Мясной манекен

05.11.2023

Мясной манекен.


Наша квартира не славилась красивым ремонтом. Двор не изобиловал качелями и городком, для детских забав. Что уж там, если журнал "Непоседа" и "Кроссвордёнок" покупался в единственном магазине нашего посёлка. Как сейчас помню, он находился от нас на таком расстоянии, что до него нужно было готовиться, как к походу.
В далёком детстве у меня не было моментов, которые всплывут перед глазами в последнюю минуту старческой жизни. Рождение и смерть отделяет всего лишь одна секунда, которая будет тянуться года. Но что если это единственная секунда застынет?
Это и произошло со мной в том самом возрасте. В том месте, где я клеил на стены вырезанный из цветной бумаги круг и прямоугольники, образовывая бумажное солнце. Настоящее редко пробивалось через деревянные окна с кладбищем мёртвых мух внутри, да и освещать ему было нечего.
Ибо деревянный барак не принимает во внутрь себя свет. Постоянно тусклые два этажа с деревянным подъездом. Квартира с бордовым полом и тоскливым залом. Пузатый серый панасоник, по которому ни один десяток раз был просмотрен "лоло и пепе", взятый в прокате. Пустыри. Обеденные щи. Бордовость. Тусклая лампа. Выбитые пробки. Сожжённые гаражи. Вода из родника.
Экосистема посёлка, создающая по своей природе первобытную тоску, сравнимую только с ностальгией человека в хосписе.
Ибо в этой навсегда застывшей секунде нет места мгновениям. А там, где жизнь - один большой хоспис, уже не требуются дома престарелых.
Застывшая секунда не способна к эволюции или деградации. У неё нет хода, а то что в квартире без настенных часов можно услышать тик... лишь иллюзия, словно кролик, вытащенный из шляпы забавного фокусника.
Я чувствовал процесс старения, а не взросления.
Единственным моим развлечением в те года стало разгадывание детских кроссвордов, повторный просмотр кассет и прятки с отцом. Отец имел тогда свободный график, а мать, в свою очередь, зачастую пропадала на работе, а по вечерам – могла задержаться у родственников.
Прятки - была единственная игра, в которую я мог поиграть не только сам с собой.
Возможно, это единственное воспоминание из детства, которое не отдавалось во мне эхом мёртвой тишины. Единственное воспоминание из детства, от которого мне не становится плохо. Единственное воспоминание, оставшееся живым, в абстрактном ассоциативном ряду других воспоминаний, находящихся в расстрельном списке. Воспоминанием, чью подлинность я не ставлю сомнение.
Нет, в моей квартире не было призраков или существ с длинными пальцами. Не было людей с чёрными глазницами и огромной впадиной вместо рта. В моей квартире не было монстров, ибо монстром являлась сама квартира.
В своём величии, она представляла цитадель всего неприятно багрового и тусклого так, что казалось, даже мухи под стеклом не выдерживали натиска тоски и старости в стенах детской комнаты. В этой квартире не было призраков. Там, где отсутствует жизнь - не будет и смерти.
Многие события снились по сей день мне в кошмарных снах, ровно, как и многие кошмарные сны перекочевали в мои воспоминания. Спустя бесчисленные попытки забыть всё - "всё" забывало обо мне, давая взамен "ничего" и горстку удушливых воспоминаний, которые я, спустя годы, не могу отличить от сновидений. Я не могу понять, было ли то или иное воспоминание частью моей реальности, или это плод моих многочисленных ночных кошмаров. В мире дежавю я никогда не найду знакомых событий.
События тех лет спрятаны под толстый слой пыли, но моя забывчивость вновь отрывает шкатулку воспоминаний из могилы моего мёртвого детства.
Прятки.
Мне не составит труда описать все места, которые подходили в качестве укромного и беспалевного места. Пускай эта двушка и тонула в своей багровой статике, но там всегда можно было спрятаться. Душный норратив из раскиданных вещей, причин, почему они были раскиданы забывался в те моменты, когда была слышна задорная отца "Я иду искать".
