Календарь

                "Да, человек смертен,
                но это было бы ещё полбеды.
                Плохо то, что он иногда внезапно смертен,
                вот в чем фокус!"

                «Мастер и Маргарита» М. Булгаков.

               

Он давно перестал следить за календарём, и какой в этом смысл, если на работу не ходишь? У него теперь каждый день выходной, поэтому сиди и не рыпайся. А дети и без тебя проживут. Все уже взрослые давно, семьями обзавелись. Они сами хорошо знают, что им делать и как жить?

А лето за окном или зима сейчас и без календаря понятно. Это совсем дураком надо быть, чтобы не отличить жёлтый ковёр из осенних листьев от белого снега. Вот и встаёт вопрос: а какая разница, суббота сегодня или понедельник, зима или осень?

Дети? А что дети? Выслушать для приличия они смогут — это всегда пожалуйста, но вкратце — без лишних слов и уточнений… А лучше, если совсем молчал и не нудил по всякому поводу.

Да, старший сын так и сказал сгоряча, когда отец замечание ему сделал. Хорошо ещё, что руку не поднял. От него всякого ждать можно. Непутёвый — одно слово. Младший куда лучше — тихоня, одним словом. Вроде и мухи не обидит, но и помощи от него не жди.

Как жена умерла, дети к отцу ни ногой. От них звонка не дождёшься. Он стал обузой для всех. Хорошо хоть выпивать бросил. Сам за собой может присмотреть — ни-ни: сиди при нём неотлучно. Появлялись они редко и то, когда у отца деньги водились, а сейчас чего с него взять — пенсия одна да подачка за инвалидность, и всё. Крутись как хочешь?

Когда умирает близкий человек, а жена тем более, мужики, как правило, пить начинают, а с Павлом Андреевичем Буровым всё до наоборот вышло. На поминках пригубил только и ни рюмки больше. Все на него смотрят. Ждут, что убитый горем муж в разнос пойдёт, а он трезвый как стёклышко сидит. Заметно только, как у него желваки ходят, руки салфетку мнут, а увлажнившиеся глаза в тарелку смотрят, будто там ищут чего. Кажется, сейчас разожмётся эта пружина, вскочит он и скажет, что думает обо всех и как противны ему эти театральные маски, соболезнования всякие — в общем, весь этот набор пустых слов. Зато шаг за дверь — как сброшены маски, а под ними улыбки с ехидцею и взгляды многозначительные...
Сколько с тех пор прошло? Два года слишком, будет. А он себя по сей день костит, виноватым считает в смерти благоверной. Думает, что его пьянка до погибели жену довела. Пускай она и помучилась с ним, но вот так всю вину на себя брать, совсем не дело.

Ничего не предвещало беды. Обычное утро, как и все остальные. Встала…

— Паша, я в «Пятёрочку» схожу, а то хлеба нет совсем, может, ещё чего гляну…

У него что-то внутри ёкнуло. Вроде неладное почувствовал, но внимание этому не придал. С похмелья всякое мерещится. В подобном состоянии в организме чего только не происходит, если на всё реагировать, лучше в гроб сразу.

Бывает такое, когда всё как всегда, а душу червячок точит, не даёт тебе покоя. Визуально всё дежурно, ничего не настораживает, а в душе смятение — места себе не находишь. Страх одолевает.

Час проходит, а её нет. Бывало, она и на дольше задерживалась, но об этом как-то и не думалось: нет и нет — женщина самостоятельная, мало ли с подругами во дворе задержалась. Поболтать немножко — самый раз. В этом случае их не остановить уже. Пока все новости через себя не пропустят — лучше не мешать.

А когда через пару часов на его столе затарахтел телефон, у Павла внутри всё и оборвалось.

— Буров Павел Андреевич, — чётко в трубку выговаривали его полное имя. — Приезжайте, 4-я Градская больница, ваша жена…

С этой минуты пошёл новый отсчёт времени. Выяснения: что, чего и как? Ответы: гололёд, длинный тормозной путь, не просыпанная реагентами проезжая часть... И такое бывает. Надо смириться... скончалась, не приходя в сознание, ещё в скорой... черепно-мозговая... не совместимая с...

