Новгород

В семидесятые годы советскую интеллигенцию охватила эпидемия интереса к древнерусской архитектуре; превратившаяся у некоторых, вроде меня, склонных к истерии субъектов, - в настоящий психоз. Прочитав все доступные мне книги, написанные на данную тему, я был готов в любой компании часами говорить о церковной архитектуре, напропалую сыпя терминами: «крестово-купольный храм», «хоры», «кокошники» «паруса», абсиды, «бегунец», «поребрик», и другие.
Каждую субботу, совершив обход центральных магазинов с целью закупки продуктов на неделю, с полным рюкзаком я отправлялся для осмотра очередного московского памятника церковной архитектуры, зачастую расположенного на одной из окраин.
И, конечно же, мы с женой использовали каждую возможность, чтобы в выходные или в отпуск посещать древние русские города, как-то: Загорск, Боровск, Смоленск, Псков. Иногда в какой-нибудь город  я вырывался в одиночку на сутки, и возвращался усталым вусмерть, но с чувством выполненного жизненного  предназначения.
Кульминацией этого периода явилось посещение Новгорода, архитектурные памятники которого превратились для меня в идефикс; я воспользовался возможностью съездить туда на один день без ночевки - туда и обратно ночными поездами.
 С вокзала я направился прямо в Кремль (Детинец), ориентируясь на купола Софийского  собора, но на  центральной кремлевской площади  не мог не остановиться у памятника «Тысячелетие России» – пластического комикса Российской истории, который мечтал увидеть с детства, и вот он предо мной. В целом монумент с близкого расстояния производит сильное впечатление, которое ослабляется, когда начинаешь вглядываться в  многолюдство скульптурных панно, в которых металлические фигурки исторических персонажей  оказываются  на одно лицо, и игра «Кто есть кто?»  не увлекает; я последовал дальше - к Собору.
Софийский собор выделяется сложностью своей композиции: асимметрией в расположения куполов,  неравномерным членением стен, чередованием полукруглых и треугольных фронтонов из-за использования как полуцилиндрических, так и двускатных кровель, - в силу чего его облик в охватывающем целое  взгляде сразу не прочитывается. Более того, экстерьер храма создает ощущение внутреннего напряжения в нем, - как бы готовности к спонтанному претворению форм.
Бегло осмотрев Детинец, я приступил к выполнению плана осмотра города, следующим пунктом которого, согласно табели о рангах, значился Юрьев монастырь. На южную окраину города меня доставил рейсовый автобус. Выйдя из него, я оказался перед огромным белокаменным храмом, доминирующим над плоской равниной, простирающейся к Югу вплоть до берегов озера Ильмень, занимающего горизонт.
Построенный, как и София, в начале XII века, Георгиевский Собор Юрьева монастыря тоже асимметричен: у него три купола, два из которых возвышаются над западной частью здания. Однако его композиция гораздо более гармонична; на виде с Юга и Юго-востока, откуда не видна пристроенная к северной стене лестничная башня, он предстает строением кубической формы со стенами, пронизанными двумя рядами высоких узких окон и профилированными лопатками, раскрывающими внутреннее устройство храма. От его величия и суровой красоты я остолбенел; меня тронула до глубины души легкая неровность его стен, как будто они были изваяны вручную.
Завершив процесс загрузки изображения храма в свой мозг, я оглядел окружающую местность, и на противоположном берегу Волхова, едва начавшего свой бег из озера Ильмень, примерно в полутора километрах отсюда, узрел силуэт церкви Спаса-Нередицы, хорошо мне знакомый по фотографиям. Я решил тотчас же ее осмотреть.
Мне удалось голоснуть рыбака, проплывавшего мимо на моторной «казанке», чтобы  переправиться через Волхов.
- Я понимаю, что вам надо на другой берег, но куда конкретно? – спросил он меня.
- Да вот хоть сюда! – махнул я рукою.
- Как хотите, - сказал он, смерив меня презрительным взглядом, и высадил там, куда я его попросил. И только двинувшись в путь, я понял, что рыбак имел в виду, но о чем меня не предупредил. Обширный луг, заросший травой высотою по плечи, был местами сильно заболочен. Кое-где вода была мне по колено; я продирался сквозь заросли осоки под палящим солнцем (жара была за тридцать градусов), мне пришлось отбиваться от  слепней размером с воробья, которые кусались, как собаки.
Когда я, наконец, подошел к церкви, жертвы, принесенные мною, чтобы до нее добраться, не могли не повысить ее эстетическую оценку, и я премного восхитился ее простым, но идеально совершенным обликом, над которым потрудились реставраторы, восстановившие храм  из руин. И еще: нужно отметить роль месторасположения церкви, стоящей  в гордом одиночестве посреди широкой равнины.
Я так увлекся своими блужданиями по южной окраине, что взглянул на часы, только вернувшись в центр города, и здесь ужаснулся: было три часа дня, то есть до отправления поезда осталось шесть часов, за которые мне, чтобы выполнить свой план, оставалось осмотреть примерно четыре десятка храмов.
К счастью, поразмыслив, я принял единственно правильное решение: начать осмотр Новгорода с Торговой стороны, где  архитектурные памятники размещены компактно.
И я направился на противоположный берег Волхова по мосту, являющемся потомком Великого моста, с которого во времена Новгородской республики  сбрасывали преступников, приговоренных к смерти городским Вече. Остановившись на его середине, я посмотрел вниз. Волхов спокойно нес свои воды в Ладогу так же, как и семь веков назад.
Поход по Торговой стороне я начал с Ярославова дворища, продвигаясь с северном направлении. Я действовал по следующей системе: обходил памятник вокруг, тщательно фиксируя с памяти все его особенности, затем окидывал его общим взглядом из наиболее выигрышной позиции, и, обведя на карте карандашом,  быстро направлялся к следующему, останавливаясь только у водопроводных колонок, что попить, погружая рот в прохладную струю. Так за четыре с половиной часа я осмотрел все  23 храма Торговой стороны.
Берусь утверждать, что такой способ ознакомления с архитектурой города имеет свои плюсы со сравнению с пространным обходом, длящимся, скажем, неделю. Когда я приступал к осмотру очередного храма, в моем мозгу еще пребывал образ храма предыдущего, и остаточные следы всех остальных, из предшествовавшего ряда. Так создавался эффект, похожий на современную компьютерную графику, где одно изображение плавно переходит в другое. Так классический крестово-купольный храм Княжеского периода, например, Николо-Дворищенский собор Ярославова дворища, постепенно меняя форму, перетекал в сооружение Республиканского Новгорода, например, в церковь Спаса на Ильине улице XIV века, с ее двускатными кровлями, и характерным декором; развитие архитектурных форм представало предо мной в наиболее наглядном виде.
Теперь на 14 памятников Софийской стороны у меня осталось полтора часа времени, и последние крохи когнитивных сил. Но, сделав над собой еще одно усилие, я все-таки осмотрел такие шедевры, как церковь Петра и Павла в Кожевниках, и церковь Троицы Духова монастыря.
Я возвращался на вокзал по зигзагообразной линии, слегка покачиваясь на ходу.
С полным правом мог я к себе отнести слова одного поэта (какого – запамятовал):
«Великим Новгородом был опьянен!»
                Март 2023 г.