Русь языческая. Сказ про Иву и Купаву

  Народ, не помнящий своего прошлого, не имеет своего будущего.
                В.О. Ключевский

  В красивой живописной местности, возле изумрудных болот, появился родник с чистой, свежей и  прозрачной водой. Родник дал начало небольшой речушки. Побежала речушка от своего истока, питаясь снеговыми талыми водами, летними дождями. Окрепла в пути; стала заметной серебряной рекой.  Серебрянка  недолго плутала среди холмов и равнин. Приметив окруженное лесом дивное озеро, с изумрудным цветом воды, так напоминающие воды родных болот, решила до моря не бежать. Расширилась, замедлилась и закончила своё путешествие, волнами расходясь в озёрную глубину.

  В старые-стародавние времена на высоком берегу серебряной реки остановилась охотники-собиратели.
Предкам Купавы приглянулись эти места. Ощущая себя частью природы, интуитивно используя собственный опыт взаимодействия с природой, древние люди почувствовали свою сопричастность, слитность с этим уголком мира, на берегу речки, определили его комфортность и безопасность для жизни.

  Через некоторое время другая группа  людей поселилась на берегу озера, в которое впадала серебряная река. А предкам  Ивы  приглянулся  этот живописный уголок природы. Для жизни наши далёкие предки  выбирали места с наилучшими условиями; любое серьёзное дело выполняли основательно и с умом.
 
  Поселение Озерки от поселения Заречье  отделяли версты четыре да  смешанный лес. Лес тоже давал человеку многое: пропитание, дрова для отопления, строительный материал, домашнюю  утварь. Доброе место для проживания выбрали в своё время люди двух поселений из далёкого далёка.
С лесом и водой связано множество легенд и поверий, много таинственного. В давние времена вода и лес считались живыми, одухотворенными, местом обиталища духов. Такие верования обусловили своеобразие  славянской  культуры.

  Середина изока (июня). Летнее солнце  стремится к зениту. Скачут по голубому небу белые гривы облаков. Воздух наполнен жарким душисто-травяным ароматом и несмолкаемым стрекотом изоков (кузнечиков).

Ива, молодой парень лет семнадцати, с утра ходил проверять силки, и теперь с добычей – двумя зайцами,  уверенно и быстро   шёл по лесу домой, в  Озерки. После обеда Иву ждали на покосе травы.
 Густые и тёмные волосы, волнами падающие на широкие плечи, чтобы не лезли в глаза и не мешали, были перехвачены тканевой повязкой, очельем, повязанной вокруг головы.  Открытое, уже успевшее загореть, лицо парня было добродушно-приветливым. Жизнь хороша.

Услышав женский крик, Ива остановился. Определив, в какой стороне кричали, парень быстро бросился туда и вскоре увидел сидящую на земле, в синем сарафане и голубом платочке, незнакомую молоденькую девушку. «Видимо, из Заречья…». Рядом валялось лукошко, дно которого едва прикрывала спелая земляника. Согнувшись и обхватив двумя руками согнутую ногу, девушка постанывала.

Парень, бросив на землю двух зайцев,  присел на корточки и осторожно взял за щиколотку ногу девушки. Девушка испуганно вздрогнула, инстинктивно дёрнулась назад.
- Не бойся, милая девушка. Я посмотрю, не сломала ли ты ногу, - как можно мягче произнёс Ива.
Девушка молчаливо позволила парню повертеть стопой в разные стороны.
- Ну что ж, на перелом  непохоже, - парень удовлетворительно хмыкнул и, собираясь отпустить аккуратную ножку девушки,  взглянул ей в лицо… И невольно задержал в руке своей её ногу. Серый свет бездонных  глаз девушки  коснулся души парня. Ива растерялся. Девушка нахмурилась; её серые ясные глаза мгновенно потемнели, словно вода в озере перед ненастьем. Девушка, дёрнувшись, высвободила ногу из рук парня  и тотчас же натянула на ноги подол сарафана.

