Национальный союз поэтов или сошествие Аполлона

 (К ПОРТРЕТУ ПРЕДПРИНИМАТЕЛЯ И БАСНОПИСЦА НИКОЛАЯ ИВАНОВИЧА ЖДАНОВА-ЛУЦЕНКО-(ТУЛЬСКОГО)

          
                СОШЕСТВИЕ ПЕРВОЕ.


Поэт, о котором пойдёт речь, возник в моём окружении в постперестроечные «девяностые» случайно и как бы из ниоткуда. Его как магнитом тянуло не только к "элитам" и знаменитостям.

Поэт стремился приблизиться к любой «знаковой» фигуре, чтобы, находясь в её фарватере, чувствовать себя более уверенно и комфортно в стремительном потоке жизн. Особое почтение носитель двойной фамилии питал к олигархам, успешным бизнесменам и политикам.

Депутат парламента страны, каковым был я, несомненно попадал в селекционный круг поэта.

Наше общение разбилось на два коротких периода с перерывом в три десятилетия между ними. На языке дипломатов, оба отрезка времени закончились присвоением поэту статуса нежелательной личности, или персоны "нон грата".

От папы, университетского профессора, Николаю досталась просторная квартира на Воробьёвых горах и неплохое образование. Двойную, и даже тройную, фамилию поэт сочинил самостоятельно. Его, торчащие в молодые годы в стороны, усы производили неизгладимое впечатление на дам, неравнодушных к поэзии.

Политическая ориентация героя повествования интересовала мало, он был готов работать с кем угодно, были бы деньги. Его видели под знамёнами ЛДПР, но наблюдали и на других территориях.

На массовых мероприятиях Николай любил фотографироваться со знаменитостями.
Подбежит на секунду к докладчику или к олигарху в перерыве, с наспех придуманным вопросом, а то и просто так - и исторический снимок, подтверждающий, что «жив ещё Курилка», готов. Да не просто жив, а вот он каков - чувствует пульс целой страны!

Любил Николай проделывать этот трюк и с девушками, прижимаясь щека к щеке, а затем рассылать снимки веером знакомым в подтверждение своей популярности. Поза «щека к щеке» в более молодые годы призвана была демонстрировать неукротимую тягу поклонниц к «гиганту мысли», а в нынешние времена является энергетической подпиткой к зрелому пенсионному возрасту, относимому по медицинской статистике к периоду дожития.

Как выяснилось позднее, привычку фотографироваться, желательно в обнимку или в «дружеской» близости, поэт пронёс через десятилетия, в меру своих сил и фантазии работая над личным имиджем и сочиняя легенды, не имеющие ничего общего с действительностью.

То он «выходил в свет» в мундире военного образца с генеральскими погонами.

То публиковал свою фотографию на трибуне ООН, сделанную при туристическом посещении пустого зала этой международной организации, однако «свидетельствующую» о причастии баснописца к современной дипломатии.

То в анкетах, на соискание неполученного им звания, писал: «опыта космических полётов не имею», намекая на близость к отряду космонавтов, хотя здесь же сообщал, что не прошёл по медицинским показателям обследование в институте медико-биологических проблем Российской академии наук.

Получив кандидатскую степень, Николай числил себя специалистом по Японии и даже дипломатом, хотя к МИДу России никакого отношения не имел. Тем не менее, большая фотография министра иностранных дел страны в раме и копия портрета Пушкина, кисти Кипренского, были обязательными атрибутами его служебного места.

Зарубежная благодать коснулась поэта, когда вместе со страной Советов рухнули и ограничительные шлагбаумы. В страну повалила всевозможная дрянь, а международная антикоммунистическая организация «Всемирная лига за свободу и демократию» (WLFD), умудрилась провести летом 1994 года конференцию в Москве. Чем был занят в это время лидер коммунистов, Геннадий Зюганов, остаётся большой загадкой, но жаждущий признания Николай, проявил активность, и стал именоваться «генеральным секретарём российского отделения» этой лиги.

А что? Для борьбы с тоталитарным наследием - все средства хороши.
А бонусы-неплохие: дважды в год участие в международных конференциях WLFD за рубежом с оплатой всех расходов на перелёты, крышу над головой и питание со «шведским столом».

