За южной стеной Новодевичьего монастыря

       Июньским  днем   1998 г.,  с   добрым, умным  и  душевным  человеком, художником -  Раисой  Николаевной  Зелинской - Платэ    мы  ходили  по  Новодевичьему  кладбищу. 
      «Вот, здесь  лежит  весь  Малый  театр» – сказала  Раиса  Николаевна  и  сделала  рукой  большой  полукруг. Мы стояли возле  колумбария в  старой части  кладбища.  Раиса Николаевна знала многих, о ком - то из них она рассказывала в тот день, но я не запомнил.  А, вот, сказанное возле надгробия-памятника Галине Улановой – да. «Так она и не нашла  своего мужчины» - услышал я.  С Улановой  Раиса Николаевна встречалась и даже танцевала вместе с ней танец в гостях.
      Постояв  немного у  высокого  бюста-памятника    на  могиле  отца  Раисы  Николаевны – известного  ученого–химика  Николая  Дмитриевича  Зелинского, мы  пошли  дальше. И  подошли  к  одному  из  самых  красивых  памятников  кладбища – надгробию   жены  Надежды Аллилуевой.     Скульптор  Иван  Шадр  создал  из  итальянского  белого  мрамора  очень лаконичное и нежно – пленительно  произведение.    На Новодевичьем есть еще, выполненные им надгробные - памятники артисту Дурову  и жене Немировича Данченко. А из запомнившихся музейных работ – «Рабочий, поднимающий булыжник – орудие пролетариата».                Сразу же приходит ассоциация, когда в Одессе, мае 2014 г.  разбирали мостовую и поднимали булыжники, но это были вовсе не рабочие.   И наша одесская подруга, сидя в Америке плакала – «мостовую жалко». А, камни летели в людей, и горел Дом Профсоюзов.
      На  надгробии  художника  Павла  Корина, лежала  когда-то  роза, сделанная  Раисой  Николаевной.  Розу  потом  украли.  Остался  рассказ  Раисы  Николаевны  о  том, что  она, когда  приходила  в  гости  к  Корину, часто  приносила  розу. Супруга   художника  из  прихожей  кричала: «Рая  пришла», на  что  Павел .Корин  из  комнат  вопрошал: «а  роза  где?»
     Странное  впечатление  произвели   большие  золотые  буквы  на    памятнике  над  могилой   Гоголя: «Великому  русскому  писателю  от  Правительства  Советского  Союза».
    
      Потом  мы  долго  сидели на скамеечке  за оградкой  у надгробия      мамы  Раисы  Николаевны.  Мама – Евгения Кузьмина-Караваева была пианисткой. Надгробием служил  белый  московский  камень. А  на  камне  -   небольшая  бронзовая  птичка, которую  в  свое  время   сделала  Раиса  Николаевна. Из-за  деревьев  виднелась  стена  монастыря ,  проглядывали    купола  собора  Смоленской  Богоматери  и  слышен  был  колокольный  звон.  Стоял    солнечный  июньский  день,   и  пахло  сиренью. Большие    деревья  и     монастырские  стены,   и  еще  что-то  неуловимое  не  пропускали  сюда  шум  и  суету  большого  города.  И  было  такое  чувство,  что  мы   находимся  вне  времени  и  где-то  очень  далеко  от  Москвы. Этому  «вне  времени»  способствовали  и  воспоминания   Раисы  Николаевны.  Позднее я написал эти строки и  отправил  Раисе Николаевне.
Этот белый московский камень,
незаметная птичка на нем.
На скамейке сидим и болтаем
с Вами мы обо всем.

А, вокруг начинается лето,
Осыпает созвездья сирень.
Здесь художники и поэты,
Но уходит в прошлое день.

До свиданья. Ворота красные
закрываются, гаснет свет.
Только с виду мы с Вами разные,
а по сути отличья нет.

      25 октября  2000 года  Раисе Николаевне исполнилось 90 лет. Из письма  от 2.11.20 г.: «…Во второй половине этого бурного дня с телеграммами из музеев, я на  часок свалилась в горизонталь и в 17 часов мы поехали в Дом Ученых, где мои сыновья решили отметить мое совершеннолетие. Было около сорока человек гостей в зале с мраморными скульптурами, зеркалами и лепниной. Причем «фавн» (копия с Микеланджело) улыбался особенно нагло»
    В феврале  2001 года открылась ее персональная выставка в Третьяковской галерее.  «…Выставка открылась, по моим меркам,   торжественно с огромной моей физиономией на плакате у входа в зал.  Ну и народу пришло много и самого разного. Популярность моя благодаря обилию вина и бутербродов выросла необычайно и многие захотели иметь мои произведения. Телевидения было два. Народ остался доволен экспозицией, сами работники галереи признались, что у них давно не было такой хорошей выставки…». 
            
