Грустить с тобой, земля моя и праздновать с тобой

 Хотела Маня на медсестру пойти учится, но нет, свекровь, как зашипела, грамотной она хочет стать. Смотри Васька, будешь ее по ликбезам искать.

 А деток у них так и не было, видать Василь, когда воевал по зиме, там и за студился. Он вообще, был слабоват, местный врач сразу сказал, зачем сюда приехали.
 У него астма, а среди шахт, он задыхается - аллергия.
 Как-то напросилась Маня, в город съездить, а Захар на своем служебном автомобиле ехал в город на заседание. Туда я тебя свезу, говорит, а назад сама, не знаю, как я долго там буду.

Маня, конечно, согласилась, утром, как солдат стояла на обочине, ждала машину. Захар чуть мимо не проскочил. Едут, смеются, что-то вспомнили, как Захар с Васей ее сватали. Потом посмотрели  друг на друга и вдруг замолчали, ехали дальше молча. Маня даже вышла раньше времени.

 Гуляла по городу Маня долго, проголодалась, мороженого наелась, ситро разного цвета пила, потом пирожки купила и с собой взяла. Глянула по времени, пора домой, на чем буду добираться.

 Она-то  помнила, Захар сказал поздно назад поедет. Прикинула, решила идти пешком, а там может и Захар догонит. И  почему ей такое в голову пришло. Полем шла, не спешила, в те времена машина в степи, редкость. Видит, пылит газик, что-то рановато, подумала.

И правда, Захар, Маня закинула сетку с гостинцами на заднее сидение, а сама села наперед. Едут, рассказывает Маня, про покупки и про пирожки рассказала, а Захар говорит, я ведь из-за тебя ничего поесть не успел, кончилось  заседание, я сразу и поехал к тебе, боялся на чем-нибудь уедешь.

 Так, давай я тебя покормлю, останови  машину, предложила Маня. Машина стала в таком хорошем месте, рядом небольшое озерко, ивы и зеленый лужок. Маня достала пирожки, колбаску, а Захар прихватил в буфете горкома, пирожные и бутерброды, а по дороге еще и бутылочку хорошего винца купил, дома расслабиться.

 Одним словом трапезничали со вкусом, но чем больше входили во вкус, тем чаще в глазах появлялся вопрос. - И это все? И ответ не заставил себя ждать.

 Та, обоюдная страсть, что зрела годами, вырвалась и снесла все препятствия. Приходит время, когда ты сам отвечаешь себе на свой вопрос, взрослея, человек так меняется,  как быть, если это любовь.

Маня впервые по настоящему ласкала мужчину, она и не знала, что она это умеет, она с жадностью отдавалась этому не знакомому чувству.

 Сейчас ей было все равно, кто может оказаться этому свидетель, что думает о ней Захар, что она скажет Василю.

Но и Захар, ехал в том же поезде, жена друга, семья, да просто совесть. Все легло на весы, но ради этой женщины, он способен был на все.
-Что же ты делаешь со мной? Как я теперь буду жить дальше?

Пощади меня Боже. Ему хотелось навсегда остаться в ней.  И будь, что будет. Глаза ее испепелили его еще в юности.

А сейчас эта женщина была само совершенство, вот она встала,  вот  поправила волосы, дразнящий взгляд, в полуоборота, а
руки, любое ее прикосновение и дрожь во всем теле.

 Мадонна, однажды, он уже видел в музее такое лицо, улыбка, которая проникает в тебя и там остается.
 Как от дурмана, он отмахнулся, зажал в себе это состояние и резко вскочил.
-Пора, Маня, ты готова, крикнул он в сторону поляны, где Маня  рвала цветы. Взгляд ее выражал обиду и сожаление.
Потом она, как не в чем, не бывало села рядом, провела ладошкой   по его щеке, вздохнула - поехали, промолвила она.
 Доехали быстро, Захар высадил ее возле дома и сразу поехал к себе.

Последнее, что он от нее услышал -
-Жалеешь, а я нет.
Опять побежало время они долго не виделись.

 Захар со всей семьей уехал в Таганрог. И вот, от туда и пришло очень плохое известие. От заражения крови умерла старшая дочь Захара, Верочка.
Маня знала, как Захар любил это девочку, она была самой большой его любовью. В это время Маня была на шестом месяце беременности.
Тогда, она сразу решила для себя, у нее будет девочка и обязательно Верочка.