Николай работал корреспондентом на радио и телевидении.
Перестроечная эпоха открывала и другие возможности, иногда в бывших союзных республиках. «Был министром иностранных дел Крыма»-, гордо рекомендовал себя поэт.

Крым в этот период входил в состав Украины, а Украиной руководил Леонид Кучма.

На рубеже веков окреп и творческий зуд поэта.

Диапазон его поэтических изысков колебался от ностальгии по белой гвардии до нравоучительных побасенок в стиле дедушки Крылова, которые если и не «жгли глаголом сердца людей», то хотя бы подогревали отдельные части организма.

Беспокойная натура поэта побуждала его к постоянным поискам смысла жизни.
То он намеревался записаться в отряд космонавтов в качестве журналиста, то выдвигал свою кандидатуру на пост губернатора Брянской области, то клялся в вечной любви жителям Калужской области, поскольку навсегда(!) решил связать свою биографию с калужской землёй и стать её депутатом в парламенте страны.

Результаты этих метаний, говоря языком математики, были близки к нулю.

Жизненными ориентирами Николая были уверенность в собственной гениальности и непогрешимости, а также воспоминания о родственниках: один из них, по словам поэта, служил предводителем дворянства в крохотном уездном городке, второй владел домом с флигелем аж в центре столицы, третий служил мичманом на крейсере.

Жалованных грамот или других исторических документов, касающихся чистоты крови, поэт при этом не предъявлял, однако в интернет-аннотации к его книге «Аристократизм букв» сказано, что «в архивных раскопках он обнаружил подтверждение рассказам бабушки о родословной дворянской семьи, к которой принадлежит».

В каких землях и во время каких научных экспедиций производились эти самые археологические раскопки, подтверждающие рассказы бабушки о дворянстве, поэт не уточнял. Но ведь, поётся в гимне Военно-Воздушных Сил СССР: мы «рождены, чтоб сказку сделать былью, преодолеть пространство и простор!».

Собственно, здесь и говорить нечего-родственники они и есть родственники-спасибо им за всё. Да вот беда: поэт искренне считал, что дворянство, выдуманное или приснившееся, обязано давать ему автоматически фору и преференции во всех делах перед представителями прочих (читай «низших») сословий.

Как большинство творческих натур, любил Николай коньячно-винные застолья, и охотно примыкал к любым компаниям, полностью возлагая на сотоварищей оплату веселья. Принцип «обед должен быть бесплатным» стал его жизненным кредо.

Этот девиз воплотился для поэта в показатель уровня дружбы в отношении окружающих его людей: «платишь за общие расходы, значит-друг. Чем больше платишь, тем крепче дружба». Участие в расходах всегда носило сугубо одностороннюю направленность- за общение с "гением" надо платить!

Необходимость личного участия в оплате общих расходов ввергала жителя Воробьёвых гор и «коренного москвича» в состояние ступора.

Когда на горизонте появлялся официант со счётом за съеденное и выпитое, поэт попросту «испарялся», либо впадал в транс, подпирая двумя пальцами лысый лоб и закатывая глаза к небу.

В ходе застольных посиделок поэт предпочитал импортные вина, беседы с привлекательными либо состоятельными особами женского пола, и охотно демонстрировал особенности восточной культуры китайским палочками для еды.

Знакомству нашему положила конец история с доктором Апасом. Службой безопасности и бюро пропусков он был зарегистрирован как Кубанычбек Апасов. Николай, организовавший встречу, прерывающимся от волнения голосом, отрекомендовал своего спутника, как будущего президента Киргизии. По горящим глазам «дипломата» было видно, что ему обещан немалый пост в правительстве среднеазиатского государства.

Без всяких предисловий, кандидат в вожди нации завёл песню о своей великой роли в жизни республики и просил срочной финансовой помощи.
Наш разговор закончился на первом же куплете. Я объяснил просителям, что они ошиблись адресом и посоветовал поэту не забывать, что времена, хотя и перестроечные, но понятие чести – постоянное.

