Первый русский в НХЛ

Первый русский в НХЛ – тема, благодатная для споров. Историк хоккея Станислав Гридасов отыскал саратовские корни у звезды Торонто 30-40-х годов Дэвида Шрайнера и тренера из золотого века консервативной эпохи НХЛ 70-х Рэя Шеро. Занятие по-своему увлекательное, но первым русским эмигрантом в сознательном возрасте, сыгравшим несколько матчей в НХЛ за Лос-Анджелес, оказался Виктор Нечаев (1982 год). Наконец, первым официально уехавшим стал игрок столичных «Крылья Советов» Сергей Пряхин (весна 1989 года).

Всё это порождает путаницу и споры без шанса прийти к консенсусу (своё имя «первого русского» я назову в финале эссе). Но интересно посмотреть на неудачу в Калгари достаточно крепкого мастера Пряхина, поскольку это мастер-класс для последующих поколений на тему ехать в НХЛ или оставаться дома.

Итак, дано: в 1989 году Сергей Пряхин стал первым советским игроком, которому руководство Госкомспорта СССР официально разрешило выступать в НХЛ. Считается, что его выбрали не случайно – и в Канаде, и в руководстве нашего хоккея сочли, что габариты хоккеиста (рост 192 см и вес 95 кг) как нельзя лучше подходят для игры на североамериканских площадках.

Эта история предсказуемо обросла мифами. Калгари предоставил Пряхину дом, машину с шофёром и переводчика на первые два месяца (правда) и в первый день в Канаде его жена была близка к обмороку от ассортимента супермаркета рядом с домом (неправда, Сергей был ещё не женат).

Миф номер два гласит, что Пряхин выглядел слабо в составе будущего обладателя Кубка Стэнли и хотя бы ради маркетинга тренерский штаб Терри Криспа не мог дать ему даже 7-8 минут в четвёртом звене.

Это не так: даже в дебютной игре с Виннипегом 31 марта 1989 года Пряхин не портил обедни, пару раз обострил атаку, не боялся бросать и раздал несколько умных пасов. Но канадскому клубу был насущен парень уровня Тео Флери или Эла Маккиниса, чтобы подписывать с ним долгосрочный контракт. Прима, а не рабочая лошадка в командном механизме. Это истина на несколько десятилетий вперёд: и из России, и из Европы в НХЛ надолго зовут тех, кто способен стабильно делать те или иные вещи на льду получше североамериканцев. Что является одним из фундаментальных принципов существования здоровой Лиги.

Миф номер три гласит, что Пряхин не закрепился в НХЛ, потому что немалая часть партнёров по Калгари относилась к нему как к «коммунисту, отнимающему работу у местных парней». На самом деле, Сергей вспоминает, что отношение к нему было не просто доброжелательным, а на том уровне, какого не знали в СССР даже топ-игроки. В Канаде достаточно быстро поняли, что претендовать на роль лидера Калгари Сергей объективно не способен. Равно как и на то, чтобы менять стиль игры, оказывая влияние на главного тренера. Хороший парень. Но не конкурент. Это знает и тренер Терри Крисп: в Кубке Стэнли Пряхин проводит только один матч – никто не желает рисковать в такой ситуации. 

Миф четвёртый: неудача в НХЛ Пряхина отчасти заморозила интерес Лиги к советским мастерам (см. цитату генменеджера Калгари Клиффа Флетчера – «я не думаю, что нас ждёт массированный экспорт советских хоккеистов в НХЛ, но возможно, вы увидите некоторых из них»).

На деле, НХЛ продолжает предпринимать системные усилия, чтобы заполучить топ-игроков – Вячеслав Фетисов, Игорь Ларионов, Сергей Макаров, Александр Могильный, а чуть позже Сергей Фёдоров и Алексей Ковалёв. Всё логично: если вы генменеджер клуба НХЛ, вас интересуют мастера из топ-50 мирового хоккея, а не экзотика с советским паспортом ради краткосрочного маркетинга.

Миф пятый: Маркетингом на один сезон эта история и была, от начала до конца. Что прекрасно знали и в СССР, и за океаном.

Не совсем так. Шанс закрепиться в Лиге у Пряхина был. Но контекст и антураж вокруг не настраивали на изучение английского экстерном и ежедневную пахоту ради прочного места в составе – или возможного обмена в другой клуб. Легко понять молодого парня, который вытянул лотерейный билет «по культурному обмену» и был встречен на уровне вип-персоны. Это в принципе не давало шанс думать только о хоккее, особенно на контрасте с советским бытом.

Для меня первым русским, реально повлиявшим на свою команду и развитие Лиги до нынешнего уровня стал Сергей Макаров, пришедший в Калгари сразу после Пряхина. Это кладезь историй – перепалка с Гэри Робертсом («Серж, я не Ларионов, иногда мои пасы будут попадать тебе в конёк») или с тренером Сан-Хосе Кевином Константином (Макаров взял мел и перечеркнул все схемы тренера на доске со словами «Тихонов – плохой человек, хороший тренер, а вы – хороший человек, плохой тренер!»).

Макарова не обменяли в другой клуб и не подвергли травле – он имел право на такие слова, поскольку его хоккей повышал интерес к Лиге и её репутацию.

С тех пор истина о той самой «американской мечте» не меняется. Соответствуй уровню топ-игрока на льду – и ты можешь не учить язык, как Артемий Панарин, произносить полтора предложения в любом интервью, как Никита Кучеров или ходить с одним выражением лица на все случаи жизни, подобно Кириллу Карпризову. Твоё право, как часть личной жизни.

Ах, да. После Рождества 25 декабря в Америке идут обычные будни. Календарный матч чемпионата НХЛ 31 декабря или 1 января – обыденность сезона. Но…

– Сергей, я слышал, у вас в России праздник. Если пожелаешь, можно не играть и побыть с семьёй. Команда приготовила тебе подарок на Christmas… New Year`s Day, как вы это называете.

Миф номер шесть гласит, что историю «каждый год 31 декабря мы с друзьями ходим в баню» в США и Канаде узнали именно от Пряхина.

И это единственный миф, в который приятно поверить.