Иванов, Петров, Сийдорофф. часть 43

          Иосиф примерял на Феликса праздничный ошейник. Точнее это был красный поясок с чёрным галстуком-бабочкой, который застёгивался сверху на пуговку.  Он упросил Ади сшить его, потому что, по его представлению, праздник должен быть у всех членов семьи, включая и свина.
          Стол к праздничному обеду накрывали все вместе, суетясь и мешая друг другу. Клава по этому случаю испекла рыбный пирог, который красовался в центре стола и радовал всех своим запахом, Наденька резала салаты, Ади с Владимиром  помогали девушкам,  а Анна Фёдоровна в новом платье, наблюдая за ними, светилась счастьем. Один Иосиф не участвовал в этом, он учил слова по бумажке для праздника и бродил из угла в угол, что-то обдумывая, часто заглядывая в текст, но как бы ни видя его.
          - Иосиф, вы ещё не выучили слова? – удивлённо спросил его Владимир, расставляя тарелки на столе.
          - Выучил, - рассеяно отозвался тот, - мне о другом подумать надо…
          - Все к столу! – весело сказала Клава.
          - Погодите, погодите, - Анна Фёдоровна достала из комода пакеты, - сначала подарки. Это Владимиру, это Аде, Клаве, Наде, а этот Иосифу.
          - Подарки? – удивились постояльцы, - За что?
          - Да просто так! Ну, вынимайте и примеряйте! Сама вязала для вас.
          Владимир крутился перед зеркалом, рассматривая шарф, перчатки и шапочку.
          - Ну вот, - радостно сказал он, - будет теперь в чём бегать на лыжах!
          Ади достался мягкий длинный шарф с капюшоном, который он намотал вокруг шеи:
          - Стильно.  Спасибо.
          - Это мне Клава подсказала, - шепнула ему на ухо Анна Фёдоровна.
          Иосифу достался серый свитер с ирландской вязкой. Он крякнул от удовольствия и натянул его на себя:
          - На праздник в нём пойду.

          Владимир с Иосифом пришли в клуб задолго до начала концерта. Девочки из ансамбля начали накладывать им грим. Подошёл Виктор Николаевич. Взглянув на Иосифа, он поморщился:
          - Ну какой из него Сталин?! Сибирский мужик!
          Иосиф обиделся. Натянув парик и приклеив усы, он повернулся к режиссёру:
          - А так?
          - И так не так! – махнул рукой тот. – Ни тот, ни другой не похожи!
          Владимир улыбнулся и сказал, картавя, подражая Ильичу:
          - Может, товарищ, мы на сцене будем выглядеть намного правдоподобнее?
          - Может, может, - взглянул на него с интересом Виктор Николаевич. – Постарайтесь вот так же произнести свой текст. Возможно, что-то и получится. А теперь все на сцену! Генеральный прогон!
          Прогон удался, всё прошло без сучка и задоринки. Петров и Иванов, действительно, выучили текст, и произнесли всё правильно, особенно режиссёру понравился Владимир с его картавостью.

          Феликс, не найдя во дворе Иосифа, обиженно хрюкнул и, выскочив в приоткрытую калитку, пошёл по дороге к клубу. Дорогу он помнил, так как каждый день ходил туда с другом. Народ уже собирался, а так как поросёнка знала вся деревня, его никто не выгнал, напротив, все улыбались, видя на нём красно-чётную бабочку.
          Односельчане здоровались и поздравляли друг друга с праздником. Анна Федоровна, Клава, Надя и Адольф сидели в шестом ряду, рядом с ними примостился Ефим Ефимович Сорокин. Он не забыл надеть виниры и теперь крутился на кресле, улыбаясь всем подряд и раскланиваясь.  Зал вскоре заполнился народом, некоторые даже сидели по двое на приставных стульях. Атмосфера была радостная и праздничная.
          Погас свет, и все притихли. Наконец раздвинулся занавес. На сцене стоял броневик, задник за ним был подсвечен белыми, синими и красными лампами. Зазвучала революционная песня «Вихри враждебные», и вышли молодые девушки и юноши в кожаных куртках с флагами в руках. Они сделали три круга по сцене и, остановившись за броневиком, стали подпевать:

