Д. Часть четвёртая. Глава третья. 1

Глава третья


     Гибель своей университетской подруги Диана переживала отнюдь не так сильно, как представлял её супруг и думали окружающие. На самом деле, она почти не испытала каких-либо чувств. Это было неожиданно, неприятно и немного страшно, но… не более того. Душевная близость, некогда имевшая место между ними, в последние годы практически сошла на нет. Дарине не повезло в жизни, и это поневоле отдаляло её от Дианы, от мира успешных, сильных и богатых людей. Конечно, Драгунова продолжала приглашать к себе старую подругу, даже ввела её в общество новых знакомых, но всё это было как-то не по-настоящему, понарошку. Общих тем для разговора у них становилось всё меньше, да и отношения, некогда бывшие почти идеальными, теперь поддерживались лишь необходимой вежливостью и взаимными улыбками, в искренность которых никто из них не верил. Тем не менее, Диана даже не рассматривала возможности отказать Дарине от дома. В том обществе, в котором она сейчас вращалась, стабильность отношений ценилась высоко. Разводы были редкостью, исключением, разрывы отношений между бизнес-партнёрами становились предметом обсуждений на долгое время, а школьные друзья и спустя тридцать-сорок лет оставались таковыми, или, по крайней мере, делали вид, что остаются. То был дух патриархальной, сугубо провинциальной жизни, который Диане вовсе не был близок, но с которым она с течением времени была вынуждена смириться. И как ни далека стала для неё Дарина, с её присутствием в доме и на званых вечерах приходилось мириться.
     Теперь же старой подруги не стало, и Диана, хоть ей и стыдно было в этом себе признаться, ощутила облегчение. Проблема решилась сама собой, и никто не станет задавать неудобных вопросов, которые непременно бы возникли, решись она по собственной инициативе прекратить общение с Дариной. Требовалось, конечно, соблюдать известные условности, разыграть приличествующие ситуации переживания, не слишком глубокие, дня на два-три. В конце концов, это был хороший повод отдохнуть от всех повседневных дел и ни с кем не встречаться. Однако уже в пятницу Диане смертельно наскучило сидеть в своей спальне с траурным лицом и ничем не заниматься. Праздность была несвойственна её натуре. Бездействие становилось почвой для различных мыслей, порою весьма неприятных, которые лучше было отложить в самый дальний ящик. Именно поэтому на следующее после визита следователя утро Джон, спустившись в кухню, с удивлением обнаружил там свою супругу, которая с преувеличенной серьёзностью разглядывала несколько крупных яиц, приготовленных, очевидно, под омлет.
     – Доброе утро, – тяжело поздоровался Драгунов, не приближаясь к ней. – Как ты себя чувствуешь?
     – О, доброе утро, доброе. Спасибо, мне уже… получше, – приняв несколько рассеянный вид, ответила Диана. – Я… я решила, что нужно чем-нибудь заняться, потому что тяжело просто так сидеть и всё время думать о бедной Дарине. Так и с ума можно сойти, а какой в том будет толк? Ей ведь этим уже не поможешь.
     – Ей вообще уже ничем не поможешь, – пожал плечами Драгунов. – А вот о самих себе нам подумать не помешает.
     – Вчера приходили из полиции, да? – спросила Диана.
     – Из полиции. Следователь Селезнёв. Говорил забавные вещи. Интересовался нашими алиби.
     – Что за дичь? – вскинулась Диана.
     – Дичь, да не дичь. Типа он должен проверить всё окружение убитой. Вот только я не спросил у него, станет ли он проверять алиби нашей кухарки, – добавил Джон с мрачным юмором.
     – Ах, не напоминай. Не нужно было отпускать прислугу так надолго.
     – Зато я смогу в кой-то веки попробовать твою стряпню.
     – Смотри, как бы не пришлось пожалеть! Так что же, этот Сазонов…
     – Селезнёв.
     – Хорошо, Селезнёв. Он, что же, подозревает нас в чём-то?
     Джон грузно прошёлся по кухне.
     – Нет, не думаю. По крайней мере, судя по его поведению. Возможно, это действительно формальная проверка. Правда, мне не понравилась реакция Добрякина.
     – А что с его реакцией?
     – Он испугался, это было видно. И от следователя, конечно, это не укрылось. И ушли они вместе… К тому же он задавал странные вопросы об Олеге Ивановиче и его дочери.
     – Дочери? – насторожилась Диана и отложила в сторону нож, которым намеревалась разбивать яйца. – Что он имеет против Вари?
