Жизнь прожить - не поле перейти

   А.М. Горький, мастер афоризмов, устами своего героя произнёс: «Человека создаёт его сопротивление окружающей среде».  Эта мысль – лейтмотив двух книг воспоминаний  Юлии Ивановны Щелкановой, человека, в Красноярском  крае небезызвестного в 70-80-е годы прошлого века. Она работала в отделе сельского хозяйства крайкома КПСС, взаимодействовала с  П.С. Федирко, с  Н.Ф. Татарчуком.
    Эти книги не только о детстве и молодости Юлии Ивановны; они о времени, о людях-созидателях, окружавших нашу героиню. О них Юлия Ивановна говорит с большим почтением, называя их пофамильно. Автором созданы несколько типов таких людей.
   Это прежде всего мама Юлии Ивановны Анастасия Никитична Щелканова, в девичестве Серёдкина – деревенская женщина. Поэт Михаил Исаковский когда-то писал о них:
Да разве об этом расскажешь,
В какие ты годы жила?!
Какая безмерная тяжесть
На женские плечи легла!

В то утро простился с тобою
Твой муж, или брат, или сын,
И ты со своею бедою
Осталась один на один…
Ушёл на фронт из Усть-Пита, села, где родилась Юлия Ивановна, и  муж Анастасии Никитичны Иван Лаврентьевич Щелканов, а также   два его брата – Ананий и Андрей.  «Мама приходила с фермы часов в 9 вечера, - вспоминает Юлия Ивановна. – За нами троими присматривал дедушка Лаврентий, приходя по утрам затоплять печку».
    Анастасии Никитичне повезло: её муж вернулся с фронта раненым, но живым. Как и многим фронтовикам, хмель мирной жизни ударил в голову и Ивану Лаврентьевичу, ведь кругом молодые вдовы…  И Анастасия Никитична продолжает сражение за выживание, за сохранение семьи. Она настаивает на переезде в Епишино, ближе к райцентру Енисейску, ведь старшая дочь Нина поступила к тому же в Енисейское педучилище.
    Из Епишино семья переезжает в верховье реки Большой Пит, в бассейне которого с 19 века на приисках и рудниках идёт добыча золота. Иван Лаврентьевич устраивается завхозом в Пит-Городок в подсобное хозяйство. Юлия Ивановна вспоминает: «Этот посёлок остался в моей памяти как чудесный, какой-то светлый уголок земли!.. Напротив посёлка стояла огромная длинная гора. Она закрывала эти места  от холодных северных ветров. И микроклимат  здесь был благоприятным для выращивания картофеля и овощей. Здесь и создали подсобное хозяйство Северо-енисейского золотодобывающего рудника…  Овощи и картофель в те годы ниоткуда не завозились, и наше подсобное хозяйство  снабжало  ими весь район».
   Мама Анастасия Никитична видела смысл своей жизни не только в том, чтобы создавать семейный уют, но и в том, чтобы дать детям образование. Эту мысль она постоянно и настойчиво внедряла в детское сознание. И трое её детей получили высшее образование.  Брат Сергей, к примеру, поступивший в Красноярский политехнический институт с третьего раза, по окончании вуза  закончил  аспирантуру, защитился, стал кандидатом технических наук и до пенсии преподавал в этом вузе.
     Сопротивление окружающей среде…  Несколько  страниц книги Юлия Ивановна посвятила воспоминаниям о том,  как она училась и жила в интернате в посёлке Новая Еруда. Дети тосковали по родителям и в каникулы рвались домой. А зима, морозы, часто бездорожье. Вот одно из её воспоминаний. «На 7 ноября собрались съездить домой хоть на три денька. Но с Брянки до Пит-Городка дороги ещё не было: Пит только недавно встал. Решили ехать через прииск Дорогой, который стоял от брянковского тракта в 7 км. У поворота на Дорогой стояло зимовьё Панимба.  А с Дорогого по горам была дорога в 40 километров до Пит-Городка. Кто-то из родителей позвонил, что 5 ноября на Дорогой придёт обоз, и мы с ним доберёмся до дома. Школа договорилась с грузовой машиной, чтобы нас, питских учеников, отвезти на  Дорогой.  Что-то со мной случилось, почему я опоздала, не помню. Но когда я уже подбегала к магазину, машина тронулась (одноклассники потом рассказывали, что просили шофёра подождать, но он отказался).  Я бежала и дико кричала. А было уже темно, ничего не видно. На меня напало такое отчаяние, что я готова была бегом бежать на Дорогой. У магазина стояли другие машины. Я бегала от машины к машине, уговаривая довезти меня до Панимбы. Наконец, один сердобольный шофёр разрешил мне залезть в кузов. А зима. Мороз. На мне ватная фуфайка да сатиновые штаны. Но лишь бы ехать! Домой! Увидеть маму, папу, Серёжу, Лиду!  Домой!..».
