Ч. 5, глава 7

                «Я боялся казаться напуганным,
                Я боялся казаться зажатым,
                Я боялся, что никогда не стану тем,
                Кем мог быть когда-то…»
                ("Смысловые галлюцинации")

Первые годы на Леолле для Виктора были наполнены снами о Земле, о том доме, где он родился. Сны, пронизанные теплом, уютом, светом и надёжностью. Потом сны постепенно, очень и очень медленно, стали вытесняться новыми, чрезвычайно яркими впечатлениями, похожими на сбывшуюся сказку. К тому же, просыпался он в доме, в котором мать так любовно и тщательно воссоздала для него (да и для себя тоже) приметы своего земного быта – привычные, милые, знакомые до мелочей. Да и мама была рядом, мама прежняя, неизменная – ласковая, мудрая, любящая. А это для ребёнка самое важное.

Правда, он отчаянно скучал по этим старым снам, потому что сны новые оказались наполнены непонятной маетой и смятением: в них он беспрерывно блуждал по одному и тому же маршруту, пытаясь отыскать что-то чрезвычайно важное и необходимое, любимое и дорогое, - но безнадежно утраченное: чьё-то тепло, ласку, силу, испытывая потребность в присутствии кого-то утерянного и забытого.

Иногда ему снилось, что он нашёл тот самый дом, где его до сих пор терпеливо ждут и любят, отыскал этот подъезд, Дверь, и нужно просто вообразить себе, что ты проникаешь за Дверь одним усилием мысли и чувства, собрав воедино всю страсть, всё желание, всю силу души. И момент проникновения совсем близок!
А иногда он блуждал окольными путями, и каждый новый путь оказывался вокруг да около – не приближал к желанному, а уводил всё дальше и дальше…

Вот и теперь, в этот особенный день, Виктору приснился особенный сон – он вновь, после большого перерыва, окунулся в мирное, безоблачное детство. Он проник за найденную Дверь и оказался в отчем доме, на даче близ Яхромы, в тот благословенный период, когда они все были вместе – и бабушка с дедушкой, и мама, и отец…

Он проснулся, улыбаясь. Долго всматривался в золотистый потолок, пестрящий солнечными зайчиками.

Сон был не прост и неспроста. Виктор расценил его, как добрый знак и понял, что пора отправляться на Землю: пришло время осуществить давно лелеемое. Он был готов. Готов физически – и эта сила была его собственной, не заёмной, реальной и зримой. Был готов морально – он не боялся последствий, не боялся осуждения или запрета со стороны жрецов – Леолла не пострадает, он был убежден, он это знал. Был готов эмоционально – нетерпение поселилось в нём, свело гнездо, кусало и жгло, как кусают и гнетут одиночество и неприкаянность мужчину, готового любить. Злата его никогда не поймёт – значит, он найдёт дуала в отвергнутой братом далаянке.

Виктор всё продумал. Изучил «карту» земного биополя, натренировался различать отдельные линии, расплетать безумно сложные клубки – куда немноголюдной Леолле до таких хитросплетений!

И всё равно, это были лишь тренировки. Каково там – на самом деле?
Виктор дождался конца рабочего дня, отпустил советников и младших жрецов, подписал самые последние договора, разрешения и запреты. Рассмеялся – он готовится так, словно собирается сгинуть в Тоннеле. Не будет этого!

Он покинул свой кабинет и спустился в Главную, Ритуальную Залу. Энергетический Столб – стержень Дооргенкууазалена – полыхал, пронизывая гигантский Храм сверху донизу. Сейчас он был замкнут сам на себя, сохраняя невероятный потенциал, которым Король когда-то учился пользоваться бережно и разумно, давая клятву верности Миру. Теперь он собирался «развернуть» Столб, сосредоточиться на Даари Днем, её облике, её земном следе, и, не теряя ни на миг её образа, встроиться в поток и дать приказ о переброске. Виктор был уверен в себе как никогда.
Обычно на подобные вольности, да ещё с грифом «Опасность!», требовалось особое разрешение.

«Я боялся казаться зажатым…» - разве это про него? Разве Король может быть таким? Виктор выпрямился, развернул плечи. Гикнул, разбежался, подпрыгнул, пытаясь в прыжке достать рукой светильник, на миг завис в воздухе, прокричал «Ого-го-го!» и мягко приземлился. Гулкое эхо обрушилось со свода. Доорген! Только здесь он ощущал свободу и общность с Миром. Здесь всё началось и, возможно, закончится: если он промедлит, то вернётся дряхлым и немощным, или не вернётся вовсе, бесследно растает в Тоннеле, пополнив Царство Мёртвых – неважно, на Земле или на Изнанке Иномирья.