А как по-другому? Смерть причину найдёт. Как ни крути, а там все будем. Это вопрос времени и обстоятельств. Как часто бывает: бережёшь себя от чего-то большого, на поверхности лежащего, визуально осязаемого, а оно — бац — из-за угла, сосулькой по голове... И всё. Так это счастье ещё, если вот так и сразу, а если калекой останешься и за тобой ходить будет некому.

Буров это хорошо понимал, когда ещё в морг на опознание приходил. Осталась бы она жива и домой лежачей вернулась — не справился бы он нагрузкой. Запил. Себя бы уничтожил и её за собой потянул, а сынков с их «помощью» — иди свищи. Все работают, закрутились, замотались бедные. Минуты родителям позвонить не найдётся. Вот как бы жизнь эта на их шее и не затянулась мёртвой петлёй. Как долго такими замотанными ходить можно? Давно размотаться пора.

Павел особо не переживал на этот счёт, знал, что это враньё одно. С матерью они не стали бы помогать, причины отказать родителям всегда бы нашлись. Да и сейчас, два года спустя, их не дождаться. И то хорошо! Главное, чтобы они своих проблем на его стариковскую голову не навешали.

А он проживёт как-нибудь, чего тут жить: утром встал, днём походил из угла в угол, вечером опять на боковую. Смотришь только, как листы календаря со стены облетают и пол белой простынёй стелют, а с ними и жизнь свои последние деньки считать пошла.

Быть трезвенником — хорошо, даже непривычно сначала. Перед тобой действительность во всю свою ширь со всеми нюансами предстаёт: чистая, незамутнённая, какая она есть, а не искажённая с губами накрашенными, как по пьяни ему казалась всегда. Всё видно, как в промытом окне перед Пасхой. И дурака из себя не строишь, вроде невдомёк, что один остался, и ты никому не нужен. Даже себе, а чего о других говорить?

Так уж получается: встаёшь утром, а напротив шкаф с большим зеркалом, а в нём ты... Без горькой усмешки на это «нечто» трудно смотреть. Оно раньше довольно красивым мужчиной считалось и имело большой успех у противоположного пола, чем ты постоянно и пользовался. Нужно — не нужно, а почему бы и нет, если жизнь сама предлагает. Она одна у нас, другой уже точно не будет, так чего не брать, если само в руки плывёт. А сейчас женщины для тебя так, как цветы на клумбе. Пройти мимо, посмотреть, но помечтать немного, и то непонятно о чём?..

Так зачем жить, если изо дня в день всё одно и то же. Встал, лёг, прилёг — встал… За окном дождь, снег, солнце, опять дождь… Ты уже всё съел, выпил, а сколько перелюбил, со счёта можно сбиться. Не бывал в дальних странах? А чего в них бывать, если достаточно включить компьютер и по нажатию нескольких клавиш в течение минуты можешь оказаться на пляжах ГОА или ещё какой-то там ерундистики. Правда, устриц не пробовал и лобстеров. Заманчиво звучит слово «фуа-гра»… А с твоими органами пищеварения лучше совсем не стоит о них вспоминать. Тебе и шаурмы в 90-х хватило, чтобы на всю оставшуюся жизнь себе желудок испортить. Сколько раз ты уже это всё видел, чувствовал, осязал. Ничего нового уже не предвидится, если только болезни прибавятся, а их и так у тебя предостаточно.

Тебя заточили в этой квартире, выстроив забор полного отчуждения. Даже внуков тебе не показывают. Нет смысла пугать дедом маленьких детей. Все затаились — ждут, когда тот дуба даст, квартира освободится... Продать можно будет. Это хорошо, если сразу. А если сляжешь, и за тобой ходить некому будет, что тогда?

Буров хорошо помнил, как умирала соседка под ними, этажом ниже. Она была моложе его лет на пять. Жила одна. Перед сном гоняла свой телевизор. Павел Андреевич, засыпая, мог всё пересказать, что шло в этот вечер.

Сначала это напрягало его. Он не раз при встрече хотел всё высказать ей, но, вспоминая, как она жаловалась на глухоту в левом ухе, откладывал разговор, а потом так привык к её «сеансам», что вполне спокойно засыпал, уже не обращая внимания на шум. А когда «сеансы» вдруг прекратились, он не обратил на это особого внимания, лишь подспудно почувствовав, как же хорошо лежать в тишине.
 
