Дневник. Лето - осень 1973

23 сентября 1973 г. Шёл первый снег.

В это время я была на сессии и мне было не до чего. Конечно, надо бы все эти
любови пустить по боку, т.к. я не успеваю их описывать, а если и опишу, то
читать противно: в спешке скверно что-либо описывать. Но мне очень хотелось
не упустить именно этот аспект моей жизни личной, чтобы потом проанализировать
и разобраться в мужиках.

Впрочем, в них уже разобрался Л.Н. Толстой в "Крейцеровой сонате". Я вовсе не
хочу считать свои любови по пальцам и потом когда-нибудь писать о муже (если
он у меня будет, конечно.) как о своей 113 любви (как у Пушкина Н.Н. была именно
113-ой его любовью и, по утверждению Вересаева, самой сильной).

25.10.1973 Четверг.

Всю эту неделю у нас стоит настоящая зима. Неожиданно навалило снегу, ударил
легкий морозец. И наступила зима.

"Спасибо, снег, что ты идёшь,
Спасибо, снег, что ты не таешь,
Что закрывая небо сплошь,
Ты очарованно витаешь.

Спасибо, снег, что всё вокруг
Опять полно одним тобою
И что пронизывает дух
Твоё дыханье голубое.

Спасибо, снег, что не спешишь,
На нас не смотришь с недоверьем,
И что опять объяла тишь
Оцепеневшие деревья.

Ты вновь царишь на скатах крыш,
Ты заровнял бугры и кручи.
Спасибо, снег, что ты молчишь
И что меня молчанью учишь..."

Валентин Сидоров

26.10.1973 Пятница.

Милый снег тает с такой же быстротой, как и выпал. До обеда сегодня валил
хлопьями мокрый снег, а к вечеру - дождь. Погода препаршивая. На улицу меня
не тянет совсем. Хочется посидеть дома, пописать контрольные (сессионный пыл
ещё не прошёл), почитать Гёте. Дневником заняться ой как хочется! Но я знаю,
что завтра неведомая сила вынесет меня из дому, как бездомную собаку и увезёт в
Раздоры.

28.10.1973 Воскресенье.

И вынесла. И унесла. И опять произошло то, чего я не ждала. До сих пор душа моя
бьётся, как птичка в клетке, а губы ещё горят от его поцелуя, а во рту вкус этих
поцелуев, которые вдруг оказались желанными для меня. Но прежде чем осудить
себя за никому не нужную страсть мою, я должна описать, с чего же всё началось.

Эти бесконечные любовные похождения, такие же стремительные, как и время,
которого мне вечно не хватает, мешают мне и не дают разобраться в себе, в
собственных чувствах и стремлениях. Есть ли они, эти чувства?

Всем мужикам, с которыми я связываюсь независимо от своего желания нужно
только одно: мое тело. "Ты молодая", - сказал Генерал, "и ты нам нравишься".
Это же говорил и Славка.  Моя молодость не даёт им покоя.

"...Это началось неожиданно, в жаркий солнечный день 15 июля 1973 года
вскоре после моего путешествия в Азау.

В Раздорах, как всегда, играли в волейбол. С самого утра выигрывали, команда
подобралась неплохая. Жара к полудню утомила, и решили сделать перекур.
У меня с собой был фотик с незаконченной походной плёнкой, и я разгуливала по
поляне в поисках объектов для  фотографирования. В поле зрения попался Лёва.

- Сфотографируй меня, товарищ корреспондент...
Я его щёлкнула. Подошла Светочка, тоже попозировала.

Положив фотик, я заглянула в Ларискину сумку, ища там сигаретку. Она крикнула:
- Кончились, Наташ, стрельни у кого-нибудь!
Я огляделась. Передо мной у дерева сидел Лёва (он, как нарочно, попадался мне в
этот день) и курил.

Я подошла к нему.
- Ну что, все кадры засняла?
- Нет ещё. Лёва, есть у тебя сигаретка?
- Нет, все - там, - он указал на сумку.
- Слушай, Наташ, поехали купаться. Здесь недалеко, всего 20 минут езды.
- А куда? - удивлённо спросила я.
- На Москву - реку. Димка уже поехал, мы его догоним.
- Даже не знаю...
- А чего здесь томиться целый день? Там, знаешь, какая чистая вода! Иди, одевайся и
 выходи на шоссе.
- Лёва, у меня нет купальника.
- Да ничего, так искупаешься.

