Начало периода полураспада

Не могу сказать начало это одной истории и конец другой. Это жизнь и всегда, когда пытаешься поставить точку, судьба правит ее на запятую. Наверное, сейчас просто одна из точек для осознания прошедшего и постановки новых целей, но целей нет, есть лишь опыт прошлых лет, который создал вопросов больше, чем было получено ответов.
Кто я? Я просто уставший человек, получивший свою долю приключений в жизни. Хотелось бы рассказать вам счастливые истории и веселые рассказы, но, волей судеб, у меня их нет. Хотя юмор - неотъемлемая черта моего характера, но жизнь и здесь все правит по-своему.
Что осталось здесь со мной? Память и эти листы, которые вынуждены будут перенять на себя все мои воспоминания. 
Я ничего не смыслю в жизни, не смогу помочь с ответами на глобальные вопросы. Мне до сих пор не понятен смысл происходящего. Просто расскажу вам рассказы.

Рассказ 1.
Начало периода полураспада
Родилась я в маленьком городке, в могучей и холодной Сибири.
Моя семья самая обычная: мама по молодости была бандиткой в своем поселении и любила драться, но за правду; папа с острым математическим умом, исключенный из техникума за драку с последствиями и старшая сестра, тоже любитель драться за правду. Оба родителя трудились на заводе, когда я была маленькой, они даже вынуждены были передавать меня между сменами прямо на проходной.
Это были лучшие годы моей жизни, я была добрым, наивным ребенком. Училась в двух школах: общеобразовательной и музыкальной. И, как все дети, была полна надежд на светлое будущее.
Тогда у меня была большая сплоченная семья. Мой дедушка воевал на войне, и мы большинство праздников, со всем почтением, собирались у него в гостях. Дед в праздник победы надевал пиджак с орденами, и внуки гордились, а, главное, помнили его рассказы про тяжести войны. А летом меня всегда отправляли на каникулы на курорт ко второй бабушке. Жизнь казалась бурным началом чего-то важного. Были поездки на море, кафе «Буревестник», папа брал себе на пляже пиво, а мне отдавал сушеную рыбу, которую я так любила.
Имея полноценное детство, я недооценила людей и очень жестоко поплатилась за это. Сейчас я часто, глядя назад, задаю себе один банальный вопрос: «люди вообще понимают последствие своих поступков?». Перед этим вопросом, остальные отпадают сами по себе. Ложь и ложные ценности пропитали нашу жизнь целиком и полностью.
Мой счастливый и спокойный мир начал рушиться в 9 классе. Я тогда выпускалась из музыкальной школы и сдавала экзамены, для перехода в 10 класс. Возвращаясь с первого экзамена, понимая об успехе в сдаче, я с легким сердцем шла домой, думая, что меня ждут родители, и они снова будут мной гордиться.
Вместо этого, в подъезде я услышала крики папы и поняла, что случилась беда. Умер мой дедушка. Так я познакомилась со смертью, она всегда вносит коррективы в наши планы, когда мы того не ждем. В школе нас не учат основному – справляться с потерями, хотя, по большому счету – это и есть искусство выживания.
Смерть дедушки мне была не очень понятна, и тогда я еще не осознавала, что, в этот самый миг, моя жизнь начнет меняться.
Семья папы не была готова к такой потере, и, в итоге, не найдя новое главенствующее звено, тихо поплыла к упадку. Не стало встреч, появились конкурсы на «лучшего ребенка» и «самую состоятельную семью».
Мы просто стали жить дальше. В силу возраста, смерть становится все более частой спутницей – в конце моего 10 класса умирает мой двоюродный дед. Это еще раз шатнуло семью и без того уже потерявшую дух сплоченности. Не стало парадов с шарами на 1 мая. Последним достоянием семьи стали поминки и встречи на родительский день.
Но и тогда я еще не осознавала перемен - меня впереди ждало идеальное будущее: большая, крепкая семья, дети, хорошая работа. По крайней мере, тогда я думала именно так.
После смерти дедушки, папа перенес инсульт. Тогда я еще не понимала смысл этого странного диагноза «гипертония», как и не вдавалась в тихие разговоры на кухне и появление дома ряда лекарств.
Однажды, встретив утром на кухне папу, я узнала, что у него уже третий день высокое давление, но врачам скорой помощи не удается его уменьшить, и в госпитализации ему отказывают.
Это был 2003 год, мне тогда было всего 22 года. В тот день я занималась стиркой. Стиральные машинки тогда нужно было вручную заполнить горячей водой, белье вытаскивали без отжима и выжимали в ванной и это был действительно труд.