Иногда, прятаться не получалось в силу отсутствующего времени. Иногда - места просто кончались, и тогда приходилось импровизировать на ходу: залезать в хорошо просматриваемые шторки, и пока папа шёл на кухню - незаметно проникнуть в комнату, откуда он начал поиски.  Папу было находить проще всего, я думаю, вы и сами знаете почему.
Были так же прятки в темноте.
Зачастую матери по вечерам не было дома, в силу помощи по хозяйству её родственникам. В связи с этим, мы часто оставались с отцом вдвоём.
Мне доподлинно неизвестно, кто первый решил разнообразить наш досуг прятками в темноте.
Мы с папой могли разыграть партию без света. При таком условии, игра больше напоминала "слепую корову", но, в тот момент я не задумывался кто из нас корова, и почему она слепая. Для меня это оставались те же самые прядки, разве что без света при этом более весёлые уже для меня.
Добавляя щепотку хоррора в наши привычные прятки, я получал ту самую дозу адреналина, которую получалось испытывать лишь в кошмарах.
Я не могу вспомнить день, с чего всё началось, но, что - то мне подсказывает что ничего толком - то и не начиналось. Просто продолжалось, разве что проявлять "это" себя стало не сразу. Я не помню, в какой момент мы начали играть в прятки в темноте, но, как мне кажется – играли мы в эти прятки всегда.
Иногда мне казалось что "это" - материализованная тоска, а иногда... что "это" создаёт ту самую тоску. Как бы то ни было, прятки с отцом помогали забыть весь тот сюрреалистичный кошмар и угрюмость этого места, хотя бы на время партии.
Однако, во тьме той самой квартиры, после фразы "кто не спрятался - я не виноват" и начиналось «самое самое»... как обычно говорят: волнительным был сам процесс, а не результат. Но не в этом случае, ибо сам результат раскрытия меня пугал сильнее всего. Пугал и веселил одновременно.
Слыша эту фразу, я ощущал в себе некоторую тревогу, которая была не свойственна в других ситуациях. Эта тревога сравнима с точкой невозврата, за которой всё будет зависеть только от меня. Вспоминается и голос матери в моей голове, сразу после услышанной фразы. Я не знаю, почему говорила именно она, но этот голос был настолько реальный. Настолько естественный, что я почти верил тьме, из которой доносился голос.
"Сейчас что - то такое начнётся. Сейчас что - то будет. Будь смелым и ничего не бойся".
После чего...
Я слышал шаги.
Сидя под столом, я старался не издавать лишних движений и звуков, особенно тогда, когда видел очертания ног отца в метре от себя. Но то были всего лишь очертания, ибо если я плохо вижу его ступни - значит он однозначно не видит меня. Иногда меня пытался пробирать смех видя несколько заторможенные движения отца, что в атмосфере общей затемнённости представлял собой кляксу, обременённую ходьбой. Каждый шаг в темноте папе давался в тягость. Каждый шаг с трудом. Иногда его походка была пританцовывающей, иногда резкая. Оно не удивительно, ибо зачастую в комнате царил бардак, но... неестественные движения были свойственны и в порядке. Порой его движения были слишком плавные и больше напоминали движения паука. И уже стоя за тюлем, я видел это. Видел гробовую тишину и слышал темноту. Чувствовал кляксу, двигающую неестественно тихо и плавно, порой слишком высоко задирая ноги, чтобы переступить брошенную на полу машинку. Порой я не мог долгое время найти место укрытия. Минута тогда пролетала со скоростью, близкой к скорости света и все мои старания сводились лишь к панике и учащённому сердцебиению. Вслушиваясь в счёт отца... каждый раз, когда папа приближался к его завершению, а я не мог найти место, куда бы спрятаться - мне не оставалось ничего, как спрятаться за угол в надежде, что во тьме отец слепнет вместе со мной. Незримый мир багровой комнаты порой создавал иллюзорные и тактильные сбои, что играли мне на руку. Когда я не мог найти укрытие - я прятался за углом. Но что если я никогда не знал, за каким углом я стою? Что если планировка квартиры могла несколько меняться в темноте? Или же, дезоориентированный, я просто мог спутать кухню и туалет?
