Кафе Кошки

Записки непутевой дочери. Лист отрывной, восьмой.

Кафе «Кошки», которые не кошки и официант — властитель мира.



Сбежавшая из дома Мотыга работала официантом. Причем работала в детском кафе под называнием «Кошки». Думаете, все так просто? Нет. Кошки, оно же Koski, с карельского переводится как водопад. Или порог. Так что, детский центр к пушистым зверям никакого отношения не имел. Вот туда мы и отправились с самого утра, ну, я и решила новой подруге помочь. А потом посмотреть, понравится или нет. Выбора у меня не было. Возвращаться домой без денег — невозможно. Просить у Мотыги и Медведя не хотелось. Признаться честно, я никогда не работала. У меня была неплохая стипендия. Я же и ехала работать, переводчиком с финского. Но, как оказалось, не судьба. По крайней мере, пока. Так, на неделю я оказалось в «Кошки».

И вот, первый день, я получила свою рабочую форму. В «Кошки» она была желтая — желтая футболка и самый обычный фартук. Мотыга сказала, что я похожа на детскую неожиданность, а я назвала ее бананом. Кто из нас выиграл — решайте сами. В «Кошки» было три зоны, и все достаточно большие, причем третья — внизу. Эскалатор? Нет. Лестница. Самая обычная и довольно большая. Вы бывали в детских игровых центрах? Тогда знаете, что у детей есть такое развлечение — бегать по лестнице вниз-вверх. А там ты, с подносом. Эскалатор? Снова нет. И там они, маленькие дьяволята. Которым нравится бегать против движения эскалатора. Так я начала любить детей (нет).

Чем запомнился мой первый рабочий день? Это был день катастрофа. Во-первых, дети, естественно, не ходят в детские игровые центры сами. Их туда водят родители. Чаще всего — мамы. И тут есть два типа, так называемых, «яжматерей». Нормальные — это которые терпеливо ждут еды для своих чад, несмотря на задержку ( а в огромном центре с огромным количеством народа это нормально). Конечно, трудно сохранять адекватность, когда рядом с тобой сидит голодный ребенок, а то и несколько, и кричит «МА-АА-АА-МА!!! Я ЕСТЬ ХОЧУ!!!». Но они стараются. За это им низкий поклон. Но есть вторая категория. И так, естественно, ты предупреждаешь заранее. Еда будет готовиться долго, придется подождать. Минут сорок. Они согласно кивают головой, а через пять минут закатывают истерику, и говорят, что это самое отвратительное заведение, и в «Кошки» их больше не будет. Ну, мы не расстроимся.

Но хуже «яжматерей» для официантов детских центров только «яжотец». Да, бывают и такие. В мой первый же рабочий день я по ошибке унесла пиццу со стола, где сидели мужчина и его маленькая дочка. Когда они ушли играть, там оставался один кусочек, а отсутствовали эти гости достаточно долго. И вот, по возвращению «яжотец» не обнаружил еду своего ребенка и закатил такой грандиозный скандал, что извиняться пришлось администратору. В итоге пиццу переделали полностью, а гордый папа забрал из нее один кусочек и ушел домой.

Нет, не думайте, что все было исключительно плохо. Мы же знаем. Жизнь — это полоса черного и белого. Было и весело. Работа официанта — удивительна. Тяжела, когда ты приходишь после шестнадцати часов работы и натираешь мазью уставшие колени. А ноги распухают так, что больно ходить. Но это жизнь, во всех ее проявлениях. Я встречала удивительно приветливых людей, с их искренними улыбками. Которые искренне благодарили за мою работу. Как ни крути, добрых людей все равно больше. Да и с Мотыгой не заскучаешь. В одну неделю к нам пришли иностранные спортсменки, на обед, много - много девушек. И вот им что-то понадобилось от Ирки, а она уже ушла. И одна из девушек крикнула ей вслед: «Se;ora, se;ora!». Вы бы видели лицо этого карельского чуда! «Я — сеньора!». Кричала Ирка и хохотала. «Отныне прошу называть меня исключительно так!». Однажды гость сказал ей, что она не сильно умная. Ну, Мотыга не обиделась. Сказала: «Я и не говорю, что умная. Я, так. Полу-умная. Я полоумная, АААА-ХАХА-ХА».