Однако, неугомонный дуэт был назойлив в желании поправить своё финансовое положение и ломился во многие московские двери. В интервью журналистам, сохранившимся до наших дней, «киргизский орёл» заявлял, что способен быть вождём не только Киргизии, но и самой России. При этом беззастенчиво ругал Путина, Сечина и Акаева, норовящих стреножить свободолюбивую Киргизию, а заодно, и независимую Украину.

Потенциальным спонсорам будущий президент сулил золотые горы и заманчивые должности на выбор. Но только после своего вхождения во власть.

Через неделю после встречи со спасителями киргизского народа, мне позвонил руководитель одного из зарубежных торгово-экономических представительств, желая посоветоваться по щепетильному вопросу.

В тот период я был плотно интегрирован в деловую среду страны, учился в дипломатической академии, читал лекции студентам в университете и принимал участие во многих мероприятиях, продвигая интересы России на международной арене.

Зарубежный руководитель спрашивал, стоит ли ему оказать финансовую поддержку некоему доктору и его компаньону- «коренному москвичу» по имени Николай, который ссылается на тесное сотрудничество со мной?

Мой совет был кратким и сводился к рекомендации гнать проходимцев взашей.

А с поэтом я порвал все контакты. Полагал навсегда. Но не прошло и тридцати лет, как усатая фигура вновь всплыла на горизонте.

                СОШЕСТВИЕ ВТОРОЕ.

Реанимировал поэта профессор Курносов, с которым мы служили в Счётной палате Российской Федерации - высшем органе финансового контроля страны.

Профессор поведал, что по субботам к нему домой, а то и на дачу, регулярно заглядывает поклонник бесплатных обедов, обозначивший меня в числе своих знакомых.

 Зная, что слова «Честь имею!»-образ жизни Курносова, я рассказал ему о киргизских увлечениях поэта, и спросил, что их связывает? Выяснилось, что Николай, являясь секретарём творческого союза, консультирует в ходе домашних обедов учёного по вопросу приёма в члены этой организации.

«Время меняют людей»- размышлял озадаченный профессор- «а мне Николай Иванович показался серьёзным человеком».

Курносову я верю почти безоговорочно. Юрий Васильевич - великий аналитик. В его багаже три высших военных образования и четвёртое – гражданское, степень доктора наук, несколько фундаментальных учебников, получивших международное признание. К тому же пятнадцать лет дружбы семьями и совместная лекционная работа в двух академиях.

И вот в нашем кругу вновь всплыла знакомая фигура.
Время действительно изменило поэта. Полысел, усы поистрепались и окрасились в войлочный цвет, опять же живот и некая дряблость.
А что вы хотели? В семьдесят лет уже не скажешь собеседникам, что вся жизнь впереди.

Но подавал себя поэт продуманно. Былая резвость движений сменилась нарочитой плавностью: он не просто входил в здание, словно спустившийся с постамента бронзовый памятник самому себе, но напоминал праздничный туристический лайнер, украшенный флагами расцвечивания, гордо швартующийся к «стенке» под звуки духовых оркестров.

Роль огней и флагов расцвечивания играли изготовленные предприимчивыми китайцами декоративные, усыпанные фальшивыми стразами, поэтические сдвоенные перья по 350 рублей за штуку на левом лацкане пиджака, да заказанный в интернет-магазине компании «Петроглиф» парадный знак кандидата наук, выпускаемый на потребу желающей покрасоваться публике за её же собственные деньги, а именно за девять тысяч рублей- на правом лацкане.

Озабочен же в дни «второго пришествия» Николай был планами издания юбилейного собрания собственных сочинений и своей же биографии отдельной книгой, желательно, в серии «Жизнь замечательных людей».

Удивлён был поэт при этом одним досадным обстоятельством, а именно, недооценкой своего творчества со стороны государства, и любил поговорить о возможности награждения его орденом «За заслуги перед Отечеством» со звездой и лентой через плечо, либо званием Героя Труда и об установке бюста героя на одной из столичных аллей.
Ещё лучше было бы установить не бюст, а памятник во весь рост, и не в тени аллеи, а у дома-дворца с двумя боковыми флигелями в центре столицы, который по словам поэта, принадлежал до революции его дальним родственникам. Дворец при этом, конечно же, надлежало в порядке реституции отписать в собственность самого Николая.

