Я буду ждать на темной стороне. Книгв 4. Глава 17

Учебная неделя на тренировочном полигоне началась вполне удачно, и только к середине занятий что-то пошло не так. А именно с момента, когда к тренировавшимся новобранцам присоединился и Кирилл Драгомарецкий, которого инструктор Майк категорически отказывался допускать к тренировкам, пока тот не избавится от своей розовой пижамы, бросавшей тень на всю их воинскую часть, и не оденется как следует.

Получив в свое распоряжение немного старенькой и местами подбитой техники, но все ещё исправно выполнявшей свои функции, новобранцы катались по полигону, немало спалив за время обучения топлива. И только у одного Драгомарецкого, ощущавшего себя в сшитой не по размерам военной униформе подобно свинье в кружевах, не удавалось наладить отношения с машиной, несмотря на приложенные им усилия.

Он понимал, как важно было правильно забраться на БТР, и закрепиться сверху так, чтобы не слететь оттуда на землю во время преодоления этой машиной различных препятствий на своем пути, включая ямы и высокие перевалы. Однако стоило ему вновь оказаться рядом с ней, как новый приступ страха снова охватывал его с головой, мешая сосредоточиться на поставленной задаче. А хуже ситуации и не придумаешь.

Инструктор рвал и метал, наблюдая за столь незадачливым новобранцем, который не только был не в состоянии правильно научиться обращаться с военными машинами, но и элементарно боялся к ним подойти, с трудом преодолевая свой нелепый страх.
 
Устав подгонять перепуганного парня к БТР, инструктор Майк в очередной раз вспылил, и, успев за это время употребить в адрес мнительного новобранца всевозможные ругательства нецензурного характера, наконец сдался, и, подозвав к себе Сукасяна, приказал тому помочь забраться на машину сослуживцу. Но если бы вся проблема заключалась только в одной боязни Драгомарецкого военной техники…

Нижняя ступенька, ведущая к люку, была закреплена слишком высоко. И как ни старался тот запрыгнуть на неё, подгребая ногами, набитый чем попало ранец за его спиной и военная амуниция то и дело оттягивали его назад, мешая своевременно перевести вес, и перебраться на подножку.

«И это боец штурмовой бригады имени Шекспировича? — с отстраненным видом наблюдая за разворачивающейся перед ним драмой противостояния человека и машины, старина Найтмен негодовал про себя, сопровождая нелепые телодвижения Драгомарецкого жестом «рука-лицо».

Если этот «эмобой» не может элементарно забраться на БТР, постоянно слетая оттуда при малейшей встряске, как он будет вести себя на передовой? Похоже, местные военкомы не шутили, когда планируя наказать командира их бригады, отправляли сюда сплошных фриков.

— Я не умею с военной техникой! — взмолился Драгомарецкий между подобными перебежками, поддерживая одной рукой каску, а второй — автомат, с опаской косясь при этом на колеса БТР.

— На самом деле Драгомарецкий боится всего военного, — попробовал пояснить инструктору суть происходящего Новаковский, проучившись с этим парнем в одной группой немало лет и успев за это время изучить его характер и страхи.

И тому было чего испугаться! Однажды во время очередной тренировки на полигоне он так неудачно забрался на БТР, что свалившись оттуда через каких-то пару минут, чудом не расшибив себе при этом башку, теперь Кирилл боялся вообще приближаться к этой машине, испытывая на нервной почве фобию к любой военной технике. Но что значил этот его страх по сравнению с боязнью самого инструктора Майка Найтмена, точнее его зычного голоса, от чьих интонаций стыла в жилах кровь даже у самых выдержанных бойцов.

Сегодня ему предоставлялся шанс испытать себя заново, раз и навсегда покончив со своими фобиями. И смутно осознавая, что у него вряд ли получится проделать это за одну ходку, успев наслушаться за день ругани в свой адрес от инструктора, Драгомарецкий таки решил пойти ва-банк, дав себе зарок взять приступом БТР, чего бы это ему не стоило, но слабо при этом представляя себе, как он вообще проедет на нем по периметру полигона, ни разу с него не свалившись.

