Алхимия озвучания, или как я озвучивал Чехова

Научно-популярное издание)

Лекция 1. МОЕ ЗНАКОМСТВО С ЧЕХОВЫМ

О Чехове я, можно сказать, ничего не знал и не интересовался его творчеством до 50 лет. Знал лишь то, что он великий русский писатель, классик, что у него есть такие рассказы как: «Хамелеон», «Человек в футляре», «Дама с собачкой», «Анна на шее» и то, благодаря экранизациям. И ведь я был не один такой невежда.
Чехов своими великими по форме и содержанию рассказами, постоянно пытался достучаться до моего сознания, одержимого лишь методиками и технологиями обучения иностранным языкам. Да, да, на протяжении долгих лет я только тем и занимался, что изобретал «велосипед», вместо того чтобы реально задействовать свой мозг и душу, занимаясь изучением и популяризацией классики и не важно уже какой: русской, английской, немецкой, французской, узбекской итд.
Вся эволюция моего знакомства с Чеховым осуществлялась скачками. Однажды, это был 2016 год, я ненароком, как бы между прочим, как это делают практически все чтецы-любители, озвучил три чеховских произведения, одним из которых был рассказ «Пари». Читая этот рассказ, я вспомнил, что еще в советское время я смотрел одноименную экранизацию. Фильм мне очень понравился, а главное — сама идея рассказа. 
Зимой-весной 2020 года я вновь приступил к озвучиванию произведений Чехова, к примеру, я умудрился озвучить пьесу «Чайка». Для меня озвучивание «Чайки» стало первым опытом в озвучивании пьес. Было трудновато, но вельми увлекательно.
Лишь в апреле следующего 2021-го года у меня наконец созрел план озвучить всего Чехова, то есть, сделать то, что никому из чтецов не приходило и в голову. Замыслил же я это дело по двум причинам: во-первых, я выяснил, что нет на белом свете ни одного чтеца-исполнителя, каким бы выдающимся он ни был, способного самостоятельно озвучить все 603 произведения великого русского классика (разумеется, даже самый лучший чтец смог бы от силы озвучить пару десятков рассказов и всё, тогда как Чехов – это целая вселенная!); во-вторых, к 2021 году я окончательно созрел для такого подвига как озвучание всех произведений Чехова, даже те, которые ни один чтец не озвучит под страхом смерти.
Я стал досконально изучать биографию Чехова, читал чеховские письма, прочитал массу критических статьей на его произведения, что также необходимо для чтеца-исполнителя. В общем, все чеховское и о Чехове мой мозг впитал как губка.
Ко всему прочему я понимал, что мне, как человеку без актерского образования, необходимо пробежаться по системе Станиславского, научившись не просто проигрывать роли чеховских персонажей, а прочувствовав их, осознав их психологию и направленность, вживаться в них, как бы примеривая на себя их образы, их характер и время, в какое они жили, работали, творили итп. Это, скажу я вам, — сложная задача, ибо на основании нескольких реплик персонажей и нескольких авторских ремарок едва ли можно понять всю глубину и смысл поступков героев: все-таки требуется время и упорство. Чтобы не быть голословным я приведу пару примеров из тысяч прочих.
В чеховской пьесе «Чайка» есть ряд занятных, на мой взгляд, персонажей, например, Пётр Николаевич Сорин — брат Ирины Николаевны Аркадиной и дядя Константина Гавриловича Треплева, сына Аркадиной, молодого человека, наиглавнейшего героя пьесы, который, согласно пьесе, должен был покончить жизнь самоубийством.
Занятен также для меня такой персонаж как Евгений Сергеевич Дорн, по профессии врач и явный, как я понял, антипод Сорина. Ну, вот хотя бы взять эти реплики, характеризующие, как Дорна, так и Сорина, как прямо, так и косвенно:
Дорн: "Здравствуйте, Петр Николаевич! Что это вы всё хвораете?" (Надо заметить Сорину - 62 года!) "Выражать недовольство жизнью в шестьдесят два года, согласитесь, – это не великодушно." (Дорн о Сорине)
Такое замечание Дорна о Сорине мне как чтецу дает подсказку, какими темпераментами обладают оба персонажа. Дорн – это типичный холерик, а Сорин — типичный флегматик, временами меланхолик, каким я изображаю второго как голосом, так и манерой говорения. Сорин у меня даже картавит, хотя автор прямо на это не указывает, за исключением вот этой реплики: «(Сорин о себе) В молодости, когда;то хотел я сделаться литератором – и не сделался; хотел красиво говорить – и говорил отвратительно (дразнит себя): «и все и все такое, того, не того…»». Вообще, как я полагаю, любой изъян в человеке, вызывает у окружающих жалость или сострадание. Картавость Сорина, какую я ему задал, звучит как изъян, а следовательно, должно вызывать у слушателя к нему сочувствие, что вот он такой старый, больной, немощный, да еще неженатый и бездетный.