В нашей квартире был единственный коридор, и то, похожий на обычный проём, соединяющий прихожую и кухню, что находилась справа. Если пойти вперёд от входной двери, то почти сразу я бы попал в зал, а из него - в детскую, из которой отец считал до шестидесяти.
Не исключено, что я в прострации мог спутать коридорчик, ведущий на кухню и зал. Когда же я начинал слышать первый шаги - как правило, выбирать не приходилось, и я прятался за стеной в несколько неизвестном мне расположении. Место это находилось несколько дальше кухни и зала, а потому, мне не сразу удавалось услышать отца, бродящего где - то по квартире. И выглядывая, я порой видел его обездвиженность. Не могу сказать точно, чем она обуславливалась: быть может он прислушивался, а может - думал, где я могу прятаться.
При этом, позы для моего детского рассудка были весьма забавные. Порой я видел кляксу отца в несколько скрученной позе, при которой часть туловища была сильно смещена влево и выпячена прямо. Иногда папа замирал в нечто похожем на мостик.
И уже тогда я понимал некую неправильность того, что вижу. Как минимум поза, при которой стоит отец не подразумевает собой полную обездвижимость столь длительное время. При этом, он не издавал никаких звуков.
Единственное, что тогда уберегало мою психику - это вера в то, что сейчас происходит игра и папа, просто решил таким образом меня рассмешить и напугать. И это работало.
Работало до того момента, пока одной игрой отец не направился в мою сторону. В тот раз я как раз стоял за углом, при том за отцом не наблюдая. Его близкое расстояние выдали шаги. Очень тихие, причём, шаги мною были услышаны прямо за углом. Да и шаги это были? Скорее, некое шарканье, больше похожее на то, как человек переминается с ноги на ногу. Исходя из этой логики - папа находился продолжительное время за углом, скорее всего догадываясь о моём присутствии. Скорее всего, тот ждал моего выхода из - за стенки. Совру, если скажу, что я не испугался. В тот момент у меня был самый настоящий кошмар. От отца меня отделяла в буквальном смысле тьма и угол стенки. Папе было достаточно просто загнать руку, чтобы я почувствовал её. Пахнущую сырым мясом руку. Как можно тише я начал пятиться назад, не спуская глаз с конца стены. Идя назад, я всё отчётливее ощущал тиканье часов. Тиканье часов в квартире, где часов не было. Тогда я не придал этому особого значения. Скорее, тиканье било по психике молотком, так как моё сознание воспринимало этот звук за звук часов. На деле, это был размеренный ритмичный звук, который приближался ко мне по мере того, как я удаляюсь от центра квартиры.
Центра.
Квартиры.
А куда я вообще иду?
В воздухе витал отчётливый запах сырого мяса.
Я продолжал двигаться вдоль стенки.
Отец вышел из - за угла.
Хруст где – то в темноте.
Я чувствовал запах сырого мяса.
Во тьме что - то хрюкнуло.
Хруст становился всё ближе.
Пустота.
То, что было далее я помню лишь кусками. Помню лишь слёзы матери и перепуганного отца.
Рассвет.
Помню карету скорой помощи и долгую дорогу до районной больницы.
