Как правильно залохматить бабушку Ч. 6

Пижамная вечеринка

Я говорил, что Вадькины родители работали врачами в Йемене? Это вам не советская Болгария, это настоящая заграница. Не очень я себе представляю, где находится Йемен, и почему в Йемене живут не йеменцы, а арабы. Но именно оттуда коротышке привезли японский видеомагнитофон и американские джинсы. С тех пор мелкий, он же пискля, стал самым уважаемым человеком в деревне. Каждый вечер, собирая местных ротозеев, Вадька пересказывал содержание «Рембо», «Рокки», «Звездных войн», «Полицейской академии» и «Коломбо», а также «Челюстей», «Терминатора», «Индиану Джонс», и, представьте себе, «Крестного отца». Послушать Вадика приходил сам Колька! перешедший в шестой класс. Девочки носили коротышку на руках и угощали, то клубникой, то яблоками, то леденцами. Вадик брал подношения без особого энтузиазма, а так, в качестве одолжения, задирал нос и повторял, отправляя очередной леденец в пасть, что пробовал настоящий американский Бубль-Гум. Мы, молча, склоняли перед ним наши головы.

Как-то раз в середине августа Вадик сообщил нам, что у него родилась прекрасная м-мысль, устроить пижамную вечеринку. Девочки восторженно запрыгали: «Ура! Ура!»

- Какую вечеринку? – спросил я, выпучив глаза.

- Пижамную, невежа, - бросил Вадик, - тоже мне любитель Америки, и не знает, что там устраиваются пижамные вечеринки.

- А что мы будем делать? – спросил я, - в пижамах? Письками меряться?

Вадик смерил меня таким взглядом, словно из нас двоих коротышкой был я.
Повернувшись ко мне спиной, лицом к девочкам, он стал рассказывать, как полагается вести себя на пижамной вечеринке.

Пока я раздумывал, обидеться ли и уйти или затаить злобу и остаться, сопля изложил практически все правила, и, судя по красным лицам девчонок, правила были очень и очень интересными.

- Понятно? – резюмировал Вадик.

- Нет, - парировал я.

- Что тебе не понятно, Полосатый американский флаг? В ночь со вторника на среду мы устраиваем вечеринку с угощениями, наряжаемся в пижамы и остаемся ночевать… Кстати, все это будет у тебя на даче.

- Это почемуй-то у меня?

- Потомуй-то, недогадливый, что у тебя самая большая дача. Понял? Мы сможем там все разместиться с ночевкой. И потому еще, что у тебя самая строгая бабушка, и наши бабушки, без сомнения, нас к тебе отпустят. А с тебя пирожки с картошкой.   

Ну, просто испортился парень. Был тихий маленький плакса-пискля-сопля, а теперь, пожалуйста, распоряжается моей бабушкой. Что значит, родители заграницей! И две дуры: Катенька и Дашка туда же, вернее ко мне с ночевкой. Представляю, что скажет бабушка!

- Хорошо, - говорю я кампании, - Предположим, тебе Вадька, идти до меня полтора дома, а девочкам переулок и еще переулок. А если Полежаев навстречу попадется, а они в пижамах! Он может и в милицию их сдать.

- Спокойствие, - отвечает зачинщик жареного, - мы все придем к тебе в нормальной одежде, а потом у тебе переоденемся.

- Э, нет, - отвечаю я, - так дело не пойдет. Раз уж пижамная вечеринка, то извольте, приходите в пижамах. Сильвупле, как говорит моя бабушка.
Тут я почувствовал, как между мной и всей остальной кампанией пробежал холодок. Причем, бежал он мне навстречу. То есть, меня обдало ледяным ветром презрения, который ничего хорошего не обещал как минимум до конца летнего сезона. В чем я виноват, скажите? За что на меня ополчились эти трое?

- Тогда мы проведем вечеринку без тебя, трусливый пескарь, - заявил Вадик.

- Подумаешь, воображало какой, - хором сказали девочки.

Если бы не Колька, проходящий мимо с футбольным мячом, дело точно бы кончилось дракой.