 Господь внял ее молитвам, и в начале лета, родила она девочку, очень красивую даже санитарки бегали любоваться ребенком и все приговаривали, знать от большой любви родила, но очень удивились, когда увидели Василя, неужели ты его так любишь.

Но счастливы были оба, так давно они мечтали о ребенке, а свекровь не унималась - дурной ты Васька, нагуляла Манька с летчиками у госпитале. Васька отмахивался от матери, и домой без гостинца не приходил.

 Опять побежало время, Верочка уже по хате стала бегать, а Василь решил ехать на новую стройку, на Балхаш строй. Мода такая тогда была, Штеровскую построили, тут бригада решает дальше двигаться. Через месяц документы будут готовы и поехали.

 А нынче, пришел Василь домой и говорит, собирайся в гости, Захар приехал.
Маня Верочку красиво одела, бант повязала, носочки белые - кукла.
 
Сама приоделась, губы подкрасила, чулки фильдеперсовые  заранее припасла. Василь в рубашке новой, в пиджаке, кепка, все  чин чина рем. Радостная встреча, застолье, все гомонят, нельзя нормально словом перекинуться.

А Захар как взял Верочку на руки, так и не отпускает. Куклу ей говорящую подарил, конфет, апельсин. Маня даже просить стала, сладкое убери, диатез будет.
Сама на улицу вышла, через время, он следом.

-Мань, честно, моя?  Я подсчитал.
-Нет, наша, с Василем, математик.
-Все равно за Верочку, спасибо.
Я вас очень люблю и никогда не обижу.

Маня ушла в дом, а он еще долго курил. Гости стали расходится,    собрались и Маня с Василем. Шли пешком, Захар взял Верочку на руки и   пошел их провожать, Верочка охотно играла с ним, смеялась и совсем разбаловалась.  Маня хотела забрать, успокоить, а она не хотела идти к ней. Так и дошли до дома. Захар заходить не стал, только когда передавал Верочку Мане, поцеловал одну и другую. Он охватил головки обеих руками и прижимаясь к обоим, ловил   давно забытый аромат любимой женщины. Маня с трудом оторвалась от него и сказала - пара.
На следующий день, Захар попытался встретить Маню с работы.
Они прошли с ним до ближайшего буфета, взяли по тарелке супа и долго болтали, выясняя  отношения.

Маня уже тогда дала понять, что вот так встречаться не надо, не надо портить жизнь дорогим людям. За дочь она ему благодарна, но афишировать это не нужно.

Они скоро уедут, у него есть дети, а Верочка она  всегда будет помнить про тебя, я постараюсь, ты же лучший друг ее отца, герой Гражданской войны. Девочка всегда будет любить тебя, и уважать и я думаю, это  не последняя наша встреча. Большего у нас с тобой быть не может. Мы взрослые люди.

Через полмесяца, они попрощались с родными и отправились на трудовой подвиг, на одну из многих советских строек.

Конечно, это был не подвиг, это был каторжный труд, наш народ умел  служить Родине, и терпеть ее обиды, и защищать, не жалея живота своего. «Мы наш мы новый мир построим, кто был никем, тот станет всем».

 Поезд уже почти минул перрон, на самом краешке, стоял одинокий человек,
Он не махал руками, опущенные плечи, взывали к жалости и сочувствию.

 Но он  выпрямился, как только поезд стал сильнее удаляться, одел фуражку.      
И стало видно, что это гордый, уверенный в себе, достойный человек.

 Жизнь на стройке была, обычной, в смысле труда, кто-то копает яму, кто-то засыпает, кто-то вбивает сваи. Непогода, но план должен быть выполнен в срок.

Ну, нельзя построить, если только подписывать накладные в конторе, кто-то должен и кайлом махать. Заметьте ничего, не изменилось, и не меняется столетиями. И сейчас во времена электроники, где-то все равно машут кайлом.

 А что же быт. Тоже,  примитивное  устройство барака. Поделен, по углам, на четыре половины, завешанных простыней, или забитых фанерой.

 За каждой занавеской, свой  маленький мир, со своим помойным ведром, небольшой лежанкой, но утром ты должен быть бодр, свеж, трудоспособен. Сколько их таких миров, тысячи.

Правда, сейчас, на таких стройках, с нуля, у трудяг, хотя бы своя кровать.
 И это было прожито, говорят же, Бог не грузит больше, чем человек может вынести.