Папа сидел в своем любимом кресле перед телевизором. Я развешивала белье на балконе и тут услышала мамино: «Боря, что с тобой?», но папа уже не ответил – грянул второй инсульт. Снова приехала скорая, и было принято решение о госпитализации, но, оказалось, что нести папу некому.
Тогда я первый раз встретилась со своей теперь уже подругой – отчаянием. Мама билась в двери квартир и просила о помощи, но некоторые попросту не открыли дверей. Помощников все-таки нашли, и папу вынесли из дома. К тому моменту к нам уже приехала моя старшая сестра, но нас с ней не взяли в карету скорой помощи и мы поехали в больницу на автобусе.
Поскольку общественный транспорт не подчиняется нашей воле, мы приехали позже.
Больница всегда гнетет и таит в себе страх ожидания и разбитые надежды. Поднявшись в отделение, мы нашли нужную палату. Увиденное было шоком не только для меня, но и для старшей сестры. Огромная палата, коек на 10-12, была заполнена полностью. В центре палаты лежал папа парализованный, голый, на клеенке в собственной моче. Он пытался что-то нам сказать, но получались только звуки, на лице был ужас и отчаяние. Мне было 22 года, страх сковал меня, и я не могла сдвинуться с места, я даже не могла протянуть ему руки. Это было безумие, но это и была взрослая жизнь, которую когда-то я считала прекрасной.
Сестра побежала искать врача, скандалила в коридоре, а я стояла на одном месте и только испытывала агонию мыслей и чувств.
Доктор сказала, что персонала не хватает и есть только два варианта: «ухаживать самим, либо нанимать сиделку». Мы наняли сиделку и в наивности ждали выздоровления папы, но через несколько дней папу экстренно выписали из больницы без улучшений, но с пневмонией.
Здесь началась моя взрослая жизнь и тот самый период, пройдя через который, я стала тем, кто я есть – человеком боли, скорби и уже без надежды и мечты.
Мне пришлось, как и всем учувствовать в уходе за больным папой, менять памперсы, обрабатывать пролежни, кормить с ложечки. Я пела ему песни и просила дождаться моей свадьбы, не умирать. Я была готова на все и еще дружила с надеждой и верой.
Потом наступила та самая ночь. Ночь, когда моя воля получила жестокий удар, надежда улетучилась и осталась только я и умирающий папа. Мама была на работе, на заводе и ее не отпустили. У папы поднялась температура, он был вялым и нервным. Он чувствовал уже приближение своей смерти. Обрабатывая пролежни, я поняла, что он горит. Папа из всех сил пытался что-то мне сказать.
Паника, тогда я с ней только познакомилась. Чувство страха, что если ты чего-нибудь не сделаешь или сделаешь не так, папа может умереть. Ужас отчаяния, но я смогла собрать всю силу и позвонить в скорую. Первый раз они приехали, поставили укол и сказали обтирать его слабым раствором уксуса.
Скорая уехала, а температура не спадала, на третий мой звонок в скорую, человек на том конце провода просто начал смеяться надо мной. Родственники, под разными предлогами, не приехали. И я осталась один на один со своим кошмаром, разбитием всех надежд и в полном отчаянии. Все, что я могла придумать – петь песню, слова я придумывала на ходу, но песня была про маленьких лесных человечков.
Потом пришло странное состояние, как будто я наблюдаю за всем со стороны, слез и истерик не было, все закончилось и моя счастливая жизнь тоже. Раз и навсегда.
На рассвете первой приехала тетя, потом полиция, сотрудник которой стал проводить мне опрос. Когда мама приехала с работы, она накинулась на сотрудника, но тот лишь ответил, что работники скорой сказали, что я одолевала их звонками, возможно, мне надоело с ним возиться, и я его просто отравила.
Вскрытие показало, что папа умер в результате пневмонии, которую он получил в стационаре.
Сначала я хотела жаловаться и даже судиться с больницей и врачом, но у нее могли быть дети, а для них она мать, и они ее любят. Сеять цепочку потерь и боли не стало тогда моим выбором. Я остановила поток боли на себе.
Потом были похороны, на которых я отчаянно пыталась увидеть моих друзей, но друзья станут отдельным рассказом, там своя боль.
Похороны – это отдельная травма. Нестерпимая рана, истекающая отчаянием потери и пустоты. Ничто не залатает рану от потери любимого папы. Если бы он не умер тогда, моя жизнь сложилась бы совсем иначе, но я вытянула билет своей судьбы и ничего нельзя изменить.
Так внезапно начался период, когда моя душа научилась страдать, и это стало для меня периодом полураспада. Полураспада веры, надежды на светлое будущее. Эти строки написаны моими слезами и в этом виноваты люди. Как ни странно, во всем виноваты люди.