Дня через три-четыре кто-то долго и очень сильно тарабанил в её дверь. Наконец стук прекратился, и он услышал въедливое жужжание «болгарки»… Затем и она заглохла… Послышалось шарканье ног, резкие возгласы, суета и… тишина потом.
 
Её выносили в чёрном, наглухо застёгнутом целлофановом пакете. Это он видел, стоя на лестничной площадке своего этажа, между прочим, подумав: как же этот пакет напоминает мусорный, но только большой и с молнией посередине, а когда терпкий, чуть сладковатый запах всё же достиг его носа… Его сильно покоробило, в очередной раз напомнив, как пахнет смерть. С того момента он хорошо понял, что допускать подобное просто нельзя. Нужно что-то предпринимать, но представать перед соседями содержимым мусорного мешка совсем негоже.

Буров в какой-то мере был чистоплюй. Из каких кровей к нему переползло это качество, теперь трудно сказать. Он с содроганием представлял себе, что и с ним может приключиться подобное. Дети далеко, да и чего о них речь вести? Они приедут, если только на констатацию факта, не раньше. С соседями он не особо дружен. О какой дружбе речь вести, если они друг друга не больше чем раз в месяц видят. Кивнули головой и дальше пошли... Поэтому: случись чего, лежать ему бездыханным неизвестное количество времени. И что найдут люди здесь, вскрыв запертую дверь, лучше не думать. Страшно становится...

Вчера он делал генеральную уборку. Так, чуть подмести, сгусток пыли с пола в совочек подобрать – это всегда пожалуйста. Чистая посуда на кухне тарелочка к тарелочке стоит. А вот, как вчера, он давно не трудился. Прошёл с пылесосом каждый уголок: отодвигал диван, тумбочки… шкаф не решился, явно сил не хватало. Квартира, как перед принятием гостей, вся чистотой сверкает. И это было вчера…

Сегодня встал рано. На часах 5:30. На календаре 23 мая! На улице светло уже. Пошёл в душ. Вчера после трудов праведных принимал ванну. Сегодня решил под прохладным душем постоять. Стоял долго, явно размышляя о чём-то. Потом растёрся жёстким полотенцем. У зеркала опасной бритвой внимательно подправлял бороду. Можно было подумать: человек в театр собрался на премьеру. Подошёл к шкафу. Начал рассматривать костюм и белую рубашку. Выбрал галстук. Долго крутился у зеркала, рассматривая себя со всех сторон. Затем будто что-то осенило его. Встрепенулся и стал нервно стаскивать с себя одежду, бросая всё на кровать. Оставшись без одежды, долго рассматривал своё отражение в зеркале. Скривив лицо, выражая этим недовольство, полез искать что-то новое. Через минуту уже стоял в спортивном костюме, будто на пробежку собрался... аккуратно вернул костюм на место, закрыл шкаф и пошёл на балкон, а там май во всей своей красоте!

На тополях букли с пухом надулись. Достаточно небольшого ветра, и город накроют пуховые метели. Наступает время исполнения желаний. Так хочется жить и думать, что именно летом ты достигнешь того, о чём так долго мечтал... Да, так наверняка думают многие, но это не про Павла Андреевича. Он чётко понимал, что для него всё закончилось. Жизнь превратилась в рекламу, которую по всем каналам крутят. Хочешь выключить, а лень за пультом тянуться. Но сделать это время уже пришло. Осталось только на кнопочку нажать.

Каждый человек проживает свой век. Кто-то, не дожив до тридцати, вбирает в себя столько, сколько другой и за долгую жизнь не постигнет. Но важно другое: каждый из нас живёт положенное ему время. Пожалуйста, живи дальше, если получится, но твоё время вышло. Оно принадлежит другому поколению.

Вот почему многие пожилые люди так любят критиковать окружающую действительность. Им всегда всё плохо. Они недовольны буквально всем, постоянно вспоминая, как было хорошо в молодости. Мир за окном им чужд. Они не понимают, что их время закончилось, а вот физическая жизнь продолжается, входя в противоречия с их жизненными позициями...

Через несколько минут дворник, метущий двор, услышал звук падения на асфальт чего-то тяжёлого, бросив метлу, побежал смотреть...

— Вай, вай, нехорошо как! Опять мужчина и на моём участке?!

Он достал телефон и стал набирать скорую...

                Декабрь 2023 г.