     В   марте  2002г.  я  был  уже  один  на  кладбище  и  искал  тот  белый  камень  с  птичкой. Там, рядом  со  своей  мамой  в  апреле  2001 г была  похоронена  Раиса  Николаевна. И, хотя  в  конторе  кладбища, мне  сказали  адрес: «четвертый  участок, 41-й  ряд, свернуть  от Никулина  налево», искал  долго  потому, что  после  того  июньского  дня,  над  Москвою  пронесся  ураган, эпицентр  которого  пришелся  на  Новодевичье  кладбище. Громадные  деревья  были  вывернуты  из  земли  или  поломаны   и  все  сильно   изменилось.

      Однажды мы пошли с Виктором Скибиным. На дорожке, напротив памятника  Юрию Никулину - столик  с рюмками и спиртным. Из автомобиля выгружали на коляске вдову артиста. «Ребята, не проходите мимо, давайте помяните» - обратился кто - то из родственников. Стоял август и, видимо была какая - то годовщина  со дня смерти  Никулина.

Сейчас я, почти, сразу нахожу дорогу к Раисе Николаевне. От Никулина прямо, потом налево. Вот, впереди белеет  надгробие Шаляпину.  Фигура знаменитого певца сделана из мраморной глыбы. За основу скульптор взял картину художника Константина Коровина «Портрет Шаляпина».
Не доходя до Шаляпина  свернуть на тропинку налево.
       Но сейчас за оградкой уже четверо. В 2007 году не стала старшего сына Раисы Николаевны – академика Николая Альфредовича Платэ, а в 2021 г – Феликса Платэ – младшего сына -  журналиста,  японоведа  и моего друга.
       В одну из наших встреч Феликс передал часть моих писем, которые Раиса Николаевна хранила. Последнее письмо от меня, что она прочитала было от 25 марта 2001 г. А, седьмого апреля, в Благовещенье Раисы Николаевны не стало.
 
        В октябре 2010 г на кладбище собрались родные и друзья Раисы Николаевны. Ей бы исполнилось сто лет. Потом мы все направились в ресторан «Пиросмани» Вон он, на пригорке за Большим Новодевичьем прудом. Среди присутствующих была режиссер и сценарист  Вера Токарева. Она в 2003 г.  сделала  четырех серийный документальный фильм «Долгий век семьи».  Фильм рассказывает о судьбах нескольких поколений Зелинских-Платэ. А к столетию Раисы Николаевны – фильм «Время отражается в лицах людей».  Я волновался, когда снимался в этом фильме.  «Да, хорошо все у Вас  там получилось» – сказала Вера Михайловна, в ответ на мои слова, что  говорил  в фильме не то, и что смотреть на себя не хочу. Сейчас, когда больше десяти лет прошло,  думаю, что не так и плохо.  И как удачно режиссер вставила письма в фильм.  Фильм уже стал мартирологом – очень многих снимавшихся, да, почти, всех - нет на этом свете. А я до сих пор  не верю, что Феликса не стало.  Как он так мог поступить – ушел  навсегла, не предупредив меня, не сказав чего то очень важного.  Все думаю, вот он позвонит,  и я услышу: «Привет, Шурик»!

