Буревестник третирует чаек

Оммаж Максиму Кое-кому

Над сырой равниной моря ветер щёки раздувает. Тучи молнии шввряют. Волны буйные вскипают. Непогода наступает.
Чайки стонут перед штормом, — нервно мечутся над морем и на дно его готовы спрятать ужас свой пред бурей.
Между чайками и штормом, не возьмись откуда взявшись, вылетает Буревестник, злой разбойник негодяйский...
Чайки очень их не любят. Буревестники, бывало, всё дежурят-караулят, как там чайки рыбу ловят, а завидев, что с добычей чайка к берегу несется, буревестник тут-как-тутый чайку нагло обирает, её рыбу сам сжирает, чайкины не слыша плачи, не внимая ее стонам. Мелких обижать амбалам-буревестникам приятно! Хоть спасибо бы сказали бедным чайкам те парниши! Да куда там – не позволят спесь и гонор!  Жлобства просто выше крыши! 
Чёрной молнии подобный, он, завидя жирных чаек, им кричит:
- Ага, попались!
И бросается в погоню.
Чайки упорхнуть пытались, да куда там! Улететь - оно бы лучше, только слабы чаек крылья, супротив гигантских крыльев буревестника, который сам собою преогромный, крылья же огромны тоже... И к тому же, повторюсь я, очень он молниеносен, буревестник альбатросный!  Чаек быстро догоняя, он клюёт их прямо в гузки своим клювом очень острым.  Чайки лишь успели пискнуть. Все три чайки, что привил он той вакциной несуразной, вдруг беспомощными стали и как птенчики бездумны. Вот совсем ещё недавно эти чайки, эти птицы могли вольно так носиться, вмиг свободу потеряли: что им воля – что неволя! Отчего-то стали вялы. И покорные все трое буревестнику-злодею.  И за ним летят повсюду, хоть ужасно бури трусят. И летят вослед покорно то крылом волны касаясь, то стрелой взмывая к тучам. Он кричит на бедных чаек, дескать, радуйтесь же буре! Ну а чайки - они стонут,  наслажденье битвой жизни как-то им совсем не в кассу: гром ударов их пугает. Им бы  спрятать свое тело за каким-нибудь утёсом. Ну зачем так очумело реять море где беснует!
Все мрачней и ниже тучи опускаются над морем, и поют, и рвутся волны к высоте навстречу грому.
Гром грохочет. Силу ветра ощущая, плачут чайки горько-горько. Вот охватывает ветер чаек тех в свои объятья крепким и бросает их с размаху в дикой злобе на утесы, слава Богу, что промазал, а не то разбил бы нахрен!
Буревестник же, вот демон! - и смеется, и рыдает… Он над чайками хохочет, он от радости рыдает, наблюдая: снайпер-ветер по мишеням по утесам бьёт из чайкомёта типа или даже чайкопушки, но никак не попасть не может!