графа Монте Кристо из меня не вышло, придется переквалифицироваться в управдомы» - была, как и многие другие фразы или строки этих и других авторов, от Пушкина и до Джек Лондона отправной точкой в мышлении.

    … Тут ключевые слова «не вышло» Выходит, надо переквалифицироваться в мужа и отца?! Но, готов ли он к этому?.. Готовность, правда, должна быть сразу у двух: у него и у нее. Но ее нет вообще. Он оказался слишком молод вчера, а завтра он, что? Может оказаться слишком старым? Он, ведь, уже не мальчик!

    Значит, эта самая готовность влюбиться, строится одновременно в душах двух людей …

    Он не был самонадеян, он был достаточно самоуверен. Правда, в отдельные секунды жизни самоуверенность куда-то испарялась, но это было редко и в таких ситуациях, когда надо было переступить через какой-то барьер, материально не существующий, но обязывающий вести себя определенным образом. Так, он максимум в половине случаев, если не меньше, позволит себе заговорить с женщиной, которая ему понравилась, тем более, если очень сильно …

    А, вот, когда требуется мужество или надо рискнуть своей жизнью, вот тут его уверенность может легко достигнуть уровня самоуверенности...

    Впрочем, это до конца он еще не сознавал. Это было совсем не врожденное, или Богом данное свойство, а этому его учила жизнь, сначала в обычных условиях, а с семи лет в условиях войны. … А война страшный, но эффективный учитель. А была еще улица — сначала в Мичуринске, потом в Москве, это был Арбат. Но законы улицы, где все диктовали подростки, выросшие без отцов, были везде одинаковыми. Там была своя война, своя правда и ложь, справедливость и подлость, смелость и трусость, свои мелкие, но казавшиеся крупными победы и поражения.

    Но, он знал, уже по личному опыту, что от взрослых следует ожидать справедливости, хотя далеко не всегда. Он часто сталкивался с нуждой и, если сам не голодал, то недоедал уж точно. Поэтому ему казалось одним из проявлений справедливости, например, действующая в годы войны статья уголовного кодекса, в которой говорилось, что «хищение, осуществленное для удовлетворения минимальных потребностей, является смягчающим обстоятельством».

    А потом, уже совсем немолодым, он вспомнит об этом, слушая песню Высоцкого про уголовный кодекс. (Например, мать, укравшая в магазине бутылку молока для больного голодного ребенка).

    Но, приходилось осознавать, что вокруг и везде, и всегда проявляется несправедливость.

    И, теперь, на Севере, иногда легко удавалось решать вопросы, казалось порой неразрешимые. Например, добыча бутового камня. Нарушая сразу несколько правил техники безопасности, но, зная об этом, они смогли увеличить добычу бутового камня в пять раз по сравнению с обычной добычей до того, как Владимир с Евгением взялись за дело.

    На критическом пути было бурение скважин – шпуров для закладки взрывчатки. Мощные компрессоры, производящие сжатый воздух для отбойных молотков, работали в одну смену. Причем они принадлежали далекому и чужому управлению механизации.
Владимир с Евгением оформили липовые путевки нескольким МАЗам на две недели, слили у них несколько тонн солярки, а чужих мотористов приняли на работу, как солдат и платили им зарплату.

    Ну, а самым легким была сама добыча. Пользовались огнепроводными шнурами.

    Заряжать шнуры, то есть заполнить скважины аммонитом с установкой капсюля-
детонатора и огнепроводного шнура, соединенному с ним должен был один человек — взрывник. Он оказался толковым и смелым и не испугался взять на себя ответственность за других людей, нормальных, координированных и быстро соображающих.

    И этим делом занимался не только он, взрывник, но еще Евгений, Владимир и бригадир рабочих, работающих в карьере.  … Они всегда знали, куда полетят камни и не убегали далеко, а оставались близко, в той зоне,  через которую почти все камни перелетали.

    Оказалось, что для них для всех эта опасная работа была наиболее приятной из всех, всех других.