Я была в спортивных трусиках и майке, правда, бюст от купальника прихватила
на всякий пожарный.

Рассуждать особенно некогда. Приглашает человек - надо идти. Когда ещё
представится такой случай? И купаться хочется — жуть! Поплавать!! Представила,
как я войду в прохладную гладь воды и поплыву! Уф!! Но...

- А девчонкам что скажу?
- Они спросят тебя, куда идёшь?
- А как же!
- Скажи: "А ваше какое дело?"

Я засмеялась. Устоять против такого предложения я не могла. Собрав свои шмотки,
подождав, пока девчонки немного отвлеклись, я потихоньку смылась, оставив
Лариске в кружке чай.

На Лёву я набрела в лесу. Он откапывал свой мотоцикл.
- Вот где вы маскируетесь?
- Да, милиция последнее время запрещает.
- Из-за пожаров что ли?
- Наверное. У тебя есть кофточка с собой?
- Нет. В мои сегодняшние планы не входило сие мероприятие.

Он протянул мне свою тёплую рубашку и шлем.
Ой, надо же, как здорово! Никогда в жизни не каталась на мотоцикле, да и вообще,
очень недоверчиво к нему отношусь.

- Ну, садись, - сказал он.
"Будь что будет" - подумала я, усаживаясь позади Лёвы и обхватив его за талию
руками.
- Ты много раз ездила на мотоцикле? - спросил он.
- Ни разу, - засмеялась я.

Мотоцикл затарахтел и вынес нас из этих зарослей на шоссе. Какое интересное
ощущение! Как будто на лыжах горных летишь с такой скоростью, что ветер
свистит в ушах. На лыжах, конечно, страшнее от неизвестности и самостоятельности
управления. А здесь: спокойно и удобно сижу, крепко так и приятно держусь -
блаженство да и только.

Мчимся со скоростью 100 км/час. На виражах сердце проваливается и дух захватывает.
Ехали мы через Барвиху по извилистым неровным дорогам.

А места тут - чудо! Высокие сосны, берёзовые аллеи проносятся мимо, и встречный
ветер ласкает ароматом и свежестью.

Я наслаждаюсь мгновением счастья, прижимаюсь к Лёвке в порыве благодарности.
- Лёва, какое удовольствие ты мне доставил, - кричу я ему.
- Ты не была в этих местах?
- На лыжах каталась в Барвихе. А ты хорошо знаешь все уголки здесь.
- Так я же на рыбалку сюда езжу, Наташ!
- О, ты ещё и рыболов - спортсмен. Счастливчик ты!
- Почему?
- Имеешь свой мотоцикл и можешь умчаться куда захочешь, забыв о суете города, обо
всём на свете!...

Мы пронеслись мимо коттеджей колхозников в Барвихе, мимо ресторана "Русская
изба", проехали через реку "Истру", минуя прекрасный памятник русской архитектуры -
реставрированный собор, названия которого я не знаю, так же как и деревни, по
которой мы проезжали. Места чудесные!

Вот показалась лента Москвы — реки. Димкин мотоцикл стоял здесь, на песке лежали
вещи. Дима с Люсей купались.

Как здесь тихо и красиво! Рыбаки сидят, удят. По кустикам разместились палаточки.
А вода-то, боже мой! Чистая, светлая, серебристая, холодная! Мне уже не терпелось
поскорее окунуться в неё.

Лёвка зашёл по пояс, поёжился и нырнул. Я жадно вбежала в воду. С шумом, брызгами,
окунулась и поплыла. Как хорошо-то, господи! Ни с того, ни с сего такое счастье!

Люся, то бишь Димкина спутница, именуемая "Соколом", тоже, по-видимому,
получала от воды неземное удовольствие. Она плавала, лежала на спинке, кувыркалась
в воде, делала стойки, ныряла.