             В холодный ноябрьский ветреный день 2014 г. я бродил по Новодевичьему кладбищу с мамой  нашей  подруги Светы Блиновой и думал - зачем мне это надо. Мама шла медленно, была тепло одета, и ей все было вновь и потому интересно. А мне было бы интереснее, если бы она захотела пойти на какую – ни будь выставку живописи. Редкие посетители жались от холода, и только группа японских туристов оживленно передвигалась по дорожкам между надгробиями. И даже зачем - то рулеткой измеряли место захоронения Юрия Никулина. Может у них, в Японии, Никулина очень хорошо знают. А я расчистил от снега бронзовую птичку надмогильного памятника, и постоял возле оградки, в которой могила Раисы Николаевны.
          Мы уходили с кладбища, шли от южной стены, за которой Новодевичий монастырь и, вдруг, увидел у самого края аллеи, знакомые черты в небольшом бюсте. Это было надгробие Юрия Олеши. И этот небольшой бюст, смотрелся каким-то очень одиноким и жалобным. «Что я здесь делаю» - казалось, говорил он. Рядом были могилы поэта Багрицкого и сестер Суок: Лидии, Серафимы и Ольги. Все они лежали рядом и так далеко от солнечной Одессы. Впрочем, им было все равно, продрог, и холодно было мне. Но, уже как -то по-другому. Все же недаром побывал здесь – подумал я.
        Феликс общался с  Юрием Карловичем и встречался с ним  в ресторане «Националь». А, я, так получилось,  жил в  Одессе  в домах, стоящих рядом с домами, в которых раньше  жил Олеша. И ходил по тем же улицам и переулкам. И также  приехал в Одессу  в переулок Чайковского, и также как и он уехал, похоже  сейчас, что навсегда, в Москву с улицы Канатной. Уехал то он из дома на Карантинной, сейчас - Олеши. Это рядом – за углом. А так, семья жила на Канатной.  Улица имени Олеши есть еще в Гродно, туда, после революции уехали его родители, долго жила мама. Но Олеша так и не навестил ее.
А почему же мы с Феликсом не подходили к его надгробию, здесь. Впрочем, мы не были и вдвоем у могилы Раисы Николаевны. Только, когда Феликса не стало, я подумал об этом.
        На Новодевичьем  похоронен  художник, учитель и друг Раисы Николаевны -  Игорь Эммануилович Грабарь. Тоже почему то, когда бродили с ней и сидели потом на скамеечке – речь о нем не зашла. О, а Нина Дорлиак и Святослав Рихтер…Надо же, вот,  прожить  весь двадцатый  век  и с такими друзьями. И лежать здесь тоже со всеми вместе. 

        В юности, мне нравился Маяковский, его произведения. Помню, когда служил в армии делал доклад о нем. Рассказывал о поэте в солдатском клубе, зал был битком набит, потому, что после -  фильм «Спартак».
     Владимир Владимирович тоже похоронен на Новодевичьем. И надгробие его – одно из лучших на кладбище, сделано скульптором Александром Кибальниковым. Этот же скульптор является и  автором памятника Маяковскому  на Триумфальной  площади. Решительный и смелый поэт высится не только над площадью, но и над временем.
     В конкурсе на памятник  принимали участие такие скульпторы, как Сергей Коненков, Матвей Манизер, Евгений Вуятич.  Все  трое тоже лежат на Новодевичьем.
Сергея Коненкова хорошо знала Раиса Николаевна Зелинская. Свое надгробие он сделал сам. Автопортрет – все в меру.
     Создал себе надгробие и Манизер. Не только себе,  но и супруге. Скульптурная композиция - двое молодых, красивых и обнаженных.
Стою и смотрю. Также как и проходя в метро на  Площади  Революции, смотрю на  его скульптуры.

         А, вот, на надгробие сына Горького - Максима Пешкова смотреть долго не хочется. Сразу же вспоминается, почему то -  Ад, Данте. Автор скульптуры Вера Мухина. Горький упросил ее сделать надгробный памятник.  Она сделала как надо – на высочайшем уровне.  Максим  был, как сейчас бы сказали – представитель «золотой молодежи» того времени. И кончил плохо – замерз на скамейке в парке.
Рядом с Пешковым – могила   певца Леонида Собинова. И красивое  надгробие - мраморное изваяние  лебедя с распростертыми крыльями.  Скульптор  тоже Вера Мухина. Так, что кроме ее монумента «Рабочий и колхозница», а также памятника Чайковскому  перед  Московской консерваторией – знаю еще эти.
Певец Сергей  Лемешев  тоже похоронен на Новодевичьем. В юности он распевался  у мамы Раисы Николаевны – Е. Кузьминой-Караваевой  и бывало, что оставался  спать у них в квартире под роялем.

Мне не нравится надгробный памятник  на могиле Хрущева, сделанный скульптором Эрнстом Неизвестным. Это …, неуважение к покойному. На выставке в Манеже Никита Сергеевич раскритиковал работу Неизвестного. А тот потом ему памятник. Не нравится мне и скульптура Неизвестного «Золотое  дитя»  в Морском порту Одессы. Выбивается «дите» из городского ансамбля. Тоже неуважение, но уже к городу. 

        Нынешним летом, 2023 года я ходил с друзьями по дорожкам кладбища.
Подходили к Раисе Николаевне.   Птички, на белом московском камне не было. Куда делась, улететь же она не могла.
      Когда проходили мимо надгробия  Фурцевой, то немного замедлили ход. К нам обратилась женщина, делавшая уборку соседнего надгробия.    «Впервые за многие годы Фурцевой   корзина с цветами была поставлена от Министерства культуры».
 
