3. Еще я был лунатиком
Друзья по этому поводу едко шутили.
Думаю, тогда мое сознание (или подсознание), улетев прочь, соединилось на время с тем, что больше всего, и, узнав, что выйдет из этого брака, вернулось, чтобы бежать со мной до канадской границы. Но тело с спросонья не смогло преодолеть палаточных растяжек, и все, что должно было случиться, случилось.
Я перестал ходить по ночам, став таким. Снохождения сменились припадками эпилептического негодования. Видимо, душа, став «не выездной», заключившись в тесном теле, стала биться головой (моей) о стену безысходности.
Мама Мария ни меня, ни Андрея, не ласкала и не баловала. Она была строга с нами, и улыбалась только родственникам. На праздники и иные случаи звались гости, и тогда загодя пеклись пироги и медовый хворост, с утра готовилась праздничная еда, и потом все сидели во дворе за раздвинутым круглым столом. Однажды, после того как солнце, найдя прореху в шатровом винограднике, истомило гостей, и они ушли остывать в прохладный глинобитный дом, я кинулся к столу и хватанул из граненого стаканчика обожаемого взрослыми напитка. Андрей смотрел на меня как на самоубийцу, а я чего-то особенного ждал, да не дождался, наверное, потому что перед этим наелся пельменей.
Помню еще странный случай с телепатической подоплекой — он до мелочей запечатался в сознании: как-то с мамой Марией, отцом Иосифом и Андреем мы шли в гости, в дом, в котором я никогда раньше не был. Ни с того, не с сего я сказал, что найду его и, пройдя несколько кварталов, уверенно указал на калитку и не ошибся.
Еще помню свадьбу Лены: было много юношей и девушек, приятных и веселых, играл патефон, танцевали вальс и пели «Ландыши, ландыши, светлого мая привет». Мы с Андреем на ней не присутствовали — мама наказала нам не выходить из дома, и весь день мы просидели на кровати за дверью.
Свидетельство о публикации №223120501534