В этот день и в этот час в Дооргене не было никого. Советники разбрелись по своим домам, к семьям. Далаянцы укрылись в своих домах-коконах, чтобы насладиться одиночеством, Главный Оракул, мудрая жрица Тууна, замкнулась в своём уединённом, изолированном жилище в горах. Что она провидела, от чего пряталась, сожалела ли о том, что приняла решение изгнать Дина и поставить на трон его брата? Даже Виктору не суждено узнать её истинных побуждений.
Что ж, руки у него развязаны.

…Мощный толчок, сверхскоростной полёт, ослепительный свет бьёт в лицо, резкая боль во всех клеточках тела, мозг словно разрывают миллиарды молний. Вот он, Тоннель, единственный и удивительный Тоннель на запрещённую Землю. Только бы не отключиться и не потерять драгоценный образ Даари…

…Пространство плывёт, толкает его, пытаясь сбить с ног. Но Виктор на месте, и радость осуществления, чувство триумфа сильнее головокружения и недолгой слабости.

Ярко освещённая комната. Сразу бросаются в глаза белые стены с гравюрами, белые светильники, узкое окошко, забранное решёткой. Убранная кровать, которой давно не пользовались. Видеокамеры, медленно разворачивающие свои хищные головы в его направлении. Виктор передёргивается от отвращения и посылает импульс – камеры гаснут и слепнут. Воздух чужого Мира дрожит и переливается, медленно успокаиваясь. Чужого ли?

Чувство смутного узнавания. В запахах, в колеблющихся пестроцветных нитях, которыми пронизано Пространство – совсем иные сочетания оттенков, совсем иной конгломерат чувств, ощущений, помыслов, страстей и устремлений: бурный, яростный, строптивый и неуживчивый клубок жалящих ос.

И только одного флуоресцирующего букета не хватает в этих бесчисленных вязках. Здесь нет Даари. Её нет нигде поблизости – ни звука голоса, ни звука мысли, ни запаха, ни блеска глаз. В комнате витает лишь слабый намёк на то, что она была здесь когда-то – след, оставленный Иномирьем. Была живой и невредимой. Зато через стенку, окутанный буро-зеленоватыми испарениями, застыл человек – над его головой зависли чёрным роем вопросы без ответов и тяжёлые, давящие шары снедающих и довлеющих чувств – алчи, отчаяния, одиночества и ненависти.

Виктор открыл первую дверь. Лаборатория. Хирургические столы. Ряды приборов. Светящиеся столбы-сосуды. Что в них? Время дорого, но его кольнул страх. Он подошел ближе. В сосудах медленно вращались, на пуповинах, соединенных с колбами с питательным раствором, зародыши, размером с небольшую куклу. Зародыши слабо светились, неся печать Иномирья. Очень слабую, но понятную ему. Неужели?..

Зародыши удивительно напоминали ему леоллку, Даари Днем, но необычного облика. Неужели они экспериментируют с клонами? Виктор с трудом подавил гнев и порыв уничтожить лабораторию, сжечь этот вертеп, раз и навсегда! Но одна из «кукол» взглянула вдруг на него в упор, и Виктор ощутил немой вопрос и страх.

Нет, он не имеет права уничтожать зародившуюся жизнь. Во всяком случае, не сейчас. Не ему решать судьбу клонов. Решать Прародительнице – Даари Днем. А для этого необходимо её найти…

…Он услышал шаги и покашливание. Виктор неслышно прошмыгнул через раскрытую дверь. Он увидел высокого седого мужчину в неряшливой, мятой одежде, с дрожащими руками, в раздражении стучащего по клавиатуре компьютера, который вдруг завис. Виктор утишил холодное бешенство, клокочущее в груди.

От человека исходила опасность, как от палача, опасностью дышали его слова и мысли, засевшие глубоко в сознании: «найти, догнать, поймать, любой ценой…» Опасностью дышал каждый закоулок этого дома. Здесь страдал Джонатан, здесь страдала Даари.

Виктор, не раздумывая, прыгнул на него. Прежде, чем мужчина смог обернуться и закричать или подать знак, Виктор успел сбить его с ног, навалиться всей тяжестью, сдавив одной мощной рукой горло, другой завернув руки за спину. Джонс от неожиданности и боли забыл обо всех своих защитных уловках и оружии. Вид Виктора был ужасен.

