Ливень

Софья Леонидовна закрыла окно и задернула ситцевую занавеску. Тонкие стены флигеля не  заглушали нараставшего  шума дождя. Всю ночь молния, мерцавшая беспрестанно, как испорченный фонарь, мешала спать.  Дальним рокотом, похожим на грохот орудий, отзывался гром. А утром, наконец, хлынул дождь. Очень быстро из мелкого он превратился в плотную пелену ливня, сквозь которую едва угадывались деревья за окном.

В углу под потолком показалась первая струйка и потекла  по бумажным обоям, оставляя мокрый след. Это лето выдалось на редкость дождливым и щедрым на ливни.  Ливни были и раньше, дважды за лето город заливало так, что приходилось откачивать воду из жилых подвалов, а подводы буквально тонули вместе с лошадьми в балках. Но это лето было особенным. Воды пролилось столько, что земля была не в состоянии ее принять. Так и стояла в траве, едва приметно поблескивая. А по немощеным дорогам совершенно нельзя было пройти, не увязнув в грязи.

Вода с потолка уже лилась ручьями в нескольких местах, скапливаясь в выбоинах на полу. Софья Леонидовна отодвинула кровать от стены, чтобы не намокла постель. Внезапно она заметила через тонкую занавеску тень, мелькнувшую за окном. Кто-то вошел в сени. Она прислушалась, но было тихо, словно тот, кто был в сенях, тоже прислушивался.

- Кто здесь? – с замирающим от страха сердцем спросила Софья Леонидовна.
 Никто не ответил, лишь послышалось движение, человек за дверью хотел уйти, но мешкал из-за сильного ливня.
Чуть приоткрыв дверь, она увидела подростка в рваной одежде. Заметив ее, он метнулся прочь. Что-то знакомое показалось ей в его облике.
- Сева?... – позвала Софья Леонидовна, открыв дверь настежь. - Севочка! – радостно вскрикнула она, узнав его окончательно.
- Софья Леонидовна? – удивился он, смахивая дождевые капли с лица. – Как вы здесь?
- Севочка, милый, заходи, – она жадно всматривалась в него, пропуская в комнату. – Ты откуда?

Он топтался на пороге, сняв заскорузлый картуз, и не решаясь пройти дальше. Вода ручьями стекала на пол с лохмотьев, служивших ему одеждой.

- Откуда ты?… - повторила вопрос Софья Леонидовна, вглядываясь в лицо подростка.
- Дождь очень сильный… Вот, решил переждать. А тут вы…
- Севочка, проходи, не бойся. Сейчас я тебя горячим чаем напою. Согреешься.

Она засуетилась, поставив старенький чайник на печь, в которой слабо горел огонь. Достала тарелку с куском хлеба, соль и немного чая в жестяной банке.
Сева украдкой разглядывал комнату. Обстановка была бедной, если не сказать, убогой. Узкая железная кровать, застланная тонким байковым одеялом, маленький колченогий стол, стул, табурет, небольшой комод и печь – составляли всю обстановку.

Софья Леонидовна поставила на табурет таз и, сунув в руки Севе крошечный обмылок, стала лить воду из кувшина. Он с наслаждением тер руки и лицо, давно не знавшие мыла. Умывшись, вытер лицо льняным полотенцем, оставив на нем грязные разводы.

Софья Леонидовна заварила чай в маленьком фарфоровом чайнике и пододвинула Севе тарелку с хлебом. Он жадно ел, не успевая прожевывать, как вдруг, словно опомнившись, осторожно положил недоеденный кусок хлеба на тарелку.
- Ешь, Севочка, - ласково улыбнулась Софья Леонидовна. – Не беспокойся обо мне. У меня еще есть.
- А Паша? – спросил Сева, собирая в ладонь оставшиеся на тарелке крошки. – Где Паша?
 - Павлуша умер от кори в двадцать первом году, - ее голос дрогнул. - Его увезли в лазарет, он там и скончался. Лечить было нечем.
Сева замер с чашкой в руках.
- Я теперь тут живу, - со вздохом произнесла Софья Леонидовна. – Дом у нас, хоть и небольшой, все равно, отобрали. В нем поселили три семьи. А мне разрешили в этом флигеле остаться, он у нас летней кухней был. Спасибо, что совсем не выгнали. Ты про себя расскажи, Севочка. Что с тобой приключилось? Где твои родители?

- Родителей у меня больше нет, - с горечью произнес Сева. - В том году, когда красные пришли, мы перед рождеством гуляли в городском саду, - начал он свой рассказ.
-  Был праздник, елка у входа в сад, много людей. Потом слышим – странный гул со стороны реки, и, будто темная туча, в конце улицы показалась конница. Все остановились, ничего не понимая, смотрели, как она приближается. Было что-то угрожающе страшное в ее черноте и топоте копыт. Многие бросились бежать, прятаться в переулках. И правильно сделали.  А мы уже не успели, конница налетела, опрокидывая лотки со сладостями и хлопушками. Отец что-то крикнул им, и один из всадников ударил его по голове плашмя шашкой, отчего отец упал и сразу умер.

