1966-й

От автора. О будущем писать немыслимо. О настоящем невозможно – отсутствует здоровая питательная среда. Что остаётся? Прошедшее. Не как упущенная возможность стать Человеком, но как мелкие события, оставившие следы на фотобумаге, ценность которых заключается в их интерпретации.
   


Событий было много. Каждую секунду, десятую её долю происходило разное событие. Много сотен тысяч граждан в них участвовало (и продолжает), их создавало (будет) с шестидневным старанием – жизнь есть непрестанное движение к светлой цели, созидательный труд во имя будущих поколений и право на отдых.
Их малый перечень:
1. Пошёл в обращение «Десятый стандартный выпуск марок».
2. Играли в шахматы под лозунгом «Командный чемпионат СССР по композиции», победили: Гербстман, Ермолаев, Кацнельсон, Корольков, Кощаков, Синакевич, Сушков, Федотов.
3. Справедливо осудили Синявского А.Д. (7 лет строгого) и Даниэля Ю.М. (5 лет строгого). Писатель Михаил Шолохов обличал.
4. Запустили всяких спутников «Космос-106», «Космос-108». «Космос-112», «Космос-122», «Космос-133», «Луна -9», «Луна-10», «Луна-11», «Луна-12», «Луна-13».  Пущен последний гидроагрегат на Братской ГЭС.
5. В Полоцке, архитектором Глазуновым был создан мемориальный комплекс «Курган бессмертия».
6. Сняли кинофильм «Не самый удачный день».
7. Боролись под лозунгом «Чемпионат СССР по вольной борьбе» в Алма-Ате. Победили: Шекриладзе, Алиев, Абдулбеков, Сагарадзе, Медведь (тяжёлый вес).
8. Баранову К. И.  наградили путёвкой. Ехать в отпуск в Пицунду! Полтора суток в поезде и уже там – море, горы, экскурсии.
Клавдия Ивановна Баранова производительно трудится на Оренбургском комбикормовом заводе, имеет пятнадцать лет рабочего стажа. Живёт на улице лётчика Чкалова с папой и мамой.
Клавдии тридцать два года, но она всё ещё «дева». По двум основным причинам. Первая - неказистый Клавдии фенотип, включая лицо и фигуру. Вторая – страх и отвращение.  Когда-то на Клаву напал похотливо-возбуждённый хулиган. В парке, воскресным вечером, выскочив пьяным из кустов: повалил, лапал, измазал слюнями, порвал подол платья, резинку на трусах. Клава вырвалась и убежала.
-На море это завсегда хорошо, - сказал Иван Александрович (папа), рассматривая направление в дом отдыха «Прибой», - зимой тоже. Только мне название не нравится.
- Какое? – спросила Мария Степановна (мама).
- Пицунда. Что-то циничное и ругательством звучит. Жаль, что мы с тобой, мать, так на море и не побываем. Так и помрём, не увидев буревестника. «Белеет парус одинокий в тумане моря голубом!» жаль…
- Так вот Клава поедет, расскажет! – и уже обращаясь к дочери, - Ты, Клава, там осторожней – кожу береги от солнца, иначе волдыри будут. Воду морскую не глотай – глисты заведутся. И осторожнее со знакомствами – жара на мужчин и мужиков опасно действует.
- Почему?
- Мать говорит, береги Пицунду. Вот о чём. – Иван Александрович, щепетильный в иных вопросах, хмуро закурил папиросу.
Срок в «Прибое» начался с 15 июня. Клаву поселили с Лидией Марковной. С нею Клава ходила на пляж, вечерами гуляла по аллеям – говорили о ботанике (Лидия Марковна изучала и писала диссертацию «Паслёновые»).
Были и другие люди, с которыми Клава познакомилась позже. Люди интеллигентные и приличные, мужчины опрятные, в белых шляпах, все друг друга на «вы» по именам-отчествам, через слово «будьте любезны».  Клаве эти люди нравились.  Не хватает в Оренбурге таких разносторонних личностей.    
26 июня состоялась поездка на высокогорное озеро Рица – говорили, что там настоящий рай, населённый чёрными лебедями.
Ехать до Рицы на автобусе. Только открытом – точно такой же, на каком Клава ездит на комбинат, но без крыши. Забавно.
