7. Бесси

БУДЕТ ДОЛГИМ И ЛАСКОВЫМ ВЗГЛЯД, БУДЕТ НОЧЬ КАК СОЗДАНЬЕ ПОЭТА

    Отношения с матерью у меня сложились доверительные: подарившую мне жизнь женщину я без преувеличения считала своей лучшей подругой, делилась терзающими mind траблами, охотно помогала с уборкой по дому, понимая, что у миссис Торнтон немало хлопот, и мой дочерний долг - по возможности облегчить life самому близкому человеку, поэтому когда в октябре, за несколько недель до моего восемнадцатилетия mother, побросав в чемодан вещи первой необходимости, прижала меня к своей груди трясущимися руками и пообещала забрать к себе как только устроится на новом месте и заручится поддержкой своего брата, живущего в Лос-Демоньосе, я, пребывая в прострации, проводила походившую на призрака родительницу до остановившегося перед лужайкой у нашего дома такси и, выслушав сумбурное «не жизнь, а сущий кошмар», долго смотрела вслед стремительно удаляющемуся автомобилю с шашечками, не зная, как реагировать на оброненную Иви реплику, громко вздохнула и, пройдя на кухню, пообедала мороженным, доведенным до кашеобразного состояния с помощью микроволновки, хотя в холодильнике находилась салатница, забитая доверху рубленой кенгурятиной, залитой терпким соевым соусом. Сама того не осознавая, в моменты сильного стресса я налегала на сладости, и лишь полная потеря желания питаться чем-то более существенным, нежели фруктовый лед или подтаявший пломбир с кусочками шоколада способствовало сохранению стабильного веса, и пускай худышкой Бесси Торнтон назвать было сложно, комплексов касаемо плотного для тинейджера телосложения я не испытывала, гордясь в меру округлой грудью, плавной линией бедер и комочком жира, расположенным в нижней части живота и защищающим мою матку, доставляющую неудобства каждый месяц с пятнадцатого по девятнадцатое число. Во время менструации я не могла поднимать руки над головой, и майки приходилось надевать словно юбку через ноги, а кашлять и чихать, когда твои яичники здорово увеличились в размерах и пульсируют inside your belly подобно крошечным нунчакам, вращающимся вокруг общего центра масс с неимоверной скоростью, было самой настоящей роскошью, которую позволить я себе могла лишь согнувшись в три погибели.
    В нашей семье роль крайне эмоциональной особы, обожающей спонтанные поездки на природу, увлекающейся то макраме, то выжиганием по дереву, являлась хранительница очага, бросившая высокооплачиваемую работу фотографа ради family, а имевший незаконченное высшее образование daddy работал прорабом и пропадал на стройках с раннего утра и до позднего вечера, потому что в противном случае little house на окраине Таллоса мы точно не потянули б, и нам пришлось бы переселяться в загазованный центр и ютиться в крошечной двушке, окна которой выходят на оживленный проспект, гудящий потоком машин двадцать четыре часа в сутки. Я, уравновешивая легкую на подъем, эксцентричную, нестареющую душой Иви, отличалась нетипичным для девчонки своих лет складом ума, с младых ногтей зачитывалась произведениями гомериканских классиков, отличала лирику госпожи Пигфорд от стихов ее предшественницы Сильвии Плат и принимала decisions, руководствуясь рассудком, but невзирая на все вышеперечисленное, я оставалась mother’s girl, в той или иной степени зависящей миссис Торнтон, так как с отцом я, откровенно говоря, не ладила вообще, that’s why спешный побег матушки (назвать иначе ее отъезд в строну Долливудских холмов язык не поворачивается) вывел меня из равновесия часа на полтора, после чего я, припомнив внезапно прекратившуюся улыбаться при виде мистера Торнтона, устало скидывающего ботинки и вешающего кепку на крючок в прихожей мать, успокоила себя, что parents, скорее всего переживают кризис, и в случае развода monde не рухнет, а небеса не окрасятся в травянисто-зеленый цвет.