Парень встал. Огляделся. Вокруг ни души.
- Что ж ты в лес сама пошла-то? Не боязно было? И что теперь с тобой делать, красавица? Торопится  мне надобно…- Ива растерянно посмотрел на девушку.
- Оставь меня. Я сама как-нибудь управлюсь. Деревня моя недалече, там, за пригорком, на берегу речки, -  быстро проговорила девушка и махнула рукой в сторону Заречья.
Ива улыбнулся:
- Ну, если недалече, если за пригорком…

Потом собрал рассыпанные ягоды, отдал лукошко девушке. Привязав к поясу  зайцев,  помог девушке подняться. Девушка попыталась самостоятельно шагнуть, но, охнув от боли, опять присела на землю. Ей вдруг стало боязно.  Со слезами на глазах взглянула она на незнакомого парня – ей не хотелось, чтобы он брал её на руки. Но и оставаться в лесу, полным опасностей, тоже стало страшновато.

Ива, посмотрев на невысокую, хрупкую незнакомку, и увидев  непролитые слёзы в её глазах, понял её страхи.  Бережно  взял  девушку на руки, приказав ей держаться рукой  за его шею. И хотя девушка была хрупка, Ива, взойдя на пригорок, запыхался. Бережно опустил девушку на вершину холма, спросил:
- Как зовут тебя, красавица? Надобно знать мне, кого ж я спасал, - Ива с улыбкой взглянул на смущенную девушку.
- Купава, - зардевшись, еле слышно ответила девушка, поправляя выбившуюся прядь каштановых волос из-под голубого платочка.
- Я дальше сама пойду. Вот отдохну немного. Палку какую-нибудь принеси мне, - попросила она.

- Вот чего придумала.  Донесу до дома тебя, - протестующе  заворчал Ива, но, взглянув в глаза девушки, смотрящего на него с мольбой, замолчал. «Не хочет, чтобы увидели, как незнакомый парень на руках её несёт». Сбежал с холма; вернулся через какое-то время, держа в руках длинную толстую  палку.
- Вот тебе подмога.

Девушка поблагодарила, и, заметив возле крайнего дома двух ребятишек, попросила уйти  Иву:
- Ты уйдёшь, а я потом кликну мальчишек. Не переживай. Не пропаду.
Ива  было уж развернулся в сторону озера, чтобы поспешить на сенокос, где его уже, небось, заждались, но, невесть от чего-то замешкался, словно какая-то сила притягивала его к Купаве и не отпускала. Он оглянулся, посмотрел на девушку и заметил в её взгляде что-то гораздо большее, чем просто благодарность и смущение, любопытство и интерес к незнакомцу. Но что это было, он не только не мог понять, а тем более внятно объяснить. Единственное, что он ясно осознавал  - это то, что ему было очень приятно ощущать  её тело в своих руках,  чувствовать её неровное дыхание…
- Меня зовут Ива, и я живу в Озерках, - сказал он.
Девушка, улыбнувшись, кивнула.
- Так я пойду? – спросил он у неё.

 И вдруг оба вмиг поняли, что, ежели они сей же миг не разойдутся, то потом это будет, ох как сложно, сделать – уйти. В следующий миг резко оба развернулись; он сбежал с пригорка и заторопился к своему дому;  она, опираясь на палку-костыль, сделала несколько шагов в сторону Заречья.

Убегая, Ива слышал, как она громко позвала ребятишек. 

  В круговерте летнего хлопотливого послеобеденного дня Ива ни разу не вспомнил о Купаве. Вечером, смывая усталость в нагретой горячим солнцем озёрной воде, Ива поймал себя на мысли, что идти, как обычно, бывало, к своей  подружке, Боянке, на улицу,  ему не хочется.  Сполоснув в озере соленую от пота рубаху (за ночь высохнет), Ива поспешил в родительский дом. На столе увидел заботливо приготовленный матерью ужин: кринка теплого парного молока и кусок ржаной краюхи.

  Уснул быстро. Спал крепко. Только вот проснулся раньше обычного:  в черноту ночи природа только-только  добавила  капельку сумрачности  и капельку блёклости.
Прислушался к мерному сонному дыханию родителей. Поворочался на лавке, намереваясь ещё поспать. Неясное волнение отгоняло сон.

- Какой-то сон разбудил меня, - понял Ива и попытался вспомнить, что же ему снилось. Молодой парень, крепкий, здоровый,  крайне редко видел сны. Но этой ночью ему снился сон. Какой-то приятно-волнующий душу и плоть сон.