Короче, Мотыга — это тот еще кадр. Самым святым для нее, конечно, была еда. Как-то она едва не упала с той самой лестницы, но умудрилась на лету схватить улетающий стейк. Ну, я была в шоке и спрашиваю: «Ирина, блин. А если бы был выбор, что в первую очередь спасать бы стала?! Еду или себя?!». Мотыга была непреклонна: «Еду спасать, еду! Это святое. Вот из-за отношений плачут. А из-за еды кто плакать-то будет? Я буду. Если ее нет». Я как-то проснулась ночью, в «Шайбе», а Ирка во сне рот открыла и такая: «Масло, масло, желтое масло». Чудь.

Заканчивая про работу официантом. Она интересная. Скажу еще раз. И, да, я перестала понимать людей, которые открыто с официантами ругаются. Как можно обижать человека, который выносит вам еду? Ему ничего не стоит, пардон, туда плюнуть, размешать и вынести. И вы, гордые собой это съедите. Ничего не заметив. Официанты тоже бывают разные.

Куда же без поваров? Это тоже особая каста. Иногда они думают, что вместо колпака у них — нимб. Или нет, корона. Вот. Я встречала разных поваров, но в чаще всего у них — синдром собственной исключительности. Повара — это люди нестандартные. Такие, знаете, кухонные вратари, со своим миром и немного не от мира сего. Повар — это особая харизма. И от дружбы с ним, или с ней, чаще всего зависит, как долго ты будешь работать и в каком настроении. Итог - повара классные.

Ну, и, конечно, дети. Они тоже бывают разные. Но какие же они… Искренние. Я не видела улыбок светлее. Эмоций чудеснее. Работа на детских днях рождения стала для меня любимой. От подготовки до самого праздника. Дети радуются любой мелочи. Подарочному колпаку. Красивой салфетке. Так, что хочется их затискать. Один мальчик начал мне рассказывать про свою семью. Ему было, лет пять, наверное. Сказал, что бабушка дома прячет деньги, потому, что папа найдет и пропьет. Поверил же. Рассказал. Ну, я мужественно пожала ему руку и пообещала никому не рассказывать.

Работа официантом — огромная школа жизни. В детском игровом центре — тем более.
***
Если совсем честно, за время работы в «Кошки» не покидала мысль, что, конечно, работа официантом временная. Было немного стыдно выходить утром вытирать столики и смотреть в окно на людей, которые спешат на работу. Мне же казалось, что я стою большего, чем убирать за кем-то посуду. Это вбивалось с детства. Я всегда достаточно неплохо училась и ставила большие цели. А теперь оказалась в чужом городе, почти одна, без денег и на работе, которая мне не особо нравилась. Я не понимала людей, которые получались от нее удовольствие. А такие были, некоторые мои коллеги. Они ни о чем не думали. Их разговоры сводились к тому, чтобы после работы быстро прокутить заработанные деньги. Все. Никаких целей. Никакого жизненного предназначения. Какие-то пираты. Награбить и пропить. Но так ведь… Нельзя…? Или можно? Такая эзотерика? Логика-то в чем? Мне всегда хотелось чего-то большего. Пробовать что-то новое, интересное. Такая философия. А здесь она в чем? Целый день пропахать, а потом все это пропить, и с утра снова, по кругу? И ведь некоторые из коллег были старше меня. И зачем такая эзотерика? А некоторые так всю жизнь живут, представьте? Зачем? Жизнь одна. Все мы смертны. А если не успеть…?

Сделать все, что задумала…?И это ведь действительно страшно. Как там…? «Помни о смерти?». Страшно прожить жизнь просто так. Ничего не добившись. Впустую. Еще страшнее — уйти на пике. Неожиданно. Наверное, глупо думать об этом в 20 лет. Но ведь думается. По сути, человеческий век короток. И, кто знает, что там насчет нас решили наверху, если там действительно кто-то решает. Вдруг, это будет завтра? А вдруг, через 30 лет. Или 10. А я еще даже толком не знаю, чего хочу. И никто не знает, по какому принципу там распределяется, когда кому уходить. Кого-то в 40 забирают. А кого-то в 15, и то раньше. Непонятно. Важна память, которая останется. Больше ничего. Нет в гробу карманов. Важен след в истории. И слово, которое о тебе потом скажут.