    To say the truth, мне всегда казалось абсурдным, что родители, по-разному смотрящие на мир, решились на союз, и лишь став старше, я, исподтишка наблюдая за суетящейся у плиты mommy и индифферентно жующего равиоли father, пришла к выводу, что в их паре Николас - тот, кто позволяет себя любить и едва ли испытывает ответные feelings по отношению к супруге. Столь неожиданное открытие, сделанное года четыре назад, способствовало снятию розовых очков и, хотя на подсознательном уровне я, of course, огорчилась, что моя семья не соответствует стереотипным представлениям гомериканцев о sweet dream, меня заполонило сочувствие к мамуле, которой не повезло выйти замуж за черствого мужлана, относящегося к нам как к мебели. За всю жизнь под одной крышей с daddy я перебросилась с ним максимум сотней фраз, и по факту, for me господин Торнтон был просто угрюмым дядечкой, запиравшимся в своем кабинете после ужина и не поднимающего глаз при моем появлении. Вероятно, другая девчонка, оказавшись на моем месте, предприняла бы отчаянные попытки завладеть вниманием отца, но перечитавшая к неполным шестнадцати немало пьес и романов, в которых авторы раскрывали проблематику межличностных отношений со всех сторон, I decided, что Николас не заслуживает усилий, затрачиваемых на установление каких бы то ни было связей и поклялась себе, что никогда не выйду замуж за person like my father и непременно встану на сторону Иви, коль она возжелает разойтись с эмоциональным кастратом, загубившим ее молодость.
    И вот теперь, когда накалившаяся атмосфера вылилась в недовольство матерью собственной vita, я отчасти вздохнула с облегчением, ибо не могла представить госпожу Торнтон, прислуживающую husband до старости и даже не помышляла о том, что родительница руководствовалась иными причинами, покупая через разрекламированный «Aviasales» билет на ближайший самолет до Лос-Демоньоса, где в небоскребе с вертолетной площадкой и подземным паркингом обитал со своим мужем ее брат, дядя Джексон, присылавший мне на каждое Рождество коробку, набитую бестселлерами, написанными его друзьями. Некоторые из книг я читала с удовольствием и оставляла у себя, что-то из любовных романов, где каждые три главы героиня «разбивалась на миллиард крошечных осколков» от сносящего башню оргазма я передаривала своей приятельнице Дебби Ламар, питающей слабость к эротическим жанрам в литературе. Я нисколько не осуждала ее тягу к шедеврам подобного рода, но, увы, nowadays большинство авторов are writing полнейшую банальщину, и если выбирать между появляющимися в магазинах изданиями со страстно лобызающейся парой на обложке или сайтом, где желающие выкладывают фанфики, я предпочту второе, because множество весьма талантливых новеллистов, умеющих передать «химию» between heroes не только посредством сношения базируются как раз на сайте под названием «FanBooks» и, что греха таить, обладай я даром складывать слова в красивые предложения, непременно засела б за роман, в котором не являющаяся моим прототипом девушка влюбится в застенчивого юношу и сделает первый шаг, поскольку живет в happy world, где нет патриархата и благодаря царящему равноправию society не не оказывает морального давления ни на мужчин, ни на женщин.