Так вот, мне особенно хотелось «нарисовать» голосом истинный образ и характер Петра Николаевича Сорина. В течение суток я изучал его реплики, а также реплики о нем, особенно те, которые он использовал в диалогах с племянником Константином Треплевым — главным героем пьесы, и вслух проигрывал все это. Я как бы обкатывал речевой материал, впитывал, делал вещью в себе. Прибегал также к аудиодублям, прослушивал, критически оценивая их, в итоге выбрав тот, который звучит в аудиокниге.   
Итак, что я узнал перед озвучиванием из произведения о Сорине?
Петр Николаевич Сорин – 62-летний помещик, чиновник в отставке, брат актрисы Аркадиной. Добросердечный, мягкий по характеру, вернее даже, бесхарактерный. Всю свою жизнь Сорин прожил в городе, а в настоящий момент едва ли привыкает к сельской жизни у себя в имении. У Сорина слабое здоровье. Не был никогда женат, хотя и желал этого. Сорин очень любит своего племянника Константина, тот в ответ очень привязан к дяде.
Это вкратце можно заключить о Сорине. Но чтецу или актеру, исполняющего роль персонажа, важна и его цитатная характеристика, на основе которой он может воплотить образ печатный в образ звучащий.
Я бы хотел ознакомить вас с цитатами, характеризующими Сорина.
Поехали.
Господин Сорин носит чин действительного статского советника:
"Хотел стать действительным статским советником – и стал".
Действительный статский советник — это гражданский чин 4-го класса в Табели о рангах до 1917 года, дававший право на потомственное дворянство. Соответствовал чинам генерал-майора в армии и контр-адмирала во флоте, а также (по 1809 год) — придворному чину камергера. Титуловался «Ваше Превосходительство».
Не хило, правда?!
Так вот, на службе к Сорину обращались не иначе как «Ваше Превосходительство».
Думаю, будет небезынтересно узнать, что выше действительного статского советника, согласно табелю о рангах по возрастанию, стояли: тайный советник, действительный тайный советник, действительный тайный советник 1-го класса, а также канцлер.
О внешности Сорина известно следующее:
"Сорин (расчесывая бороду). Трагедия моей жизни. У меня и в молодости была такая наружность, будто я запоем пил – и все."
Сорин является мягким, добрым, бесхарактерным человеком. За это врач Дорн называет его "старой бабой": "Люди скучны. В сущности, следовало бы вашего мужа отсюда просто в шею, а ведь все кончится тем, что эта старая баба Петр Николаевич и его сестра попросят у него извинения. Вот увидите!"
Вместе с Сориным в его усадьбе живет его племянник Константин Треплев, сын актрисы Аркадиной. Сорин поддерживает племянника, который хочет стать известным писателем:
"Константин Гаврилович Треплев, ее сын, молодой человек."  "Ну, живи тут, не скучай, не простуживайся. Наблюдай за сыном. Береги его. Наставляй." (Аркадина - Сорину)
Сорин очень любит своего племянника. Константин в свою очередь тоже привязан к дяде: "Я его чрезвычайно люблю, и он ко мне привязан, но все же в конце концов ему кажется, что он лишний в доме, что он тут нахлебник, приживал. Понятная вещь, самолюбие…"
У Петра Николаевича Сорина слабое здоровье. Он страдает ревматизмом и астмой, у него болят ноги и иногда кружится голова: "Сорин (опираясь на трость)."  "Идет, опираясь на трость."  "Дорн и Медведенко катят в кресле Сорина."  "Сорин (потирая озябшие руки). Пойдемте;ка, господа, и мы, а то становится сыро. У меня ноги болят. Аркадина. Они у тебя, как деревянные, едва ходят. Ну, пойдем, старик злосчастный. (Берет его под руку.)" "Ирина Николаевна плачет, а у Петра Николаевича астма."  "Тебе ли с твоим ревматизмом разъезжать по гостям?" (Аркадина)  "Но опять со мною что;то того… (Пошатывается.) Голова кружится. (Держится за стол.) Мне дурно, и все."