Преодолев, наконец, не без помощи ребят собственную силу гравитации, ему удалось зацепиться левой ступней за выступ лестницы, но стоило ему попробовать оторваться от земли и запрыгнуть на стенку машины, как сидевший за рулем БТР боец надавил на газ, вследствие чего подпрыгнув на месте, техника вдруг сделала резкий скачок вперед.

Не на шутку перепугавшись, Драгомарецкий схватился руками за лестницу, и чтобы вновь не оказаться на земле, предпринял повторную попытку взобраться на машину, усаживаясь на неё задом наперед.

Успевшие объездить и БТР, и танки, другие новобранцы хохотали до слез, наблюдая за ним. И только самому Драгомарецкому в тот момент было далеко не до смеха. Зависнув на боку техники, не в состоянии больше сдвинуться с места, все его мысли витали тогда вокруг одного: как бы кто-нибудь снял его с этой техники, да поскорее.

Наблюдая за происходящим со стороны, Новаковский и сам едва держался от смеха. Вся эта ситуация почему-то напомнила ему посещение с Феклой и её сводными братья аквапарка, где они катались на «банане». Вместе с ними там были и другие люди, но вся фишка подобных плаваний заключалась в том, что когда эта штуковина сбрасывала пассажира в воду, надо было уметь потом самостоятельно из неё выбраться и снова забраться на этот «банан», что для некоторых людей, с их слабым прессом, да ещё и не имея под рукой толковой опоры, кроме самой воды, проделать было не так-то просто.

Поддавшись какому-то благородному чувству, поначалу они с Алексом помогали им забираться на «банан», рискуя сорвать себе при этом мышцы. А потом забили на это дело, предоставляя возможность «утопающим» спасаться самостоятельно. Ещё больше укрепившись в этой мысли, когда в воду полез дед Карла.

Так и не выбравшись оттуда толком после прыжка с «банана», старик вцепился рукой и ногой за развешанные по бокам этого плавсредства веревки, и в таком зависшем между водой и импровизированной сушей состоянии его и потащили к берегу спасатели, тем самым прекратив его дальнейшие мучения. Что-то подобное происходило сейчас и с Драгомарецким, который зациклившись из-за паники на собственных ощущениях, ничего не мог с собой поделать, даже не слыша советов инструктора.   

— Сядь нормально, упырь маленький, не я тебе мозг из уха высосу!!! — орал без остановки Майк Найтмен, пытаясь до него добраться, но до чертиков перепуганный новобранец едва ли мог внимать его словам из-за шума, воспроизводимого БТР.

Это был наиболее позоривший его из всех будущий солдат. Драгомарецкий до такой степени был плох в военном обучении, что в конечном итоге даже он начал сомневаться, стоило ли такого бойца вообще выпускать на фронт. Иногда ему казалось, будто Драгомарецкий специально мотает ему нервы, лишь бы оттянуть момент вылазки на настоящее боевое задание.
 
Ему многое пришлось перевидать на своем веку, но катание на БТР задом-наперед, как это получалось у данного новобранца, (если только это не входило в какую-то особую его тактику запутать врага), он видел впервые. И с такими вояками Джмыга Бонифаций Варфоломеевич  собирался расширить фронт и прогнать врага с занятых им позиций?

Да, тут многие были не в состоянии научиться правильно водить технику, что уже говорить об использовании оружии, если, конечно, эти парни вообще его видели в своей жизни хоть раз, в чем лично он сомневался.

Набор в этот раз, откровенно говоря, получился никудышным, но освобождать новобранцев от миссии по уничтожению противника на передовой пока никто не собирался. А как глава отряда имени Шекспировича хотел это сделать, пользуясь их «выдающимися» способностями, об этом Майк Найтмен старался лишний раз не задумываться.


Не лучше обстояла ситуация и во время тренировок, связанных с прохождением препятствий при помощи тросов. Подобные упражнения позволяли новобранцам привыкнуть к высоте и параллельно укрепить их вестибулярный аппарат. 

Имея в своем распоряжении достаточно низкие оценки по физподготовке, Драгомарецкому, на удивление, удалось пройти все круги «ада» тренировочного лагеря, но день полета на тросах он не забудет никогда. 
Опасаясь, как бы его сразу не заставили прыгать со стометровки, перед началом учений он договорился с инструктором о прыжке с высоты в пятьдесят метров. Охотно прислушавшись к его пожеланиям, Майк Найтмен приказал парню взбираться на башню, а сам, оставшись внизу, продолжил отдавать команды остальным новобранцам через рупор громкоговорителя, следя за тем, как сильно тот придерживается его наставлений.   