                Но мы подымим гордо и смело
                Знамя борьбы за рабочее дело…

          Когда они закончили песню, на сцену вышел Владимир Ильич в кепке и с бородкой. Он лукаво посмотрел в зал и прищурился. Зал взорвался аплодисментами.
          Владимир легко взбежал по стремянке наверх броневика и, сняв кепку, зажал её в правой руке. Все притихли. Выбросив вперёд руку, он сказал:
          - Дорогие товарищи! Поздравляю вас и ваших родных с праздником!
          Односельчане радостно засвистели и захлопали в ладоши.
          - Я не вижу товарища Сталина! Где ты, мой революционный друг?!
          Из-за противоположной кулисы медленно вышел Иосиф. На нём был военный китель без погонов, в руках он держал трубку, которую ему у какого-то деда выпросил Виктор Николаевич, чтобы тот вошёл в образ. Сталин остановился у края сцены и пыхнул трубкой.
          Зал взорвался овациями.
          - Я здесь, Владимир Ильич, - с грузинским акцентом сказал Иосиф, вглядываясь в зал, будто кого-то ища.
          После этих слов зал буквально захлестнул шквал аплодисментов. Когда шум стих, Владимир продолжил:
          - Посмотри, Иосиф, на эти прекрасные лица! Они поднимали страну…
          - Да, Владимир Ильич, мы оставили страну в надёжных руках. Но за это время появились очень нехорошие люди, которые разбазаривают наше достояние, воруют и продают. Включите свет в зале, - обратился он к паренькам, которые отвечали за освещение в клубе.
          Все замерли.
          - Я про вас говорю, Виктор Дмитриевич, - указал Сталин на председателя, который сидел перед Анной Фёдоровной. – Хочу, чтобы вас все видели.
          Сельчане повернулись и посмотрели на ничего не понимающего Караулова. Некоторые на задних рядах привстали, чтобы лучше рассмотреть, где он сидит.
          - Ты не то говоришь, – прошептал Владимир с броневика.
          - Сейчас, Владимир Ильич, я только с народом поговорю. Давно не виделись, забыли меня, наверное. А у некоторых, похоже, выветрилось из головы такое понятие  как «совесть».
          Зал замолчал. Кто-то поперхнулся от волнения и закашлял, но на него зашикали, и даже ударили кулаком в спину, чтобы заткнулся.
          - Что он говорит?! Это не по сценарию!– рвал за кулисами на себе волосы режиссёр и, сложив ладони рупором у рта, громко прошептал: - Петров, уходите со сцены!
          - Я ещё не закончил, товарищ режиссёр, - повернувшись к нему, сказал Иосиф. – Не торопите меня. Так как же вы дошли до такого, Виктор Дмитриевич? Разве колхозное имущество принадлежало только вам? Кто позволил продавать машины, трактора, а деньги класть в свой карман?
          - Так он не один! Они вместе с бухгалтершей воровали и с парторгом! – выкрикнул кто-то.
          - А где у нас бухгалтер? –  спросил Иосиф.
          - Тут она! – сказал тот же голос, и все повернулись к женщине, которая, вжавшись в кресло, сидела с закрытыми глазами.
          Председатель соскочил со своего места и, повернувшись к односельчанам, срывающимся голосом, произнёс:
          - Это неправда! Он лжёт! Такого не было! Они ничего не докажут!
          - Сам не ври! – сказал кто-то из первых рядов. – Мы про тебя всё знаем!
          Виктор Дмитриевич ринулся из зала, но сидевшие рядом с ним люди его не пустили.
          - Дорогу! – кричал он. – Я эту клевету слушать не собираюсь!
          Дед Ефим Сорокин, который сидел сзади, ткнул его тростью в спину:
          - Ты, Митька, не ерепенься, слушай, что про тебя люди говорят.
          - С ними мы разберёмся, никуда не денутся. Если деньги, все до копейки, не вернут, будем писать в прокуратуру. Похоже, тут кража в крупном размере, - сказал Иосиф, - надолго сядут.
          - Правильно!! Так с ними!! – взорвался зал.
          - Ну а вы, - обратился Сталин к людям, - что же вы, видя, как на ваших глазах воруют, ничего не предприняли?
          - Так, а мы-то чего? Как их остановишь? Они же начальство!
          - Но это начальство вы выбирали, значит, имеете право с них спрашивать.
          - Да кто нас слушать будет?!
          - Получается, - моя хата с краю? – опять пыхнул трубкой Иосиф. – Вот, к примеру, два месяца бегает по деревне Владимир Иванов, предлагает создать новую деревню, чтобы работа была для каждого, чтобы зарабатывали все большие деньги. А вы отказались ему помогать. А ведь он уже бизнес-план составил, всё просчитал. Не хотите работать, или деньги получать?
          - Работать! – крикнул какой-то паренёк.
          Все засмеялись и зашикали на него. Тут поднялся мужик, и вновь наступила тишина.
          - Ты не обижайся, Иосиф Виссарионович, да только Вова мудрёно говорил, многое мы не поняли. Да и когда это ещё будет, а жить сейчас надо!
          В зале послышались смешки, потом кто-то загоготал во всё горло. Иосиф не понял, почему на слова мужчины была такая реакция. Внизу кто-то хрюкнул. Он увидел, что рядом с его ногой сидит Феликс в бабочке и внимательно рассматривает людей.
          - Феликс, - нисколько не смутившись, продолжал Иосиф, - ты слышал, что говорят, - надо жить сейчас? Это правильно, товарищи. Но тогда почему вы не хотите помочь Ади Сидорову открыть фабрику?  Поднимите руки, кто работает с ним?
          Три женщины подняли руки.
          - А теперь скажите, сколько вы СЕЙЧАС получаете за шитье?
          - Пятнадцать тысяч, - сказала одна из женщин. – Могли бы больше зарабатывать, да машины нужны производственные, а не домашние.
          - Если заберём ворованные у вас деньги, то на них можно купить машины, создать фабрику, открыть магазины, получать дивиденды.
          - Иосиф Виссарионович, возьми всё в свои руки! – послышались голоса.
          - Нет! Вы сами должны всё решать и делать! Выберете человек пять тех людей, кому вы доверяете. Пусть завтра приходят в клуб к десяти часам. Будем думать. А сейчас надо концерт посмотреть. Праздник всё-таки!
          - Как в роль вошёл! Как вошёл!– восхищался за кулисами Виктор Николаевич. – Талантище!