На этой ноте у вас, я уверен, возникло стойкое ощущение того, что мой отец был в командировке. Многие интернет криппипасты пестрят сюжетными поворотами о двойниках матери или отца, которые находится дома, а затем главному герою поступает звонок уже от настоящих родителей. Дальше паника, ужас и рычание за спиной. И всё было бы куда проще, если бы в действительности мой отец всё это время не был бы дома. Однако, к этому я вернусь чуть попозже. В больницу меня привезли в плачевном состоянии. У меня отсутствовал язык, ногти на руках и ногах, один глаз, оба уха и два ребра. Последнее проявились в больнице тогда, когда я жаловался на сильнейшую боли в теле. Сделав рентген, врачи лишь разводили руками, удивляясь, каким образом произошло отделение рёбер от скелета без разрезания плоти и прямого хирургического вмешательства. Всё свелось к тому, что данный дефект был у меня при рождении. Однако, на других снимках, сделанных ранее, оба ребра присутствовали. Это говорит о том, что рёбра были удалены непосредственно перед больницей. Другой вопрос - кто и как с хирургической точностью удалил два ребра из моего организма?
С этого момента, начинается сама интересная часть повествования.
Сейчас я подрос, однако, события тех ночей по прежнему не дают мне покоя. Я лишён глаза. Лишён некоторых костей. У меня отсутствуют уши и повреждён речевой аппарат. Я не могу наслаждаться вкусом пищи. У меня уродливые, кривые ногти. Однако, если с физическими дефектами я нашёл силы свыкнуться, то параноидальный страх темноты и боль об утрате по сей день коробят моё сухое сознание тонким лезвием. Сразу после выписки мы съехали из квартиры в другой город к родственникам матери, где я с матерью прожил ещё некоторое время. В том же городе я поступил в школу, затем в ВУЗ. Отца с нами не было. Он скончался в 2006 году, практически сразу, как меня положили в больницу. На эту тему мать была малословная и она всецело держалась крепко, если о смерти папы я узнал спустя долгие годы из архивов старых газет. Однако, кое - что в тех репортажах не было упомянуто.
По официальным данным, мой отец скончался в собственном доме в результате побоев, которые нанесли ему третьи лица. Однако, опровержение этому стал рассказ моего знакомого из органов. Некий В.И.Петров, работающим над делом убийством моего отца доложил знакомому, что мой папа - был одним из подозреваемых в деле о причинении мне вреда, поэтому, никто не мог исключать суицид, в котором ему помогли третьи лица. То была информация для общественности, которую хорошо замаскировал некий Ю.А.Косинов, который в тот вечер заехал в нашу квартиру по вызову моей матери вместе с И.И.Скворцовым и Е.А.Трудовым.
В квартире была найдена идеально снятая кожа моего отца. По показанию Трудова, Косинова и Скворцова - отбеленный изнутри скальп был снят от самой макушки до пяток и представлял собой некий костюм, с большим разрезом на спине. Кожа была обнаружена моей матерью, после чего, её передали в лабораторию, где выяснили, что скальпу по меньшей мере два месяца. Так же на нём нашли следы препаратов, замедляющие процессы гниения. Исходя из этой информации, можно предположить, что кто - то беспринципно расправился с отцом и, возможно ходил в его коже долгие два месяца. Однако работодатель, заявлял, что мой отец стабильно приходил ра работу и прогулов с его стороны обнаружено не было.
Тело отца так и не было найдено.
В студенческом возрасте я не редко прибегал к бутылке, как к успокоительному, от осознания, того, что мой отец был мёртв, а что - то регулярно одевалось в его кожу и жило своей жизнью.
Однако, чем больше появляется ответов, тем глубже и фундаментальнее становятся вопросы. Я сразу замечу, что многие воспоминания я упустил из виду. Здесь помогло моё подсознание, ибо, в то время, как детский разум думал о забавных прятках - скрытая часть разума вопила о неимоверной опасности и кошмаре, творящийся в стенах квартиры. По этой же причине, я совершенно не помню того, как лишился глаза и ушей, хотя, я отчётливо видел темноту и могу сказать, что был в сознании. Просто память не даёт мне доступ к наиболее ужасным воспоминаниям тех ночей.