"Лапа, тебя тоже, наверное, привезли сюда случайно", - подумалось мне.
Позже, на квартире у Димки я услышала такую фразу:
- Дима, а где Лида?
- Какая Лида?
- Ну... та, вместо которой я поехала сегодня купаться?

Да, и я ведь вместо кого-то сегодня получила львиную долю счастья, может быть,
вместо Валюшки, или Светы, кто знает...

Боже! Много ли женщине, слабой, беззащитной, надо: увези её подальше в лес, брось
в дивную голубую речку - и ты осчастливишь её. Мне хочется крикнуть: "Остановись
мгновенье!"

Хотя я знаю, что оно не остановится и не повторится больше никогда, ибо я знаю,
зачем он меня сюда привёз и знаю, как это всё кончится и кончится сегодня.

Солнышко спряталось за тучку, словно угадав мои мыслишки, и пошёл дождик.
Лёва стоял на берегу, улыбаясь, махал мне рукой. На воде резвилась одна я. Люся
вышла, уже переоделась в сухой купальник, и они с Димкой спрятались от дождя
под плащ-палаткой.

Из воды вылезать не хотелось, здесь лучше всего скрыться от дождя.
Сверкнула молния, послышались раскаты грома. Я выползла на берег, и мы с Лёвой
сели под кустик, накрывшись плащами. Я ещё не привыкла к нему, не знала, как себя
вести.

Он обнял меня, притянул к себе...
- Какая ты горячая...
- Ты замерз?
- Да, я там горячий. А ты, наверное, наоборот, да?
- С некоторых пор да, - сказала я, вспомнив вдруг Олега в походе.
- Почему с некоторых пор, Наташ? - спросил он.
- Да всякое бывает в жизни...

Уж и не знаю, о чём он подумал в этот момент, только теснее прижал к себе и
прикрыл колени травкой.
- Ну я же не замёрзла...
- Ты знаешь, это очень хорошие колючки, - сказал он, наклоняя ко мне куст колючек,
похожих на репей, - летом бабочки откладывают сюда яички, а зимой из них
вылупливаются личинки — червячки, на которые очень хорошо рыбу ловить.
- Да? А я не знала.

Валюшка мне как-то в момент откровения поведала, что Лёва очень любознательный
и много выискивает интересного. Теперь мне доводится в этом убедиться.

Дождь кончился, снова показалось солнышко. Накачали мой мячик, поиграли в
волейбольчик. Лёва выкидывал мне красивые пасы, а я била и била в него нещадно.
К нам присоединились ребята, пригласили нас поиграть на площадке.

Но мы уже намылились уезжать. Мы с Людой искупались в последний раз, начали
собирать еду, шмотки.

Наши мотоциклисты изъявили желание заехать в магазин за бутылкой, а потом
поехать к Диме и её распить. На природе выпить не рискнули, т.к. Лева с Димой -
за рулём.

Я не представляла, как поеду на мотоцикле в мокрых трусиках, а запасных не было.
Немного спасла Лёвкина рубашка. Она длинная, ниже попы, а  сверху я напялила ещё
 треники.

Заехали в магазин. Поступило новое предложение: съездить в лес за черникой.
Подумали бы: какая сейчас черника - всё обобрали, да и сезон кончился.

Приехали мы действительно на черничное место. Сплошные кустики, ягоды только
редко попадаются.

Мы оставили мотоциклы и разбрелись по лесу. Я шла за Лёвой, изредка наклонялась,
чтобы сорвать ягодку и положить в рот. Мне, откровенно говоря, совсем не хотелось её
 собирать.

Я тревожно ждала его намерений. Вот он остановился, подошёл ко мне.
- Ну что, Наташ?
- Мало черники, - тихо сказала я, - одни зелёные кустики...

Он обнял меня, притянул к себе. Я знала, что он поцелует меня именно здесь, сейчас.
Как только он завладел моими губами, руки его поползли вниз, спустили мои треники,
мокрые трусы и совершенно бесцеремонно начали ворошить холмик.

Я даже не успела сообразить, что же он со мной делает. Наконец, дошло: то же, что и
Сосо, только без грубых слов.
- Лёва, не надо... - пролепетала я.
Сколько было у меня уже этих "не надо".

