Иванов, Петров, Сийдорофф. часть 45

          Шофёр автобуса, на котором везли японцев, свернул с шоссе на дорогу, ведущую в деревню. Перед ним расстилалась, сверкающая под зимним солнцем, ледяная гладь,  уходящая вдаль. Ничего не понимая, он остановился.
          - Что случилось? Почему встали? – спросила переводчица и, увидав эту неземную красоту, обомлела.
          Японцы повскакали с мест, протиснулись к шофёру, и  начали щёлкать фотоаппаратами.
          - Наверное, не туда свернул, - сказал шофер, - по навигатору, вроде, правильно… Надо звонить, спросить как проехать.

          Владимир проверял последние приготовления к встрече иностранной группы. Вроде всё готово, но под ложечкой нехорошо ныло. Он привык доверять своим ощущениям, поэтому так дотошно лез во все мелочи: хлеб-соль, девушки в полушубках, олени с санями для перевозки багажа, - всё в порядке!  Но ведь ноет!
Зазвонил телефон.
          - Алло! – сказал Владимир Ильич и похолодел, слушая, что говорят на том конце провода. – Вы на правильном пути! Сейчас к вам выезжает встречающая группа товарищей! Ждите! – и отключил телефон.
          - Кто у нас ответственный за посыпку песка на дорогу?! – грозно спросил он. – Почему работа не выполнена?!
          - Так ждали ваших указаний, - сказал кто-то из мужиков.
          - Что?!!
          После этого вопроса, сказанного в праведном гневе, мужики испарились.

          Облокотившись на руль, шофёр смотрел, как к ним навстречу на максимальной скорости несётся трактор с прицепом. Не доезжая до автобуса метров пятьдесят, он развернулся, и все увидели, что в кузове стоят два раскрасневшихся мужика с лопатами. Выбросив остатки песка на дорогу, они, сдвинув шапки на затылок и присев в дальнем углу прицепа, закурили сигареты. Трактор свернул в поле, пропуская туристов. Дорога до деревни была засыпана в две лопаты песчано-гравийной смесью рисунком «елочка» по размаху плеч мужиков.
          К шофёру подошёл старый японец, который немного говорил по-русски.
          - Делать так засем долога? – спросил он у него.
          - Традиция такая: встречать процессию песком с запахом еловых веток, - вздохнув, ответил водитель.
          Японец не всё понял, но смысл уловил. И на протяжении всего пути  группа сидела тихо, крепко вцепившись в подлокотники кресел.

          Первых иностранцев вышли встречать всей деревней. Интерес был велик, каждому хотелось посмотреть на заморских гостей, которые добровольно решили насладиться красотами и жизнью Непряхино. 
          Японцы, в количестве двадцати человек, выходили из автобуса с дежурными улыбками на лицах. Они не ожидали увидеть такого количества встречающих людей и немного растерялись. А встреча была, действительно, тёплой. Владимир поприветствовал их на российской земле и заверил, что те десять дней, которые они проведут в сибирской глубинке, они не забудут никогда. Девушки из народного ансамбля в красивых полушалках преподнесли с поклоном каравай хлеба.
          Японцы переглядывались, не зная, как себя вести. Вроде не начальники, -  простые рабочие и студенты, а встречают, как будто приехали представители администрации крупного города.
          Вперёд вышел дед Ефим Сорокин.
          - Не поняли гости, или стесняются. Надо показать, -  сказал он и, отломив кусок от каравая, сунул в рот, демонстративно жуя. – Вкусно повара постряпали! От души! - поднял он большой палец и показал гостям и односельчанам.
          Японцы заулыбались и начали пробовать. Белая сдобная булка, украшенная сверху колосками и цветами из теста, и, правда, была вкусной.
          Дед подозвал переводчицу, попросил сказать гостям, что ему уже сто лет. Потом стал пожимать им руки, приговаривая:
          - Мне уже сто лет… сто лет…здравствуйте…сто лет…
          Японцы поняли, что пожилой мужчина здесь большой начальник, приветливо кивали головами и, пожимая его ладонь двумя руками, кланялись.
          - Вот так надо знакомиться! – сказал дед Ефим Владимиру и, забрав остатки булки, похромал домой пить чай.
          Вещи сложили на оленьи нарты, и всей деревней пошли провожать гостей к домам, куда их распределили. Сегодня они должны были осмотреться, привыкнуть, а на завтра после обеда их ожидала уличная постановка «Сибирские парни и девушки» с песнями и развлечениями.
          Поселили японцев по два человека в десяти домах. Желающих приютить гостей и заработать на них, было больше, вот только группа оказалась небольшой, что многих огорчило. Владимир Ильич успокоил односельчан, сказав, что скоро ожидаются группы из Китая, и гостей на всех хватит.
          День прошёл хорошо: иностранцы рассматривали дома, в которых поселились, интересовались бытом. Проблема была с переводчицей, но стали разговаривали с местными жителями жестами. И, как ни странно, те и другие понимали друг друга. В обед они знакомились с русской кухней. Хозяйки выставили на стол соленья с маринадами, варёную картошку, ну и, конечно, борщ. Мужики достали из подполья бутыли с самогоном и наливками, - предлагая на выбор. Но гости только чуть-чуть попробовали, и отставили рюмки в сторону, чем повергли хозяев в великую печаль.
          Вечером, когда сели ужинать, стали приходить соседи за солью и луком. Их тут же усаживали за стол, и ужин продолжался до полуночи с непонятными речами, называемыми тостами, после которых рюмку на стол ставить было нельзя. Гости дивились радушию хозяев и бесцеремонности соседей, которые запросто могли заходить в дом и садиться за стол.
          Проснувшись к обеду, японцы не помнили, как оказались на своих кроватях. Им тут же принесли банки с огурцами, напоили рассолом и потащили к столу.
          На площади, куда пригласили иноземцев, опять собралась вся деревня. Стояли столы, накрытые белыми скатертями, на которых на плитках русские дородные красавицы пекли блины, а рядом мужики раздували самовары. Японцам всё нравилось: и морозный сухой воздух, искристый снег, и блины со смородиновым чаем. Вдруг мимо них прошли три девушки в пуховых полушалках с вёдрами на коромыслах. Защелкали фотоаппараты. С противоположной стороны верхом выехали три парня в коротких полушубках, сапогах и лисьих малахаях.
          Парни соскочили с коней, и подошли к девушкам. Из динамиков полилась музыка, и они пошли в медленном танце, как бы знакомясь друг  другом. Постепенно к танцующим присоединились остальные участники танцевальной миниатюры.  Но когда грянула музыка, от которой ноги сами просились в пляс, все жители, не выдержав, ринулись на площадку, увлекая за собой гостей.
          Вечером, обессиленные от активного отдыха японцы, расползлись по домам, где их уже ждал ужин, который опять затянулся допоздна. Захмелевший хозяин с соседями пели для них песни, а гости даже пытались что-то подмурлыкивать по-японски.    
          Десять дней вся деревня гуляла и веселилась вместе с японцами, не давая им прийти в себя и отрезветь. А у тех перед глазами мелькали пляски, снег, олени, столы и хлебосольные люди.

          Японцы оказались чувствительными ребятами, и когда их всем миром провожали до автобуса, они плакали и не хотели уезжать.
          Когда наконец-то проводили гостей, деревня три дня отсыпалась, - таких праздников не помнили даже старожилы.
          - Надо поскорей строить дома для гостей, - задумчиво сказал Иосиф, - русское гостеприимство до добра не доведёт.
          Через девять месяцев в деревне появились на свет два ребёнка с узкими глазками, но все грешили на Толю-якута.

(продолжение следует)