Однако две причины препятствовали мечтам поэта:

1) отсутствие каких-либо государственных наград страны в послужном списке, так как в любой должности поэт подолгу не задерживался и стахановских рекордов не побивал.

Временами, правда, надевал мундир казачьего генерала с множеством блестящих «регалий» на груди, разноцветье и звон которых вызывали улыбку знатоков геральдики, а при заграничных вояжах - удивление иностранцев геройскому виду «военачальника». Да вот беда: «ряженые» в государственный реестр не попадали.

2) отсутствие предпосылок для представления к награждению со стороны руководства творческого союза. Несомненно, труды поэта оставили заметные следы, в том числе и на общедоступном сайте «Стихи. Ру», но отнести их к разряду обязательных для изучения в учебном курсе средней школы, тем более для награждения орденом, даже без ленты, коллеги не осмеливались.

Смириться с таким положением Николай не мог, объясняя эту вопиющую «несправедливость» всеобщей завистью.

Между тем, организацией, в которой он пребывал в статусе секретаря, много лет руководил опытный организатор, талантливый писатель, автор множества книг, обладатель высоких наград Родины, много испытавший, в том числе в экстремальных обстоятельствах, мудрый, душевный и объективный человек.

В свою очередь, коллеги по творческому союзу достойно шли по жизни, и оснований для зависти к сотоварищу по цеху не имели, расходуя силы и энергию на дела более позитивного свойства.

Поскольку гармонии с реалиями жизни не наблюдалось, житель Воробьёвой горы создал собственный бумажный мир - прообраз Парнаса, в котором с энтузиазмом исполнял роль мелкотравчатого Аполлона.

Законы в этом уютном мирке устанавливались рифмами поэта.

Пожурят, бывало, его за нетактичное поведение в гостях или за распитие бутылки заморского вина, предназначенной в подарок, а поэт в ответ сочинит стихотворение о том, как сложно быть гением, спрячется в этот бумажный «домик» и никакая критика его не берёт.

Реальная жизнь и мнимый Парнас сплелись в его сознании воедино, причём иллюзорный мир явно преобладал, прорываясь наружу, в несвойственных простому человеку особенностях поведения.

Зависть к окружающим и недовольство, поэт и секретарь растворял в ночных трудах.

Изобразит бывало в стихосложении своего руководителя в виде жука-скарабея и радуется, словно ребёнок, глядя на тараканов, которые годами не желая расставаться с уютным бесплатным жильём на Воробьёвых высотах и своим хлебосольным хозяином, в знак поддержки и одобрения бегают по свежим строкам очередного «бессмертного творения».

Либо коллегу по цеху обзовёт прилипалой, а себя «выведет» в образе акулы, чтобы напомнить собрату по перу, кто является «истинным классиком» и «рупором эпохи».

А то возьмётся за национальные особенности мусульман, да так, что только песок летит! Либо на синагоге зациклится.

Или, полностью забыв о собственных болячках и об отсутствующих наполовину зубах, радостно обличает оппонента в слабом здоровье по случаю удалённого аппендицита или простаты.

Графоманам поэт обещал выучку в стиле профессора Хиггинса из «Пигмалиона» Бернарда Шоу, но на коммерческой основе. «Моё мнение дорогого стоит» - любил, поднимая многозначительно указательный палец вверх, приговаривать Николай Иванович, подчёркивая свой высокий денежный эквивалент.

Чем больше боролся поэт с завистниками, не желающим признавать его гениальности и лидерства в отечественной поэзии, тем шире в его стихотворный обиход входила вульгарная, непристойная и совсем недопустимая, даже в простонародном сословии, лексика, демонстрирующая степень творческой деградации соискателя «дворянских» кровей.

Да, ладно бы только стихами ограничивался.

А то колдует ночи напролёт: к изображению реального человека на репродукции портрета кисти художника Алмазова голову жука-скарабея начнёт пристраивать. А затем рассылает полученные «шедевры» своим знакомым на добрую память.