Парень вышел из дому, прошёл на берег озера.  Присев на корягу, посмотрел на светлый край неба. И раньше, бывало, Ива наблюдал рассвет. Но сейчас завороженно, затаив дыхание, во все глаза глядел на восток: как же раньше он не замечал такой чудной картины!

Ива открывал для себя ежеминутно новое и удивительное.
  Природа пребывала последние мгновения в предутренней неге, в расслабляющем покое. В следующую минуту какой-то невидимый художник слегка тронул волшебной кистью край неба; горизонт окрасился в светло-розовые краски. Серо-однообразный туман над озером становился разноцветно- многослойным.  Проснувшийся  ветерок небрежно стал сбрасывать серую туманную  шаль  с прибрежного леса. Лес на глазах преображался – зеленел, прихорашивался. Ветерок поправлял зелёно-изумрудные  кудри, будил лесных пичуг.

Мир стал наполняться весёлым щебетаньем птиц, плеском рыбы в воде, лесным шелестом. Звуки плавно сливались в единый утренний концерт.
Полоска света становилась шире. Рассвет пронизывает  прохладный воздух, наполняя его свежестью и чистотой.
Озёрная гладь, храня свою утреннюю  сладость сна, пряталась под слоистый туман. Проснувшийся ветер щекотал водную гладь ласкающей рябью, разметал во все стороны туман.

  Ива, переживая восторг от увиденной картины загадочности и тайны пробуждающегося дня, чувствовал свою сопричастность, слитность с этим райским уголком мира.
Стараясь унять радостное возбуждение, он стал быстро прохаживаться по берегу озера. Он  вспомнил свой ночной сон: ему снилась Купава.
Иве вдруг нестерпимо захотелось её увидеть. Он даже посмотрел в сторону Заречья.  «Где она? С кем она? Сладко ли спит в эту минуту? А вдруг….» Ива робко подумал: «А вдруг она не спит в это самое время и тоже думает обо мне?».
Скинул одежду, с разбегу бросился в неуспевшие остыть за ночь  озёрные изумрудные  воды; с удовольствием плавал, размышляя о том, как бы увидеться с Купавой.

  Проснувшиеся отец и мать, глядя на плескающегося  в озере сына, переглянулись и решили, что парня пора женить.
  Вечером того же дня, за ужином, отец  спросил сына о Боянке. Ива нахмурился; он понял, почему отец поинтересовался о его подружке: «Женить меня хотят» - подумал парень.
- Не знаю, - буркнул он недовольно. Молча доел ужин и отправился спать.
Отец с матерью переглянулись; спрашивать более ни о чём не стали.
  Вечером следующего дня, Ива, улучив момент, когда отца не было рядом, сказал матери, что навестит своего приятеля из Заречья.

  Приятеля своего увидел  в кругу молодёжи, которая, в отличие от старшего поколения, не спешила после напряженного летнего трудового дня на отдых; сил и задора хватало и на вечерне-ночные посиделки.

Купавы среди молодёжи парень не увидел. Сердце у Ивы заныло, настроение испортилось. Подойдя к приятелю, Ива, рассказав ему о встрече с девушкой в лесу, справился о Купаве: вернулась ли она домой, здорова ли? Узнав, что с Купавой всё в порядке, Ива облегченно вздохнул. Но, через минутного успокоения, другая тревога гремучей змеёй вползла в сердце парня.
- А почему Купавы нет? – спросил Ива приятеля.
Приятель,  с пониманием взглянув на Иву, рассказал ему о девушке.
Купава рано потеряла родителей, растёт в большой семье дяди. Слышал приятель, что, вроде как к ней сватается кузнец.
Опять взглянув на Иву, приятель добавил:
 - Дядя Купавы больно уж строг. Не любят его в деревне. Да и кузнец под стать ему.
Видя, как опечалился его знакомый, тихо добавил:
- Приходи завтра; вечером хороводы, народу поболе  будет. Приходи, авось Купаве разрешат выйти.
Ива, понуро кивнув, медленно побрёл  домой.