Но причины бегства от трудностей бывают разные, например болезнь.
Так и случилось у наших героев. А болеть начали женщины, видно вода не   подошла.

И стали гнить любые порезы или комариные укусы и у Верочки, и у Марии. А со стройки так просто не уйдешь, договор определял условия игры.

И надумали Василь с Маней бежать. Денег было мало, но на два билета на поезд они собрали, а Верочку, решили, как-нибудь провезем. Перед выходными, стали готовиться к побегу.

Инструмент, а это было самое ценное у Василя, рубанки, фуганки, долото, стамески, много чего. Погрузили в корыто. Тряпья было мало, в основном одежда, а сколько там ее, все на себе. Немного еды подсобрали.

Маня накануне, хороший кусок сала купила. Сухари и раньше, по-тихому, сушили, отварили картошки и лук купили, вот и вся еда.
 Ранним утром, знакомый водитель, до перекрестка подвез, что бы в поселке бегунов не увидели. А уж дальше, до поезда пехом, пять километров. Маня     корыто на спине тащила, Василь не донес бы.

А он узел тащил, а иногда Верочку на руки брал. Так до поезда и добрели. Ехать далеко собрались, домой то нельзя. Могли и в тюрьму посадить, за нарушение договора. И решили они, ехать на стройку в Сибирь, Комсомольск-на- Амуре строить.

Еле дождались поезда, билеты купили, два, а Верочку, она тихая была, не капризная, в багажный ящик посадили. Соседи все видели, но молчали, сами такие же, нищие. Вот так и ехали, потихоньку кормили, ночью в туалет и на диванчике полежать выпускали.

 Перед концом уже проводница заметила, хотела высадить, так Маня ей свои цыганские сережки отдала, так и доехали.

 На стройку брали всех подряд, людей не хватало. Василь как всегда в плотники подался, а Маню, на огороды и на теплицы взяли. Жить в бараке было легче, и условия лучше.

 Общая кухня с печкой, туалет и вода в рукомойнике, а комната на двоих, с печкой, сами топили, одна на четыре комнаты голландка. И дрова летом сами заготавливали.

Ехали мужики в лес рубали деревья, грузили на машины, а уже возле барака пилили, кололи и в поленницу укладывали.

 Василь тоже работал в теплом цеху,  двери и окна делал, иногда был заказ на мебель, уважали его, он все умел, шкафы, буфеты, этажерки, да еще и резные.

А Маня летом на огороде, привычное дело, а весной в теплицах, зимой в столовой овощи перебирала, повару помогала, посуду мыла.

 Жить стало легче тепло, сыто, а там Верочка в школу пошла. Маме помогать в хозяйстве стала. Придет Маня домой, а там полы намыты, нигде не пылинки,  старшие девчонки порядок соблюдают и она за ними.

По весне все на зиму картошку сажают, а осенью, когда Амур разливается,  спешат убрать. А место такое, ты ее выкапываешь, а вода уже подступает.
Так вот детвора, пока родители на работе, успевают картошку вынуть и на сухое место перенести.

Верочка тоже от старших не отстает, старается.
К зиме мужчины кету заготавливают, ловят и солят целыми бочками, а когда похолодает, наступает время лепить пельмени.

Василь режет свинью, окорока солят и в дымоход, что бы хорошо прокоптились, часть солят на солонину, а часть Василь рубит мясо мелко, мелко на фарш,  вот тогда и настает пора пельменей. Это целый ритуал, собираются семьями, и по очереди лепят друг другу пельмени, потом дружно под рюмочку отмечают этот праздник, откушав наваристого бульона и вкусных пельмешек.
 Потом зимой,   вышел в сени, набрал мороженых пельменей
 и жизнь прекрасна.

 А еще кедровые орешки, это тоже важная заготовка, все население ходит бить шишки, ну как без этого лакомства. Или земляника, ее тоже бочками заготавливают.

 Едут в лес прямо на телеге, проехал поляну и колеса красные, как в крови. А дух стоит, а сколько детворе радости и вкусности. И так целый год, забота, работа и мелькает жизнь, как один день.

 Так и жили дружно, радостно с любовью к жизни. Пробежало время, подросла Верочка. И как-то в сороковом году пожаловал к ним гость дорогой и желанный.
Вера с девчонками у дома на скакалке прыгали, а он подошел, поздоровался и спрашивает, а кто у вас самая красивая мама. А девчонки в ответ, в один голос - тетя Маня.