Как здесь не вспомнить греческую мифологию о химерах, либо испанскую поговорку: «Сон разума рождает чудовищ» и одноимённые офорты Франсиско де Гойи из цикла «Капричос»?

Допускаю, что при этом изображение прокалывалось иголками с произношением заклятия: «Вот тебе, вот тебе!», но это не зафиксировано вездесущим интернет -архивом, накопившим немало откровений бывшего секретаря союза. Поэтому последнее предположение, в отличие от остального, не может считаться реальным фактом.

В этот период одна из общественных ассоциаций решила создать комитет, призванный пропагандировать наследие классиков литературы среди населения.

На должность председателя новой структуры профессором Курносовым и мной был рекомендован Николай. Назначение состоялось.

Однако на этом деятельность комитета и завершилась, поскольку поэта не устраивал бесплатный доступ граждан в члены организации.
Ему виделись вступительные взносы серьёзного размера, но идея эта поддержки со стороны руководства ассоциации не получила.

Но, жаждущий всенародного признания поэт, всё-таки успел кое-что сделать на ответственном посту председателя, а именно- учитывая масштаб и значимость собственной личности, предложил новому руководству и коллегам поднять вопрос о своём награждении сразу тремя наградами: Почётным Знаком Правительства Москвы, Почётным званием Республики Крым и ежегодной Патриаршей Премией в области литературы.

Итак, деятельность комитета по сохранению наследия литературных классиков под руководством Николая - не состоялась.

Но взамен возник план создания свободного для селекции отечественных талантов «национального союза поэтов» с благотворительным уклоном.

Соучредителями выступили три москвича и тульский литератор. О себе и Николае рассказывать не буду. Двое других были более чем достойные люди.

Принципы деятельности союза утвердили «на берегу»:

 а) принятие всех решений на коллективной основе;
 б) выпуск творческого альманаха для бесплатных публикаций литераторов;
 в) регистрация двух интернетовских сайтов (на русском и английском языках).

Финансовые расходы взяли на себя два предпринимателя, фамилии которых хорошо известны большинству россиян.

Союз регистрировался как частное предприятие, а потому, в соответствии с требованиями минюста, необходимо было определить фигуру его председателя.

Дебаты по этому вопросу были недолгими:

Тульский поэт отклонил свою кандидатуру, поскольку считал, что руководитель должен проживать по месту регистрации союза, то есть в Москве.

Меня эта позиция также не привлекала. Всю жизнь я находился в системе государственной службы, продолжаю работать в ней и поныне, а от непосвящённых в это обстоятельство, прикрываюсь профессорско-преподавательской деятельностью. Лавры литератора мне не нужны, поскольку необходимые для уважения награды, чины и звания, я уже получил на другом поприще, в соответствии с Указами всех трёх Президентов Российской Федерации.

Привлекала меня сама идея создания комфортной дружеской среды для себя и близких друзей на будущее.

Третий москвич, носивший высокое звание Заслуженного деятеля культуры Российской Федерации, был настолько талантлив и разносторонне одарён, что трудно было поверить в одновременное успешное воплощение всех его творческих замыслов и устремлений. Но оно было! Кроме того, вспомнив про своё базовое (одно из трёх) медицинское образование, наш друг, в сложный для Отечества час, уехал в длительную командировку в качестве главного врача госпиталя.

Остался единственный кандидат-Николай, которому мы и делегировали роль председателя. Поэт охотно клялся в понимании задач, усердно кивая лысой головой и войлочными усами, в знак согласия. Когда-то он уже руководил частным предприятием под экзотичным брендом «Тайваньские инвестиции». Предприятие -прогорело, но опыт- то остался.

С началом лета «коренной москвич» лишился секретарского статуса и рабочего кабинета на предыдущем месте своей деятельности.

Причины отставки «рупор эпохи» объяснял исключительно завистью коллег и кознями недоброжелателей, но истина, как её не маскируй, со временем становится общеизвестной.

Местом регистрации новой организации определили квартирный адрес поэта, естественно и расчётные реквизиты союза были открыты на имя председателя.

Пока наши бумаги проходили согласования в минюсте, житель центра тульских оружейников, тульских самоваров и тульских пряников-Владимир Порядочнов- пригласил нас погостить на своей усадьбе. Фамилия Владимира Ивановича полностью соответствовала его характеру и образу мышления.