  Родители, интуитивно чувствуя душевное смятение сына, ни о чём не допытывались и не заводили больше разговор  про женитьбу.
Этой ночью Купава ему не снилась. Этой ночью парню не спалось.
День тянулся нестерпимо долго, и когда летнее солнце наконец-то опустилось с небес и подкралось к  верхушкам деревьев, росших возле  озера, Ива с облегчением вздохнул.

  В Заречье, на улице, протянувшейся по возвышенному берегу реки, прохаживались парни и девушки в разноцветных сарафанах. Через какое-то время молодёжный пёстрый  поток организовался и потёк с конца улицы к тому месту на околице села, где собирались  играть хоровод.
 
  Принаряженные старики тоже спешат на улицу; садятся перед окнами своих домов: мужчины – отдельно, женщины отдельно. Посудачат, поделятся новостями, полюбуются на молодёжь, присмотрят себе невестку или зятя, чтобы потом присоветывать  сыну или дочке. Но, в те времена, в дохристианской Руси, в брачных  делах жёсткий  родительский диктат был далеко не всегда. У молодёжи часто было право выбора.

Ива, прислонившись к берёзке, ждал Купаву.
  Зареченские девушки, взявшись за руки в хороводе,  приглашали новенького парня в свой круг. Чтобы не привлекать особого внимания к себе, Ива вошёл в девичий круг. Его примеру последовали и местные парни.  Подхватив очередную песню: «Выходили красны девицы из ворот гулять на улицу…» Ива, в конце улицы, наконец-то, увидел Купаву. Она была в том же синем сарафане; только платочек  сменила на бело-красный очелье.
Сзади неё тяжело шагал высокий, крепко сбитый, угрюмый парень.
«Видимо, это и есть тот кузнец, про которого говорил мне приятель», - нахмурился Ива.

Пара подошла к хороводам. Ива видел, как Купава, оглянувшись на кузнеца, вопросительно взглянула на него, испрашивая разрешение войти в круг. Угрюмый парень молча ей кивнул, а сам отошел к берёзке, возле которой недавно стоял Ива и прислонился к дереву.
Девушки, приветливо улыбнувшись Купаве, расступились, взяли её за руки и потёк дальше хоровод, с притопами да прихлопами. У Ивы бешено колотилось сердце; он  во все глаза глядел на Купаву.  Купава не сразу заметила Иву.  А когда заметила, встретившись с ним глазами, споткнулась и покраснела.  От этого неловкого движения девушки  отлегло на сердце у парня. «Не равнодушен, значит, я для неё».

  Застыло время для двоих, исчезли для двоих другие парни и девчата, исчезла околица, исчезли дома... Исчез весь мир. Только она напротив, только её лучистые серые глаза; только он напротив, только его тёплые карие глаза. Исчезнувший на мгновение мир появился в его глазах для неё; в её глазах - для него. И в этих глазах,  которые нечаянно  вместили в себя весь мир, влюблённые заново обретали себя. Любви не нужно громких слов. Устремлённые друг на друга сияющие глаза рассказывали о том, как они любят, как скучали, как ждали встречи…
Ах, как много было уже сказано глазами Ивы и Купавы друг другу до того момента, когда их руки трепетно соединились в  игре «Ручеёк», в который плавно перетёк хоровод.

Зареченская молодёжь, заметившая, какими сияющими глазами глядят друг на друга Ива и Купава, старательно закрывала  влюблённых от тяжёлого взгляда кузнеца.
И когда были произнесены главные слова «Я больше не представляю свою жизнь без тебя», «И я свою без тебя», Ива, сжимая руку девушку, спросил, когда же они увидятся вновь.
Купава на минутку задумалась. Оглянувшись на стоящего по-прежнему  возле берёзы угрюмого кузнеца, тихо проговорила:
- Нам нужно быть осторожными. 

Тень печального огорчения пробежала по лицу девушки «Не отпустят добром они меня», имея в виду и набивавшегося в мужья неприятного кузнеца,  и семью дяди.
- Напишу тебе завтра или послезавтра. Отправлю записку по реке в венке перед заходом солнца. А сейчас прощай, мой любимый, - шепнула Купава и вышла из молодежного  круга.
Ива видел, как она пошла вдоль по улице к дядиному дому, как нагнал её кузнец, и, тяжело ступая, пошёл позади девушки.

