Пляж нудистов

На пляж, на пляж, на пляж… Начало ноября, а погода —
словно в одесском сентябре. Под утро, ещё в зыбком сне
лицо Обабко расплылось во всю свою бледную ширь:
Сашко не верилось, что он на Кипре.


Сон улетучивался, но лежать на широкой кровати и
вспоминать вчерашний день Сашку понравилось: утром
в Киеве, а вечером купаешься с Севой Мареевым в тё-
плом море… Песчаный пляж Дасуди, что в Лимассоле,
эвкалиптовая роща, закатное небо… Это сладкий сон
или именины души?! На виду у берега отдыхают после
промысла рыбацкие лодки… А ещё дальше в море — ма-
ленькие яхточки под разноцветными парусами. А вода?
Парное молоко, слегка остывшее, но до чего же приятная
душе и телу такая вода. Сашко чувствовал себя на одной
волне с Мареевым, который поплавал немножко и ку-
да-то унырнул к берегу, на песок. Что ж, рядом стайкой
плескались женщины, непринуждённо беседуя, словно
на танцплощадке или на восточном базаре. А куда им то-
ропиться? Наслаждаются жизнью под лучами неспешно
катящегося по небосводу солнца. Красноликое светило
трудилось целый день, двигаясь от морской линии го-
ризонта к зениту, потом — к западу, чтобы исчезнуть за
вершинами далёких гор.

Приятные воспоминания прервал стук в дверь и го-
лос Мареева:

— Просыпайтесь, сэр, вас ждут приключения! Завтрак
на столе!
— Заходи, Сева! Я уже не сплю, — ловко вскакивая в
штаны, крикнул Сашко.
Дверь приоткрылась, и Мареев объявил:
— Жду на кухне через пятнадцать минут.
За завтраком Мареев, лукаво улыбаясь, спросил:
— А не махнуть ли нам, друг мой, на пляж в Писсури?
Это в сторону Пафоса, километров тридцать от Лимас-
сола. Деревушка на вершине холма, на берегу моря. Вода
чистая как изумруд! И пляж обширный — песок и галька.
— Писсури? Забавное название. А что там ещё можно
увидеть кроме пляжа?
— Для плотских удовольствий там есть великолепные
рыбные таверны, для души — храм святого Апостола
Андрея. Есть и другие примечательности, на месте раз-
берёмся. Там недалеко бухта Афродиты. Ты ведь хотел
увидеть её?

По старой привычке журналиста Сашко ко всем фак-
там подходил основательно и прежде, чем отправиться
куда-то в путешествие, всегда долго готовился. Соби-
рает, бывало, в интернете, в библиотеках информацию,
расспрашивает знакомых, готовит планы, маршруты,
намечает места, обязательные к просмотру. И к путеше-
ствию на Кипр он давно подбирался: ещё с тех времён,
когда вместе с Мареевым и киевскими друзьями ездили
на Хмельниччину, в село Дубовэ. Во время банкета, по-
сле творческого вечера, когда они сидели за столиком и
подписывали сельчанам свои книги, Сашко не выдержал
и спросил друга:

— Сева, ты ведь часто на Кипре бываешь. От тебя да-
леко то место, где Афродита по легенде вышла из моря?
Ты бывал в этой бухточке?
— Бывал, бывал…
— А Афродиту нэ зустричав? — улыбнулся Обабко.
— Зустричав и нэ одну.
— Навить так?!
— Так! Там молодые туристки любят окунаться в
море, особенно скандинавки! И украинские наши афро-
диты встречались. А давай, Сашко, приезжай на Кипр!
Ко мне в гости!
— Спасибо, Сева! Не знаю, не знаю… Мне с Надюшей
надо посоветоваться. Ведь на даче в Прилуках дел не-
впроворот! Да и книга рассказов почти на выходе. Хотя,
может быть, по осени?