В молодости он получил великолепное инженерное образование, весьма востребованное в городе оружейников, и успешно трудился на предприятиях военно-промышленного комплекса.

Со временем, родившиеся в его светлой голове бизнес-проекты, также эффективно воплотились в реальность.

Шесть объёмных сборников стихотворений, вышедших в разные годы из печати, рассказы и литературоведческие статьи, многочисленные публикации в журналах и альманахах, лишь подчёркивали  всестороннее творческое начало этого талантливого человека. Владимир создал музыкально-литературное объединение, радующее многие годы жителей Тулы своими мероприятиями, а также был наставником начинающих поэтов, помогая им «встать на ноги».

Мастер на все руки, свободно владеющий не только английским языком, но и любым инструментом, Владимир, даже собственную усадьбу спроектировал и выстроил самостоятельно. В любой строительной организации подобные ему специалисты, разбираются нарасхват и быстро идут вверх по служебной лестнице.

Территория усадьбы до распада СССР входила в состав большого колхоза, председателем которого, «до» и «после» фашистской оккупации, был дедушка Владимира. В 1946 году бандеровцы бросили ночью в окно руководителя коллективного хозяйства гранату. Террористов поймали и поставили к стенке. А Владимир свято чтит память о погибших родственниках, своей деятельностью украшая землю, на которой жили и работали близкие его сердцу люди.

Комфортная загородная обстановка располагала к отдыху и творчеству. Лес, река, земляника, свежий мёд , рыба, грибы, изобилие дешёвого провинциального базара неподалёку, - ну, что ещё необходимо для полного счастья?

Владимир оказался радушным хозяином и отменным кулинаром. Как бы рано я не просыпался, на веранде уже радостно пыхтел большой самовар, в котором потрескивали сосновые шишки, а на столе красовался горячий аппетитный завтрак. По субботам в усадьбу приезжали жена и дочка Владимира, а также заглядывал друг-рыбак с утренним уловом и свежими байками. С ними всегда приходила и атмосфера большого дружеского праздника.

Наслаждение загородной жизнью сочеталось с творческой и рабочей компонентой: мы установили плодотворные рабочие контакты с Белёвским городским музеем и с Белёвской городской библиотекой. Владимир увлёкся новыми жанрами: классическими лимериками и сочинением стихотворений на английском языке, возлагая на меня грамматическую и эстетическую экспертизу последних.

Тем временем, слова профессора Курносова о том, что «время меняет людей», если и подтверждались на практике, то только в негативном направлении: Николай не преставал удивлять нас махровым эгоизмом и нарциссизмом.

Перед поездкой я задал вопрос хозяину усадьбы о компенсации затрат, связанных с нашим отдыхом. Владимир хотел отшутиться тем, что грибов в лесу и рыбы в красавице Оке на всех хватит. Но со мной такие «фокусы» не проходят, и мы согласовали сумму  участия в расходах, хотя бы на питание.

На мой вопрос о готовности внести компенсацию, Николай ответил утвердительно, однако денег, под разными предлогами, так и не отдал, считая, что оказывает честь и благодеяние Владимиру самим фактом своей поездки в провинцию.

«Помни, друг, что я открыл тебя!»,-время от времени провозглашал потомок предводителя уездного дворянства в адрес Владимира, входя в роль мэтра и поднимая указующий перст.

Ночные творческие бдения Николая требовали абсолютной тишины во время его последующего восстановительного сна. Поэт до неприличия бурно реагировал на малейшее отклонение от этого постулата. Поэтому, будучи жаворонками, мы с Владимиром вставали вместе с солнцем и уходили в лес за грибами и земляникой, либо на рыбалку.

Воспрянув ближе к полдню ото сна, сонный мэтр в льняных штанах и мятой футболке, призывал нас на сеанс художественной декламации, поясняя при этом, что кроме него, мало кто из современных поэтов владеет этим искусством.