У Кольки дед трудился колхозным бухгалтером, поэтому у него была большая дача, больше, чем наша раза в два. Но видока у него не было. И я заподозрил в Кольке «своего» человека.

- Че? – спросил нас Колька.

Ему наперебой рассказали.

- Да, видал я вашу пижамную вечеринку! В пионерлагере что ли не были? Там каждую ночь вечеринки. У нас в палате в этом годе пятнадцать человек спало. Знаете, какие мы бои подушками устраивали? А как фраеров пугали? А как вожатых по ночам топили? Не, нафига мне ваша вечеринка! Еще и угощай вас! Видали?! Пойдем, американец, в футбол погоняем.

- Спасибо, - сказал я и не пошел. Как-то не тянет меня в футбол. Да, и в Америке эта игра не очень популярна.


***
Молодец, Колька, мелюзгу пришпилил! Пять минут они стояли, надув щеки, обдумывали следующий ход. Если бы не мое великодушие, точно разошлись бы по домам.

- Ладно, - примирительно сказал я, - пусть будет пижамная вечеринка, а то каждое лето одно и то же: пруд, велосипед и тусовка у колонки.
Мои оппоненты оглядели меня с недоверием.

- Если бои подушками устраивать не будете и еды принесете побольше, то сильвупле.

Девочки хихикнули. Вадик криво усмехнулся. Вроде как, все согласились.

- Так, - взял бразды правления в руки Вадик, - я принесу конфеты и полароид. Будем щелкаться.

- Я принесу колбасу докторскую, - гордо сказала Катенька и сделала ударение на слове «докторскую». Ее мама работала технологом в каком-то супер крутом цехе Микояновского завода. В этом цехе колбасу делали не из бумаги. Я облизнулся, есть все-таки некоторые плюсы в фантазиях пискли.

Дашка помялась и согласилась притащить яблоки.

- Вадик, - как бы между прочим, спросил я, - разве твои не привозят тебе из-за бугра газировки. Что ж тебе для друзей газировки жалко?!

- Во-первых, не газировки, а пепси-колы. А, во-вторых, жалко. Я лучше конфет принесу йеменских, их все равно есть невозможно. Ну, что ты таращишься? Отдадим твоей бабушке, в качестве этого, как его, презента, может, ей понравятся.

Мы вдарили по рукам и сговорились провести контрольное совещание во вторник, то есть завтра, в одиннадцать утра, сразу после того, как Вадик позавтракает, а я помою посуду, будь она трижды неладна. За ближайший вечер нам предстояло выбрать пижамы (можно подумать, у нас с Дашкой было из чего выбирать; скорее всего, предстояло заштопать пижамы, чтобы не позориться) и договориться со шнурками (со старшим поколением; поясняю для тех, кто не знает, что такое шнурки).

На этой оптимистичной ноте мелкий с девочками потрусил в одну сторону, а я припустился в другую под горку. Но пройдя легким шагом метров с несколько, я тяжело затормозил у гигантской навозной кучи. Наш сосед свалил целый самосвал навоза еще на прошлой неделе, и до сих пор никак не мог унести на свой огород. Мы с бабушкой даже оказали ему посильную помощь, перевезя на тачке часть говна на наши грядки. Но речь не об этом.

В общем, когда я к куче-то приблизился на радостных парах, тогда-то меня и осенило, что фокус с вечеринкой не пройдет. Я совсем забыл, кто есть моя бабушка…

Разве с вами такого не случалось? Когда вдохновленный какой-нибудь крутой идеей, вы напрочь забываете о действительности, теряете, так сказать, ощущение реальности, видите мир в радужном свете, строите воздушные замки, пребываете в иллюзиях, что окружающие великодушно поддержат, подставят плечо, нальют горячего чая, предложат безвозмездную помощь… И потом, в какой-то момент, чаще всего возле кучи навоза,  прозреваете и… воображение вам сообщает, что игра окончена. И дальше ломиться в закрытые двери, обивать пороги, требовать горячего чаю, надеяться, что надежда не умрет все равно, что толочь в воде ступу. Ну, вы меня понимаете.