     – Понятия не имею. Но спрашивал он о ней, уж поверь, не просто так.
     – Да, конечно… – задумчиво произнесла Диана. – Вот только… Ладно, не хочу думать, не хочу, не сейчас. Ты… вы… что вы ему сказали?
     – Ничего особенного, – мрачно проговорил Джон. – Что мы могли сказать? Сказали, что Олег Иванович бывал у нас, что у него есть дочь… вот и всё.
     – Неужели он действительно думает, что кто-то из нас может быть в этом замешан? – воскликнула Диана, достав сковородку и угрожающе тряся ею в воздухе.
     – Они там с ума, что ли, все посходили? Хотят обесславить нас, испортить нам репутацию? Ведь кто-нибудь и правда может подумать, будто мы в своём доме принимаем маньяков-убийц!
     Джон хмыкнул.
     – Это ты преувеличиваешь, – возразил он. – Вряд ли кто-то там хочет нам навредить. То есть такие люди есть, не спорю. Но если бы они решили начать против меня войну, то выбрали бы другие методы. Гораздо более эффективные и опасные. Нет, дело тут, думаю, не в нас. Просто у этого следователя Селезнёва есть какая-то идея… вот он её и проверяет. Нам он сказал что-то про простую формальность, только я в это не верю. Ради формальностей зачем ему самолично сюда приезжать? Послал бы кого-нибудь помельче. Нет, тут что-то затевается, Ди. Боюсь, легко нам теперь от этой истории не отделаться.
     – Бедная Дарина, – вздохнула его супруга, точным ударом ножа вспоров скорлупу первого яйца. Она вылила его содержимое в миску и добавила молока. – Подумать только, что это произошло с ней! Она всегда была такой… такой продуманной… И вот надо же! А ведь на её месте могла оказаться и я!
     Джон скептически скривился.
     – Скажешь тоже! Вряд ли такое могло произойти с тобой. Ты не ходишь по тёмным закоулкам и неосвещённым дорожкам. Да и вообще – редко выходишь из дому. Дарина была слишком… неосторожна, вот и поплатилась. Жаль, конечно, никому не пожелаешь такого, но мы всё делаем сами, своими руками.
     – Да, наверное, – вяло согласилась его супруга, расправляясь между тем уже с четвёртым яйцом. – Кажется, четырёх хватит?
     – Должно хватить. Честно говоря, я не голоден. Нет аппетита после всех этих событий. Время позднее, мне бы уже надо выдвигаться.
     – Полчаса погоды не сделает, ты ведь хотел попробовать мой омлет!
     – Да, да, конечно. Давай только порезче, а то…
     В этот момент раздался звонок в дверь. На лице Джона тут же возникло раздражение, которое он даже не попытался замаскировать.
     – Вот ещё, пожалуйста, – зло проговорил он. – Теперь не будет этому конца. И горничной, как назло, нет.
     – Придётся открыть, – пожала плечами Диана.
     – Да уж понимаю, – бросил Драгунов через плечо, двинувшись вниз по лестнице. – Ну если это какие-нибудь пустяки… несдобровать вам будет!
     Спустившись на первый этаж, хозяин некоторое время помешкал, как будто надеялся, что непрошенный гость уйдёт сам. Но нет, напрасно: звонок повторился с лёгкой мелодичной настойчивостью, и Джон волей-неволей был вынужден принять меры. Прильнув к глазку, он некоторое время разглядывал звонившего, затем недоумённо хмыкнул и отпер дверь.
     – Доброе утро, Иван Семёнович, – мило улыбаясь и протягивая ему руку, сказала Маргарита. – Очень рада вас снова видеть. Вы сегодня отлично выглядите.
     Джон сделал пару шагов назад, но настойчивую руку всё же пожал – осторожно, словно опасаясь подвоха. Маргарита рассмеялась.
     – О, да вы, кажется, меня боитесь? Напрасно, совершенно напрасно. Я пришла к вам с миром, более того, пришла принести свои извинения.
     – Какие такие извинения? – настороженно спросил Драгунов.
     – Как же, неужели вы забыли? Счастливый вы человек, Иван Семёнович, так легко отпускаете обиды и недоразумения! Замечательное свойство, ему можно только позавидовать!
     – Да о чём вы?
     – Я говорю о том неприятном инциденте, который случился во время вашего приёма, который вы давали на выходных. У меня с Анастасом Светозаровичем вышел… неприятный инцидент. Я сочла нужным принести вам свои извинения, не формальные и сухие извинения обиженного человека, а настоящие, полагающиеся в такой ситуации извинения. Вам и вашей супруге, разумеется.