Он опустился на траву и потянул меня за собой. И вот я уже лежу под ним. Движения
его довольно понятны. Мне вспомнилось, как Генерал сегодня на площадке изрёк::
"Ольга, шевелись под клиентом".

- Пусти меня, Лёва...
- Почему ты не хочешь? Ты боишься последствий, да?
- Я не хочу, пусти...
- Ну, Наташка..., - шептал он, похотливо терзая меня, желая быстро, без церемоний
обладать мной здесь, в лесу, почти мне незнакомый... господи, как животное.

- Лёвочка, ну не мучай же меня...
- Врёшь, ты не мучаешься вовсе.
Я имела в виду совсем другое - чтобы он оставил меня в покое.

Внезапно мы почувствовали, что лежим если не в муравейнике, то где-то рядом.
Огромные чёрные муравьи уже ползали по нам весьма активно, но ещё не кусали.
Мы мгновенно вскочили, отряхиваясь и заправляясь.

Лёвка был недоволен, я тоже чувствовала себя весьма неприятно. Мы как-то нервно
закурили и побрели к нашим. Димка и Люся сидели у мотоциклов, наслаждаясь
природой и уединением, доедали остатки продуктов, болтали.

Лёва вдруг заторопился домой. Он мне в этот день вообще показался каким-то
вредным что ли, всё чем-то был недоволен, куда-то спешил.

На обратном пути заявил мне: "Я завезу тебя домой, ты переоденешь трусы и поедем
к Димке". Это было сказано в шутливой форме и, конечно, не так.

- Лёва, может мне не стоит идти к Димке?
- Ну что ты! Мы же договорились. Решили выпить. Не выдумывай.

У моего дома он поцеловал меня и сказал, что через полчаса будет ждать у станции
"Кунцево", вырвав у меня обещание прийти, уехал.

Блаженно сидя в ванне дома, я никак не могла решить, что мне делать.
"К Димке я, конечно, не поеду", - думала я, "и вообще, никуда не пойду".
Потом представила, как он там ждёт меня, как ему неловко будет появляться одному.
Быстро оделась, взяла сумочку и, предупредив маму, что я к Лариске еду, убежала.

Увидела я его сразу. Он стоял в такой же позе, как на фотографии у меня, смотрел
на прохожих. Высокий, стройный, красивый, спортивного типа парень - ну как к
такому не прийти на свидание?

И много ли было у меня свиданий?... Как приятно, когда тебя вот так в сутолоке
людской ждёт Он...И какая добрая улыбка осветила его лицо, когда он увидел меня.

Подойдя к нему, я с ходу затараторила: "Лёва, я пришла сказать тебе, что не поеду к
Димке и потом, поздно уже, на ночь глядя...

- Никуда ехать не надо. Он здесь недалеко живет. Мы у него долго не засидимся,
не бойся.
- Нет, Лёва, я не пойду, - сказала я, но уже менее твёрдо.
- Пойдёшь, - сказал он так спокойно и уверенно, что я, сама не знаю, почему, пошла.

Может он подумал, что я ломаюсь для вида, кто его знает. Я же просто не знала, как
надо поступить в данный момент, но, наверное, так. Зачем обижать человека? Пускай
уж сам разочаровывается во мне.  Я ведь - человек не компанейский, далеко не душа
общества, а в незнакомой компании очень теряюсь.

Димкино "жилище" мне понравилось своей оригинальностью. Типичная обитель
холостяка. Беспорядок полнейший. Всё валяется на полу, в том числе носки и рубашки,
ботинки, наоборот, на шкафу.

Весь подоконник заставлен приборами, проводами, в общем, техникой до такой
степени, что нельзя открыть окно ("куда я всё дену?") Пачка соли также стоит на окне,
снизу соль сыплется, если дотронуться до пачки.

На стене вместо картины висит огромное стекло от мотоцикла.  Посреди комнаты
стоит большая кастрюля - бак, в которой лежит хлеб. Около дивана под ногами лежат
топоры, завернутые в тряпочку, чтобы не порезать случайно ноги.

"Модерновую" Димкину обстановку можно описывать до бесконечности, прямо
"лавка чудес". Я только удивилась, что на столе стоит отличная пепельница. Она
как-то не вписывается в обстановку. И непонятно, зачем она нужна, разве нельзя
бросать окурки здесь прямо на пол?