Какие шутки могут быть с моей бабушкой?! Какие вечеринки?! Об этом даже подумать страшно! Вадика-то лишний раз пригласить на скамейку возле дачи стремно, а что ж говорить про пижамную вечеринку с девочками, да еще внутри, да еще на всю ночь! Самое главное, что пискля обмолвился, мол, у тебя самая строгая бабушка. Но я-то, будучи во власти мозговой анестезии, не предал этому никакого значения. О чем я думал, силы небесные?!

Я покрутился возле навозной кучи.

- Ну, - произнес знакомый высокий голос, - и что ты заприметил, дружок, в навозе? Почему ты здесь стоишь, домой не идешь?

- Я, - пробормотал я, в ужасе глядя снизу вверх на бабушку, - я…

Бабушка поставила руки в боки, и это не предвещало ничего хорошего. Вернее, это предвещало начало плохого конца.

- Подслушиваешь?

Я, что было сил, отрицательно замотал головой.

- Подсматриваешь?

Сжалься надо мною медведь гризли!

- А что ты тут делаешь?!

А что она тут делает?! Должна быть на кухне, готовить ужин. Нет! Понесло ее на улицу!

- А ну-ка, марш домой!

Кто не знает мою  бабушку, тот вздохнет с облегчением: марш домой, допрос окончен. Если бы так! Допрос еще не начинался. И мне позарез необходимо придумать, почему я две минуты тридцать восемь секунд провел возле кучи навоза. Ну, что, мудрые читатели, подскажите, почему я отирался, прохлаждался, ошивался возле навозной кучи? Только не вздумайте говорить про вечеринку, я не собираюсь весь вечер прятаться от бабушки в туалете.

- Мы поспорили с Вадиком, - начал я оправдательную речь, тщательно намыливая руки, - что в навозе живут майские жуки. И я остановился проверить, действительно ли они там…

- Проверил?

- Э-э-э, да…

- И что?

И что? И что??? И все, конец. У моей бабушки два высших образования, одно из которых медицинское. А за моими многострадальными плечами четыре класса средней школы, причем, как она сама без устали повторяет, весьма посредственной…

В то время не было даже мобильных телефонов, чтобы какой-нибудь желающий поболтать спаситель мог набрать бабушкин номер и разразиться трелью в минуту моего провала.

- Я не увидел ни одного, - правда, и только, правда, мой главный жизненный кред.

- Садись ужинать.

От облегчения у меня подкосились ноги. Фу-у-у.

Гречка с молоком не самое любимое мое блюдо. Но когда мозг с удвоенной силой ищет выход из щекотливого положения, молотишь, не разбирая, все, что дают. Итак, я был по собственной невнимательности загнан в ловушку, которая называлась: «на кой черт ты согласился провести пижамную вечеринку у себя на даче»? Конечно, можно было плюнуть на Вадика, Катьку и Дашку, ну, не будут они со мной дружить до конца лета, ну и не больно надо! Но айсберг под водой был намного толще, чем над поверхностью: эти чувырлы договорятся нынче вечером со своими шнурками, а потом расскажут им, как пить дать, что я не договорился с бабушкой. Их бабушки, особенно бабушка пискли при случае, то есть, где-то завтра после обеда, спросит мою, почему та запретила нам встречаться… Ой-ля-ля! Так недолго и в эпицентре ядерного взрыва оказаться.

Короче, я попал! Спасет меня только ангина или дизентерия. Или если я с утра разобьюсь на велосипеде…

- О чем ты задумался? – спросила бабушка.

- Я?! Ни о чем… просто так…

- Ну, я же вижу. О чем ты так глубоко размышляешь, а?

Как-то в телевизоре я видел фильм, где героиня каждую секунду спрашивала очкастого мямлю: «почему вы все время врете»? Да как же тут не врать?!!

- Я сегодня посмотрел список литературы, который нам на лето задали… Я пропустил одну книжку…

- Не может быть?!

- Там очень мелко написано было… - поставлю-ка я на зеро, давно не делал эту ставку, -  Нужна еще одна книга Гайдара…

- Какая? Судьба барабанщика?