Болезненная гримаса исказила лицо подростка, но он, стукнув себя кулаком по колену, справился с подступившими слезами.

- Потом нас из нашей квартиры переселили в подвал. Сказали, что нам – буржуям – там самое место. А какие мы буржуи? - Сева шмыгнул носом. - Папа работал инженером в железнодорожных мастерских, мама давала уроки музыки. В подвале, сыром и холодном, она и года не прожила. Все плакала, а потом от чахотки сгорела.
Сева умолк.
- А как же ты?
- Мне тогда уже двенадцать исполнилось, в детскую коммуну определили. Но жить там невозможно было! – он поднял глаза и, встретившись с вопрошающим взглядом Софьи Леонидовны, продолжал. – Из одежды – только то, в чем меня привезли. Из дома взять ничего не дали, сказали, что все казенное дадут. А казенного не было. Если когда постирают одежду, то ждешь, пока высохнет - другой нет. Спасли мы на одной кровати с Горелым… то есть с Сашкой Гореловым. Кровать узкая, с продавленной сеткой, только на одного, а мы вдвоем. Там все по двое, по трое спали. И очень холодно. Печку-переноску таскали за собой из спальни в класс и обратно. Все равно было холодно, потому что стекла в окнах разбиты. Их фанерой забили, но от ветра она не спасала.  Все постоянно болели, а те, кто слаб, даже умирали.
- Как вас кормили? – с надеждой хоть на что-то хорошее, спросила Софья Леонидовна.
Сева вздохнул, собираясь что-то сказать, но, передумав, промолчал. Некоторое время только шум дождя нарушал воцарившуюся в комнате тишину.

- Мы с Горелым… то есть с Гореловым сбежали к беспризорным. Сначала жили на кладбище в семейном склепе купцов Цукановых. Удавалось прятаться, пока одна бабушка нас случайно по дыму не обнаружила. Мы из кирпичей сложили печку-костер. Пожалела, обещала еды принести, а сама патруль привела. Хорошо, один из наших его на входе заметил и успел нас предупредить. Бежали, кто куда.
- Где же ты сейчас, Севочка?
- Сейчас - в доме купца Баранникова. В бывшем.
- Он же сгорел!  - всплеснула руками Софья Леонидовна. – Говорили, там был поджог из-за воровства на складе мануфактуры магазина на первом этаже. Жаль, не спасли дом, хоть и пожарные сразу приехали. Такое красивое здание, и все выгорело, только стены остались. Где же ты там живешь?
- В подвале и живу. Подвал надежный, крепкий. Туда даже дождь не попадает. Только вот из-за постоянных ливней очень сыро стало.

- Севочка, оставайся у меня, -  горячо заговорила Софья Леонидовна. – Я скажу всем, что ты мой сын - Павел Киселев. Вы же ровесники! Вместе учились. Ты возьмешь нашу фамилию!
Подросток удивленно поднял глаза.
- Что вы, Софья Леонидовна, я никогда не откажусь от своей фамилии – Крамской, не предам ее, что бы ни случилось.
- Севочка, все когда-нибудь переменится, гроза закончится,- Софья Леонидовна погладила его огрубевшую руку. – Я понимаю, сейчас все еще очень трудно, но что даст тебе беспризорная жизнь? А как ты добываешь себе пропитание?
Подросток потупил взгляд.

- Воруешь?

Он едва заметно кивнул.

- Дорогой мой мальчик, а ведь это прямой путь в тюрьму, - Софья Леонидовна покачала головой. - При любой власти. Так ты можешь погубить свою жизнь, а тебе учиться надо.
- Сколько еще нужно смертей, чтобы эта гроза закончилась? – горько произнес Сева, глядя исподлобья вопрошающими синими глазами. Кому нужна смерть моих родителей или вашего сына? Они чем-то могли помешать становлению новой власти?
- Дорогой мой мальчик, - Софья Леонидовна растроганно покачала головой, - ты говоришь, как взрослый. На твою долю выпали тяжелые испытания, но жизнь на этом не прервалась.  Как ни тяжело, Севочка, но надо идти дальше. Ливни и грозы не бесконечны. Посмотри в окно, этот ливень уже кончился. Ты приходи ко мне, мы вместе обязательно что-нибудь придумаем. А пока…

Софья Леонидовна поднялась и, выдвинув один из ящиков комода, достала брюки и куртку.
- Вот, возьми. Это вещи моего мужа. Немного велики, но ты растешь…
- Нет, что вы! – запротестовал Сева. – Вам пригодятся. Сменяете их на хлеб.
- Бери, Севочка, бери. Тебе сейчас нужнее. Ты совсем раздет.

Сева больше не пришел. Однажды подобрав забытую на скамье кем-то местную газету, Софья Леонидовна в одной из заметок прочла, что в сгоревшем доме бывшего купца Баранникова из-за сильного ливня обвалилось перекрытие одного из помещений и засыпало прятавшихся в подвале людей. «Беспризорник Крамской с контузией позвоночника и ранами кожных  покровов отправлен в больницу».
В городе было две больницы, но ни в одной из них подростка с такой фамилией Софья Леонидовна не нашла.

Август 2023