    Конечно, через тридцать с небольшим лет, после развала Союза и реставрации капитализма, в наиболее криминальной форме, все вышеописанное могло бы быть источником обогащения участников этого ударного труда. Но для них, почти для всех, все, что было связано с приобретательством, притом незаконным, было абсолютно невозможным и презираемым.

    Они, конечно, не были чистоплюями. Могли зайти на пекарню и взять там пару буханок хлеба, могли взять на складе пару банок тушенки или сгущенки. Причем им всегда давали, видимо зная их роль в местной истории..

    Но, чтобы кому-то пришло в голову мысль о том, что надо закрыть какой-то бригаде наряд на тысячу рублей лишних, а потом пятьсот рублей отобрать, такого не было и быть не могло. Они были людьми государственными до самой последней клеточки своего мозга. И у них была одинаковая «табель о рангах» человеческих пороков, от наивысших к менее презираемым:

    - Трусость
    - Подлость
    - Стяжательство в любой форме
    - Нечестность
    - Ложь
    - Лень
    - Неуважение к младшим и слабым...

    А, ведь, стяжательство уже тогда начало проявляться достаточно широко…
Но, они считали, как средневековые социалисты-утописты, что солнце светит для всех одинаково, что у каждого один желудок, одна пара глаз и один половой орган и что поэтому все должно быть распределено по справедливости.

    Так же диктовала господствующая коммунистическая идеология, и также считал Иисус Христос.

    Какие тут могут быть сомнения?

    Но, с другой стороны, история человечества, это короткая история борьбы за деньги и за власть кучки людей, . которые всегда воюют со своим народом...
Откуда же такая напасть, такая зараза, которая коснулась многих и многих?
Что в головах этих людей, которые владеют несметными богатствами. Они же не унесут его в могилу. Или они заботятся о своих семьях, о своих кланах?

    В ущерб всем остальным? Это значит, что они не верят в Бога. Значит, не мы, а они материалисты! А мы идеалисты. ... А что Бог? Да, если употребить известный радиотехнический термин «обратная связь», то с Богом её нет. Никакой! Или есть? А может есть! Вот покачал крыльями самолет и никому не ясно, что это и зачем, а одной женщине ясно...

    В этот момент, словно читая мысли Владимира, стюардесса опять подошла к нему:

    - Джулия, а Вас?

    - Владимир. Так вот, Джулия, ты армянка?

    - Ну, это, по-моему, очевидно!

    - Не для меня! Ну, тогда слушай анекдот, вернее его окончание:

    Когда у армянского радио спросили, как делится человечество, то оно сразу ответило:

    А – армяне
    Б – женщины
    В – военные
    Г – все остальные

    Джулия начала смеяться и сказала:

    - А я «А и Б» сразу, да?

    - Это знаешь только ты сама!  Только ты экипажу это не рассказывай, а то они забудут выпустить шасси или посадят самолет не на тот аэродром …

    - Да уж! Я уже получила очередной выговор.

    - Готов ходатайствовать, чтобы он снял с тебя. это взыскание.

    - Я сама все снимаю... Она улыбнулась: метод всегда один. … Пристегни ремень, скоро посадка. ... И она пошла по рядам.

    - Странно, чего она подходила? Если у нее уже есть командир? Впрочем, это ничего не значит...

    В момент приземления, может не самого удачного, самолет после касания земли как бы подпрыгнул и только после второго касания быстро покатился по ВВП, тормозя и затем выруливая на стоянку.

    Владимир, наконец-то ощутил то, что должен был ощущать гораздо раньше:

    - Свобода! Он свободен! Нет стройки! Нет плана! Нет личного состава! Нет заказчика!

    Вторую часть полета, которая прошла быстрее, он, Владимир сосредоточенно листал записную книжку и делал записи относительно того, что он должен будет сделать в течение двух — трех дней, пока не окажется в новой роли на новой стройке, наверное, с неменьшими проблемами.

    Он осмотрел свои вещи: спортивный чемодан и небольшой черный рюкзак. В спортивном чемодане лежала парадная форма, две рубашки и две майки, а также несколько книг: «Металлические конструкции», «Расчет железобетонных конструкций» и несколько СНиПовских глав, изданных, как отдельные брошюры. А в рюкзаке была спортивная форма, кеды, теплый свитер, носовые платки, общая тетрадь с вложенными документами, и все..