Ехать до Рицы три часа. Три часа вызывающей замирание сердца дороги, сто восемьдесят минут субтропиков, солнцепёка, лёгкого, ничего не значащего ветерка и качки под рассказы экскурсовода.
Где-то на полпути на повороте под колеса дружного экипажа ринулось крупное животное - неизвестно, как появившийся ишак. Водитель (Семен Игнатьевич) мгновенной ногой на тормоза, пассажиры резко сместились, меняя позиции. Клава с усиленной вращательным моментом инерцией ткнулась в Григория Игоревича. Таким образом, что его плечо на несколько долгих мгновений оказалось между вспотевших Клавиных грудей. И губы её раскрытого из-за вскрикивания рта пришлись Григорию Игоревичу в висок. И так застыли…  Шляпа в этот момент с товарища Купника слетела. Клава извинилась, Григорий Игоревич улыбнулся и сказал «пустяки»… 
Но через полчаса нечто подобное произошло опять! Уже из-за дикой собаки. В этот раз тормозное движение было обратным. Качнуло и накренило так, что Григорий Игоревич навалился на Клаву, причём носом попал в Клавины губы, рукой случайно угодил ей между ног. Указательным пальцем…
- Виноват, Клавдия Ивановна! Прошу простить. Горные дороги не шутка! Оглянуться не успел и в пропасти.
- Пустяки, Григорий Игоревич.
На этом бы… Нет. Григория Игоревича соприкосновения с Клавой впечатлили. Посматривая по сторонам, Купник всё вспоминал её влажные груди, их упругость, плотность, иные приятные качества. Клавины губы сухие, но горячие. Вспоминалось то место, куда самопроизвольно попала Григория Игоревича правая кисть. Точно куда надо.
- А не плохо бы… - думал он. – Тем более, что… Или с её подругой. Вполне…
С Клавой, готовой каждую минуту получить солнечный удар (забыла косынку), происходило нечто подобное. Она тоже не могла забыть, как Григорий Игоревич её коснулся и почти что поцеловал. И самое странное – её не неприятно. Странно. Сколько ему лет? Сорок? Меньше?
На озере, когда катались на катере, Купник стоял рядом с Клавой и Лидией Марковной. После они ходили вдоль берега, ели абрикосы (Купчик задумчиво на абрикос поглядывал) любовались грациозными чёрными птицами, кормить которых под угрозой штрафа запрещалось.
На обратном пути Григорий Игоревич пригласил Лидию Марковну и Клаву в ресторан.
Вино, оркестр и усталость от недавней поездки вызвали у Лидии Марковны головную боль. Она ушла в номер. Клава и Купник после её ухода стали танцевать, чему расслабленная Клава отстранённо удивлялась – она пьяна танцует с мужчиной! Зачем?  Но не неприятно. Странно.
Потом они оказались на пляже. Все дальше и дальше от шума и огней. Только шум ленивого прибоя и блики отраженной луны. Вот они уже лежат на песке. Оба сопят. Уже Григорий Игоревич, целуя Клаву в шею, умудрился спустить брюки.  Уже Клава чувствует спиной и ягодицами колючий и чуть сырой песок. Уже и вес взобравшегося на неё Купника. Его напористую, не жутких размеров твёрдость, от стремления к Клаве внутрь делающую больно. Нет! Всё вдруг прекратилось – выбрасывая семя, Григорий Игоревич застонал.
- Простите, Клавочка… Я сегодня… Я пойду.
Он ушёл, Клава, чувствуя брезгливое разочарование, лежала, глядя на луну. Заметив среди звёзд движущуюся зелёную точку - спутник «Космос-122». Потом вымылась в море и пошла спать.
Больше Григория Игоревича она не видела – на следующее после пьяной ночи утро он уехал. Через неделю уехала Клава.
Через месяц она поняла, что беременна, так и оставшись «девой». Сначала таилась, потом призналась маме.
Иван Александрович был в ярости:
- А я говорил! Предупреждал – береги Пицунду! Слушай отца, дура! – и он закурил папиросу.
Но потом отошёл. Потом смирился. Принял – дети цветы нашей жизни, которая есть непрестанное движение к светлой цели, созидательный труд во имя будущих поколений и право на отдых.

06.12.