Ох! Я просто счастливый везунчик!

- Да! Барабанщика!

- Завтра я поеду в Москву, послезавтра привезу книгу. Пора тебе и математику повторить. А то ты так носишься, поди, таблицу умножения напрочь забыл.

Ну, теперь можно помыть посуду, сыграть в картишки и спать. А завтра… Постойте, постойте! А чёй-то она только что сказала про завтра?!!

- Ты что, завтра уезжаешь? – осторожно спросил я.

- Все-таки чем-то ты встревожен, друг мой! Рассеянный, всю гречку съел…

О, боже! Послышалось! Ну, теперь мне кранты…

- Завтра я собираюсь в Москву. Вечером после работы к тебе приедет тетя Лена, понял? Веди себя прилично. Обед на плите. В шесть часов вечера польешь огород. Все польешь: и огурцы, и кабачки, и морковь со свеклой. И зелень не забудь. На улицу не выходи, ничего перебьешься один день без друзей. И входную дверь держи закрытой. Ты меня понял?

- Да.

- Соседского кота в дом не пускай. Узнаю, что кот был на террасе, заставлю пол мыть, понял?

- Да.

- Со стола после еды вытри. Посуду помой. Хлеба много не ешь…

И так далее, и тому подобное. Но у меня-то после первой ее фразы камень с плеч свалился, петля на шее развязалась, электрический стул обесточился. Глори-глори, аллилуйя! Глори-глори, аллилуйя! Уж как-нибудь с тетей Леной я договорюсь. Она тоже не подарок, вся в бабушку, но за полдня я что-нибудь придумаю! Придумаю, не сомневайтесь!


***
Первое, что я придумал, перенести вечеринку на дневнинку, то есть, начать ее часика в четыре и к восьми, перед приездом тети Лены, закончить.

Утром следующего дня я вскочил ни свет, ни заря, что было величайшей тактической ошибкой, поскольку бабушка тут же посмотрела на меня с подозрением. Она неторопливо готовила завтрак и каждый раз вскидывала от плиты злобный прищур, когда моя голова просовывалась в дверное отверстие.

- Могу ли я оставить тебя одного? – вдруг спросила грандмазе, как только мы, наконец-то, уселись завтракать. – Какой-то ты дерганный. Мне это не нравится.

Я, как можно равнодушнее, пожал плечами и качнул головой.

- Что-то ты замыслил нехорошее, - продолжила престарелая родственница.

Я поперхнулся:

- Что я мог задумать? Я же не знал, что ты уезжаешь…

- Как же так, не знал? Разве Вадик не доложил тебе, что вчера утром я встретилась в магазине с его бабушкой и попросила ее за тобой приглядеть?

Фигак! Пискля, значит, знал и поэтому предложил для сборища мою дачу! Знал и ничего мне не сказал, проверял на вшивость! Ну, берегись, мормышка!

Бабушка испытующе просвечивала меня двумя серыми рентгеновскими аппаратами. В то время невозможно было и мечтать о детекторе лжи.

- Я бы отвела тебя к Тамаре Алексеевне (так зовут Вадькину бабушку), но, боюсь, она накормит тебя чем-нибудь не тем, и мучайся потом с твоим желудком. Ох! Еще только полдесятого! Выпью-ка я кофейку.

- А-а-а, - я чуть не выпалил «А разве тебе не пора на электричку»? Но и одного «А-а-а» было достаточно, чтобы бабушка врезала рукой по столу.

- Что ты от меня скрываешь?! Что ты с утра весь на иголках? Как я поеду, если ты так себя ведешь?!