    Что же, вполне достаточно для человека на сто процентов государственного, как уже было сказано выше. За ним не поедет контейнер малой скоростью, не пойдут из Мурманска посылки.. Но и государство его обеспечивало всегда всем необходимым: одежда, обувь, жилье. ... Перед ним ни разу в жизни не стояла проблема жилья, даже на Кольском полуострове. Когда он с бывшими зеками закладывал основы для строительства, то бывшие жили в палатках на сорок человек каждая, а ему была предоставлена малая палатка, на пять человек, но холодная...
При выходе из салона на трап Владимир заметил, что Джулия помахала ему почти незаметно для всех, и он ответил тем же.

    Пилоты были уже внизу и, проходя мимо них, вернее приближаясь к ним, Владимир услышал, как один из них, глядя на Владимира, говорит другому:

    - Рожденный ползать, летать не может ...

    На подобные слова оскорбительного характера всегда надо отвечать:

    - Не «ползать», а «копать»! — Он уже приблизился к ним и получил в этот момент достойный ответ:

    - Поди сверху разберись, кто там ползает, а кто копает!

    - Но вы же иногда приземляетесь! — Владимир почти остановился.

    Пилоты были вполне симпатичными мужиками, один такого же возраста, как Владимир, другой чуть постарше.

    - Ладно, пилоты, удачи Вам!

    - Тебе тоже, капитан!

    Владимир пошел дальше, ощущая периферическим зрением, что чуть справа, почти под крылом самолета стоит ГАЗ — 69. Посмотрев на него, он зафиксировал, что газик новый, с военными номерами… и спокойно пошел  дальше.

    - Володя, Володя, - вдруг услышал Владимир. Кричали явно из газика. Он повернулся, внимательно посмотрел и увидел Игоря из «Красной звезды». Это, конечно, был сюрприз. Да, он говорил по телефону, что он сегодня прилетает, но не назвал ни времени, ни номера рейса. Но для Игоря разобраться с такими вопросами ничего не стоило …

    - «Красная звезда» встречает офицера, а он делает вид, что не замечает этого...

    Они обнялись и оба уселись на заднее сиденье, чтобы можно было спокойно говорить обо всем...

    Владимир рассказал, как в отделе кадров «Северовоенморстроя» полный полковник в морской форме с красным кантом на погонах выражал полное недоумение, возмущение и что-то еще, похожее на любопытство. … Но, никаких объяснений от Владимира он, естественно, не получил.

    - А ты знаешь, Володя, я перевел тут целый строительный отряд в Монголию... Тебе можно рассказать. ... Ты знаешь, у меня жена — достойная женщина и двое детей, конечно, любимых. Но есть у меня еще любимая женщина, с которой я связан с некоторыми технологическими перерывами более двух лет. А её муж — командир военно-строительного отряда...

    - А я, когда был в Генштабе по разным вопросам, то мне один пожилой офицер, на котором висит строительство, сказал, что предстоит отправка одного отряда в Монголию. Тебе все понятно?

    - Пока, да — спокойно, но заинтересованно ответил Владимир.

    - Так вот, планировался к отправке один отряд, а я предложил отправить другой, где служит этот достойный офицер. И он согласился. ... Сегодня отряд уже в пути. Пусть зарабатывает тугрики для семьи. Он уехал довольный. Она осталась довольная и я тоже. Есть такая формула: «Когда всем хорошо»!

    - Ну, ты даешь, Игорь!

    - Ты что меня осуждаешь? Но поезд с отрядом уже ушел.

    Не дожидаясь ответа от Владимира, Игорь рассмеялся.

    - Чего осуждать, если, как ты говоришь, всем хорошо!

    - Да, да! И обороноспособность страны нисколько не пострадала!

    - Ну, молодец, Игорь! Я восхищен! Ну, а как тебя встретила редакция газеты?