-Тогда ведите меня к ней.
.- А пусть вас Верочка отведет, говорят девчонки и на нее показывают. Верочка засмущалась, но взяла за руку и говорит, 

-Пошли, я тебя знаю, ты мой дядя Захар.
- Неужели, помнишь, не забыла.

-А вы у нас на фотографии и мама вас, как икону Николая угодника крестит и целует. Захар засмущался и пошел молча, предвкушая встречу с дорогими его сердцу людьми.

Маня в тазу белье несла на улицу, как увидала Захара, хорошо сундук в коридоре  был  рядом. Она села замерла и заплакала.

-Думала, не увидимся, а вот не смог не заехать, правда, далеко пришлось круг  давать.  Дочка то, как выросла, а красавица вся в мать.
Они обнялись и стояли молча, боясь разжать руки и потерять этот миг счастья. 
   
-А  Василь где?
-Завтра приедет, в другой город позвали замеры делать, он мебель на заказ делает. Пойдем, что тут торчать, соседи народ любопытный. Ты надолго?

-Василя дождусь. Захар прошел в комнату увидел свое фото на комоде. Везде чувствовалась рука хозяйки. Маня была встревожена и рада его приезду. Все про всех спрашивала, искренне удивлялась.

Был Захар не долго, ушел ночевать в гостиницу. Зачем компрометировать хозяйку. А на следующий день, ровно к приезду Василя, Захар стоял в их дворе общался с соседями.

 Все уже знали, что он приехал из далекой Украины. Верочка перед подружками хвасталась обновками. Люди спрашивали, как там Москва, видел ли он Кремль, что из одежды носят, спрашивали местные модницы.

Когда появился Василь, он еле пробился к Захару, через круг женщин.
-Сороки любопытные, дайте друга обнять. С этими словами он обнял друга, даже на слезу прошибло. А рядом, уже стояли Маня с Верочкой и любовались теплой встречей друзей.

Дома уже был накрыт стол разными разносолами. Казалось, никогда не расставались. А Захар все рассказывал, как сложно сейчас во всем мире живется.

Гитлер уже всю Европу под себя подмял. Война у границ нашей страны, вот, вот начнется. А потом, он как-то сник и стал говорить очень тихо,  нервно поглядывая на дверь. Время опасное для настоящих коммунистов.

Какие-то вредители, пишут доносы, а  в результате подводят человека под расстрельную статью. Вот и Захар чует, беда где-то рядом, может, в последний раз видимся. Василь обнял друга, как бы сочувствуя.

-У нас тут тоже, многих забрали. Есть семьи, по пятеро детей, без кормильца  остались. Женам никакой информации не дают. За что мы только, Захар, на Гражданской бились.

 Маня сидела молча вздыхала и то и дело глаза вытирала. Много было сказано, время бежало, горько было расставаться.

 Захар уехал, друзьям остались, воспоминания и надежда. Даст Бог, встретятся.
И вот, прошло еще немного времени, и пришла на нашу землю война.

 Не пришлось Мане и Василю испытать ее начало. Когда неожиданно стали падать на мирные города и села бомбы, горела земля, а наши люди гибли.

Но все равно и здесь почувствовали беду, эшелоны с людьми и техникой шли на запад.
Стали уходить на фронт соседи, друзья. Василь был на брони, да и по возрасту был староват.

 Но чем дальше жила страна в состоянии войны, тем голодней и трудней было в тылу. Верочка как раз в седьмой класс пошла, но учится не дали, отправили в ремесленное училище.
 Там они не учились, работали на заводе, там же и жили. Верочка самолеты клепала. Кормили плохо, утром небольшой кусочек хлеба и баланда, мучная затируха.

Девчонки баланду отстоят, воду выпьют, а более густое, вечером доедают. Чувство голода не покидало никогда.

Хорошо домой, их на выходные, иногда отпускали, постираться. Мама как могла подкармливала Верочку. Но однажды Вера услышала, как Маня говорила отцу, Вася, я скоро умру, я совсем уже опухаю, есть нечего.

После этого Вера всегда следила, что бы мама съедала свою порцию
хлеба. На заводе было тяжело и опасно.
 Как-то они с мастером, ночью
делали срочный заказ, а Вера чувствует, засыпает на ходу, ну и наклепала дырок на крыле. Они потом с мастером тряслись от страха, ждали, когда их посадят.
обошлось как-то.