  Окрылённый и воодушевлённый предстоящим свиданием с любимой, Ива не помнил, как очутился дома, и, отказавшись от ужина, быстро уснул глубоким сном.
Венка дождался только через два дня. Эти два дня показались  ему мучительной вечностью.
Выловив в устье реки венок из незабудок и ромашек и, увидев берестяное письмецо, торопливо развернул его. В весточке от любимой было нацарапано время и место встречи.
  Два дня до встречи уже не были мучительной вечностью (всё же окрашены предвкушением встречи), но тоже тянулись нестерпимо долго.

В назначенное время в березовую рощу, недалеко от Заречья, девушка явилась с двумя подружками, посвященными в тайну Купавы и желающими ей помочь.
  Подружки, перво-наперво, забрали корзинку у Купавы, во-вторых, серьёзно глядя в глаза избраннику Купавы, попросили их подружку не обижать и беречь. Ива, счастливо улыбаясь, и радуясь такому заступничеству своей любимой, клятвенно пообещал дружить-любить и жалеть Купаву.
Девушки,  оставив влюблённых наедине, вышли на околицу рощи, где ранее приметили земляничную поляну.

Час свидания пролетел для Ивы и Купавы как одно мгновение. С огорчением влюблённые посмотрели на подошедших подружек, которые протянули Купаве её корзинку с душистой земляникой.
- Пора, подруженька; только на час нас отпустили в лес, работа ждёт в поле.
- Ну, о чём договорились? – спросили подружки Купаву, когда, распростившись с милым другом, она присоединилась к девушкам.
- На неделе праздник же будет, День солнцестояния, солнцеворот, помните?
Девушки весело засмеялись: как не помнить те нечастые праздники, что выпадают на летнюю трудовую пору. Особенно этот, День летнего солнцестояния, а главное -  весёлую и таинственную  короткую ночь, прикрывающую многие вольности.

Одна из подружек, чернобровая и улыбчивая  Рута, всплеснула руками:
- Нынче же игрища будут в Озерках. И на берегу озера  всю ночь будут жечь костры, и будут хороводы, пляски, песни...
 И, взглянув на Купаву, добавила:
- И свидание, небось, с милым будет?
Заметив её смущение, засмеявшись, обняла милую подружку:
- Так я правильно поняла, что ты и Ива договорились о том, что он тебя умыкнёт?
Милада, другая подружка, захлопала в ладоши, предвосхищая забавное действие – похищение  невесты…

Подружки  понимали, что свадьбы  с соблюдением установленных обрядов в торжественной обстановке, когда невесту вечером приводят в дом к жениху и передают из-под власти отца под власть мужа, не будет. Отца у Купавы нет в живых, а строгий дядя не пожелает ссориться с зажиточным сельским кузнецом… Да и недобрый кузнец, все древляне  знали об этом, от своего никогда не отказывался. А Купаву он считал своей.
Ну, не будет, так и не будет…Замуж можно выйти и по-другому…
Три девицы, став в тесный кружок и склонив  головы в разноцветных повязках (очельях), принялись шёпотом горячо обсуждать предстоящее событие – похищение невесты…

  Да, да, были времена в дохристианской Руси, когда парни и девушки называли себя семьёй  и  после «игрищ между сёлами», «после умыкания парнями  жён по сговору с ними». Общение девушек-простолюдинок  с молодыми людьми было свободным; свободная воля женщины учитывалась родителями при заключении брака. Правда, не всегда…

  День летнего солнцестояния – начало астрономического лета.
  Древние славяне,  интуитивно чувствуя и понимая природу, старались поймать момент максимальной силы природы. Наши предки верили, что в дни самых долгих и светлых дней Солнце дарит больше всего жизни.
И в наши дни этот день считают особенным, таинственным, мистическим. Есть  люди, которые верят в приметы, следуют советам, оставленные нашими предками в наследство. (Подумала:  интересно, а у людей, соблюдающих традиции предков, удачно ли складывается жизнь в наши дни?  Надо приглядеться). 