    - Редакция – это громко сказано! Отдел — другое дело. Отдел встретил нормально. Всего три человека. И называется он «отдел культуры, быта и строительства». Тоже три направления… Но ты, Володя, должен учесть, что ты можешь попасться мне на крючок. Не только, когда совершишь  строительные подвиги или сделаешь брак, но и тогда, когда какая-нибудь женщина вдруг напишет на тебя жалобу. Все жалобы попадают ко мне!

    - Ты уверен, что этим надо воспользоваться? - Теперь рассмеялся Владимир.
- Если есть соответствующая ситуация, то, пожалуйста, но, ты знаешь, такие казусы, ведущие к жалобам, как-то возникают неожиданно для самих действующих лиц. Я, например, не уверен, что моя жена когда-нибудь не напишет на меня жалобу.

    - Ну, ты к этому времени должен уже стать главным редактором.

    - Как же! У тебя кто папа?

    - Старшина роты, погиб при наступлении под Москвой в сорок втором...

    - Вот-вот и у меня – рядовой – на Волховском фронте. А у многих способных журналистов есть папы или родные дяди, которые имеют генеральские звания, а, может, и маршальские...

    Вздохнув, Игорь продолжал:

    - Отчего погибла римская империя?

    - От роскоши, ну и гунны чуток помогли...

    - Мы тоже погибаем от роскоши!

    - Нам до роскоши, как до Луны!

    - Ты ошибаешься. Роскошь всегда касается узкого сектора, так сказать элитного... А остальной народ и в римской империи был беден …

    - Да, не очень веселые вещи ты озвучиваешь!

    - Давай считать, что я ошибаюсь!

    - Хорошо.

    Владимир глянул в окно. Газик пересек садовое кольцо и уже оказался на Арбате. Сейчас будет театр Вахтангова и за ним сразу его, Владимира дом, где его ждет мать.

    Но Игорь сказал водителю:

    - На Арбатскую площадь и к Домжуру! – это означало: к дому  журналистов...

    - Придется разворачиваться на Кропоткинской.

    - Валяй, ефрейтор. Где считаешь нужным.

    Через пять минут газик остановился в самом начале Суворовского бульвара, около этого самого дома. Владимир воспринял это как должное. Слава Богу, у него остались относительно серьезные деньги — где-то около двухсот рублей в новых деньгах после того, как он раздал все долги.

    Атмосфера ресторана «домжура» быстро покорила Владимира. Был очевиден столичный шик, современный дизайн и общий лоск... Они сели в средний ряд одного из залов и почти сразу Владимир увидел в соседнем ряду на два столика впереди Юрия Гагарина и Сергея Михалкова. Юрий Гагарин был в гражданском костюме, казался холеным, был аккуратно подстрижен. Михалков был совсем седой, в светлом костюме и от него буквально веяло аристократизмом. Хотя, если спросить Владимира, в чем заключался этот аристократизм, то он вряд ли бы ответил...
Владимир улыбнулся, вспомнив, чем он вынужден был заниматься в день полета Юрия.
Игорь задал вопрос, и пришлось рассказать, как говорится, в части, его касающейся.

    Вдоволь посмеявшись, Игорь, сказал, поднимая рюмку с коньяком (тогда в доме журналистов обслуживали быстро!):

    - Да, твоя служба на Севере была и опасна и трудна! За твои новые славные дела! Я уверен, что они будут...

    Прощаясь с Владимиром около театра Вахтангова, Игорь сунул ему в руки газету:

    - Володя, не пугайся, это — завтрашний номер. Если ты будешь приходить в редакцию после обеда, ты всегда будешь получать завтрашний номер газеты.

    Владимир не купил никого подарка матери, не потому, что забыл или пожалел денег (последнее вообще было исключено). Просто он был уверен, что подарки делаются, прежде всего, во имя этикета, а в отношениях с матерью этикет был не нужен.

    Они молча обнялись и прошли в ее комнату, в которой он и вырос. Он осмотрел внимательно все и сказал:

    - Молодец, мама, я полностью удовлетворен: ты молодец!

    - Ну, а я тебе дифирамбы петь не собираюсь! Я сначала должна во всем разобраться. Так, что, берегись!

    Только после этого она позволила себе расслабиться и заплакала молча, стараясь сдерживать слезы. Он тоже был готов к тому же, но, видимо, ему сдержаться было легче.