И все-таки она уехала. Я провожал ее взглядом из-за угла, в который был поставлен до одиннадцати часов. Потом мне предстояло помыть посуду, подмести пол во всех комнатах и на террасе, смахнуть пыль с имеющихся горизонтальных поверхностей и засесть за английский. После расчехлить прошлогодний учебник по математике и выполнить по одной задаче из каждого раздела. Затем пообедать и, взяв лопату, вскопать под яблоней, там все равно будет тень, как безошибочно спрогнозировала бабушка. По завершению земляных работ, мне необходимо достать из сарая зеленую краску и покрасить скамейку напротив террасы, дать краске подсохнуть и покрасить второй раз. Между покрасками, по требованию бабушки, я обязан вытащить из морозилки мясо, закрыть его от мух и поставить на солнце размораживаться, а после того, как скамейка зазеленеет вторым слоем, почистить оставленную в тамбуре луковицу, прокрутить мясо-лук-хлеб в мясорубке и убрать фарш в холодильник. К этому моменту, по сценарию бабушки, наступит время поливать огород. Надо отдать должное моей прозорливой родственнице, она была уверена, что бодрость меня не покинет, и ни одной ноги я не протяну. Поэтому в заключении я должен буду отправиться на автобусную остановку и встретить там тетю Лену, чтобы взять у нее тяжелые сумки.

Часы показывали без четверти одиннадцать. Наученный горьким опытом я стоял, не шевелясь, в углу. В любой момент старая могла вернуться. Или подослать Тамару Алексеевну, проверить в углу я или не в углу. Поэтому я стоял и размышлял, как в этот широкомасштабный по дерзости план втиснуть стирку и глажку пижамы, и поход в магазин за рогаликами или булочками для вечеринки. Уезжая в прошлое воскресенье, мама тихонечко дала мне двадцать копеек, и еще пять копеек остались у меня от дяди Лёниного прошлогоднего подарка. То есть мне должно было хватить на четыре рогалика или на две ванильные булочки и один рогалик. Ну-с, мастера, посчитайте, сколько стоил в СССР один рогалик и сколько стоила одна булочка?! Подсказка: и в том и в другом случае мне дали бы на сдачу копейку.

«Взвейтесь кострами синие ночи, мы, пионеры, дети рабочих» - к чему это я?! Да, к тому, что приоритеты из угла виднее. Перво-наперво, я постираю пижаму. Пока она будет сохнуть, я сгоняю на колонку на совещание, а дальше, дальше, как пойдет. Не зря же бабушка заставляла меня еще во втором классе прочитать «Приключения Тома Сойера». Очень полезная для выживания книжка, скажу я вам.

В тридцать секунд двенадцатого я был на колонке. Вадик уже вовсю приплясывал возле нее. Никогда не мог понять его танцы, то ли пискля хочет писать, то ли ему холодно. А было, между прочим, нежарко. Мрачные тучи сновали по небу, раскачивая березы и ёлки, накатывая на солнце причудливыми формами.

- А где девки? – спросил я.

- Пижамы гладят.

- Отлично! Вадик, хочу тебя спросить, как художник художника, ты что предпочитаешь в живописи кисточку или лопату? Правда, я могу тебе еще и веник предложить.

- Что-то я ничего не понял…

- Ты зачем, сволочь такая, не предупредил меня вчера, что моя бабушка в Москву едет? 

- Ну-у, - сказал Вадик и стушевался.

- Чтобы вечеринка состоялась, - продолжил я, не снижая напора, - ты, шмакодявка, должен сию минуту выбрать лопату…

- А кисточку, можно.

- Можно, и кисточку в нагрузку к лопате.

Тут прибежали Катенька с Дашкой.

- Значит, так, - решительно сказал я, чтобы ни у кого никаких сомнений на мой счет не закралось, - Вечеринка начинается прямо сейчас. Все идут ко мне и готовят дачу к роскошному приему с фейерверком, музыкой и едой на улице возле бассейна.

- Разве у тебя есть бассейн?! – вскричали в один голос девочки.

- А разве вы не помните, как было в той серии про Джеймса Бонда? Вадик, ты им рассказывал про шампанское и устрицы в бассейне? Ты, вообще-то, сам эту серию смотрел?!

У Вадика задрожала нижняя челюсть:

- Конечно, смотрел! – испуганно-обижено пропищал коротышка, - сто раз смотрел!

«То-то, сейчас выдам тебе лопату».