   Я не могу не отметить и воспоминания Юлии Ивановны об учителях, об их высокой гражданской ответственности, заботе о детях. «Антонина Михайловна, учительница географии 22-х лет, красавица. Только что окончила Йошкар-Олинский пединститут. Приехала к нам по распределению. Скучала по дому, а нас любила, как братьев и сестёр. Интересно преподавала географию. Когда в 9 классе я заболела ангиной, она забрала меня к себе домой и лечила  несколько дней. Часто приглашала нас, интернатских девочек, к себе. Испечёт  что-нибудь, купит конфет и угощает. (А мне, читательнице, вспоминается при этом другая героиня – учительница французского языка Лидия Михайловна из рассказа В.Г. Распутина).
  Анна Иннокентьевна очень доходчиво преподавала химию. Но и требовала от нас системных знаний, а не просто зубрёжки. …  Хорошее знание химии пригодилось мне потом на агрофаке, когда мы изучали неорганическую, органическую, физколлоидную и агрономическую химию».
   Вторая книга воспоминаний озаглавлена «Нелёгкий хлеб хакасской нивы». Одно из ключевых слов заголовка говорит о том, где начала трудиться наша героиня после окончания агрономического факультета Красноярского сельхозинститута. Это была Хакасия. Юлию Ивановну назначили агрономом-семеноводом в Июсский совхоз Ширинского района. Совхоз был и семеноводческим. (Тогда в каждом районе Хакасии было своё семеноводческое хозяйство).  В Июсском  совхозе выращивали элитные семена пшеницы. Этот семенной фонд  Заготзерно продавало другим хозяйствам для сортообновления.
    Меня при чтении этой книги  поражали цифры, называющие число гектаров посевных площадей в совхозах Хакасии, количество голов скота, число отар овец.  «Ширинский зерносовхоз  был организован в 1954 году. … Совхоз был громадный: около 30 тысяч гектаров пашни, 45 тысяч овец, 800 коров плюс молодняк».
   Примерно такой же размах увидела молодой аргоном и в Июсском совхозе.  « В первый же день мы с главным агрономом Петром Савельевичем Зименко пошли к нему в кабинет.
Он раскрыл карту совхоза, кратко охарактеризовал каждую ферму. Сказал, что в совхозе уже сеют пшеницу, и мы с ним поехали на поля. В первый день мы объехали поля только четвёртой Кобяковской фермы. Здесь находилось около 10 тысяч гектаров пашни. Самые дальние поля располагались за 70 километров  от посёлка Июс. Пётр Савельевич знакомил меня с людьми, анализировал с бригадирами расстановку техники, проверяли качество сева.  …
Дня через три Пётр Савельевич мне говорит: «Вы утром будете уезжать на поля с механизаторами и весь день заниматься посевными делами». Он поселил меня у стариков Калашниковых. Они жили в большом доме, и у меня была отдельная комната».
    Радушный приём со стороны руководства совхоза поднял настроение. «Ведь сколько было случаев с моими однокашниками, - вспоминает Юлия Ивановна, - которые попадали под начало какого-нибудь грубияна или идиота и навсегда уезжали из села, бросали агрономическую работу».
    Эта же признательность и в посвящении книги: «Моим коллегам, сибирякам-хлеборобам,  с восхищением и благодарностью за совместные годы работы».