    Было уже поздно. С трудом съев часть из того, что приготовила мать, хотя было, как всегда очень вкусно, они легли спать в одной комнате, потому что другой у них не было, но долго не могли заснуть. Говорила, в основном она. А он все воспринимал, как должное! И то, что ему было интересно или важно и то, что ему было неинтересно. Он уяснил все насчет своих друзей, соседей и очень дальних родственников, о которых, возможно, никогда не вспоминал.

    Мама, как всегда, как десять и как двадцать лет назад, встала раньше его и, когда он проснулся, на столе уже стоял готовый завтрак.

    - Мам, я, как и раньше, по утрам только чай ...

    - Это твое дело. А мое – приготовить сыну завтрак, если надо – обед, и ужин! Когда у тебя кто-то появится, кто будет тебе готовить, я перестану …

    Владимир не видел смысла тянуть резину с явкой к новому месту службы и еще до обеда побывал в штабе округа, где получил предписание явиться в 36 военно-строительное управление, находившееся сразу за кольцевой автодорогой, которую к тому времени заканчивали строить.

    В общем доступе оно именовалось просто в/ч и пять цифр ...

    Уже туда, следует ехать на следующий день. … Желательно с утра. Он так и сделал.

    Тридцать шестое ВСУ было создано в основном, для строительства системы противоракетной обороны Москвы. Это была система, так сказать, первого поколения. Она представляла собой объекты, расположенные в Московской области и, кроме станции дальнего обнаружения, системы связи (передачи данных) имела четыре стрельбовых комплекса, в каждый из которых входили станции обнаружения и станции слежения, старты антиракет и многие вспомогательные сооружения. Должен был быть еще командный пункт этой системы. Идеологом этой системы выступало МРП — Министерство радиопромышленности при участии Академии Наук. А генеральным конструктором был генерал — майор Кисунько, авторитетный и талантливый ученый.
В Министерстве обороны, в опытном порядке такие же сооружения строились на опытном полигоне, на Балхаше.

    Но успешный эксперимент по поражению ракеты антиракетой на том же полигоне, выполненный на много лет раньше американцев, позволил принять решение об ускоренном строительстве объектов ПРО (противоракетной обороны) непосредственно вокруг Москвы.

    36 ВСУ строило три стрельбовых комплекса из четырех. ... Но для того, чтобы их строить, нужно было сделать еще много чего! Помимо объектов должны быть дороги, кабельные сети, жилые городки современного типа и так далее. Для этого решили, кроме всего прочего, построить две производственные базы: под Загорском и под Солнечногорском. И Владимир должен был попасть на одну из них. ... Короче говоря, после того, как он, среди очень многих, принял участие в строительстве одной из главных баз атомного подводного флота, теперь он будет также среди очень многих принимать участие в создании системы СПРН (система предупреждения ракетного нападения) и системы ПРО. Тоже, дело, мягко говоря, ответственное.
Вернувшись домой, на Арбат, Владимир обнаружил, что мама еще на работе, и что перед уходом на работу она уже приготовила ему обед или ужин, постирала белье и достала из старой одежды носки и что-то еще. Собственно, он мог это обнаружить еще утром, но, как всегда с утра спешил и не обратил на это внимания.

    Когда вечером она пришла, он пытался ее упрекать в том, что она не жалеет себя, но сразу получил отпор:

    - Ты рано собрался учить меня жить...

    Рассказав ей о том, что он узнал, где он теперь будет трудиться, Владимир попросил уточнить, какие изменения произошли в ее работе.

    - Вообще-то я тебе вчера все рассказала, но я, короче, повторю..., Бутырскую тюрьму закрывают, а больницу ГУЛАГа ликвидируют. (Больница примыкала к тюрьме, и они находились в одном комплексе зданий). В Расторгуеве, где-то под Домодедовом есть небольшая больница. … Возможно, мне придется какое-то время ездить туда. Но я тебе уже говорила, что оформила пенсию, теперь я майор в отставке. ... Как видишь, пока старше тебя. ... А Расторгуево – это направление на Домодедово – с Павелецкого вокзала. Весь вопрос в том, как далеко больница находится от станции...

