8. Бесси

Я ОТРЫВАЮСЬ ОТ ЗЕМЛИ, Я ОТ ТЕБЯ НА ПОЛПУТИ, И МНЕ ТАК ВАЖНО, ЧТО ТЫ ДУМАЕШЬ ОБ ЭТОМ

    Мороженое, перелитое в глубокую тарелку из трехсотграммового ведерка подошло к концу, и я, сполоснув ложку, забросила на плечо валяющийся в прихожей рюкзак и, зайдя в свою комнату, довольно тесную по сравнению с родительской спальней, не снимая тапочек забралась на кровать, ощущая как наполненный до отказа желудок сворачивается в клубочек аки валяющийся в круге солнечного блика котенок. Холодную или горячую пищу я терпеть не могла, оттого употребляла ice cream в подогретом виде и ждала, когда пирог остынет, а наткнувшись на статью, что злоупотребление контрастирующей с температурой окружающей среды food приводит к неизлечимым болезням, способным значительно ухудшить качество жизни, я неоднократно собачилась с матерью, не одобряющей мою инициативу есть отдельно во первых потому, что теряла аппетит в присутствии daddy, а во-вторых, не могла себя заставить запихать в рот spoon with hot rice и упрямо повторяла, что сначала сделаю домашку по сибанскому и только затем приступлю к трапезе.
    Миссис Торнтон, любящая и умеющая готовить, выписывала в свой блокнот всякие рецепты и удивляла талантом сотворить из индейки более двадцати блюд, а в конце недели пекла печенья или вставала спозаранку, дабы сотворить тающий на языке торт. Неудивительно, что лет до десяти я была кругленькой как колобок, поэтому мама, выяснив, что сверстники отказываются со мной играть из-за медлительности, а физрук и вовсе поставил «неуд», хотя я очень старалась, перепрыгивая через препятствие, задирать свои пухлые коротенькие ножки как можно выше, стала отдавать предпочтения низкокалорийным запеканкам, отказалась от прожарки кусочков филе в масле, и годам к тринадцати я вытянулась, трансформировавшись в довольно симпатичную особу с пропорциональной фигурой и, анализируя произошедшее в отрочестве, осознала, что Иви, вместо того, чтобы заставлять меня бегать по утрам и обзывать жирной коровушкой, приняла меры так, чтобы не всколыхнулась неустойчивая детская психика, и я не превратилась в девчонку с расстройством пищевого поведения, делящую жратву на плохую и хорошую и бегущей к унитазу в намерением выблевать проглоченные в припадке обжорства наггетсы. Родители моей второй подруги, Вупи Марли, zum Beispiel, записали daughter в балетную студию, и не желающая связывать свою vida с храмом Терпсихоры girl, опасаясь, что миссис и мистер Марли выгонят строптивого отпрыска, коль она продолжит упрямиться, послушно бежала после занятий на другой конец города и терпела саркастичные насмешки и издевательства строгой педагогини, лупящей недостаточно старательных учениц металлической указкой по спинам.
    Переодевшись в пижаму, я, порывшись в кухонных шкафчиках, перенесла in my room пакетик с маршмеллоу в надежде избежать расспросов отца о местонахождении его супруги. Полагая, что чувство такта не позволит господину Торнтону ломиться ломиться к притворившейся спящей дочурке поздним вечером, а next morning он отправится на стройку с восходом, я, ожидая сообщения от матери, пообещавшей отписаться по прилету в Лос-Демоньос, включила ноутбук и погрузилась в чтение что тридцать третьего параграфа, в котором речь шла о жутчайших временах, когда в Северной и Южной Гомериках царила дискриминация по расовому признаку, и большинство искренне верило, что темнокожие не имеют никаких прав, и потому вплоть до 1949 года black people не получали своевременной медицинской помощи и гибли в дорожно-транспортных происшествиях сотнями, ибо особо ретивые подонки считали, что сбить пересекающего улицу на зеленый свет «негритоса» - долг каждого, желающего показать «обезъяномордым», что здесь им не рады. Мулатам было запрещено посещать магазины, где закупалась так называемая элита, они могли работать лишь в качестве обслуживающего персонала, а некоторые дамочки, вращающиеся в высшем обществе, не