     Джон смотрел на неё всё с тем же недоумённо-сосредоточенным выражением лица.
     – Моей супруге?
     – О да, ведь они с погибшей были, насколько мне известно, близки. Для Дианы Дмитриевны, несомненно, это стало большим ударом.
     – Что ж, м… да, но дело в том…
     – Кстати, чуть было не забыла, я пришла к вам не одна, а со своим хорошим знакомым. Вот, позвольте представить, Даниил Альбертович, талантливый тележурналист, очень проникся всей ситуацией и также выражает вам свои глубокие соболезнования.
     Джон только в этот момент обратил внимание, что за спиной Маргариты, действительно, стоял кто-то ещё. Теперь он не без досады перевёл взгляд на Даниила и хотел было высказать свои возражения, но… не смог. Нужные слова почему-то не находились, не связывались во фразы, словно ему в самый ответственный момент изменил дар речи. Не будучи изначально хорошим оратором, Драгунов в этой ситуации совершенно растерялся и так ничего и не сказал. А журналист меж тем времени зря не терял и уже с самым естественным видом жал его вялую к приветствию ладонь:
     – Иван Семёнович, очень рад знакомству. Много о вас наслышан, да и как может быть иначе? Вы ведь в наших краях звезда первой величины, если позволите. Настоящий сэлфмейдмэн, как сказали бы американцы. Позвольте мне искренне вам посочувствовать в связи со столь неожиданной утратой вашей хорошей знакомой. Уверен, что она была замечательной девушкой.
     И маститый бизнесмен, державший в своих руках чуть ли не полгорода, капитулировал. Впрочем, те, кто хорошо знал Джона, выразились бы несколько по-другому: он совершил допустимое в данных обстоятельствах отступление, позволявшее не потерять главное, поступившись частностями. Драгунов был человеком дальновидным, умел оценивать риски. Он хорошо понимал, что в сложившейся ситуации лезть на рожон и устраивать скандал было бы в высшей степени неправильно. Уголовное расследование – опасная штука, никогда не знаешь, каким боком оно может повернуться. Тем более следует быть осторожным, если ты ни в чём не виновен. Давеча, говоря жене о людях, которые могли начать против него войну, он вдруг отчётливо осознал, каким удобным и эффективным оружием в руках опытных людей может стать, сам того не подозревая, полицейский следователь. Серия убийств – это серьёзно, это очень серьёзно, если правильно её применить. И дело тут не в репутации их дома, хотя она может стать вторичной мишенью. Дело тут в его положении, в той роли, которую он играет, в связях, которыми обладает, и интересах многих и многих людей, между которыми старается маневрировать. Структура эта очень сложна, тонка и податлива. Достаточно какому-нибудь элементу выпасть, и конструкция зашатается. Со стороны может показаться, что он крепко стоит на ногах. Но на самом деле здесь важна каждая мелочь, репутацию, как бы она ни понималась, может погубить любая случайность. Если же речь идёт не о случайности, а о злом умысле… Нет, дальше даже думать не хотелось.
     Была ли Маргарита частью плана, если подобный план существовал? В любом случае, следовало быть с ней очень и очень осторожным. Конечно, журналист – это всегда неприятно, тем более журналист криминальной хроники. Однако быть с ним невежливым, выставить его за дверь или просто отказаться отвечать на неприятные вопросы может, в итоге, обернуться куда более серьёзными неприятностями. Необходимо выяснить, что прячут за пазухой эти двое и связаны ли они как-то с Селезнёвым и иными, предполагаемыми, игроками в партии, которую, кажется, его вынуждают сыграть.
     Поэтому Джон стал весьма и весьма любезен – насколько к нему вообще можно было применить это слово. Он пригласил гостей присоединиться к их “скромному семейному завтраку” и представил им супругу. Маргарита и Даниил дружно и в самых изысканных выражениях принесли Диане свои соболезнования, которые она с достоинством и благодарностью приняла. Количество яиц для омлета было увеличено вдвое, несмотря на вежливые протесты Маргариты, и вскоре уже аппетитно пахнущее дымящееся блюдо было ровными ломтями разложено по тарелкам. И даже беседа, вопреки ожиданиям, получилось вполне дружеской и интересной. Маргарита рассказала одну историю, то ли выдуманную, то ли реально с нею случившуюся (этого даже Джон не смог определить), но рассказала так увлекательно и с такими забавными подробностями, что сотрапезники её не смогли сдержать улыбок, не перешедших в смех лишь в силу уважения к душевным переживаниям хозяйки. Журналист был на редкость молчалив и лишь изредка вставлял безобидные реплики. И лишь когда со стола уже давно убрали, а Диана попросила прощения и удалилась к себе в спальню, чтобы “немного вздремнуть”, визитёры обратились к истинной цели своего появления здесь.