И вообще, нельзя никуда сесть, не опасаясь, что тебя ударит напряжением в 6 вольт.
Умная голова, видать, этот Дима, гений какой-нибудь.

А стихи как читает замечательно! Лёвка говорит, что у него память уникальная.
Весь вечер мы смеялись над его остротами, уместными шутками.

Сейчас я вспоминаю, как мы возвращались от Димки. Словно влюбленные.
Первый раз в жизни меня так провожали домой.

Он так чудесно подходил мне, очень удобно было с ним идти обнявшись.
С каким упоением мы целовались с ним на улице! С ума сойти можно от этих
поцелуев!...

В автобусе 73-ем мы ехали совсем одни. Как хорошо было ехать в темнотище
неизвестно куда в объятиях этого милого парня, ловить его невзначай брошенные
поцелуи, наслаждаться этими неповторимыми мгновениями...

При выходе из автобуса он, как и полагается, подал мне руку. Господи, до чего же
приятны эти знаки внимания!

Обнявшись, мы совсем незаметно дошли до моего дома. Как мне не хотелось уходить
от него... Лёвка предложил зайти на волейбольную площадку нашу.

Было так темно, что шли ощупью. Остановились под деревом у скамеечки... И снова...

Ко мне склоняются они,
Небесные губы!
И, дрожа, приближаются.
Гляжу, вздыхаю, дрожу -
Блаженство, блаженство.
Вкус поцелуя!...

Лёвка опускается на лавочку, я безвольно сажусь к нему на колени. В нём опять
разгорается чувственная похоть, он начинает раздевать меня, бесстыдно снимает и
бросает куда-то трусы мои.

В состоянии безволия я почти не сопротивляюсь, вспоминаю книги: где-то я читала,
как влюблённые забывали трусы на деревьях. И мне тут же представилось, что и я вот
забуду трусы здесь где-нибудь, а завтра волейболисты придут и... дальше уже хочется
ограничиться многоточием.

Между тем Лёвка пытается посадить меня верхом на свои колени. Не помню, кажется
у японцев в таких вот безобидно-невинных позах совершаются таинства природы.
Смотришь на такие картиночки и думаешь, что это просто йоги сидят в таких красивых
позах и не задумываешься, почему лицом к друг другу и вплотную, как-то сразу не
бросается в глаза, что фигурки разного пола.

Лёвка ничего не ответил на мой вопрос, женат ли он, который я ему задала ещё в лесу.
В данный вечер я всё больше убеждалась, что женат, или был женат, коль практически
так хорошо пользуется разными методами. Сейчас я думаю иначе, ибо оказалось, что он
не женат.

Не знаю, где и с кем он волочился до меня, да и Славка, наверное, здорово просветил
его в этом вопросе. Мне только не ясно, за кого он меня принимал, неискушенную
девчонку, довольно смутно всё себе представляющую и получающую познания в этой
области только от таких вот проходимцев.

Ни сексуальной литературы у нас днём с огнем не найдешь. Вот как мне сейчас
поступить? Он в напряженном состоянии, он хочет меня, и если он меня не добъётся
сейчас, ему будет больно.

Конечно, я не должна была себя так вести, позволять себе и ему дойти до такого
состояния. Чем объяснить это моё поведение? Может любопытством? Мол, не могу
почитать, так посмотрю на деле, что за такое создание, этот мужчина. Что значит для
него женщина, где он её ласкает, как возбуждается? В общем, его познать, а себя
не погубить.

Или другое. Тоска, одиночество. Девка взрослая, в соку, можно сказать, а целоваться
не с кем. Нужны ему мои поцелуи как взрослому — соска!

А отдаться я ему не могла: я не девочка, не буду млеть, ни о чем не думая, и не
женщина - мужика и на дух не надо.

В общем, одела я свои злополучные трусы. Хотелось курить и ему и мне, но сигареты
мы оставили у Димки.

Вышли к автобусной остановке. Он спросил меня, часто ли я возвращаюсь домой так
поздно. Разочаровать его - сказать, что у меня и свиданий-то не было настоящих.
И вообще, это такая редкость - мужские объятия...