гнушались избивать темнокожих помощниц по хозяйству, бездоказательно обвинять их в краже драгоценностей. Даже судебная система СШГ поощряла жестокое обращение к потомкам привезенных колонистами из Хамфрики рабов, поскольку murder of black human почти никогда не расследовали должным образом, и ошалевшие от вседозволенности расисты охотились на хамфрогомериканцев, зная, что прокурор не потрудится возбудить дело по факту насильственной смерти «толстогубых отбросов». С приходом к власти Тонина Айзендмауэра, воспитанного гувернанткой хамфриканского происхождения, заменившей мальчику родную мать, порхающую по приемам и не шибко интересующуюся тем, как проводит свой досуг ее чадо, был принят закон о равенстве проживающих на территории Северной Гомерики негров, и Эстебан Ривьеро, президент Южной Гомерики, побоявшись, что народ не изберет его на второй срок, также положил конец нетерпимости к определенным слоям населения, но все-таки слава сделавшего немало полезного для своей страны Айзендмауэра меркла по сравнению с сиянием харизматичного Дэнни Кляйнедди и очаровательной первой леди, до сих пор являющейся эталоном элегантности и уступающей пальму первенства лишь лишь красивейшей из женщин на планете - Марни Морион, подражать которой пытаются nowadays, искусственно вводя в нарезающую круги моду обтягивающие платья телесного цвета, а также золотистый блонд, бриллиантовые ожерелья и походку от бедра.
    Мистер Кирк, преподающий у нас историю, слыл дядечкой до безобразия нудным. Вместо того, чтобы читать лекции, он чертил на доске понятные только ему схемы, которые нам надлежало переписать в тетради и запомнить, а поскольку разжевывать свои каракули this man необходимостью не считал, нам приходилось изучать темы самостоятельно, так как тестовые задания, составленные лично мистером Кирком, напоминали по сложности задачи по высшей математике, и никаких скидок на то, что мы пока еще не студенты университета, а школьники, этот чудила не давал, и даже я, не опускающаяся ниже пятой строчки рейтинга самых прилежных учеников, запарывала экзамены по предмету из-за недостаточного объема знаний и зыбучих аки пески аравийских пустынь пробелов, возникающих благодаря «новаторской» системе подачи материала.
    Распечатав несколько абзацев с важными датами и именами боровшихся за равноправие активисток, я законспектировала все, что считала важным и, размяв затекшую от долгого сидения спину, заглянула в стоящий на зарядке смартфон, оповестивший морганием о новых сообщениях в мессенджере. Самсон, уже скоро год как пребывающий в статусе моего бойфренда, wrote me в своей обычной манере поднимающие настроение глупости наподобие «miss you, my kitten» и «I am thinking about you right now with hand in my pants». Откинувшись на спинку стула, я послала ему приготовленное заранее селфи в тоненькой маечке, сквозь которую просвечивали соски и предалась воспоминаниям о событиях прошлого ноября, когда по просьбе неравнодушной Рамси начала помогать с адаптацией новичку, изъявляя желание выполнять в паре с Дюамелем групповые проекты, а также давая списывать правильные ответы на проверочных при любой возможности. Являясь одним из двенадцати детей семьи, мягко выражаясь, неблагополучной, чья мать с отцом, поклоняющиеся кровожадной Саннибанни, производили на свет по ребенку каждые два года, ибо их религия запрещала прием любых гормоносодержащих медикаментов, в том числе и контрацептивов, этот парень, равняющийся на ухоженных людей из телевизора, успешно скрывал бедственное положение благодаря волонтерам, раз в сезон привозившим в полуразрушенный домишко нуждающегося семейства коробки с одеждой и брикеты вермишели быстрого приготовления. Зарабатываемые то тут то там деньги this fellow педантично складывал в почтовый ящик, замок для которого купил на первую зарплату, понимая, что кто-нибудь из домочадцев не упустит возможности прикарманить чужую собственность.