Мареев, дурачась, стал напевать слова из когда-то
расхожей песенки: «Я готов целовать песок, по которому
ты ходила…» Но обнаружив, что сельские учительницы
смотрят на него, тут же перешёл на серьёзный тон:

— Приезжай в октябре-ноябре, море ещё тёплое, да и
афродит этих там пруд пруди…
— Да ну тебя, Сева! Не понять, где шутишь, а где все-
рьёз говоришь.
— А я серьёзно приглашаю тебя на Кипр!
— Я-то желаю… Но…
— Не робей, Сашко! Хорошее желание. Одобряю!

И Мареев опять стал тихонько приговаривать: «Я го-
тов целовать песок, по которому ты ходила…» Что Сева
одобрял — Обабко так тогда и не понял: то ли его жела-
ние приехать на Кипр, то ли своё желание целовать пе-
сок, по которому Афродита ходила, или всё вместе взя-
тое в одном флаконе. Сейчас не так это и важно — он,
Обабко, уже на острове.

— Мечты вчерашние, а чувства новые, — замурлыкал,
словно кот весенний, Сашко, но тут же спохватился и пе-
решёл на деловой тон: — Сева, мне всё интересно на Ки-
пре! Древняя цивилизация. Мифы и реальные истории.
Даже не знаю, что для меня важнее. А как мы доберёмся
до Писсури?
— Марго отвезёт. Её хлебом не корми, но дай куда-ни-
будь на машине поехать. Ездит почти как Шумахер! И в
море с нами поплещется.
— Отлично, Сева! Наконец-то с твоей дочерью позна-
комлюсь.

Марго — высокая, длинноногая флейтистка. И де-
тей учит музыке. Привыкла вразумлять учеников, и эту
свою привычку на взрослых переносит. «Ну-ну… — поду-
мал Мареев, — возьмёт тебя Марго в оборот! У неё ведь
рот закрывается, только когда спит, да и то по выход-
ным». Однако, несмотря на то, что Мареев не доверялся
чудесам, Обабко и Марго отлично ладили друг с другом,
готовясь к поездке, а потом и в дороге.

Когда свернули с трассы, Обабко без устали умилял-
ся виноградникам и оливковым садам. Виноград уже
убрали, но стройные ряды низкорослой лозы поражали
воображение. А вот к сбору оливок только подступали,
можно было наблюдать, как люди расстилают под дере-
вьями брезент и специальными скребками сбивают пло-
ды наземь.

И вот они втроём в Писсури! На заветном пляже!

Загорали, купались, болтали ни о чём. Обабко пора-
жался чистоте и прозрачности воды. И надо же: дере-
венька всего ничего, а какой здесь роскошный отель «Ко-
лумбия»! И до чего же живописна сама бухта Писсури!
Кажется, всю жизнь можно прожить на её берегу. Марго
уплыла к рифам, Мареев уткнулся в книгу. Озабоченный
Обабко, не спеша, побрёл вдоль кромки воды в расчёте
дойти до бухты Афродиты, где, как он помнил по легенде,
богиня вышла из пены морской. «Каких чудес на свете не
бывает? — думал поэт Обабко. — Вдруг дойду до этой са-
мой бухточки, а там — сама Афродита?» Неожиданно для
себя он стал напевать украинскую песенку:
— Ой ты, Галя, Галя молодая…

У поэта всегда романтика в сёстрах числится, а на
самом деле является любовницей. Галя — на Украине, а
здесь юная, вышедшая из пены Афродита.

