Пьеса в одном действии

— Тук-тук!
— Кто там?
— Валентин!
— Какой?
— Великий.
— Великий?
— Великий, великий...
— Если не Великий, не пущу!
— Открывай, я Великий!

По коридору шустро семенит медсестра.

— Так, граждане, опять столпотворение у вас, чего у дверей третесь? Семенов, открывай! Гаврюшкина впусти!

Семенов скребется за дверью, слышно, что отходит.
Гаврюшкин входит чинно, с видом триумфатора.

МЕДСЕСТРА. Так, мальчики, пополнение у вас, простыни чистые? Не загадили за ночь?

СЕМЕНОВ. Обижаете, когда это мы гадили? Что за пополнение? Опять Наполеона какого-нибудь?

МЕДСЕСТРА. Нет, графомана одного. Валентина, писателем себя великим считает.

СЕМЕНОВ. Опять Валентина? Есть у нас один уже в палате, куда нам два Валентина?..

Гаврюшкин насупился.

СЕМЕНОВ. У нас вон, Валентин Великий сидит!

МЕДСЕСТРА. У вас Великий, а этот Таборов! Ничего, подвинетесь! Был один Валентин, будет два. Да носки чтоб подобрали, ишь пораскидали тут!.. В тумбочке что?! Открывай давай! Опять говна всякого насобирал сюда?..

СЕМЕНОВ (в замешательстве). Да я что, да я так...

МЕДСЕСТРА. То-то же! Сидят тут рассуждают, едва в утку срать отучились, до унитаза донести достижение, а уже рассуждать, давно галоперидольчиком вас не почивали?

Гаврюшкин и Семенов, совсем понурые, сложили головы на хилую грудь. Сидят молча.

МЕДСЕСТРА. Вот так вот. Сидим и ждем новенького, и чтоб не приставать, он парень тихий. А то разволновались тут, великий, не великий... Я вам покажу, кто тут великий!

Довольная проведенной взбучкой, медсестра выходит в коридор, унося с собой под мышкой скрежещущие друг о друга утки.
Гаврюшкин и Семенов сидят грустные на кроватях и смотрят в окно. За окном тихо падает снег, настилая на пустые от психов улицы сугроб за сугробом. Сугроб за сугробом.