  В праздничный день поляне (жители Озерков) и древляне (жители Заречья)  с утра уже поклонялись солнцу и богам природы, выражая благодарность за обилие урожая, свет и тепло, которые они дарят, собирали  травы, делали обереги от злой силы, снимали порчу, сглаз. Молодёжь  собирала хворост для ночных костров. Девушки и женщины плели венки, а потом украшали ими свои головы. С наступлением сумерек  венки опустят на воду, прося благословения у богов. Свято верили и поляне, и древляне, что этот день обязательно принесёт здоровье, счастье и любовь.

С наступлением темноты возле зажжённых костров на берегу озера собрались все жители двух поселений. Вокруг костров  зазвучали песни и пляски; люди веселились и совершали различные обряды, призывающие благополучие в жизнь жителей.
  Ива не находил себе места. Он бесцельно ходил от одного костра к другому, побродил по берегу озера, где должна была состояться встреча с любимой, даже в хороводе без настроения попел песни. Купава не появлялась. Неожиданно возле самого большого костра столкнулся с кузнецом. Кузнец прошёл мимо него мрачнее тучи. Он тоже ждал Купаву. Несладко пришлось бы Иве в этот момент, если бы знал Кряж, на кого променяла Купава его, такого сильного, такого богатого…
  Было от чего печалиться Кряжу. Он понимал, что не люб Купаве. Но сей факт,  до поры, до времени, нисколько не смущали  ни его, ни дядю Купавы. Дядя обещал не противиться браку кузнеца со своей племянницей:
- Подожди, урожай уберём, именины её в начале листопадника (октября) справим и приведу её к тебе в дом.
Помолчал и добавил:
- Стерпится – слюбится.
На том и порешили.
Но последние дни дядя как-то странно стал вести себя с кузнецом: ни привечал, в гости не звал, в кузницу перестал захаживать. На все вопросы отвечал уклончиво. Кряж терялся в догадках. «Не приметил ли дядя нового жениха для Купавы?»
  Всё объяснялось просто. Старый Рюма не больно –то беспокоился о чувствах Купавы: люб ли ей кузнец, хотела ли она замуж за него… И отдал бы свою племянницу в жёны богатому кузнецу, если бы не ночные сны…Последние дни, а точнее, ночи  стал часто сниться умерший отец Купавы, который упрекал своего брата  Рюму в недобром отношении к своей дочери. Поначалу Рюма не больно-то  прислушивался к ночным укорам старшего  брата, но, со временем, сновидения становились тягостнее и кошмарнее. Когда же в снах стала являться в белых одеждах умершая жена брата, призывая Рюму к себе, тот, не шутку перепугавшись, рассказал о снах своих жене. Испуганная жена тотчас же отправила мужа к ведьме-ведунье.

  Пожилая женщина в белой рубахе с длинными распущенными волосами, выслушав Рюму, дала ему выпить, предварительно прочитав над чашей какой-то наговор,  травяной настой и сказала:
- Сон вещий-то. Быть беде. Отвести беду от семьи своими руками сможешь, если против воли кого-то из своих близких не пойдёшь.
Помолчала, что-то поразглядывала в чаше с водой и добавила в раздумьях:
- А, может, беду накличешь и на всех жителей Заречья...
Помощница ведуньи, сирота Радмила, по знаку своей хозяйки подала вовсе перепуганному Рюме какую-то вязаную вещицу и велела положить её себе в изголовье, а ведунья протянула  свёрнутый  кусок бересты:
- Это заговор на хороший сон. Но его прочитаешь, когда отпустишь на волю… Сам знаешь, кого…
Жена Рюмы сразу поняла, кому надо дать волю.
- Купаве не мил кузнец, не хочет она за него замуж… Пусть делает, что хочет…
Рюма согласился. Ночные кошмары прекратились; умершие брат с женой перестали являться в снах…
То ли ведала знахарка про Купаву, то ли нет…Кто его знает, кто полагает…
 Если, с одной стороны, ведьма-ведунья устранила, ведая-неведая, опасность для Купавы, то, с другой стороны, опасность усилилась…Может, знахарка забыла про Закон равновесия  (Никуда ничего не девается и ничто не берется из ниоткуда. Если где-то прибыло, значит, где-то убыло) ? А, может,  по наитию, сама не сознавая, улавливала замысел Высших сил?..

