Веркины истории. Детство. Серёжки

Верка в свои тринадцать была одной из многих и многих девчонок-подростков  – красотою не блистала, звёзд с неба не хватала, училась так, чтоб дома не ругали, любила котят и вела тайный дневник–песенник, куда вклеивала картинки модных тёток из журнала "Работница", и хранила фантики от конфет для секретиков.
В шестом классе ради красоты Верка пошла на злостное преступление: деньги, данные мамой на школьные обеды, были заныканы и бесшабашно потрачены на прокол ушей в единственном в городе салоне-парикмахерской.
После недельной голодовки отощавшая, но счастливая Верка боязливо вступила под своды храма красоты. Тетки в бигудях под железными гудящими колпаками неодобрительно смотрели ей вслед. Ибо! Об учёбе думать надо в столь юном возрасте, а не о каких-то там дырках в ушах!
Угрюмая парикмахерша ткнула изогнутой иглой мочки ойкающей от боли Верке, завязала в каждой по нитке и сунув в карман  честно заработанный рубль, выпроводила юную бунтарку вон.
Дома вечером, пришедшая с работы мама наткнулась в коридоре на тихо поскуливающую зареванную дочь с распухшими ушами. Верка сначала была строго обругана, а потом помилована– многострадальные уши с нитками были обработаны папкиной водкой из холодильника– и стало немножко легче.
Но дело-то было сделано! А на день рождения папка подарил Верке её первые в жизни серёжки. Она в галантерее такие видела и стоили они бешенных денег, аж три рубля семьдесят копеек!
Голубые камушки переливались, смеялись и  подмигивали, и Верка не удержалась– решила надеть их в школу, потому как похвастаться хотелось нестерпимо. Она в красках представляла себе, как войдёт в класс вся в серьгах и туманах маминых духов, и задавака и первая красавица Лариска–крыска начнет грызть локти от зависти, а сосед по парте Серёжка наконец-то посмотрит на неё, Верку, совсем по-другому, восторженно и влюблённо, так, как он обычно на Лариску глядит. Потому что– Красота страшная сила!– так какая-то тетка в фильме говорила.
Верка потом вспоминала свои мечты и ругала себя на чём свет стоит: ведь знала же, знала, чем может закончиться её авантюра!
Сама не раз видела, как завуч с дежурными ловят старшеклассниц и линейкой меряют длину подолов, как снимают серьги и проверяют носовым платком наличие косметики на юных мордашках школьных бунтарок.  Те, кому не повезло быть застуканными, немедленно отправлялись вон из школы.
Но ошалевшая от своей смелости Верка поплевав на волосёшки и начесав их на уши, решила: "Авось пронесёт."
Ээх! Закон подлости никто не отменял! Она даже до родного класса дойти не успела, нос к носу столкнувшись в рекреации с завучем– дамой внушительных размеров,со стальным взглядом, громогласной и бесцеремонной, которую побаивалась сама директриса.
Громы и молнии, раздавшиеся над Веркиной бедовой головой, были сравнимы с гибелью древней Помпеи– беги, не беги, спасенья нет. Верка, закусив губу, держалась из последних сил, но когда увидела толстую протянутую руку и перст, недвусмысленно указывающий на  уши, поняла, что бой бесславно проигран и помилования не будет– позорно разрыдалась, шмыгая носом и теребя чёрную оборку фартука.
Завучем процедура была отработана до автоматизма: голубой кометой серёжки навсегда исчезли в бездонно-жадной пропасти кармана, а Верка отправлена домой за родителями с записью в дневнике о моральном разложении пионерки между прочим. Верку и на классном часе пропесочили по полной, потому что думает не о том. О мировом коммунизме думать надо, о счастье человечества, а не о каких-то там мелкособственнических интересах. И в дневнике за четверть оценку по поведению снизили. Позор на всю школу!
Мама цеую неделю сердилась и не разговаривала с Веркой.
Конечно в Веркиной жизни потом были другие серёжки, и много и разные, но про свои самые первые она помнила всегда.
И всегда с грустью и жалостью, как об утерянной, а вернее отобранной и растоптанной мечте.
Ведь Серёжка так и не увидел её красивой…