- Джеймс Бонд напросился участвовать в подготовке к вечеринке, - врал я напропалую, рассказывая несуществующую серию, - а сам расставил в цветочных горшках, фонариках, под столами жучки для подслушивания. Он один жучок даже под яблоню закопал, один засунул между досками лавочки и закрасил… Несколько жучков поставил на кухне в холодильнике. И таким образом вывел всех террористов на чистую воду! Вадик, что ты молчишь? Не смотрел, боевик, блин?!


***
Взгромоздившись с ногами на стул, я открыл учебник английского. Мне, управляющему плантацией, было прекрасно видно, как любители пижамных вечеринок выполняют возложенные на них обязанности. Вот, что значит правильно выбрать в жизни место! Восседая и прикрываясь учебником, я беспрепятственно контролировал Вадика, окапывающего яблоню, Дашку, метущую «сор из избы» и Катерину, покрывающую скамейку изумрудной глазурью. Они, конечно, в Джеймса Бонда играли неохотно, но со мной не забалуешь. И почему бы мне, в отсутствие бабушки, самому не стать бабушкой? Нет такой силы, которая помешала бы осуществить подобное перевоплощение. Тем более что за десять лет совместного жития-бытия с грандмазой, я знал наизусть ее реплики и неплохо изучил повадки.

Тем не менее, одна проблема не давала мне сосредоточиться на английском. Я не мог придумать безукоризненного маневра, чтобы затащить Тамару Алексеевну на нашу кухню, крутить котлеты. Все варианты имели логические изъяны.

Как лжец со стажем, я понимал, насколько велика вероятность разоблачения и в случае, если я совру про неисправность мясорубки, и если притворюсь, что сломал об мясорубку пальцы.  А мне нужна было беспроигрышная гипотеза, аналогичная теории заговоров.

Первый раз за долгие годы я почувствовал, что мне меня не хватает. Советоваться с Вадиком, когда у него в руках лопата, не имело смысла. А потому, с какой скоростью он копал, было ясно, что до четырех он едва ли закончит.

- Дашка, у тебя по математике чё в году было? Тройбан?! Тогда намочи веник и по углам пройдись-ка еще разик.

«It`s wonderful idea! Настоящая эврика»! – я закачался на стуле. Надо позвать Тамару Алексеевну на математику! Превосходно! Оставлять дачу мне нельзя, следовательно, к Вадику я сегодня ни ногой. Прикинусь полным идиотом, взрослых это никогда не смущало. Она начнет мне объяснять, я сделаю вид, что не понимаю. Начнет заново, я опять ни бум-бум. Рассвирепеет, раздухарится. И тут я: «Ба! Так это же элементарно! Я все понял! Тамара Алексеевна, вы – гений! Так доходчиво даже наша учительница не объясняет. И бабушке до вас далеко, как до солнца!» И еще тысячу благодарностей, а потом ее сразу, не кантуя, на кухню. Пока я буду, якобы пыхтеть над уравнением, она из мяса слепит фарш. Затем она проверить мою работу, придет в восторг от собственного преподавательского мастерства, и когда повстречает бабушку, разумеется, доллар даю, будет ехидничать о математике, а о фарше и не вспомнит. Вот такие они, взрослые. Только намекни на их превосходство перед другими, и все, фарш у вас в холодильнике. И, конечно, хорошо, что математика четвертого класса; была бы восьмого, кто знает, прошел бы этот номер…

Окрыленный собственной сообразительностью, я вскочил и вытащил кусок посиневших жил из морозилки. Выдал Дашке тряпку для пыли, похлопал Катьку по плечу: «Давай-давай, и с задней стороны подкрась» и ринулся к Вадику.

- Старик, вот тебе парочка желудей, закопай их под яблоней, будут жучками. О, господи! Кто ж так копает? Вот здесь оставил остров, вот здесь траву не вытащил. Давай-давай, Вадик, можно подумать, ты ни разу в жизни лопату в руках не держал. Позорище! Мало того, что перед девчонками облажался, такой фильм про Бонда не смотрел, так еще и перед моей бабушкой свой срам покажешь! Давай, Вадик, давай, поднажми!