- Что… кто… - пролепетал Джонс сипло, багровея. Его лицо перерезали три безобразных, свежих шрама, голова была перебинтована.

- Где она? – прошипел Виктор ему в лицо, и голос пришельца громом пронёсся в голове Джонса.

- К-к-кто?

- Ты знаешь, кто.

- Убе… убе… убежа…лала…

- Как убежала? Куда?

- Неее…зна… - Джонс захрипел, и Виктор ослабил хватку, встряхнул его: - Давно убежала?

- Неде… неделю…  - Джонс глотнул воздуха и вдруг, ловко извернувшись, активизировал тайные клапаны. В его руке оказалось стреляющее лезвие, и Виктор ощутил, как тончайший клинок норовит прорезать защитный далаянский панцирь. Виктор схватился за рукоять, пытаясь вывернуть руку Джонса. Завязалась борьба, и это позволило Джонсу выиграть миг для того, чтобы через встроенный в шею маячок послать импульс и вызвать охрану.

Виктор уловил чужеродный импульс и шестым чувством понял, что это означает. Если Даари тут нет, ему надо покинуть дом, не ввязываясь в схватку: против мощного вооружения он бессилен.

Виктор ударом оглушил Джонса и, прихватив клинок, заключённый в авторучку-футляр, метнулся в коридор, а сзади уже закрывались автоматические двери, падали электронные засовы и решётки. Совершенное чутьё вело Виктора, ученика далаянцев, в прошлом – талантливых профессиональных воинов, - сквозь преграды и хитрости, будто хладнокровного и умелого игрока - сквозь виртуальные ловушки компьютерной игры.   Он чудом проскальзывал между створками в самый последний момент, чудом увёртывался от молний, обстреливающих коридоры, ловя их или отшибая ладонями. Виктор стремился вперёд, к выходу, подобно неудержимой ракете.

Снова двери. Как они ему надоели! Решётка упала буквально перед его носом. Сзади слышался шум приближающегося лифта, битком набитого боевиками. Виктор взревел и рванулся влево, в маленькую каморку, забитую стеллажами, заставленными какими-то коробками и кипами. Окно! Вот то, что ему надо!

Виктор проплавил толстое стекло собственным огнём, попутно воспламенив каморку, и – вырвался наружу, вращаясь в воздухе, подобно веретену, так быстро, что пули со свистом отскакивали прочь. Сирены взвыли, противопожарные установки принялись заливать дом водой.

Приземлившись далеко за подъездной аллеей и обретя равновесие, Виктор побежал вон от ненужного теперь убежища. Раз уж он здесь, раз уж он потратил столько своей и чужой энергии, он не должен терять ни единого драгоценного мгновения. Он должен найти Даари как можно быстрее – далеко она не могла убежать.
Не могла? А вдруг он ошибается? Слабая, истощённая иномирянка не смогла бы убежать из дома-бункера.

Перемахнул через ограду – мгновенно взвыли новые сирены, но Виктор был далеко.
Дом Джонса стоял у заброшенной загородной дороги. Слева, сквозь болотце, заросшее кустарником, Виктор видел шоссе, в отдалении от шоссе – фермы. Направо, за полем, простирался лес. И шоссе, и поле – места слишком «публичные», для него опасные. Он бы предпочёл лес. Почему?
 
Виктор нырнул в кусты, окутался маскировочным туманом. Сосредоточился.
Да, так и есть. Исчезающе слабая ниточка вела в том направлении. Чутьё не подвело его. Но это не его заслуга, увы, это – наработки чужой Силы, которая не ему предназначалась. Это Дин постоянно ввязывался в военные стычки и драки, но Виктор всегда был слишком миролюбив.

К тому же, Виктор не был полностью уверен в том, что в конце его пути скрывается именно далаянка. Это мог оказаться любой другой иномирец. 
 
Виктор помотал головой. Нет, не время рефлектировать. У него нет иного выхода – только двигаться в том направлении, куда указывал Иномирный след.

Виктор вылетел из кустов, настраиваясь на максимально возможную скорость, и помчался к полю, когда ворота имения начали медленно разъезжаться, готовясь выпустить преследователей. Здесь, на поле, он будет как на ладони, придётся снова потратить чужую энергию – ведь он уже устал с непривычки, а Силу надо бы поэкономить.

Когда до лощины, отделяющей поле от опушки леса, оставалось не более пятидесяти метров, на Виктора обрушилась новая напасть: он услышал, как кто-то неторопливо ломится по боковому просёлку на мотоцикле.