    Ксандра Моленара, uncle Jackson’s husband я боготворила за умение рассказывать истории так, что можно с легкостью накачать от безудержно рвущегося наружу смеха пресс, внемля его рассказам о том, как Гвиневра Ланкастер во период съемок фильма «Золотая Ева» наотрез отказалась щеголять в туфлях с открытыми носками, и ему, подрабатывающему в то время визажистом, пришлось рисовать родинки на ноге дублерши, поскольку имелась вероятность, что фанаты звезды придут в бешенство, заподозрив, что их любимица принимает участие далеко не во всех сценах и обладает отнюдь не ангельским характером. в детстве я часто просила родительницу отправить меня на целое лето к дядям и жутко расстраивалась, когда maman говорила, что мы поживет у них лишь неделю, потому что стеснять родственников, пусть даже и близких - не comme il faut. Полагаю, уже трехлеткой я ощущала беспокойство при виде ничего не выражающих eyes мистера Торнтона и стремилась хотя бы пару месяцев не встречаться с этим мужчиной, волею злого рока приходящимся мне отцом. Джексон и Ксандр, с которыми я созванивалась регулярно, ведали о сковывающем конечности fear перед Николасом, а Моленар, читая мне лекцию об особенностях макияжа для зеленоглазых брюнеток, обмолвился, что my daddy излучает вайбы мифического серийного убийцы Кайроса Дизеля, образ которого не так давно воплотил Джонатан Драйден, доселе играющий в основном положительных персонажей. В своем интервью артист признался, что выход из зоны комфорта и примерка на себя амплуа пришибленного психопата довела его до депрессии и на протяжении полугода он избавлялся от намертво приклеившейся к нему личности мистера Дизеля, не желающего оставлять в покое лицедея и назойливым ghost вьющимся около него, нашептывая мерзопакостные гнусности. Уже тогда на периферии моего сознания всполошившейся чайкой метнулась мысль, что проницательный как большинство геев дядюшка Ксандр не шибко далек от истины, и между чудовищем, на чьей совести смерть десятка невинных людей и моим отцом есть что-то общее. Я, разумеется, со скептицизмом внимала высокопарным речам гадалок, водящих ладонями вокруг шара и с завыванием обращающихся к душам умерших, но, to my mind, среди нас бродят индивиды, способные с девяностопроцентной вероятностью предугадать грядущее, и дело вовсе не в даре свыше, - simply our brain активно обрабатывает всю полученную информацию, так что всплывающие перед внутренним взором картинки - не видения, а предположение, рожденное в глубинах нашего мозга и, обопрись я на визжащую туманной сиреной интуицию, то, уверена, многие вещи, случившиеся со мной и моим парнем можно было предотвратить.
    Самсон Дюамель, переведшийся в нашу школу в середине прошлого семестра, не понравился мне практически сразу. Бросив на идеально выщипанные брови и обтянутый футболкой торс, я, каюсь, налепила на него ярлык типичного эскортника, пропадающего в спортзале и оказывающего интимные услуги престарелым женам бизнесменов, дабы к совершеннолетию накопить на кабриолет или внедорожник. Я не сразу отметила, что одежду this guy меняет редко, ходит в потерявших от стирки форму кроссовках и не заглядывает на большой перемене в столовую, перекусывая небольшим апельсином, ведь гораздо легче было презирать шарахающегося ото всех юношу, представляя как он after school садится в тачку к шестидесятилетней мадам с безупречной укладкой и целует ее в морщинистую щеку. Дней десять я упивалась этими feelings, окидывая полным негодования взглядом поникшие плечи Соломона, но стоило лишь копнуть глубже и вытащить на свет истинную причину столь иррациональной агрессии, маскирующий иное, прямо противоположное чувство, я, прослушав несколько подкастов с психоаналитиками, умозаключила, что двухметровый паренек с кудрявыми волосами и мужественным подбородком - мой идеальный тип, и столь тривиальным способом я проявляю к нему интерес, - сродни хулиганам в детском садике, дергающих девчат за косы. К слову, будучи малышкой до неприличия бойкой, я осадила нахально дразнившего меня в первом классе Эмбри, парировав, что my mother, опасаясь, что у нее растянется влагалище, и она перестанет быть желанной для своего любимого, сделала кесарево, that’s why Бесси Торнтон вылезла из животика Иви, а он - what the fucking drama - из писи своей мамочки, занятой, очевидно, настолько, что не соизволила научить своего сыночка манерам. Продемонстрировав в качестве доказательств фотографию, где maman на океанском побережье позирует со мной в открытом купальнике, не скрывающего аккуратного шва чуть ниже пупка, я довела своего обидчика до нервного срыва, заработав прозвище «бешеная псина», которым злопамятные мальчишки потчевали меня вплоть до окончания начальной школы, и с переходом в шестой класс я обзавелась двумя подругами, разделяющими мое мнение касаемо того, что мужчины - гендерные узурпаторы и согласно кивающими , стоило мне перебить травящего скарбезности Вина, считающего представительниц so called «слабого» пола сплошь тупыми курицами и людьми второго сорта, чье место у плиты, колыбели и ткацкого станка.