    Изначально вспыхнувшая симпатия к красавчику, зовущаяся в народе love at first sight, подогретая жалостью и сочувствием, образовала жгучий коктейль противоречивых эмоций, туманообразующими испарениями циркулирующий in my head. Офигевая от того, насколько странную конфигурацию приняла страсть, оформляясь в леденящие кровь фантазии, в которых мой двойник, пощелкивая зубами, набрасывал на голову привязанного к стволу дерева Соломона целлофановый пакет и с умилением на физиономии наблюдал как он задыхается, напрасно раскрывая mouth и дергаясь так, будто его шибануло током, а в самый последний момент отбрасывал прочь орудие пытки и любовался выступившими над верхней губой бисеринками пота. Неподдельный ужас, плещущийся in his eyes воспринимался - не мной - бесценнейшим призом, эдаким допингом, провоцирующим выброс корой надпочечников адреналина, дарующего неземное удовольствие. Гоня прочь даже подобие мыслей, направленных на причинение дискомфорта кому бы то ни было, списывала кошмарные сны на пубертат, успокаивая себя заверениями, что подобная хрень исчезнет from my mind как только я повзрослею и научусь лучше контролировать своего внутреннего демона, разбушевавшегося в аккурат после первой менструации, по особенному болезненной отчасти потому, что я к ней не была готова, ведь мама объясняла: половое созревание у девочек наступает не раньше тринадцати, но моя репродуктивная система вздумала отличиться и херакнула тупой болью внизу живота одиннадцатилетнюю Бесси, играющую в классики с соседской малышкой, напугав гуляющих со своими отпрысками дамочек, когда, спотыкаясь и поминутно падая, мчалась домой в белоснежном льняном платьице, заляпанном кровью, повизгивая от стыда, досады и жгучей обиды, что childhood закончится в солнечный февральский день, и мне придется выбросить игрушки и вести себя как подобает вступившей в фертильный возраст young woman.
    Даже после того, как mommy успокоила меня, прошептав на ушко, что прощаться с детством рано, и для нее я всегда буду «крошкой Бес», я не сумела унять истерику и, прижимая к паху грелку, корябала ногтями деревянный пол и мечтала отвинтить голову нахалке Роззи Кобейн, единственной из резвившихся около меня на площадке детей, посмевшей расхохотаться и пошутить, что я - умереть не встать - совершенно точно не беременна. Я воображала, как всаживаю ножницы промеж глаз мерзавки, и та, булькнув, поднимает на меня изумленный взгляд и с глупым «what’s up?» валится на асфальт, окропляя его темно-бордовыми капельками, вытекающими из носа. These thoughts - невероятно, но факт - практически мгновенно загасили pain inside me, and I understood, что вместе с ежемесячными выделениями из влагалища я получила в довесок непонятно как возникшую in my mind тень, одержимую такими идеями, воплощение которых может обернуться катастрофой для всех, кто меня окружает, и только крепкая воля снабдила меня твердой решимостью оказать отщепившемуся от основной личности осколку активное сопротивление, заманить изрыгающую яд бунтарку в самый дальний угол, запечатать с сосуде с прочными стенками и ни в коем случае не допустить того, чтобы ей стал доступен контроль над этим телом.
    Saying to myself, что все подростки проходят через нечто подобное, я научилась блокировать voice, соблазняющий начать сеять хаос и провозгласить себя венцом творения, которому любая проказа дозволена кем-то свыше. Постоянно спрашивая себя, какого хера жажду замучить того, что мне небезразличен, я обросла довольно толстым слоем брони, защищавшей this funny little world от evil side of my personality, заточенной в бушующих водах черного водоема, чья поверхность пузырится, кипит, стремится разверзнуться, предоставить свободу мятежному пленнику, но пока колотится, воркуя согретой в теплых ладонях голубкой coeur, пока наша планета с неимоверной скоростью вращается вокруг собственной оси, огибая могучее светило, пока стрекозы, бабочки, златоглазки беспечно перепархивают в вечернем палисаднике every summer, а мама, заглянувшая перед тем, как отправиться спать, присаживается на край кровати и напевает колыбельную без слов, состоящую из протяжных звуков различной тональности, служащую проводником в царство Морфеуса, я без колебаний покончу с собой самым действенным способом, коль увеличившее мощь зло прорвется наружу. Of course, наш мир неидеален, он нашпигован отчаянием, несправедливостью и кучей прочих малоприятных вещей, but мой собственный monde, пускай смехотворно ничтожный, затерянный в пространственно-временном континууме средь зарождающихся и гибнущих звезд малюсенькой песчинкой, не потускнеет, не схлопнется в поглощающую light сингулярность ни в какой из Вселенных, наличие которых сугубо гипотетическое и оттого не менее вероятное.