 Летом было легче, что в речке поймают, что на огороде
вырастет, да только времени на это не было. Но пришел и на их улицу
праздник.

Однажды письмо от Васиной сестры получили. К тому времени,
Луганск освободили, и появилась связь. А немца погнали, хорошо погнали
И уже шли наши танки по немецкой земле, они теперь убегали. Жизнь стала легче.

А дальше Верочка, учится, на бухгалтера пошла. В конторе стала работать,
кончилась война, стали ребята домой возвращаться. Пошли женихи, под
окнами, сигналы подавать.

 Но Верочка, как завилась, хочу в Луганск, к луганской крестной. Долго сомневались, на семейном совете решили, и в мае отправились в дорогу.

Тяжело было уезжать, привыкли, полюбили этот край. половина поселка провожала, сдружились, сроднились, такой у русского человека характер.
Москва встретила темными окнами, но попали они на салют победы. Народ валом валил на Красную площадь.

Здравствуй, Москва. Ты дождалась этого дня, сколько всего вынес твой народ.
Не просто перетерпел, а победил. Это мы, советский народ и в горе, и в  радости
с тобой, наша Родина.

 Склоняем знамена врага, к твоим ногам. А впереди, счастливое будущее, так обещает нам партия и наши великие вожди.

И снова кайло, лопата, тележка и адский труд, во имя любимой Родины.
Послевоенная разруха, огромная потеря работоспособного населения, отсутствие техники в колхозах.

 Иногда женщина впрягается в плуг и пашет.
Вы видели такое в других странах, а у нас это нормально. Всегда, как у Некрасова. «И голод, и холод выносит, всегда, терпелива, ровна.

Я видывал, как она косит…» Не сомневайтесь, в этой стране, все получится.
Кайло - это потом, а сегодня праздник, «Я люблю тебя жизнь и хочу, что бы  лучше ты стала.

Побывав на празднике, люди разъезжались по своим городам. Наши герои не были дома много лет. Что ждало их дальше, как встретит Луганск.

Домашние, при встречи, особой радости не выразили. На небольших квадратах, в полуподвальном помещении, уже жили мать Василя и его две сестры. Брат Михаил жил в Снежном, не далеко от Луганска. У него с женой было пятеро  детей. Дети Захара, как выяснилось, были живы, но не все. Самый младший Иван, погиб в первые дни войны, он был артиллерист. Старший сын Василий, был ученый и работал в Москве, в НИИ. Средний Леонид, на морском охотнике,
трижды тонул в Черном море и сейчас служил   Севастополе.

А вот с Захаром были сплошные неясности. Перед войной окончательно разругавшись с женой Полиной, он развелся. Полина, ярая комсомолка, долго  бегала по райкомам, жаловалась. И буквально за месяц, до начало войны,

Захара забрали в ЧК. Чем все закончилось, не известно, только Захара больше
никто не видел. Правда, говорила одна знакомая, что видела его, когда немцы
вошли в город.

Одет он был в гражданское, с ней не поздоровался, сделал вид, что не знаком. Полина, когда немцы прорвали оборону, сразу уехала в Прогнои.
В городе оставаться боялась, Захар был комиссаром, хоть и бывший муж,   сыновья офицеры, партийные.

Кто-то, обязательно заложил бы немцам.
Когда Вася и Леня пошли в администрацию города, узнать, где отец.
Им объяснили, В начале оккупации Захар был оставлен в городе, для работы с подпольем.

Все шло хорошо, вначале, а потом появился провокатор. Много  людей погибло тогда, в застенках гестапо. Правда, в списке заключенных его
нет. Может, успел из города уйти, а может по дороге к фронту убили. Числится
без вести пропавшим.

Вот такими нерадостными новостями встретил их Луганск. Василь горько  переживал гибель друга, все сроки уже прошли, все смирились.
Жизнь вошла в привычное русло.
Маня, пошла, работать в госпиталь,
Василя приняли плотником на завод, а Верочка  в управление углеобогащения.
В городе на работу брали только лояльных граждан, если был под немцем,
приличной работы не жди.

 Пришла пора Веру замуж отдавать. Проблема была
в том, что мужчину, с которым можно было связать свою жизнь, трудно  было
найти даже молодой женщине. А мужики тогда, герои, мало их было, а  женщины,
от одиночества, легкодоступные.