Когда он преодолел последние метры и наконец-то ворвался в лес, от ухабистой просёлочной дороги, что справа, ему наперерез неспешно вырулила пара байкеров, одетых едва ли не в лохмотья кожаных жилетов и штанов на голое тело, но зато при мощных машинах и новёхоньких шлемах. Они выглядели голодными и усталыми: - Стой, куда так спешишь?

Следом за ними подтянулись ещё трое, и ещё. Они окружили Виктора грозной ревущей стеной.

Ну вот, этого ещё не хватало! Это уже серьёзно. С такими не сразишься запросто. Или попытаться договориться?

- Никак, ребята, вы здесь гонки по ухабам устраиваете? Здорово! Жаль, что у меня такого зверя нет. Пожалуй, я не прочь покататься с вами.

Байкеры заржали.

- Ишь ты, клёвая герлуха, садись, коль не шутишь – вместо бабы сгодишься!

Виктор потемнел, но сдержался.

- Вы меня путаете с кем-то. Я не по этой части.

- А нам насрать, по какой ты части. Вмиг сделаем по той, по какой нужно! Верно, Марти?

Один из байкеров поддел Виктора передним колесом, и тот отлетел, попав точно на другое колесо – развлечение, видно, было привычным. Оскалившись, Виктор обернулся, схватился за вздыбленное колесо ревущего монстра и опрокинул мотоцикл. Затем взял его и поднял вверх на вытянутых руках, как грозное, но тупое оружие. Бандиты ахнули и отпрянули.

Виктор приготовился к худшему – но атаки не произошло: в этот миг самый миг с шоссе уже съехала на просёлок команда из четырёх мотоциклистов на небольших, высокоскоростных и высокопроходных байках, и на полной скорости помчалась им наперерез. Эти были одеты богаче: затянуты в эластичную кожу с логотипами и эмблемами и увешаны разнообразным оружием.

«Похоже, у них тут рандеву», - равнодушно подумал Виктор, оказавшись между двух огней. Сейчас его сметут с лица Земли, даже не заметив. Он швырнул мотоцикл в одного из техно-голодранцев, но в тот момент, когда он ускорился, чтобы прошмыгнуть мимо байкеров, уже разворачивающихся тем же плотным строем лицом к противнику, с обеих сторон плавно полетели стаи жалящих ос, заполняя пространство гулким, скачущим воем. Распластавшись, Виктор проскочил ниже плоскости их полёта, затем лёгким почти горизонтальным прыжком перемахнул через головы и машины – и вовремя.

Не обращая больше никакого внимания на чудом затесавшегося между заклятыми врагами безоружного человека, две банды – блуждающая банда грабителей и банда охранников-наёмников, промышляющих разбоем в свободное от работы время, – сшиблись у самой границы леса.

Началась перестрелка. Но Виктора между ними уже не было. Он пронзил пространство, взлетел вверх и осыпал их сверху огненными кольцами – это был последний энергетический заряд, который он сохранил после Прорыва. Два мотоцикла вспыхнули ярким пламенем, следом взорвались гранаты.

С бандами было покончено. Но надолго ли? Последние оставшиеся в живых боевики, расстреляв все патроны, удирали через поле назад, к своему хозяину, за подкреплением или новыми указаниями. Виктор невесело рассмеялся. Явиться на родную планету, чтобы с нею воевать, освобождая инопланетянку! Ирония судьбы! Он подобрал пару разряженных пистолетов, повертел в руках – отменный сувенир для Леоллы!

Виктор мог сразу нырнуть в чащу и затеряться в ней, спрятаться. Либо отправиться на осторожную разведку. Переждать ночь и тронуться в путь на рассвете, когда все и всё спит – кроме ночного зверья и бандитов. Но Виктор не желал прятаться. Азарт и ярость продолжали бурлить в крови.

Усталый, грязный, измученный, Виктор, шатаясь, продрался сквозь колючий кустарник и углубился в лес. Он не пошёл по тропке, он выбирал чащу гуще и непролазнее. Блаженная прохлада и тень скрыли его. Что дальше? Куда идти? Тёплая золотая ниточка одинокими штришками поблёскивала то тут, то там, но он по-прежнему не видел цели пути.

Теперь ему придётся обходиться своими силами, отбиваться своими руками, напрягать собственные ноги. Но он не отступит, он пройдёт по тончайшей ниточке следов до конца.