Сорин считает, что его никогда не любили женщины: "Меня никогда не любили женщины." Сорин является холостым мужчиной, ему так и не удалось жениться: "А я, брат, люблю литераторов. Когда;то я страстно хотел двух вещей: хотел жениться и хотел стать литератором, но не удалось ни то, ни другое." Петр Николаевич сам себя называет "человеком, который хотел". Когда-то он хотел стать литератором, красиво говорить, жениться, всегда жить в городе, но все это не смог осуществить: "Вот хочу дать Косте сюжет для повести. Она должна называться так: «Человек, который хотел». «L’homme qui a voulu». В молодости, когда;то хотел я сделаться литератором – и не сделался; хотел красиво говорить – и говорил отвратительно (дразнит себя): «и все и все такое, того, не того…» и, бывало, резюме везешь, везешь, даже в пот ударит; хотел жениться – и не женился; хотел всегда жить в городе – и вот кончаю свою жизнь в деревне, и все." (Сорин)
Сорин всю жизнь прожил в городе, но недавно ушел в отставку и поселился в деревне. Теперь он с трудом привыкает к деревенской жизни: "Вот история, никогда в деревне я не жил, как хотел. Бывало, возьмешь отпуск на двадцать восемь дней и приедешь сюда, чтобы отдохнуть и все, но тут тебя так доймут всяким вздором, что уж с первого дня хочется вон. (Смеется.) Всегда я уезжал отсюда с удовольствием… Ну, а теперь я в отставке, деваться некуда, в конце концов. Хочешь – не хочешь, живи…"  "Мне, брат, в деревне как;то не того, и, понятная вещь, никогда я тут не привыкну." (Сорин о себе)  "Правда, тебе нужно жить в городе." (Треплев - Сорину) По словам племянника, господин Сорин тоскует в деревне и из-за этого плохо себя чувствует: "Ему нездорово жить в деревне. Тоскует. Вот если бы ты, мама, вдруг расщедрилась и дала ему взаймы тысячи полторы;две, то он мог бы прожить в городе целый год." (Треплев)
Сорин прослужил 28 лет в судебном ведомстве. По его словам, он, по сути, не жил, поэтому сейчас, в преклонном возрасте, ему очень хочется жить: "Я прослужил по судебному ведомству двадцать восемь лет, но еще не жил, ничего не испытал, в конце концов, и, понятная вещь, жить мне очень хочется. Вы сыты и равнодушны, и потому имеете наклонность к философии, я же хочу жить и потому пью за обедом херес и курю сигары, и все. Вот и все." (Сорин о себе)  "И в шестьдесят лет жить хочется." (Сорин о себе)  "Поймите, жить хочется!" (Сорин о себе) 
Петр Николаевич Сорин является обедневшим помещиком. У него нет лишних денег, чтобы купить любимому племяннику новый костюм. Сорин тратит всю свою пенсию на имение, но эти вложения пропадают даром. Судя по всему, его управляющий Шамраев плохо ведет хозяйство: "Будь у меня деньги, понятная вещь, я бы сам дал ему, но у меня ничего нет, ни пятачка. (Смеется.) Всю мою пенсию у меня забирает управляющий и тратит на земледелие, скотоводство, пчеловодство, и деньги мои пропадают даром. Пчелы дохнут, коровы дохнут, лошадей мне никогда не дают…" (Сорин о себе)  "Илья Афанасьевич Шамраев, поручик в отставке, управляющий у Сорина." Сорин терпит своего плохого управляющего Шамраева, тогда как его нужно уволить: "...следовало бы вашего мужа отсюда просто в шею..." (Дорн о Шамраеве)
Сорин признается, что в свои 60 лет он какое-то время был влюблен в 18-летнюю Нину Заречную. Однако это чувство, судя по всему, было мимолетным, о нем никто не догадывался. За это признание доктор Дорн называет Сорина "старым ловеласом": "Сорин. Прелестная, говорю, была девушка. Действительный статский советник Сорин был даже в нее влюблен некоторое время.  Дорн. Старый ловелас."  В конце пьесы любимый племянник Сорина, писатель Константин Треплов, кончает жизнь самоубийством. Можно предположить, что для Сорина это становится тяжелым ударом: "Уведите отсюда куда-нибудь Ирину Николаевну. Дело в том, что Константин Гаврилович застрелился..."