Ещё он мне сказал, что я не разбираюсь в психологии людей, могу очень просто
ошибиться в людях. Что он имел в виду - не знаю. Ушёл он от меня недовольный,
всё у него болело.

9.11.1973

Не могу об этих свиданиях писать. Во - первых, меняется настроение: то хочу в одном
плане написать, то в другом. Времени не хватает, жизнь течет. Потом, травлю себе душу
воспоминаниями этих подробностей. На душе так тяжело - хоть волком вой.

Только теперь я поняла, что он добивался меня, так упорно добивался. Зачем?
Я говорила ему, что на Поляне можно найти женщин, которые сами этого хотят,
та же Ольга. А он говорил, что Ольга — старая, но как женщина она хороша.
Значит он был с ней, спал с ней, так же её ласкал, как и меня. Он говорил, что Ольга
жила со всеми ребятами на Поляне.

Ничего общего между нами, конечно, быть не могло. Бедный Лёва! На Поляне можно
найти женщину. На моих глазах он подкалывался к Светке, с Валюшкой у него что-то
было.

Раньше он катал на мотоцикле девиц. Леночка мне рассказывала,  как пошло он себя
вёл с её подругой. И вот в конце июля он решил забросить удочку на более мелкую
рыбёшку, то бишь, на меня.

Я клюнула, конечно. Видный парень Левка, "на него все кидаются" (Валькины слова).
Меня привлекла романтика.

Тёплый июльсий вечер. Отлично поиграли, пора домой. А тут подходит Лёвочка и
говорит: "Наташ, ты домой сейчас?"
- Да.
- Я тебя подвезу, хочешь?

Как тут не соблазниться! И вот мы снова мчимся навстречу ветру! Мгновенье!
Прекрасно ты, продлись, постой!

В этот вечер мы бродили с Лёвой по берегу Истры. Он очень ловко бросал камушки
на водную гладь; они долго - долго прыгали по поверхности тихой реки, нарушая её
неподвижность всплеском, как маленькие рыбёшки.

У меня не получались такие красивые полёты (ничего-то я не умею), и я собирала
камушки и давала их Лёве.

Мы почти не говорили, боясь нарушить вечернюю тишину природы. Когда он
целовал меня, я поднималась на цыпочки. Получалось, что не он склоняется ко мне,
а я тянусь к его губам.

Потом мы бежали с ним наперегонки по склону. Склон был крутой и песчаный, ноги
проваливались, бежать было трудно.

А когда на самой вершине Лёвка стал обгонять меня, я, обессилев и смеясь, схватила
его за ногу, и мы, тяжело дыша, опустились на землю.

Я совсем расслабилась в его объятиях, да ещё после такого крутого подъёма.
Его поцелуи становились всё лихорадочнее, одна игра сменилась другой.
Он испохабил всю природу своей страстью, опять начал умолять меня о пощаде, начал
раздевать меня и себя, разжигать во мне бабские инстинкты.

Ему всё казалось, что я боюсь последствий, говорил, что "наденет кое-что".
Господи! Спасла меня темнота на этот раз. Стемнело. Надо было ехать.

В темнотище на мотоцикле мы летели, как шальные, прицепившись за легковой
машиной, которая тоже куда-то спешила. Со всех сторон нас окружал таинственно-
сказочный лес, всё ближе, ближе обступая нас, вдали мелькали огоньки фонарей,
дорожных знаков. Они, как маяки, освещали и указывали путь. Доселе я такого
не видела. Неописуемо красиво!

У моего дома мы расстались с поцелуем, и я упросила его завтра, то бишь в
воскресенье, поехать купаться на Москву-реку.

Уснула я как убитая. И снилась мне широкая лента реки  и круги на воде от брошенных
Лёвой камушков.

"...И пусть остаются круги на воде
В далёком когда-то, неведомом где-то
Круги на воде. Круги на воде..."

Так и проснулась с этой мелодией. Настроение дивное было у меня в то утро.
Хотелось летать и петь. Погода выдалась чудесная. Солнышко, лето, молодость.
А на Поляне меня ждёт Лёва и поездка на мотоцикле купаться. Ах, как я хотела тогда
купаться!