Немноголюдный пляж Писсури остался позади, вда-
ли виднелись деревья. Подойдя поближе, Сашко уви-
дел свободно разгуливающих по пляжу голых мужчин
и женщин. Нудисты! Вот это да! Говорил же Мареев.
Несказанно повезло. Где он такое ещё увидит? Стал
приближаться осторожно, с недоверием. Не поколоти-
ли бы. А вдруг примут за маньяка? Немного углубился
на территорию пляжа и решительно снял плавки. Огля-
нулся вокруг, куда бы их пристроить. Некуда! Песок
да галька вокруг. Вытащил из плавок красную тесём-
ку, которую обычно завязывал бантиком. Вырыл в пе-
ске ямку, спрятал в неё плавки и присыпал галькой с
горкой. Постоял, полюбовался своей работой, а потом
аккуратно перевязал левое бедро красной тесёмкой, со-
орудив по привычке бант. Ему казалось, что бант хоть
как-то заменяет плавки. Пусть это иллюзия, но всё же
не совсем голый…

Обабко шёл по пляжу нудистов, стараясь сохранить
чувство собственного достоинства, голый, но с красной
ленточкой на бедре и маленьким изящным бантиком.
Купальщики и купальщицы — ноль внимания на него.
Прошёл мимо кучки мужчин и женщин, стоящих у кром-
ки моря. «Мы голыми приходим в этот мир», — Обабко
вспомнил древнюю мудрость и улыбнулся своим мыс-
лям. Дама средних лет, грудастая, с большими синими
глазами, посмотрела на него и прыснула, что-то сказав
подруге. Засмеялись все и двинулись за ним вслед. Он
кожей чувствовал прожигающие взгляды. Не выдержал
и прибавил шагу. Сделав небольшой полукруг, напра-
вился в сторону захороненных плавок. Чувствовал, что
за ним идут. Ловил удивлённые взгляды встречных го-
лых людей. Почти подбежал к горке насыпанной гальки,
разбросал её ногой и стал рыть песок. Но в песке плавок
не было, шаг в сторону — результат тот же. Несколько
куч песка высились рядом. И что делать дальше? Обабко
представил, как он возвращается на свой пляж, прикры-
вая, подобно Аполлону, мужское достоинство листком
дуба… Нет, такой ужас невозможно представить! Под-
нял голову и увидел толпу голых мужчин и женщин,
смотрящих на него молча и с интересом. Один лысый,
рязанской внешности, спросил по-русски, в упор глядя
на Обабко:

— Золото ищешь? Так лопату надо было с собой за-
хватить!
— Плавки ищу. Закопал.
— Ну-ну… Ищи, — и лысый что-то сказал по-ан-
глийски.

Послышался смех, и толпа начала расходиться. Обаб-
ко сел на песок, обхватил голову руками и стал мучи-
тельно соображать, что делать дальше.

— Мужчина, посмотрите сюда! — окликнула его раз-
битная блондинка. — Я ковырнула ногой холмик из галь-
ки, а под ним синяя тряпка. Не ваши ли плавки? Мы в
Одессе такие шуточки на пляже проделывали, игра та-
кая была у нас.
— Ой, спасибо, дамочка. Мои, мои… — Обабко резво
вскочил на ноги и кинулся целовать блондинке ручку
(он всегда целует дамам ручки), даже вытянув губы ду-
дочкой.
— Мужчина, не смешите мои тапочки! Вы и так весь
пляж своим бантиком развеселили. Помните анекдот:
«Чёрт-те что и сбоку бантик!» Я бы не сказала, что чёрт-
те что, но бантик очень смешно выглядит. Прощевайте.

Одесситка удалилась, а Обабко поспешил к Марееву
и Марго. О злоключении им рассказывать не стал. Но
выглядел каким-то смущённым, словно не в себе. В та-
верне вино не пил. После обеда отказался идти осматри-
вать деревню Писсури и её окрестности.

— Как же так, Сашко? Ты ведь хотел храм святого Ан-
дрея посмотреть? — удивился Мареев.
— Очень хочу. Но только не сегодня. День — не мой!
«День — не мой! Немой день…» — стучала дребедень
в висках. Хотя у кого такого дня не бывает, особенно
при посещении Писсури?! Не зря же деревня прозвана
так, вероятно, с древних времён. «Возможно, в названии
скрыта кара Всевышнего для не в меру любопытных», —
подумал Сашко, но не стал делиться этой мыслью с Ма-
реевым.