Фигура московского чтеца-декламатора с грудью колесом и указательным пальцем, упирающимся в самоё небо, напоминала мне полотно Ильи Репина «Пушкин в Царском селе» , на котором юный поэт в белых лосинах держит экзамен при большом стечении народа в лицейской зале. Для полного сходства с сюжетом картины  нам недоставало лишь фигуры Гавриилы Романовича Державина, жадно внимающего выступающему отроку.
Роль лицейской залы обычно исполняла увитая виноградом просторная веранда с одобрительно пофыркивающим самоваром, либо залитая солнцем поляна у гостевого дома. Отсутствие Гаврилы Романовича Державина частично восполнял дядя Владимира - Леонид, который жил неподалёку и охотно заглядывал к племяннику, чтобы насладиться диковинными модуляциями голоса и артистическими позами коренного москвича и рупора эпохи, а заодно «пропустить» пару стопочек марочного коньяка.

То вдруг поэт настаивал на свидании со своим любимым котом, месяц назад им же самим сосланным «по этапу» из столичной квартиры в сельскую глубинку. Кот этот, по словам Николая, стоил огромных денег и был ему весьма дорог. Лишён же московской прописки усатый собрат был за то, что предпочитал туалету всё остальное пространство квартиры поэта, особо питая непонятную тягу к листочкам с его свежими стихами.

Хвостатый тотемный друг был заключён в домик-переноску и передан для своего этапирования в провинцию Владимиру, приехавшему в Москву по каким-то рабочим вопросам. Сердобольный туляк перед дорогой в места не столь отдалённые, по своей инициативе заехал в ветеринарную клинику, где мяукающему мигранту, бурно отстаивающему свои столичные права, прописали успокоительные порошки и сделали обязательные прививки.

И вот родственные чувства к коту вновь нахлынули на московского поэта.

Своим действиям Николай Иванович придавал многозначительность, важность и таинственность. Если он мариновал мясо для шашлыка, каждый, отставив свои дела, должен был, затаив дыхание, внимать этой сложной технологической операции и следить за руками мэтра, конспектируя при этом ход процедуры, и  далеко не поэтические комментарии  коренного москвича, в записные книжки.

Находиться в центре внимания было генетической потребностью поэта.

Шедевром эгоистического поведения бывшего секретаря стала покупка им трёх стаканов, дешёвой, по московским понятиям, земляники на белёвском базаре, которую он и оприходовал втихомолку.

Следует заметить, что покупка продуктов в общий котёл, при каждой поездке в населённые пункты, была обычным явлением. Багажник автомобиля загружался, как правило, «под завязку». Простым был и принцип оплаты покупок - потомок предводителя уездного дворянства участвовал лишь в отборе товара, но кассовый аппарат обходил стороной. Правило бесплатных обедов, как знамя, было всегда рядом с ним.

В второй половине июля 2023 года минюст сообщил, что «национальный союз поэтов» зарегистрирован.
 
Приехав в столицу, мы успели провести собрание, избравшее постоянно действующее Правление в составе четырёх соучредителей, и подтвердившее принцип коллегиальности всех решений, включая денежные расходы и вопросы кадров.

Ударения здесь расставлены сознательно, ибо легкомысленно настроенный к финансовым затратам председатель «национального союза поэтов», уже планировал свою служебную командировку для поправки здоровья на Карибы , а также неоднократно пытался пополнить штат союза миловидными сотрудницами.

В присылаемых мессиджах, он регулярно «радовал» нас фотоснимками привлекательных особ.

В комментариях к фотографиям, которые и сегодня невозможно читать без смеха, мы узнавали, что одна из них рекомендуется на должность главного бухгалтера, вторая займёт пост исполнительного директора, третья-станет его личным помощником и, настолько уже помогает нести тяжёлое председательское бремя, что печёт по вечерам мягкие оладушки прямо по адресу регистрации нашего союза, то бишь на кухне Николая.

Четвёртая девушка смотрела с фотографии зорким взглядом и выглядела довольно решительно. Выяснилось, что она- экстрасенс, и призвана привлечь деньги к нашему проекту.

Собрание-собранием. Правление-правлением. Протокол-протоколом. Планы-планами. Однако события приняли неожиданный характер.