И вот с этими мыслями я возвращалась в «Шайбу». Не подумайте, что я жалуюсь. Я просто ною. Если вы жили в неком подобие хостела, то поймете. Атмосфера в «Шайбе» была классной. Куча интересных, необычных людей. Мы душевно проводили время, много болтали. Но это лишь в первое время. Потом это надоело. Любому надоест месяц жить в хостеле, где нет личного пространства. Это жутко давило. Хотелось побыть одной, но в «Шайбе» это было невозможно. Иногда сбегала на пустырь, смотрела на Озеро, огромное, казалось, бездонное. Но и тут меня находила Мотыга. Ирка — экстраверт. Она не может находиться одна. Обязательно нужно с кем-то говорить. Да, мы сдружились. Но личного пространства жутко не хватало. Со временем от этого хотелось выть.

И да, мне было жутко стыдно от того, что я вру. Папе. Да, мы созванивались каждый день, и я каждый день пыталась не проговориться. С одной стороны, что я должна была ему сказать? Что я — дура, которая профукала свои вещи и теперь работаю официантом? Да, ему можно было объяснить, что это не такая плохая работа, и теперь я сама зарабатываю, но он разве для этого меня растил? Получается, что я не оправдываю его надежд. Он столько нервов и денег в меня вложил, а я теперь вот тут. Получается, я плохая дочь? Скорее всего, он подумал бы так. Я не знаю, потому, что мы мыло разговаривали. А я не хочу быть плохой дочерью, ибо отец у меня хороший. Я все исправлю. Не хочется… Терять доверие отца.

А с другой стороны, я ему вру. Получается, что все-таки плохая. И какой тут выход? Я лучше пока буду врать. Пока все не придет в норму. Пока я побуду плохим ребенком для себя. Пусть меня ест маленькими ложками моя совесть. Но правду я ему рассказать не могу. Не хочу расстраивать. Он не заслуживает. Такая эзотерика.

Слушайте, а тогда такой вопрос. А врать родителям — это плохо? Вроде бы, с детства учат, что врать плохо по определению. В принципе. Но тогда полностью отсутствует жизненная гибкость. А ведь без нее тяжело. Да невозможно вообще. Прогибаться под изменчивый мир не стоит, но извивать надо. Придется, так или иначе. И вот ты, вроде бы, врешь папе. Или маме, не суть. Правду они не знают, и им спокойнее, и тебе. И ты надеешься все исправить до того, как они узнают. Но чаще всего, это как сломанная игрушка, которую ты поломала и спрятала. Они, скорее всего, все равно узнают и расстроятся. Плевать, что родители будут ругаться, хотя иногда боишься именно этого. Они расстроятся. Это ведь плохо. Тогда это уже похоже на бегство от проблем и простую трусость. Получается, лучше сразу все рассказать? Но тогда родители тоже расстроятся. В одном случае им будет плохо от того, что у тебя все плохо, а в другом еще и от того, что ты им врала. И, чего? Какая тут должна быть эзотерика? Получается, надо фильтровать. Когда врать необходимо, а когда ты просто «игрок желтого льда». Но врать родителям все равно плохо. Это сделка со своей совестью. Лучше, конечно, до этого не доводить. Эх, если бы всегда так получалось Но нет же. Приходится.

Наконец, погода. В Инкери страшно мало солнца. Жутко. Добавилось еще и это. Первоначальный восторг от города ушел, и я начала уходить в депрессию. Ведь это огромная разница, приехать на новое место как турист и совсем другое - жить в нем. Погружаться в рутину. Шарм города пропадает. А здесь могло быть пасмурно недели две подряд. Плюс еще зима. С утра идешь на работу солнца еще нет. «Кошки» на нулевом этаже. Там нет даже окон. Выходишь — солнца уже нет. Катастрофа. Так у меня может начаться цинга и зубы пойдут ходуном. Не то, что медбрат. Никакие контролеры на вокзалах уже не посмотрят.

И тогда все. Moi.