16. Роман. Толтек. Аэромир. Ступени

ТОЛТЕК. АЭРОМИР.
ОДА ШЕСТНАДЦАТАЯ.
СТУПЕНИ.

16-1.

Ему ход времени не ведом.

Василий пребывает там, где хочет — в любом моменте — и продлевает время собственною волей. Иль повелением Девы-Птицы?... Он не знает!

Сегодня облачно. Стрекозолёт затих. Перед ним дворец, парящий, из множества округлой формы залов. Словно небесного цветка бутоны один с другим срослись они в букет разновысокий.

Василий спускается по лестнице, летящей. Ступень за ступенью ведут его каскады маршей к дворцу от посадочной площадки,

…Чу, что за звуки?

То томные металлофона тоны реверберируют и отдаются в теле шаг за шагом.

И каждая прозрачная ступень, — что нотная планка.

Там, там, там! Та-там-м! Та-там-мм! Тон! Тон! То-Тон! То-Тон-н!

То будто бы, небесная капель стучится в душу.

И в теле — музыка?! И — вокруг — повсюду!

По позвонкам выстукивают молоточки! Быстро-быстро!

Звучания отдаются нотами в грудь, под сводами головы поют хоралы, возносятся к небесам, что мыслей пузыри!... И растворяются в выси!

Видения сменяются перед глазами. И каждое — и странно, и прекрасно! В Василии возбуждён невидимый катализатор! Прозрачное сливается с молочно-белым, клубиться и парит… Он наблюдает за Творцом в себе, заворожённо затаив дыхание. Вот только бы не спугнуть неловким вздохом!

Распахиваются белые лепестки дверей. Он входит в капсулу-ротонду, за ней — в овальный зал, потом ещё и ещё, — почти летит над полом — минует в скорости разновысотные, выпуклые пространства. Он словно бы в изменчивом облаке пустотелом, внутри миража, в сплетении белых ветвей. Вот, наконец, и огромный тронный купол! Повсюду отсветы играют на потолке и стенах!

Лицо царя озарено изнутри. Аквидарон Глаасс перед Василием всегда является в парадной, белой тоге. Окутан ей он словно бы туманом!

На возвышении изысканном восседает. Их встречи ритуал неизменно начинается тут. Царя аэритов врасплох нельзя застать.

Ему подвластно Время!

Василий — вне владений Хроноса — в стране воздушных магов.

С тех пор, как царевна Аллария выбрала его — земного Архитектора — себе в…

Кто ж он? Быть может, жертва прихоти? Любовник? Или мыслитель? Творец прекрасного? Чистая мысль? Или миф? Или сон?

Царю он преподнесён, как мастер, — в наилучшем свете.

Аквидарон Глаас искал возможность перемен. Он сделал первым ход — и сам определил Василия в мире людном.

Так Царь измышляет про себя.

Так хочет дочь Аллария, чтобы он был уверен.

Мужчины аэритов — рураны — всегда в неведении о том, кто в мирах задумывает их свершения на самом деле.

Они — в иллюзиях, что явь лишь им подвластна. Так и надо!

Мужи лишь созидают сущее, но женщины в ней управляют.

Айаны — девы аэритов, или майлы луанов подводных, иль девы человеческого мира — они в том ведьмы.

Красуются пред мужами на виду!

И потому их явные поступки — невидимы нам. В том их инь-гипноз — их женский крест и сила.

Стратегия — удел мужской.

Наитие — в жёнах.

Таков ход всех Миров, и тайна!

16-2.

— Ты видеть хотел меня?
Предвижу твой вопрос, О! Мастер форм и пространств!
Проект твой одобрен. Действуй! — Аквидарон сквозь Василия смотрит в горизонт. —

Открыты пред тобой пути ступени. — Царя гудят голосовые трубы и мысленно дублируются в голове. Василий внимает ритму слов. Металлофона тоны на заднем плане аккомпанируют переливами эха…. — Аллария тебе не говорила?

— Кто ваша дочь? Вот мой вопрос. Она — во всякой женской сущности явна мне от ныне! И ипостасей её я не могу постичь своим воображением?

— И мне, — поверь! — Аквидарон склонён. — Не ведома Аллария! Такая родилась. Она — повсюду!

— Я благодарен Вам за откровенность!

Звучат стеклянные пластины в небесах. Мерцает воздух. Василий движется сквозь время по ступеням. Ему доступны всех мысленных пространств чертоги Летающего Короля. Сохранены они в облаке дворца. Но Дева Аллария — загадочна для него. Над ней у Архитектора нет власти. Что же делать?

Подвластны лишь мыслеобразы и с ними в унисон Василию Силину предстоит взрастить бутоны городских букетов!

Одушевлены все капсулы домов в небесах аэритов!

В чертогах аэромира, среди облаков по-новому Василия творческая оживает мысль.

Но всё сильнее его манит притяжение земное.

Он смотрит сверху вниз на мир свой через сны!

Там его сила. Здесь он эфимерен!

Здесь философия сказочных пространств даёт ему видения для яви. Шаги звучат, пути его открыты. Время сделать выбор.

***