Заполучив свидетельство о регистрации «национального союза поэтов» в руки, потомок уездного предводителя объявил оставшейся тройке соучредителей, что:

1) поскольку по документам он является председателем союза, а банковский счет оформлен также на имя председателя, то "рупор эпохи", находясь в здравом уме и крепкой памяти, твёрдо и бесповоротно берёт всю полноту власти в «национальном союзе поэтов» в собственные руки, делая её единоличной;

2) оставшейся «тройке» соучредителей новоиспечённым вождём было предоставлено право работать на благо его «национального союза поэтов»» за 20% от доходов, принесённых их же стараниями.

Оставшиеся 80%, «Основатель и Председатель» национального союза поэтов отписал на расходы по статье «На усмотрение руководителя».

Оценив участие каждого из нас почти в семь процентов (20:3= 6,66), «классик и рупор эпохи» и поэт с тройной фамилией, ждал ответной реакции, полагая, что мы что полностью увязли в трясине проекта.

А мы посмеялись над честным «купеческим» словом и, присвоив поэту звание персоны "нон грата", продолжили заниматься своей повседневной деятельностью.

                ПОСЛЕСЛОВИЕ:

Полагаю, на «оранжевую» революцию бумажный Аполлон с Воробьёвой горы был нацелен изначально, поскольку, дождавшись объявленного дня выдачи регистрационного сертификата «национальному союзу поэтов» минюстом, он на полчаса «опередил» лицо, уполномоченное, согласно общей доверенности, получить лицензию.
 
В этом не было никакой необходимости, ибо коварных замыслов никто, кроме «коренного», не лелеял.

Более того, увидев это самое лицо, Николай Иванович Жданов, он же Луценко, он же Тульской, незаметно прошмыгнул на выход, и, как нашкодивший школяр, бежал на собственную кухню, где, закрывшись на замки и зашторив окна, дрожащим от радостного волнения голосом, огласил телефонный декрет о переходе к монархической форме правления.

                ВЫВОДЫ, как всегда, КОНСТРУКТИВНЫ:

1) в любом минусе имеется и плюс: с приходом осени наши первоначальные замыслы получили развитие в новых организационных формах;

2) стало понятным отсутствие постоянных спутников, в том числе женского пола, у «героя» повествования: джекпот дважды сорвать можно только на дураках;

3) история эта стала достоянием литературного, делового и культурного сообщества столицы, получив, по оценке китайских друзей, наглядную иллюстрацию факта «потерянного лица» и создав более чем отрицательный имидж «национальному союзу поэтов» прямо при его рождении, в полном соответствии с британской пословицей  "Плохое начало порождает плохой финиш" (A bad beginning makes a bad ending!).

4) поддержка спонсоров не успела стать частью обедов «Основателя и Председателя».

Кроме того, НЕСЛОЖНО ПРЕДСКАЗАТЬ ДАЛЬНЕЙШИЕ ДЕЙСТВИЯ «ОСНОВАТЕЛЯ и ПРЕДСЕДАТЕЛЯ «НАЦИОНАЛЬНОГО СОЮЗА ПОЭТОВ» ЖДАНОВА-ЛУЦЕНКО-ТУЛЬСКОГО», который будет:

а) искать графоманов, дабы на коммерческой основе «повышать» их мастерство;

б) призывать иностранных литераторов, заплатив "ДОСТОЙНЫЙ" вступительный взнос, получить высокое звание  члена «НАЦИОНАЛЬНОГО СОЮЗА ПОЭТОВ»;

в) глядя на наше движение вперёд, сочинять опусы с нецензурной лексикой;

г) искать новых «знаковых друзей", подобно хорошо известной всем рыбе  класса лучепёрых, называемой в народе - прилипалой.

                ТАКИМ ОБРАЗОМ, ВСЕ-ПРИ ДЕЛАХ, ЗНАЧИТ, ВСЕ- В ВЫИГРЫШЕ!

P.S. Для начала Основатель и Председатель Национального союза поэтов познакомился с женой Кирсана Илюмжинова-Дианой и сделал глубокомысленное заявление: «Будем принимать Диану в национальный союз поэтов». Хотелось бы уточнить цену вопроса?

8 ноября 2023 г.