    Они ужинали вместе и Владимир в сотый или тысячный раз убедился, что мать умеет быстро приготовить очень вкусную еду, вполне сравнимую с той, которую подают в престижных ресторанах. Но он не стал говорить матери о том, что Игорь затащил его в Дом журналистов, потому что она очень плохо относилась ко всему, что связано с ресторанами, выпивкой и тому подобным. Да и в отношении Игоря она считала, что у него очень четко прослеживается авантюристическая жилка. Она, как и бывший начальник Владимира — Николай Федорович, хорошо знала и жизнь, и людей.
А Загорск был с Ярославского вокзала, что было известно Владимиру еще с детства. Электричка довезла его до Загорска за один час десять минут. Он также узнал, что некоторые электрички идут не больше часа. Пока он сидел в вагоне и смотрел в окно, он почти не думал, что из себя представляет Загорск, помимо того, что там находится Троице - Сергиева Лавра. Но, вот, он вышел из электрички и его настроение постепенно, но верно начало ухудшаться. На большой и почти пустой привокзальной площади, на которую приходили и с которой уходили все автобусы, стояла огромная лужа, размером, наверное, двадцать х пятьдесят метров. Было очень много людей и Владимиру после Североморска, где явно преобладала молодежь, бросилось в глаза, что вокруг него в основном старики и старухи. К тому же в этот день в церкви отмечалась какая-то дата в честь святого, который исцелял людей и поэтому. среди пожилых и старых было немало инвалидов, в том числе детей, которых несли на руках, или везли в коляске. Нормальные люди не могут быть равнодушными к чужому горю, а Владимир был нормальным. И эта картина угнетала его. Тем не менее, он достаточно быстро добрался на окраину Загорска, где находился военный городок, и который именовали «островком». Он быстро отыскал нужное ему хозяйство, вошел без стука в отдел кадров, где усталый и взвинченный мужчина, явно не хотевший им заниматься, привел его к полковнику Ровенскому. После десятиминутного стандартного и поэтому неинтересного разговора он вышел от него. Кадровик в это время уже нес ему направление в УНР, которое находилось от Загорска на расстоянии пяти-семи километров рядом с деревней Наугольное. В автобусе какой-то веселый старик сказал ему, что путь в Наугольное, это классический путь неудачника, потому что по дороге туда последовательно находятся: рынок, милиция, прокуратура, суд, тюрьма, кладбище.
Владимир с недоверием поглядел на него, и рядом сидящая женщина уточнила:

    - Почти все так, только тюрьма в стороне...

    - Уже хорошо, еще бы прокуратуру убрать...

    - Куда ж без прокуратуры? Без нее нельзя...

    - Там, где только что возник военный городок, совсем на виду – Ярославское шоссе, сделали специальную остановку, где Владимир и сошел.

    В знакомой до боли щитовой болшевской казарме располагался штаб в/ч – той части, в которой теперь он будет служить.

    Здесь уже Владимир не стал искать кадровика, а пошел прямо к командиру. В предбаннике его остановила секретарша:

    - Новый я, командир у себя?

    - Да.

    Он без особого труда миновал ее и вошел в кабинет.

    За столом сидел полковник Терешёнков, пожалуй, моложе НФ и что-то писал.
Владимир представился.

    - Очень хорошо. Меня предупредили о Вас. Сейчас я закончу — пару минут и мы поговорим. Минут через пять действительно он закончил, передал бумагу вошедшей секретарше с указанием срочно отпечатать и поднял усталые глаза на Владимира.

    Странно, но в них Владимир не увидел ни уверенности, ни воли. Впрочем, может, он ошибался. Но последующие дни, пожалуй, подтвердили, что первое впечатление Владимира, было правильным. Ему предстояло принять площадку строительства 506 базы, состоящей из современного завода ЖБИ (железобетонных изделий), базы механизмов и автохозяйства.

    Стройка только началась и еще не развернулась должным образом и располагалась она в семистах метрах от штаба. Кстати, рядом со штабом располагались казармы военно-строительного отряда.