Хоть и хороша была Верочка, в свои двадцать лет, но судьба распорядилась по
своему. Замуж пошла она за мужчину достойного. Партийный, работал начальником цеха, на заводе, на десять лет старше.

 Жил с родителями, а они воспитывали двоих его детей. Жена умерла, дети погодки, Валера и Маечка.

Верочка трудностей не боялась, а тут еще и своя лялька была на подходе.
Поначалу все хорошо складывалось.

 Верочка и с детками подружилась.   И родители Верины с Васиными, так ее мужа звали, нашли общий язык. А тут и дитя долгожданное появилось, Леночкой назвали. Все были рады по- своему,

Верочка с радостью нянчилась, свекровь особой радости не выражала, у  нее и так было двое внуков, а с третьим пусть невестка нянчится.

Так и жили, в те времена женщин не баловали декретами. Родила и через короткий срок на    работу. Пришлось Верочке, за три девять земель, носить  дочку к Мане.

Километра два по бездорожью, на руках, утром. И вечером с работы тем же путем. Воскресенье выходной, а там и уборка, и стирка, и уроки со старшими   детьми. А муж, работа, партработа, конференции.
 
Часто стал из дома пропадать, а однажды, увидела его Верочка в парке с молодой дамой, еще и билеты в кино в пальто нашла. Попросила объясниться, а он даже не смутился.

И еще свекровь заявила, жизнь у него проходит. Верочка маму посвятила в свои проблемы, та  мужа напрягла. Смотрит Вера, не угомонился ее Вася. Пришла 
с работы, собрала вещи, подогнала машину и прощай замуж.

 Упрямая и гордая была дочь у Василя и Марии. А тут и радость, через время.
Дали им квартиру, огромную, три комнаты. Только одних дверей тринадцать,
Кухня, ванна, туалет, три кладовые, три коридора.

 Куда столько, дом еще до войны строили. Раньше какой-то начальник жил. Стала Верочка своих родных

тетушек с собой звать жить. Но нет, дом то был на окраине города. Авдотья говорит, не пойдем, в центре, начальство живет, хлеб в магазине всегда есть.
 Так и поселились они вчетвером.

 Но Вера все равно не угомонилась, на работе многие без жилья, у нее хоромы. И поселилась у них семья, муж снабженцем  в тресте работал, а жена врач и маленький сынишка, почти ровесник Леночке.

Всем места хватало, да и веселей вместе было, вечером за беседой, вместе на природу выезжали. А там, у Верочки обожатель появился, через время и свадьбу
справили.
Всякие дальше были и разногласия и согласия в семье Мани. Пришел со службы
сын Захара, Леонид. Демобилизовался и поселился с семьей в Луганске.
 У Василя, кроме Захара друзей не было, горькую он не пил, без причины по городу
 
не бродил. Время было сложное, на настоящую дружбу рассчитывать, не приходилось. А вот, когда появился Леня, стал он к Василию ходить по выходным.

Купят, чекушку, и сидят всю ночь за беседой, про Захара, про Сибирь
вспоминают. Как бились за Советскую власть. Леня про свое вспоминал, как тонул, товарищей спасал, сколько раз под смертью ходил. Сколько их погибло и
в лагерях сгнило. Про это с соседом не поговоришь, родственная душа большая
  редкость.

 А наговорятся, и польется песня, вырвутся чувства из души на волю.
«Славное море, священный Байкал, славный корабль, омулевая лодка.»
А от Захара так вестей и не случилось.

А внучка Леночка, всегда была рядом.
Она так любила эти разговоры. Все она знала про Гражданскую войну, любила
 смотреть фильмы про ее героев.

 Она точно знала, что дед ее Вася и дедушка
Захар настоящие коммунисты, дядя Леня, герой Отечественной войны.

 Вот только  бабушка Маня, очень боялась милиции, но все равно, она смелая, у
 нее даже ранение есть, когда она партизанила, белые ногу ей прострелили.
Леночка уже сейчас очень хотела, ехать на Кубу, к Фиделю Кастро, на помощь.
Мама сказала, подрастай, еще успеешь, на твой век хватит.

 Летело время,   постарели Василь и Маня, начали болеть.
Хоть и далеко шагнула медицина, но не все болезни удавалось вылечить. Так  и
Васина астма.

Леночка тогда уже в девятом классе училась, а тут у деда начался приступ астмы. Как же Маня испугалась, беги, Аленушка, быстрей за мамой, на
работу, скорую вызывайте.