Обмотавшись тросами, Драгомарецкий полез вверх по трубе, стараясь не смотреть при этом вниз. К середине пути его ладони порядочно вспотели, а руки и вовсе начали трястись. Да так, что попробуй он немного ослабить хватку, то непременно сорвался бы вниз, зависнув на страховочном канате между небом и землей на глазах у матерившегося инструктора.

Тем, кто уже успел преодолеть страх высоты во время выполнения этого упражнения и спрыгнуть на землю, было, конечно, проще комментировать «неадекватное» поведение Драгомарецкого, которому только предстояло испытать на себе все тяготы передвижения на тросах. Но будучи в тот момент больше обеспокоен тем, как ему преодолеть оставшиеся двадцать метров, и не сорваться вниз, к насмешкам сослуживцам Кирилл не прислушивался, тем более их слова практически не задевали его за живое. Оставалось только догадываться, какого страху ему пришлось натерпеться, прежде чем он добрался до верхушки башни, где застыв перед самим выступом, готовился совершить прыжок.

Подойдя к краю обочины, Драгомарецкий посмотрел вниз, но вместо того, чтобы развести руки по сторонам, и, собравшись с силами, спрыгнуть на землю, он лишь горестно вздохнул в ответ, прислонившись к стене, и стараясь при этом не смотреть вниз.

«Прыгай, давай!!! — потеряв всякое терпение, орал в громкоговоритель инструктор. — Подойти к краю башни, разведи руки и просто прыгни!!!»

Но одно дело, когда ты отдаешь такие команды уверенному в себе и готового совершить подвиг прокаченному бойцу, и совсем другое — попытаться повлиять подобным образом на мнительного и гиперчувствительного типажа вроде Драгомарецкого.

Полностью сосредоточившись на своем страхе, и находясь во власти головокружения, гневных окриков инструктора он к тому времени уже попросту не слышал.

Застряв на высоте пятьдесят метров над землей, Драгомарецкий просто сел на край, и обхватив руками свои колени, принялся вопить во всю глотку, чтобы его оттуда сняли и спустили вниз. И чем скорее это произойдет, тем будет лучше для него. Страх высоты пересилил в нем логические и не очень убеждения грозного Майка Найтмена. Оказавшись под влиянием очередного приступа паники, теперь Драгомарецкий не мог ни спрыгнуть вниз, ни спуститься по трубе обратно.

Вновь не выдержав, инструктор в десятый раз выругался в свой громкоговоритель, после чего приказав одному из помощников лезть на трубу, чтобы снять оттуда зашуганого новобранца, (в противном случае тот рисковал остаться там навсегда), запретил тому впредь иметь какое-либо дело с высотой. На том полет на тросах для Драгомарецкого закончился
. 
— Это бабка во всем виновата, — кивнул Новаковский белобрысому, когда возвращаясь по окончанию тренировок в казарму, оба разговорились между собой о дурацком поведении их собрата по несчастью. — По-моему, нельзя доверять воспитание ребенка такому «пережитку прошлого».

Мефодий невольно  кивнул в ответ, соглашаясь с каждым пунктом пространных размышлений сослуживца. И честно говоря, если бы не это признание, он посчитал бы Драгомарецкого обычным кретином. Инструктор Майк Найтмен был уверен, что вылазка на позиции с такими новобранцами — чистое безумие. Он был уверен, что с такими бойцами весь отряд попадет в плен, либо они все сойдут с ума вместе с командиром, не успев даже доехать до передовой. 

Если бы Новаковский умел читать мысли, то он бы тоже согласился с инструктором, не боясь получить от него по шапке за приверженность к высказыванию вслух самых дерзновенных своих предположений, которые имели право озвучивать лишь закаленные в бою вояки. Впрочем, довольно скоро ему стало не до этого.