     – Скажите, Иван Семёнович, – заговорила Маргарита очень серьёзно, проникновенным тоном, который сразу заставил Драгунова напрячься. – Вы ведь на стороне правосудия, не так ли?
     – Я? Разумеется, на стороне правосудия, как может быть иначе?
     – Это очень хорошо, потому что… потому что вы можете ему поспособствовать.
     – Вот как! И каким же образом?
     – Понимаете, – вступил в разговор Даниил. – У нас имеются некоторые подозрения относительно одного человека, которого вы время от времени принимаете у себя.
     Джон усмехнулся.
     – И вы туда же? Вчера только следователь уже делал мне подобные намёки. Неужели вы серьёзно полагаете, что Олег Иванович…
     – Олег Иванович? – прервала его Маргарита. – О нет, что вы, мы вовсе не его имели в виду.
     – Не его? Тогда кого же?
     – Мы говорим, – медленно выговаривая слова, ответил журналист, – о человеке, который появился у нас совсем недавно, но уже успел стать заметной фигурой на политическом небосклоне, если вы понимаете, о чём я.
     – Ого! – удивился Драгунов. – Это что же, вы на Анастаса намекаете?
     – Да, – твёрдо и без колебаний ответила Маргарита, – мы намекаем именно на него. И поверьте, для этого у нас имеются серьёзные основания.
     Джон вынул носовой платок и промокнул им внезапно вспотевшую шею.
     – Анастас? Анастас Светозарович?.. Знаете, это… это очень неожиданное заявление. Потому что такой человек…
     – Такой человек не может быть убийцей? – подсказал Даниил.
     – Нет, я вовсе не это… хотел сказать. Убийцей может стать любой… наверное. Всё зависит от обстоятельств. Но если вы на полном серьёзе считаете, что он и есть этот кровожадный маньяк...
     – Кровожадным бы я его не назвала, – тихо промолвила Маргарита. – Он убивает своих жертв иным способом.
     – Да, разумеется, это я… образно. Но вот что мне не нравится. Почему следователь мне ничего не говорил? Он упорно напирал на личность Олега Ивановича. Об Анастасе не было сказано ни слова.
     Тут вступил Даниил. Казалось, они с Маргаритой заранее распределили роли.
     – Следователь Селезнёв, не так ли? – задал он риторический вопрос. – Знаю, знаю, приходилось общаться, талантливый человек, но, как бы это помягче сказать, зависимый. Зависимый от начальства, от конъюнктуры, да даже, по секрету вам скажу, от своей супруги. Все мы в известной степени зависимы, но когда речь идёт о следователе по особо важным делам… Боюсь, даже если бы он знал что-то про Анастаса, то не решился бы задавать о нём вопросов, как решился бы в случае с Олегом Ивановичем. Однако, скорее всего, Селезнёв просто не обладает той информацией, которая есть у нас. Он копает в верном направлении, но до истины ему пока что далеко...
     Повисла пауза, которую спустя некоторое время нарушил Джон.
     – Почему я должен вам верить? – глухо спросил он. – Вы не представили никаких доказательств.
     – Мы вовсе не предлагаем вам верить нам на слово, Иван Семёнович, – живо ответила Маргарита. – В этом нет никакой необходимости. Мы хотим предложить вам принять участие в одной комбинации.
     Джон насторожился.
     – Что ещё за комбинация?
     – Совершенно беспроигрышная, – заверил журналист. – При неудачном исходе вы ничего не теряете, а при успешном можете выиграть очень много.
     Расчёт оказался верен. То была формулировка, которую Драгунов не смог бы проигнорировать.
     – Выкладывайте, – коротко бросил он.
     – Как вы знаете, – взяла слово Маргарита, – мы с Сашей Домани неплохо знакомы. Он человек несколько… своеобразный, но у него есть свои достоинства. Однако умение хранить секреты не относится к их числу.
     – Гм.
     – Вот поэтому-то он и рассказал мне (конечно, по большому секрету) о той неприятной ситуации, в которую умудрился угодить некоторое время назад. Очень глупо, настоящее мальчишество, но с кем, в конце концов, не бывает? Саша не утаил от меня и ту роль, которую вы сыграли в этом деле, вызволив его из беды. Должна заметить, что он вам очень благодарен и понимает, сколько многим обязан.