      Странно смотрится надмогильный - памятник  артисту Зельдину. Скульптура выше человеческого роста, выполненная, «точь в точь»  вызывает вопрос - зачем это так.
      Хотя, вот, через дорожку – надмогильный памятник  Жириновскому. Тоже, почти, «как живой», но скульптура  несколько стилизована, без всяких завитушек  и потому смотрится. Надпись на постаменте я переписал: «Я не хочу здесь лежать в райском саду. Лучше я буду где-то в тайге идти полуголодный, но помогать людям». Никто  не хочет лежать ни здесь, ни в другом месте, это точно.
А, что я к Зельдину привязался, вон, в старой части кладбища возвышается певец Хворостовский. Как памятник, скульптура может и подойдет, но на кладбище – зачем.
     Надгробием поэта Ильи Сельвинского является большая гранитная плита, выполненная в виде раскрытой книги. На ней полустертые надписи. Некоторые слова легко прочитываются -  «Поэзия», например.
Сельвинский  - большой поэт  и писатель. Нынешнее поколение не знает его, а жаль. «О, юность, моя»!   Но, наверно, слышали песни на его стихи: «Кони-звери, «Черноглазая казачка».   Время, почти, всегда, расставляет все по своим местам, отбрасывая прочь сиюминутное.  Верю – и время поэта придет.
      Моя знакомая  Людмила Дайнеко свои экскурсии по Дому- музею Сельвинского в Симферополе заканчивала одним стихотворением. Я привожу только окончание его:
«…Живи,
 искусства не сторонясь,
Люди без лирики, как столбы.
Участь наша ничтожнее нас
Человек,
выше своей  судьбы.

      Проходим мимо совсем небольшого надгробия.  Оно выполнено в виде книги из белого камня. На обложке надпись: «Писательница Александра Яковлевна  Бруштейн. 1884 – 1968».  Я знаю,  как называется эта книга – «Дорога уходит вдаль».  Бруштейн писала ее в возрасте 75 лет и закончила в  80 лет, будучи полуслепой и глухой.  Она хотела успеть написать. Успела, да еще как.  Поколения зачитывались этой книгой. А что такого особенного –   описывается жизнь  гимназистки из города Вильно,  ныне это город Вильнюс.
      Недавно прочитал рассказ «Народ без  театра» писательницы. Рассказ прочел залпом и сейчас знаю откуда взялось название книги. Маленькая Саша с мамой  пошли в цирк.  Среди разных номеров было выступление художника без рук, который рисовал с помощью ног. Потом было предложено зрителям купить понравившиеся рисунки. Тридцать копеек за рисунок. Покупателей  не находилось и мама решила один из рисунков  приобрести. «Возьмите лучше этот – остановил ее художник – я назвал его Дорога уходит вдаль. Не пожалеете, возьмите его».
       На своем восьмидесятилетии Александра Яковлевна сказал: «Смешно когда человек в восемьдесят лет говорит, что в будущем он исправится.  А я думаю, что будущее есть у каждого человека, пока он живет, пока что-то хочет сделать. Пока я жива, пока я дышу, пока у меня варит голова, пока не остыло мое сердце – одним словом пока во мне старится «квартира», а не жилец» - до последнего вздоха буду стараться делать лучше».
     Хорошо сказала, оптимизмом веет от слов почти совсем слепого и глухого человека.
Много  написал  о Бруштейн, но еще два слова о ее детях. Дочь тоже похоронена на Новодевичьем кладбище. Псевдоним она себе взяла – Надеждина. Народная артистка, лауреат и прочее, в 1948 г. году создала хореографический ансамбль «Березка».  А сын работал на кондитерской фабрике Красный Октябрь главным инженером или технологом и придумывал разные конфеты.

      Книга, вернее мраморные листы рукописи, лежащие на небольшом пьедестале представляет собой надгробие писателя Юрия Нагибина. Он написал много рассказов и много сценариев к фильмам: Гардемарины, Председатель, Красная палатка, Дерсу Узала… Самое известное его произведение это - «Дневник», изданный в 1995 г, самое правдивое, а значит и самое скандальное. Жаль, что потом он куда - то делся у меня.
      Не долог век артистов, то есть их творчества, потому наверно, над   их могилами  часто   возвышаются  скульптурные  изображения  во весь рост, а то и выше.  Писателям  этого делать не надо. 

    Все, проходим через ворота кладбища. Лужнецкий проезд. «Ну, что, по домам»? «Может, в Пиросмани»?  Давайте. И мы поворачиваем налево.

Послесловие.

Какое лето и дорожки,
и пруд, и парк  и монастырь.
Как будто кто - то по  нарошке
вчера все это мне явил.
Гляжу тревожными глазами
на этот свет, на этот мир.
Харчо с бокалом Мукузани
Хоть как-то, с чем-то примирил.