Обрадовавшись возможности излить душу постороннему человеку, Егор упал на уши своему новому приятелю, умевшего когда надо притвориться, что ему действительно интересно слушать подобного рода излияния. И только стоило ему приступить к пересказу очередной версии своих «героических» историй, в курсе которых были теперь уже все его коллеги, как замолчав на полуслове, Егор уставился куда-то вдаль, оставив их при себе, будто что-то или кто-то помешал ему выразить их так, как он планировал.

С удивлением переведя взгляд туда, куда смотрел его приятель, Мефодий сначала не понял, почему тот так пристально смотрит на невесть откуда взявшуюся здесь брюнетку, чей взор карих глаз прожигал всех и каждого, на кого бы ни осмелилась она посмотреть. Но посчитав, что в прошлом этих двоих связывала какая-то общая история, в которой Новаковский ему вряд ли признается, пожелав ему хорошего пути, Мефодий отправился себе дальше, оставляя приятеля наедине с этой брюнеткой.
Егор просто не верил своим глазам.

Там, напротив невысокого амбара стояла Миранда. Та сама похотливая подружка Евангелины из прошлого, с которой он, в общем-то, не очень любезно обошелся в момент их последней встречи на базе отдыха. И словно намереваясь окончательно расставить все точки над «и» в той неоконченной истории, судьба предоставила им возможность встретиться снова. И где? В стенах тренировочного полигона! 

Главное, что чувственная подруга Евангелины с самого начала выделяла всегда только его одного, что почти сразу бросалось в глаза окружающим. Поравнявшись с ней, Егор сделал вид, будто её не узнал. И вообще был с ней незнаком. Но продолжив вскоре свой путь, его все это время не оставляло в покое ощущение, будто ему пристально смотрят вслед и о чем-то хотят сказать. 

***

Джмыга Бонифаций Варфоломеевич искал толкового снайпера, умудрившись потерять предыдущего во время недавней вылазки.

Он хотел видеть на этой должности мужчину тридцати-сорока лет, но поскольку подобной категории типажи давно были разобраны другими бригадами, намереваясь заполучить хоть какого-нибудь снайпера, он был вынужден согласиться с доводами одного из своих коллег, подрядившему ему эту девицу, намекая, что лучше специалиста он не найдет. Вот только выглядела она настолько молодо, что засомневавшись поначалу в её снайперских способностях, мужчина решил проверить её на соответствие должности, вручив во время тренировок винтовку.

Не растерявшись, Миранда четко выполнила поставленную передней задачу, попав куда надо, и заставив своего начальника слегка озадачиться. Но привыкший придерживаться мнения, что женскому полу не место в армии, Бонифаций Варфоломеевич был несколько обескуражен увиденным, отказываясь поначалу признавать за ней подобные заслуги. Однако позже смирившись с тем, что по части стрельбы из винтовки на любые расстояния она может обойти в этом плане самых талантливых новобранцев, долго раздумывая над утверждением ее кандидатуры на данной должности, все же снизошел к ее просьбе, вспомнив, что выбирать ему было особо не из чего, и все более-менее годные снайпера из разряда мужчин уже давным-давно остывали в земле, а те, кто попал в плен, ещё не скоро вернутся обратно.

Так, Миранда попала в штурмовую бригаду имени Шекспировича, до последнего не веря, что ей так подфартило. А узнав, что свою службу она будет проходить рядом с Новаковским, её энтузиазм относительно выполнения собственных обязанностей превзошел все ожидания командира.

Давно забыв в существовании Новаковского, и о том, как глупо они тогда расстались, Миранда увидела в этом какой-то знак. И мечтая вновь попытать удачу, и привлечь к себе внимание одногруппника Евангелины, она принялась отслеживать его месторасположение, пользуясь любой свободной минутой, лишь бы просто перекинуться с ним словом, то и дело заставая его своим появлением врасплох. 

Теперь окончательно признав в ней ту самую подругу Евангелины, чья статная фигура, черные глаза с длинными ресницами, длинные волосы, и ладная фигурка, от которой за километр несло чувственностью, волновали воображение местных парней, Новаковский до поры до времени продолжал игнорировать её знаки внимания, всем рассказывая, что это его бывшая, с которой они якобы расстались, но она до сих пор ищет с ним встреч, не в состоянии его забыть. Однако понаблюдав пару дней за тем, как исправно она стреляет на полигоне и как ему самому в этом плане было до неё далеко, вскоре проникся к ней уважением. И перестав смотреть на неё исключительно как на объект для мимолетного перепихона в недалеком будущем, больше не стеснялся надолго оставаться в её компании, игнорируя косые взгляды других парней, воспринимавших его как конкурента, которому повезло привлечь к себе внимание столь знойной красотки.