Единственную картину, которую мне удалось собрать выглядит так: кто - то или что - то, притворялось моим отцом. Днём оно было, по видимому безобидным или, что более вероятно - отдавало кожу отцу, либо оживляло его. Об этом говорит и тот факт, что играя в прятки днём - отец без труда мог меня найти и более того - отец мог прятаться сам. В то время, как ночью прятался исключительно я. Вечером же, когда "что - то" одевало на себя скальп – оно было слепым, не видело в темноте или, что более вероятно - не знало квартиры, потому что, банально, оно там не жило и не знало всех потаённых мест. Там, где при свете дня отец находил меня без труда, "ходячая кожа" делала это часами. Об этом ещё говорит тот факт, что движения этого чучела были не свойственны человеку. Днём же, когда рядом со мной присутствовал реальный отец - его движение были человеческими, таким образом, не вызывая подозрения матери.
Однако, сложно поверить в то, что мать ни о чём не догадывалась.
При помощи Г.С.Семёнова (знакомого Петрова) я узнал о том, что родственников по маминой линии в нашем городе нет и не было. Мнимая помощь по хозяйству, которую оказывала мать была фикцией. О реальном местонахождении матери по вечерам было не известно до тех пор, пока я вспомнил, как обычно заканчивались прятки.
Оканчивались они фразой матери "привет, я дома", при этом - я ни разу не слышал звук открытия или закрытия двери. По этой логике мать всё это время могла находиться дома и оканчивать этот кошмар тогда, когда подлавливала нужный момент для включения света в коридоре. О том, что мать находилось дома говорит ещё то, что я часто слышал её реальный голос откуда - то из темноты. Голос, который просил меня быть сильным и ничего не бояться. Быть может этот голос меня всё время спасал. Быть может он и заставил поверить мой детский разум в то, что это были, действительно прятки, а не нечто другое.
Очень многие детали из тех ночей я уже забыл. Память блокирует доступ ко всему ужасу, что обычно творился по ночам и что моё детское сознание маскировало под "прятки".
Я не смогу задать вопросы матери. Она скончалась в след за отцом через некоторое время. К счастью, те куски тоже вылетели у меня из памяти. Я упустил ещё много деталей от вашего внимания. Как например, то, что в ту роковую ночь меня увезли на скорой... ближе к утру. Моя мать физически не могла «помогать по хозяйству» в столь позднее время. Скорее, здесь сыграло то, что у неё просто не было возможности включить свет. Либо же, есть вероятность, что свет она не включала. Он выключался сам, и тогда, мать томно дожидалась окончание ночной охоты.
Подводя итоги, хотелось бы собрать все куски кошмара в кучу, и собрать более менее целостную картину тех моментов.
Мой отец был чем - то убит. То, что сняло его кожу одевало его под покровом ночи и, по - видимому, играючи выходило за мной на охоту. Днём – оно оживляло отца или же надевало на него кожу обратно. Мать, которая была не в силах остановить все эти процессы - пряталась вместе со мной, когда свет в доме пропадал. Затем, когда всё заканчивалось - включала его или, вероятнее - ждала его появления вместе со мной. Последнее подтверждается ещё тем, что все то жуткое событие произошло со мной незадолго до утра. Если бы в ту ночь я попался раньше - возможно, этот текст я бы уже не писал. Утром, когда меня "нашли" на кухне есть факт моего сильнейшего везения. Свет в ту ночь так включён и не был.
Открытым ещё остаётся один вопрос. Что происходило с квартирой, когда та погружалась в кромешную тьму? В действительности ли её планировка менялась, или же это было моё субъективное видение под призмой сильнейшего ужаса, который сознание маскировала под прятки? Или, быть может, то что надевало кожу - выходило как раз - таки из стен и коридоров, которые были не такие, как при свете дня?
Я по сей день боюсь темноты.

Мясной манекен.
27.11.2023