Кузнец решил не отступать. Нельзя сказать, что он сильно был  влюблён в Купаву…  Его сильно задевал сам факт отказа девушки от его предложения выйти за него замуж…
  В праздничный день, Купава, переделав домашние дела, заторопилась в обед к подружкам: «Уж, небось, подруженьки, венков наплели себе». Девушка спешила по улице к дому Руты, как вдруг дорогу ей перегородил кузнец. Кряжа не на шутку встревожило поведение  дяди Купавы, и он решил осени не ждать…Недобро посмотрев на неё, больно схватил за руку.
- Так и знай: добром не согласишься – силой тебя возьму, - угрожающе сказал Кряж. И, дурно усмехнувшись, добавил:
- Сегодняшней ночью можно будет. И ничего мне за это не будет.
Перепуганная Купава закричала, привлекая внимание гуляющих на улице людей. Те оборачивались на крик; несколько человек направились к Купаве. Кряж сверкнул глазами, тяжело неловко развернулся и, тяжело ступая, побрёл в свою кузницу, что-то бормоча себе под нос.

Подружки решили судьбу не искушать, и до  позднего вечера просидели на сеновале у Руты.
  Вечером, в сопровождении старшего брата Руты, посвященного в тайну Ивы и Купавы, три девицы появились на празднике. Ива облегченно вздохнул. Кузнец тоже увидел Купаву, но подойти к ней не успел. Его опередил какой-то незнакомый парень из Озерков.  Тут-то Кряж  и заметил, какими  влюблёнными взглядами обменялась  парочка. Вскипела кровь у кузнеца.  Но подойти к Купаве поостерёгся: людно,  празднично, народ не на  его стороне будет. «Подожду ночи», - решил он.

  Ватага молодых парней решила пойти в лес на поиски волшебного цветка папоротника, который, как известно, цветёт только в самую короткую ночь года. Как раз нынче.
Молодые люди надеялись за просто так получить волшебные способности от цветка. (Попутно заметим, что и в наши дни есть такие желающие).
Знали парни, что в лесу в эту ночь беснуется нечистая сила, охраняя волшебный цветок. Поэтому, увидев крепкого кузнеца, решила уговорить его пойти с ними.
- Лишняя сила и богатство не помешают. И Купава моей будет, и этого молокососа проучу. И никто даже пикнуть не посмеет, - подумал кузнец и, недолго думая, согласился.
Чем дальше углублялся в тёмный лес с парнями Кряж, тем чернее становились думы его: «Чего там проучить… Убью обоих».

Долго ли, коротко бродили по лесу парни, но цветущего папоротника не находили.
  Сгущалась, расползалась по лесу тьма. Страх стал окутывать парней чьим-то шумным дыханием, уханьем филина, криками совы, топотом лап и шагов, оглушительными лесными шорохами, завыванием ветра, зловещими стонами.
Испуганные юноши притихли, сбились в тесный кружок,  решили прекратить поиски, вернуться на берег озера, к людям.
Кряж посмеялся над страхами парней, и, надеясь на свою силу, поиски цветка продолжил в одиночку.
Бродил, плутал – множко-немножко, спешно-неспешно, но страх всё-таки догнал и его, и проник в его тёмную душу.
Ветер не просто уже завывал, а выл и скулил; чьи-то безумные горящие очи  неотступно преследовали его - куда не шагни, куда не взгляни. Смертельная дрёма сжимала голову железным обручем, холодные щупальца сдавливали сердце. Закричал Кряж устрашающе, схватил поваленное бурей дерево, со страшной силой разломил его пополам,  одну половину бросил в горящие очи,  другой половиной, размахивая, как булавой, с криком «Убью!», и, не чуя под собой ног, бросился бежать, искать Купаву и своего соперника.

Внезапно  лес перед ним расступился, и Кряж оказался на пустынном берегу озера. Непонимающе кузнец стал оглядываться: где люди, где костры? Откуда-то сверху полилась тихая странная музыка,  и над тёмной озёрной гладью появился силуэт обнажённой женской фигуры.  В длинных густых русых волосах, спадающих до талии,  сверкнул в лунном свете золотой гребень. Незнакомка замахала руками, призывая Кряжа к себе. Кузнец бросил дубину, растерянно оглянулся и шагнул  навстречу, очарованный красотой  неприкрытой наготы.
Забыл Кряж, ослеплённый злобой, про русалок. И на его беду встретилась ему одна из самых опасных русалочьих сестёр – жена водяного. Забыл Кряж, что русалка появляется возле того места, где вскоре должен утонуть человек.
- Иди, иди ко мне, мой любый! Приди в мои объятья! – чарующе зазывала девица.
Восхищённый ослепительной наготой, заманчиво-прекрасной песней, шагал Кряж по воде навстречу своей гибели. Горячим взором взглянула русалка ему в глаза, страстно поцеловала, защекотала кузнеца, отняла  силы,  и утащила в пучину вод.