Такова цитатная характеристика Сорина в пьесе "Чайка" А. П. Чехов, о которой ДОЛЖЕН знать чтец, а тем более актер, исполняющий роль персонажа прежде, чем озвучивать реплики или играть на сцене.
Это в идеале!
Вот такое досье почти на каждого литературного персонажа в произведении должен иметь перед собой каждый чтец перед тем, как приступить к озвучанию.

НЕБЕЗЫНТЕРЕСНОЕ!

Каждый уважающий свой труд чтец, прежде чем приступить к озвучанию литературного произведения в виде короткого рассказа, повести или романа, должен завести досье почти на каждого персонажа, при этом для каждому находя индивидуальный голос, манеру говорения и интонацию, возможно, использование какого-нибудь речевого дефекта, например, картавость, шепелявость, заикание и т.п., предварительно отрепетировав роли каждого. Это придает аудиокниге естественность или натуральность звучания. Разумеется, не каждый чтец на такое способен; в основном чтецы озвучивают тексты в нейтральном варианте, который я еще называю «обезличенным вариантом озвучки». Я, разумеется, мог бы назвать фамилии этих всем известных чтецов, которые читают в нейтральной стилистике более походящая на дикторское, а не чтецкое исполнение. К слову сказать, я никогда не слышал, чтобы Левитан пользовался выразительным или художественным чтением, он именно использовал дикторское, а оно нейтральное по своей природе. Хотя, надо признать дикторскую харизму Левитана и здесь даже дело не в его замечательном поставленном голосе, а в его индивидуальной манере чтения. Нужно признать, не все дикторы одинаковые, точно также как не все чтецы или декламаторы. Левитан стал образцом дикторского искусства, кому все последующие дикторы Советского Союза подражали — и правильно делали!
Надо отметить, что профессиональные чтецы с актерским образованием, даже не прибегая к стопроцентному художественному озвучанию текста, могут делать легкие, едва уловимые звуко-интонационные мазки или штришки, чтобы один персонаж отличался от другого, тем самым делая то или иное различие между персонажами, скажем, гендерное различие — когда легко можно определить говорящий персонаж — это мужчина или женщина, или же возрастное различие — говорит ли ребенок или подросток, взрослый мужчина или старик. При этом профессиональный чтец, в виду энергозатрат и трудоемкости, не прибегает к более широкой и яркой звуковой палитре, которой пользуется чтец-пародист, истинный мастер слова, каким был, например, Ираклий Андронников. Но это штучный «товар», даже, можно сказать, эпохальный, то есть, появляющийся как яркая звезда на темном небосклоне.   
Однако!
Судя по многим работам, которые я успел прослушать и критически оценить, многие чтецы — в данном случае речь идет о профессиональных чтецах, как правило, имеющие за спиной актерское образование и опыт — особо и не заморачиваются над доскональным изучением матчасти произведения перед его озвучанием, в следствие чего литературное произведение лишается самого главного —  аутентичности или подлинности звучания, где должен задаваться общий звуковой камертон, согласующийся со звучанием каждого отдельно взятого  персонажа, а особенно главных героев.
Иной раз слушаешь чтеца и создается впечатление, что чтец не понимает, ЧТО он читает. Например, в романе главный герой рассказывает свою полную трагизма историю, а чтец, вместо того чтобы выбрать минорное исполнение — грустное, печальное, почему-то выбирает мажорную тональность — приподнятую, радостную. Здесь один вердикт: халтура! Значит, либо чтец не изучил досконально матчасть, либо туп как пробка, которому даже режиссер-постановщик или режиссер озвучания не смог что-либо объяснить или подсказать.