    Да, такой фронт работ требовал от руководства и рядовых работников большого напряжения сил. И Юлия Ивановна впряглась в эту работу. В гуще людей шло её становление как специалиста сельского хозяйства, закалялся характер. «Земледелие в Июсском совхозе держалось на крепких кадрах механизаторов, воспитанных ещё Карлом Андреевичем Шмидтом. Население на 4-й ферме было интернациональным: русские, хакасы, немцы, высланные из Поволжья, украинцы – сосланные семьи бандеровцев. Взрослых мужчин среди них не было: видимо, они были арестованы. Жили украинцы замкнуто, почти все были в секте «Свидетели Иеговы», им нелегально доставляли из Америки журнал «Башня стражи». Работали почти все в животноводстве».
    Жизнь есть жизнь. И в книге немало и весёлых, и с грустинкой житейских историй.
   Много страниц в книге  о будущем супруге героини Иване Ивановиче Меркеле, работавшем после армии механизатором в Июсском совхозе; об их сближении, создании семьи и рождении двоих сыновей – Серёжи и Володи. Было очень трудно: тяжёлая сельская работа, ненормированный рабочий день, далеко не идеальные бытовые условия, сложности во взаимоотношениях с руководителями и подчинёнными.
    Советское и партийное руководство пошло навстречу молодой матери, видя в ней перспективного специалиста. Предложили пост главного экономиста в Ширинском зерносовхозе, где рабочее время было более нормированным.  Было дано согласие. Однако пришлось осваивать новую специальность.
    Люди и время…   Люди формируют характер времени, а время влияет на особенности людей. Время начала трудовой деятельности и карьерного роста Юлии Ивановны – шестидесятые годы прошлого века, в основном годы правления Н.С. Хрущёва. Это было время перелома в жизни СССР, время освоения целинных  земель, в том числе и в Хакасии; время реформ, в том числе и в сельском хозяйстве. Что же, кроме положительных примеров, увидела и впоследствии осмыслила сельская труженица?
«Главный агроном Июсского совхоза  К.А. Шмидт ввёл и освоил десятипольные травопольные севообороты по системе великого учёного-аграрника В.Р. Вильямса. Когда я приехала сюда в 1959 году, они ещё сохранились.  Пока не были разрушены эти севообороты, совхоз всегда был и с кормами, и с зерном…  Но в хрущёвские времена все севообороты были практически ликвидированы. Систему земледелия В.Р. Вильямса раскритиковали учёные-подхалимы в угоду проводимой политике».  Или:  « В селе Солёноозёрное раньше много лет был колхоз имени Будённого. По рассказам, это был хороший, крепкий колхоз. Но административный зуд  Н.С. Хрущёва наломал много дров в сельском хозяйстве. Не спрашивая колхозников, этот колхоз превратили в ферму соседнего Июсского совхоза». (Узнаю'  неудачные реформы Хрущёва по укрупнению сельских хозяйств, которые в условиях сибирских расстояний и бездорожья привели к умиранию многих деревень в Сибири. – Прим. автора статьи).
  И представляю, каково было Юлии Ивановне, когда в 90-годы Борис Ельцин одним росчерком пера уничтожает колхозы и совхозы – плоды и её трудов.
    И первая (она озаглавлена «Воспоминания»), и вторая книги заканчиваются стихами Юлии Ивановны собственного сочинения.  Вот одно из них:
Над Россией хмарь. Хмарь.
Появился новый «царь». «Царь».

«Царь» Бориска – пьянь. Пьянь.
Развалил Союз Советский. Дрянь!..

И все остальные 10 строф на этой же эмоциональной волне. Понимаю, что читатели отнесутся к этим стихам по-разному. Но здесь нужно понять состояние автора в момент написания этих стихов.
   По большому счёту, люди делятся в основном на две категории – созидатели и разрушители.  Мемуары Юлии Ивановны Щелкановой – это книги большей частью о созидателях,  делами, а не словами подтверждавших патриотизм.  Недаром эпиграф ко второй книге такой  «Любовь к земле родной проявляется во много крат сильнее, если ты на этой земле выращиваешь хлеб».