 Пока Вера с Леной до дому добежали, а Василию и
скорая не помогла. Горько плакали женщины, а Маня всю ночь возле гроба 
просидела, то цветочки поправляла, то гладила его и что-то шептала.

 Тосковала Маня, все ходила на могилку и там подолгу сидела.
А жизнь, она не стоит на месте. Верочка активная была, общественной работой 
Занималась. А тут стали народ наш за границу отпускать, по путевкам.

В гости из Москвы приехал сын Захара, Василий. В это время он курировал тот
завод, на котором Верочка работала. И как поощрение дали ей путевку в Болгарию.

Странно, конечно, она не просила, Вася, наверно похлопотал.
 Он сам недавно из Германии приехал, столько рассказал, как немцы
живут, подарки красивые всем привез.

 Обидно было слушать, какие, у них дороги, магазины, и народ живет более свободно. Да ладно, у нас тоже, неплохо стало. Свободно хлеб, ешь, сколько хочешь, правда, прилавки пустые. Вечно на все дефицит. Но и с этим справимся. К коммунизму идем.

Вот в космос Гагарин полетел. Америку уже обгоняем.
 Вот и мечтала Верочка, поеду все увижу, все посмотрю. Вася брат перед уездом
сказал ей, не чему не удивляйся, и прими все правильно. Никого она судить
не будет, а зачем ей это надо. Живут люди, ну и, слава Богу.

 Отплывали они из Одессы, любила этот город Верочка, с детства с мамой
приезжали они сюда, к маминой сестре. Вот и сейчас бродила по Деребасовской,
спустилась к порту и все время ей казалось, что на нее кто-то смотрит.

Но народу не много и все незнакомые. Показалось, а еще она подумала, может
 за ней органы следят, прошел же слух в народе, что тех, кто едет за границу, тщательно проверяют. А зачем ее проверять, она кандидат, в члены партии, передовик производства. Да ладно пусть наблюдают.

 На пароходе были не только наши туристы, были и иностранцы. Но одни   другим не мешали, подружились, по вечерам совместные вечера устраивали,
 «Катюшу» пели. Наши дамы смущались, когда их начали приглашать немцы, языки никто не знает, а по нашему они тоже еле лепечут.

 Вот и сегодня был вечер «Дружбы» и мужчина, пожилого возраста, пригласил
Верочку на танец. Что бы ни показаться дикаркой, Вера согласилась, тем более
она любила и умела танцевать.

Но когда иностранец заговорил с ней на чистейшем русском языке, она мгновенно посмотрела ему в глаза.

 Что-то родное, забытое мелькнуло в его взгляде, тем более он назвал ее по
имени, а Верочкой ее называли, только родные. Господи, да это же он, кричала
ее душа. Не плачь, мама, он рядом со мной, всеми любимый Захар.

 Голова закружилась и, что бы, она не упала, он подвел ее к пустому столику,   подальше от скопления людей.

-Верочка, я не хотел тебя напугать, но из осторожности, мы не стали с Васей
посвящать тебя перед поездкой. Вася по моей просьбе устроил эту встречу.
Я уже в  Одессе бродил рядом с тобой. Я боялся твоей реакции. Но мне нужно
было увидеть тебя и объясниться, прежде чем я уйду.

 Я уже стар, измотан жизнью, моя тайна, как и совесть, мучает меня, но я ни о чем не жалею. Много лет назад, моя дружба с твоим отцом, сроднила нас  так,
что мы были, как одно целое, но и любимая женщина у нас оказалась одна на
двоих.

 Ради друга, я был способен на все, но только не на подлость. А женщина,
она была верна мужу, но любила меня, с самого начала, и я об этом знал.
Ты знаешь, какие глаза у твоей мамы? Прикипел я душей намертво.

Мы были уже зрелые, сила этого чувства настолько велика, что она порвала все
условности. Маня долгое время не могла иметь детей. Всему этому вина, здоровья твоего отца.

 И  мы оба, перешли этот «Рубикон». Больше никогда мы
 не давали воли этим чувствам. Боюсь, что Василий догадывался, но простил.
И все-таки мы все были счастливы, с твоим появлением. Скажи своей маме, что я любил всегда ее, только одну. Не о чем не жалею, грустно, что не увижу. Друг
уже там, будем ждать ее вместе.

 Верочка тихо плакала, ей было жаль и маму, и папу, и дядю Захара, такого
 одинокого, и на чужбине.