   К одному из костров на берегу озера  подошла ведунья, присела к огню. На свету стала перебирать собранные лекарственные травы. Именно в эту ночь травы сполна силу свою набирают. Разложила по разным тряпицам, и, завернув, убрала растения в холщовую суму. Отнесла подальше сумку от огня, положила возле осинки; сама рядышком присела, вытянув натруженные, уставшие ноги. Огляделась по сторонам. Пламя ярких костров скрадывал сумерки ночи.

  Полюбовалась принаряженными по случаю праздника  жителями; засмотрелась на девиц-молодиц в ярких, нарядных сарафанах. Девицы, как лебёдушки, плыли по кругу в хороводе, поглядывали на молодых парней. Те старались в играх  показать свою ловкость, игривость, юмор;  а в хороводах, приосанившись, глядели-смотрели-выбирали себе пару.
 С замиранием сердца посматривал парень на понравившеюся девицу: не откажет ли, согласится ли пойти с ним в укромное местечко? Только раз в году дозволены вольности и шалости.
  Увидела ведунья недавно приходившего к ней мужчину, которому снились кошмарные сны. Видела, как к  нему подошла молодая пара  (то были Ива и Купава). Парень с девушкой поклонились ему в пояс.
- Э-э-э… Вот кого ты должен был отпустить, кому должен был дать волю…
Потом парень с девушкой  подошли к другой пожилой паре; и им тоже в пояс поклонились.
- Родители парня, - догадалась ведунья.
Привлекла внимание старой женщины и ватага молодых парней, вышедших из тёмного леса.
Вглядевшись в испуганных парней, она поняла, что те ходили в лес искать цветок папоротника.
Усмехнулась ведунья.

В волшебную ночь на поиски заветного цветка надо отправляться со светлыми  помыслами, с чистой душой. Только для добросердечного человека, человека, который всегда стремится быть на стороне Правды, наступит время чарующей тайны. А тайна-то состоит в том, что истинным значением цветка папоротника, или Перунова цвета, является получение богатств через духовное развитие. Познавший тайну добросердечный человек может получить путеводную звезду, чтобы достичь поставленных целей только лишь верными методами и средствами.
Видимо, не знали, не ведали про то парни.
- Молоды ещё, - прошептала ведунья.

  В хороводе, кружась вокруг костра, прислужница-помощница ведуньи, черноокая  Радмила, увидела, как  какая-то дошедшая к её хозяйке женщина, что-то настойчиво допытывалась у неё. Ведунья старалась уйти от разговора, но та настойчиво что-то требовала от неё. Радмила поспешила на помощь, прикрикнула на назойливую полянку. Та, не получив желаемого, отошла, что-то сердито бормоча под нос.
- Что хотела эта женщина? – поинтересовалась помощница .
Ведунья ответила не сразу. Взглянув в встревоженные глаза доброй девушки, она протянула ей руку. Та помогла ей подняться, подняла  холщовую сумку с лекарственными травами и отдала её хозяйке.
- Запомни крепко-накрепко: знания не должны попадать в руки недостойных. Иначе быть беде.
Девушка чрезвычайно серьёзно посмотрела на свою наставницу и согласно кивнула головой.
- Ты иди в круг. Я постою ещё немножко, полюбуюсь на молодых, да домой пойду. А ты не спеши.

  На счастливых Иву и Купаву нельзя было не обратить внимания. И ведунья, и Радмила  видели, как люди средь веселья нет-нет, да и поглядывали на влюблённых. Статный  Ива да красавица  Купава, счастьем-радостью переполненные, держась за руки, прыгали через костёр. И все верили, что те не расцепят своих рук,  и семья у них сложится. Была такая примета.