Есть еще ряд причин неадекватного исполнения литературных произведений чтецами, чью деятельность можно сравнить разве что с деятельностью писателей. Есть мнение, что современные писатели делятся на три категории: писатели-графоманы, потоковые писатели-дельцы и, собственно, подлинные писатели. Ясно, если есть подобные категории писателей, значит, на них есть спрос. Аналогично и с чтецами.
Графоман, по сути, не знает, о чем он пишет, для него главное – изливать душу через письмо, не разбираясь в описываемых им деталях, не заморачиваясь над идеей, посылом — что он хочет донести до читателя, ему главное — писать, причем о том, на чем он зациклен по жизни: если графоману не хватает ума, сноровки или могучей силы, то всеми этими качествами он наделяет выдуманного им супергероя, в котором он видит прежде всего себя родимого, и живет в своем вымышленном графоманском мирке. А главное — это же ЕГО история, пусть даже и фальшивая, как густой парик с иссиня-черными волосами на плешивой башке. Также дело обстоит с одной из категорий чтецов, как правило, любителями, которые озвучивают одно лишь графоманское говно, то есть то, что соответствует их интеллектуальному и духовному уровню. Как говорится, чем бы дитя не тешилось, лишь бы не орало. 
Потоковый писатель, он же писатель-конвейер, пишет на поток, как правило, сиквелные произведения, то есть, романы с продолжением, с прежними главными героями, но уже при иных обстоятельствах. Произведения таких писателей пишутся предельно профессионально, со знанием дела, вернее, маркетинга, где учитывается, как правило, все низменное в потребителе контента (читателями не хочется их называть!), а это: острые сюжеты, где происходит насилие, убийство, драки, секс и прочая лабуда. Потоковое чтиво — это одноразовое чтиво, как правило, потребителями контента не перечитываемое. Потребляют этот хлам, как правило, в пути, чтобы хоть как-то убить время или во время тренировок, прогулок, в огороде, если чтиво в аудиоформате.
Потоковых писателей озвучивают такие же популярные потоковые чтецы, как правило, профессионалы с актерским образованием, которым, как я думаю, запрещается использовать актёрские навыки, ими приобретенные в «Щепке». Сужу по тому, как профессиональные чтецы озвучивают персонажей — в общем, никак: обычно, нейтрально, безлико — все персонажи звучат одинаково, а еще хуже — с одинаковыми интонациями; об индивидуализации и речи здесь не может быть.
Подлинные писатели — это те, кого по праву можно метафорически обозвать «инженерами человеческих душ». Их очень мало, но каждое ими созданное произведение перевешивает тонны потоковой литературы, не говоря уже о графоманской. Таких писателей можно читать и перечитывать и их по праву могут озвучивать такие же истинные мастера слова, которые, увы, занимаются дубляжем заграничных фильмов. И в коем веке могут позволить себе раз в десять лет озвучить какой-нибудь рассказ. Имен, как правило, обыватели их не знают. Назову лишь одно из них: Станислав Стрелков, актер дубляжа. Думаю, он был бы самым лучшим чтецом ранних чеховских рассказов. Говорить за шукшинские рассказы не могу, а вот Чехова он озвучил бы что надо — именно, раннего Чехова, не позднего. 
Надо сказать, что хороший чтец, так сказать, чтец от бога, может и средненькое произведение вытянуть, используя не только чтецкую технику, но и ему природой данную голосовую харизму, что цениться на аудиокнижном рынке на вес золота, как правило, на западном аудиокнижном рынке.             
Сейчас, когда за моей спиной 603 озвученных чеховских произведения, включая также крупные пьесы, повести и очень малые произведения по хронометражу звучащие 44 секунды, со мной можно обсудить всего Чехова, то есть, все его произведения, их сюжет, композицию, стиль и способ написания, наконец, идею, но а главное, подчёркиваю, — ОБСУДИТЬ ЧЕХОВСКИЕ ПРОИЗВЕДЕНИЯ С ТОЧКИ ЗРЕНИЯ ИХ ОЗВУЧАНИЯ ИЛИ ХУДОЖЕСТВЕННГО ЧТЕНИЯ. Сразу оговорюсь: озвучивать классику — дело не простое, а особенно Чехова, и связано это прежде всего с подлинностью звучания чеховских персонажей.
В следующей лекции поговорим об аутентичности звучания литературных персонажей.

(Из книги «Алхимия озвучания, или как я озвучивал Чехова», Научно-популярное издание)