Пообщавшись с ней, он выяснил, она ранее она путалась с одним из сослуживцев, погибшего во время обстрела. Голубоглазым и высоким типом, почти её сверстником, чей непосредственный характер и богатый опыт владения оружия приглянулись ей с первого взгляда.

«Химия» между ними возникла моментально. Да такая, что её могли чувствовать все, кто попадали в радиус присутствия этих двоих. Пару совместных вылазок на выполнение боевого задания и эти двое стали любовниками. Миранда отдалась ему в какой-то полузаброшенной пещере. Они чудом не проморгали вражеские позиции, слишком безудержно предавшись совсем не тому занятию, которое требовало от них начальство. Как их не заметили и не пристрелили на месте, было загадкой даже для них самих.

То были веселые для неё деньки и не менее зажигательные ночи, продлившиеся до той поры,  пока в дело не вмешался командир, поставив точку на страстной жизни пары. Ходили слухи, что их сдали начальству завидовавшие «герою-любовнику» сослуживцы.

Поспешив от него избавиться,  командир отправил его в местность, где шли тяжелые бои, и объяснив своей подопечной, что на работе надо уделять внимание совсем другим вещам, а не тем, чем она занималась с любовником на позициях, перевел её в другую часть, где требовался снайпер.

Большая часть сослуживцев Новаковского женами так и не успели обзавестись, а те, кто уже состоял в отношениях, все равно с интересом посматривали в её сторону, но дальше одних взглядов дело не заходило.

Особенно сходили по ней с ума женатики, которым наскучили их жены, либо в самом браке у них было не все в порядке и он держался на одних детях. У последних, разумеется, не было шанса закрутить с подобной красоткой шуры-муры. И жалея теперь, что так рано женились, не успев толком нагуляться, молодые люди кусали локти, следя за тем, как прогуливается она повсюду с Новаковским, не обращая больше ни на кого внимания. Будто других парней не существовало для неё вообще.

Отыскав в её лице хорошего слушателя, Егор по десятому кругу рассказывал ей, как попал однажды под обстрел, возвращаясь от деда на велосипеде. Как прятался под бетонной плитой от летевшего над ним самолета, бросив этот велосипед на землю. Он был уверен, что тогда ему просто повезло, хотя самому ему этот случай казался просто «ошибкой выжившего».

Слушая его и кивая ему в ответ, Миранда казалось и вправду находилась под впечатлением «героического» поведения своего бывшего знакомого. И охотно веря, что так оно и было, Новаковский пускался во все тяжкие, вспоминая все новые и новые подробности передряг, которые пришлось ему лично пережить, затем, чтобы теперь рассказать об этом в красках тем, кто был намерен его слушать.

Словом, судьба сыграла с ними скверную штуку, закинув в такое место, где они по доброй воле никогда бы не оказались. Миранда была с ним согласна. Главное, что сам он теперь куда охотнее шел с ней на контакт, простив её навязчивость в прошлом, (или сделав вид, что простил), остальное её уже мало интересовало. Чем не повод сблизиться с ним сверх того уровня, на котором они остановились, начав побольше узнавать друг о друге?!

Главное, не переборщить теперь с оказанием внимания, чтобы не получилось как с её последним любовником, с которым её разлучили. Только в этот раз она будет действовать осторожней, наученная предыдущим горьким опытом. Нельзя было сказать, что Егор был против её инициативы. Но особого энтузиазма по этому поводу он тоже не испытывал, боясь получить наказание.

И все же, когда она предложила ему однажды с ней уединиться, он уже не смог ей отказать, окончательно подпав под влияние её чар. И заранее узнав, где должно было состояться их место тайной встречи, испытывая волнение, он весь день провел как на иголках, с ужасом ожидая наступления желанного времени.

Книга 4. Глава 18

http://proza.ru/2023/12/06/587