Была еще одна встреча на вечере, она была посвящена «Дружбе народов ».
Вера с Захаром вышли на палубу и там за столиком, под плеск морской волны,
 она слушала его историю человека побывавшего в немецком плену.

После бегства из оккупированного Луганска, он начал искать возможность,
 попасть на линию фронта. Предатель, который сдал подполье, ему известен
 не был, но забрали почти всех в гестапо.
 
И вот сейчас, пробираясь в тылу врага,
 он понимал, что его ищут. Одет он в гражданском, но документы не надежные.
В лесу ночевать холодно, попросился на постой в крайнюю хату, сказал хозяину,
продукты для семьи, на соль меняю.

 Ночь прошла благополучно, а поутру   
пришли полицейские и забрали, хорошо документы с другого района были, по
запросу не нашли про него ничего, и отправили в лагерь для беженцев. Потом в поезд погрузили

и по лагерям повезли. Покатался по Европе, хорошо, что среди гражданского,
 работоспособного населения, то завалы разбирали,  то строили, однажды
пригнали на поля овощи собирать, вот там меня Моника и приметила.

Она в стороне курила, наблюдала за рабочими, а он на немецком языке с ней заговорил, попросил закурить. А на следующий день, пришел Курт, их надзиратель.

Пошли, говорит, хозяйка зовет. Поговорила с ним, спросила, про
образование. Велела помыться, одежду почти новую дала, и стал я с ней ездить
по ее делам, учет вести. Через месяц, она меня в постель к себе затащила.

 Я после этого решил, что это и была ее главная цель. И стали мы с ней жить, как муж и жена. Я свободно мог передвигаться и на машине, и по городу.

Спросишь, а почему не бежал. Пробовал, поймали, сильно били, а потом назад, Монике вернули и на цепь, как собаку посадили. Я понимал, фронт далеко, мне
  не дойти, а там и от наших, неизвестно, что ждать.

Перед самым началом войны, у нас на меня завели дело, по доносу Полины, жены моей. А у нас стоит туда попасть, живым не уйдешь. Вот Моника меня и задержала. А там американцы

пришли, они долго не мучили, Моника что-то заплатила и меня отпустили.
Вот так до самой смерти, пока Моника не умерла, я и вестей не подавал, да и не хотел сыновьям жизнь испортить. Вот только недавно, взял путевку и нашел
Васю в Москве. Мы поняли друг друга. Оказывается, Полина умерла, да я зла
 не помню. Все от него и про Василя узнал, и про тебя он рассказал, а я попросил помочь с тобой встретиться.

Вот Вася и помог с путевками на теплоход.
Вечер был теплый замечательный, но очень долго с иностранцем оставаться было опасно. Верочка попрощалась со своим новым отцом и пошла в каюту.

Она долго не могла заснуть, ей было всех жалко, но что можно было изменить в жизни людей, у которых она подошла к концу.

На следующий день, она вышла на палубу, когда теплоход остановился в каком-то порту. Видела, как несли носилки с человеком, укрытым простыней.
Говорят иностранцу, какому-то ночью, с сердцем плохо стало. Увезли в госпиталь.

Больше Верочка Захара не видела, а как память он передал Мане ладанку,
ее  одела на него Маня, в тот его приезд, в Комсомольске-на-Амуре.

  Домой вернулась Верочка не радостная, впечатлений было много, но ощущение восторга и радости отсутствовало. Что маме говорить?

 А маме сложно было что-то говорить. Заболела Маня очень серьезно, чего боялась, то и получилось, опухоль щитовидной железы. Давно что-то мешало
кушать, а сейчас совсем есть перестала.

Угасла за месяц. Верочка на порог, мама не встает, но улыбается, зачем встречу портить.

Опустилась Верочка перед ней на колени, слезы ручьем бегут, а она ладанку, что Захар передал, на нее одевает, может, поможет. А Маня шепчет, нашелся, родной,  вот теперь и мне, можно.

А тут звонок по телефону, Верочка взяла трубку, а там Вася с новостью - папа умер. Вера ойкнула. А Маня говорит, не говори, я знаю, теперь и мне пора. Оба меня уже жду. Руки протянула и закрыла глаза.

 Пролетели, пробежали золотые денечки. Какая же ты любовь и сложная, и      прекрасная. Спасибо тебе, жизнь, Как хорошо, что ты была.