От дилетанта широкого профиля

                Высшее совершенство по-японски  -  это простота.

   Чуть-чуть из НЛП:   Если  мы задумали написать  текст, то сначала определяем нужную нам акцентуацию. Хотим получить критическую статью, значит,  подчеркиваем негатив.  Хотим насладиться позитивом -  включаем яркие, красивые, запоминающиеся  моменты, которые возьмут на себя основную смысловую нагрузку.  А когда  совмещаем  одно с другим (позитив с негативом), то в тексте возникает некая  внутренняя  конфликтность.  Интенсивность такого конфликта может быть разной, как и способы его выражения. Одним словом, если мы задумали написать текст,  то мы решились на сотворение текстовой энергии. В стихах эта энергия  бывает даже очевиднее, чем в прозе.

   Стихи и проза авторов, которые уже привели свою жизнь к берегам спокойной мудрости и справились с избыточным эмоционально-чувственным внутренним  напряжением, читаются и  осознаются по-взрослому.
 
   Некоторые читатели считают, что  Восточная поэзия скупа в передаче чувств и в каком-то смысле скучна и обесцвечена. Но стоит ли спешить с выводами?  Восточная поэзия передает отличный от западного взгляд на мир.  Он  глубок и прост, посему  она не возбуждает чувств, а скорее исцеляет, успокаивает их романтическую взбудораженность, открывая дверь в мир гармонии, тишины и умиротворения. Кто и что ищет в жизни? Вопрос ведь в этом...
 
   В сущности, пишущий человек создает свой особый, уникальный мир, входя в который мы, так или иначе,  обмениваемся с ним  энергией. Это – ключ. Но, как и в жизни, в литературе чужие энергии могут совпадать, не совпадать или даже входить в конфликт с энергиями читателя.
 
   Не всем подходит всё. Кому-то на определенном жизненном этапе близки сильные и яркие, мучительные  эмоции героев Михаила Юрьевича Лермонтова:
 
   «Я был готов любить весь мир, – меня никто не понял: и я выучился ненавидеть. Моя бесцветная молодость протекала в борьбе с собой и светом; лучшие мои чувства, боясь насмешки, я хоронил в глубине сердца: они там и умерли. Я говорил правду – мне не верили: я начал обманывать; узнав хорошо свет и пружины общества, я стал искусен в науке жизни и видел, как другие без искусства счастливы, пользуясь даром теми выгодами, которых я так неутомимо добивался. И тогда в груди моей родилось … холодное, бессильное отчаяние, прикрытое любезностью и добродушной улыбкой. Я сделался нравственным калекой...» .

   Сложное послевкусие оставляет (у меня) встреча с душой Печорина в «Герое нашего времени». Разве что с Верой он открывает другую, спрятанную  часть своей души.  И тогда его становится  безмерно жаль… А «Вадим»? Там все остро, больно, темно…
 
   Кто-то из читателей находит себя по созвучию  в пространстве романтичных и нежных лирических  героев  Хименеса:
 
«Мои слёзы горьки, как море,
когда ты вздыхаешь весною,
я с тобой никогда не встречусь,
как не встретишься ты со мною.
Я могу умереть от горя,
когда ты идёшь стороною…».

   А кто-то  находит  созвучие  в коротких, но емких по смыслу учениях Лао-Цзы:
 
«Когда дела увенчаются блестящим успехом и будет приобретено доброе имя, то лучше всего удалиться (в уединение)».

   У восточной поэзии, пронизанной особой мелодикой  буддизма, дао, синто, дзен,  своя читательская аудитория.
 
   «Песни Ямато! Вы вырастаете из одного семени - сердца, и разрастаетесь в мириады лепестков речи - в мириады слов.

    Люди, что живут в этом мире, опутаны густой зарослью мирских дел; и все, что лежит у них на сердце, - все это высказывают они в связи с тем, что они слышат и что они видят.

    И вот когда слышится голос соловья, поющего среди цветов свои песни, когда слышится голос лягушки, живущей в воде, кажется: что ж из всего живого, из всего живущего не поёт своей собственной песни?..

    Без всяких усилий движет она небом и землею; пленяет даже богов и демонов, незримых нашему глазу; утончает союз мужчин и женщин; смягчает сердце суровых воинов... Такова песня.» - Ки-но Цураюки.
 
    Разве можно причислить этот текст к «скучным и блеклым»? Он наполнен глубоким переживанием правды,  красоты и гармонии, искренней любовью к Ямато (к Японии). Да, он может быть скучен тем читателям, которые пока выбирают  корриды, трагичность судеб  Ромео и Джульетты, мучения  Отелло…   Этот же текст Ки-но Цураюки совсем из другого пространства, он написан изнутри иных энергий, взрослых, зрелых,  нежных, любящих и понимающих…

    Так или иначе, литература  делится с читателями  опытом странствия  души. И сколько бы ни существовало на свете писателей и поэтов,  сколько бы новых пространств не было ими открыто во Вселенной, столько же читателей придут к ним за опытом, за беседой в поисках созвучия. Так случалось, случается и будет случаться пока стоит мир.
 
    Души растут. Они меняются на протяжении всей жизни. А  рукописи не горят, они творят новые учебные классы. Читая прозу и поэзию авторов, сумевших выразить себя и свое понимание бытия, мы учимся  вступать и в новые этапы отношений с самими собой, и  вглядываться в созданные ими и  нами миры, не переставая  искать  новые,  никем  не хоженые тропы…