     Драгунов слушал очень внимательно, но лицо его оставалось совершенно равнодушным. Видно было, что он ещё не решил, как ему следует реагировать на эту удивительную осведомлённость.
     – Зная Сашу, – продолжала меж тем Маргарита, – можно предположить, что он кое-что преувеличил и повернул в свою пользу. Вполне возможно, что история вышла куда более неприглядной, чем он рассказывает. Но одно остаётся несомненным: он многим обязан вам, находится перед вами в моральном долгу. Я мало знакома с вами, но по тем отрывочным сведениям, которые можно получить о вас из общедоступных источников, складывается впечатление, что вы человек принципиальный и последовательный. Из тех, что действуют по принципу “услуга за услугу” и ждут того же от других. Вряд ли вы помогли Саше из чисто альтруистических побуждений, мне кажется, вы даже сочли бы подобный поступок оскорбительным как для себя самого, так и для него. Из чего я делаю вывод, что если вы теперь о чём-нибудь попросите нашего общего знакомого… попросите настойчиво, как вы, конечно, умеете, то он не сможет ответить вам отказом. Скажите, я ни в чём не ошиблась?
     Джон слушал её монолог со смесью удивления, восхищения и злости. Странная черноглазая женщина, которая с такой лёгкостью ворвалась в его дом и теперь, сидя на его кухне и подкрепляясь его омлетом, без малейшего стеснения рассуждает о его же секретах. Ему приходилось сталкиваться с разного рода нахалами, однако никогда раньше Джон не чувствовал себя настолько беспомощным под напором слов, взглядов, улыбок и фактов – особенно фактов. Он никак не мог решиться на ту или иную линию поведения и потому покорно слушал и ждал, к чему же Маргарита всё-таки выведет. Услышав же вопрос, обращённый к нему, некоторое время не мог сообразить, что от него требуется.
     – Ошиблись… я не знаю… всё это – скорее ваша интерпретация, ваша версия событий. Как я могу судить, ошибочна она или нет? Всё дело в точке зрения.
     – Бросьте эту вашу демагогию, Иван Семёнович, – жёстко прервала его Маргарита. – Вам она совсем не к лицу. Ваше стезя – действие, конкретное действие, и именно его я вам предлагаю совершить. Если честно, мне нет никакого дела до ваших с Сашей взаимоотношений, так что можете не беспокоиться. Спросить с него долг вы вольны когда угодно и каким угодно способом. Но так как он вам обязан и вынужден поэтому вас слушаться, я предлагаю вот что: вы убедительно посоветуете ему пригласить на ближайшее ток-шоу Анастаса Светозаровича.
     Джон сделал неопределённое движение рукой.
     – Не понимаю. Какой от этого может быть прок?
     – А вот это, Иван Семёнович, уже в некотором роде деловая тайна. Но вам совершенно не нужно об этом беспокоиться. Дальнейшее мы с Даниилом Альбертовичем берём на себя. Ваше задача – воздействовать на Сашу.
     – Вы говорили о беспроигрышности…
     – Совершенно верно. Ведь в случае, если вина Анастаса будет доказана, ваше имя будет упомянуто в числе тех, кто способствовал его разоблачению. Если же, паче чаяния, нас ждёт неудача, то никто не узнает о вашем участии во всём деле. Судите сами, насколько выгодна подобная комбинация.
     – На вашем месте я бы вообще не раздумывал, – сказал Даниил. – Нечасто выпадает шанс помочь правосудию. Тем более, когда речь идёт о подруге вашей жены… Неужели вы не хотите, чтобы убийца получил по заслугам, а Диана Дмитриевна обрела душевный покой?
     Последний довод довольно неожиданно оказался решающим. Джон несколько раз кивнул каким-то своим мыслям, ещё раз пристально посмотрел на обоих искусителей, словно надеясь увидеть на их лицах хоть тень несерьёзности, но, не увидев таковой, медленно проговорил:
     – Что ж, будь по-вашему. Только не дай бог, вы пытаетесь меня обмануть. Со мной такие фокусы не проходят, сразу предупреждаю. А помочь поймать этого монстра… почему бы и нет? Правда, мне никак не верится, что это может быть Анастас Светозарович, но раз уж я ничего не теряю…
     Таким образом, несмотря на мелкие огрехи, специальная операция журналиста и женщины неопределённого рода занятий по вовлечению в их хитроумную схему предпринимателя Ивана Драгунова увенчалась полным успехом.