P.S. Каково так писать сейчас, когда уже Лёва меня не ждет и я не стремлюсь никуда.
Эх, лентяйка, не могла описать всё это вовремя. Но описать всё же надо, чтобы в
дневнике alles war in Ordnung. Und so...

Воскресенье. Где-то конец июля 1973 г.

Последняя наша встреча летом. В этот день я была, конечно, в ударе. Играла
неотразимо. Вся наша шарага явилась в полном составе. Боролись за каждый мяч.
К полудню мы утомились от жары, сделали перекур и перекусили. Отдохнув немного,
снова начали играть в кружочек.

Подошел Лёва, поиграл с нами немного. Когда мы начали делиться на команды,
подошёл ко мне, спросил: "Ну ты наигралась?"
- Да, - с готовностью ответила я - Поедем?
Он кивнул. Я побежала к сумке, начала одеваться. Любаня крикнула мне:
"Наташ, ты что, не будешь играть?
- Нет, - ответила я.
- Почему?
- Уезжаю купаться.
- Тебе очень хочется? - спросила Люба.
- Да, я и купальник взяла...

В этот раз мы долго выбирали место у Москвы-реки, где бы нам  остановиться. Мне
страшно хотелось купаться, я просто умирала от пота и жары. Наконец, Лёва
остановился у очень симпатичного обрыва, и мы съехали вниз.

Пока Лёвка пристраивал мотоцикл, разбирал сумки, я мгновенно переоделась в
кустиках и побежала в воду, жадно поплыла к другому берегу. Течение здесь не очень
быстрое, одна приятность плавать. Приехал на велосипеде какой-то парень с собакой.
Мне посчастливилось поплавать с собакой.

Лёва разочек окунулся, понырял немного, быстро вылез на берег. До упоения
наплававшись, я, наконец, вышла из божественной водицы. Солнышко ещё не
скрылось, было тепло и тихо.

Лёва расстелил плащ, разложил еду, улыбнувшись мне, сказал: "Иди сюда, Наташ,
поедим."

Прямо в мокром купальнике я плюхнулась на плащ рядом с ним. Есть мне совсем не
хотелось. Так, за компанию, погрызла яблочко. Парень с собакой тоже вылезли на берег.
И теперь парень бросал в речку здоровенную палку, а бедный пёс за нею плавал.
- Замучил совсем псинку, - сказала я.

Вообще, надо сказать, Лёва умеет выбирать места для интима. Когда парень с собакой
уехали, мы остались совсем одни. И опять началась эта игра в "любовь недорогую".

Мы смяли плащ и траву, катались по ней и целовались до изнеможения. Лёвка
целовал восхитительно. Я не могла оторваться от его губ, потому что я жаждала таких
поцелуев.

Я всё больше слабела, пьянела от этих поцелуев. Я пробовала его образумить,
спрашивала его: "А что потом, что же будет потом, Лёвочка?"

Обычно они в таких случаях говорят: "Что бог пошлёт..." Но он молчал, не знал, что
сказать? Он молча и упрямо раздевал меня.

- Лёва, ну почему ты меня так упорно добиваешься? Лёвка, неужели тебе надо только
это?
- Нет, не только, - прошептал он.

Он совсем раздел меня. Я лежала перед ним совершенно голая. Он жадно смотрел на
меня и целовал меня всю. Рука его делала мне больно. Он мучился со мной, разжигая
меня, временами заглядывая мне в глаза, проверяя, могу ли я ещё сопротивляться его
дикому желанию обладать мной.

Ведь только что он рассказывал мне о том, что женщины стали ужасно нахальными,
сами лезут.

В его представлении, если женщина раздевается сама, значит она проститутка. А я?
Вот я лежу перед ним, совсем без ничего, и мне ведь совсем не стыдно! А он смотрит
на меня оценивающим взглядом, целует живот, роется в этом гадком богатстве,
которым наделил меня господь.
 
- Ну, Наташка, - умоляюще шепчет он, целуя меня. Мгновение мы боремся, потом он
уступает.
- Я сейчас милиционера позову. Он тебя свяжет..., - говорит он.
- Он тебя свяжет, а не меня.
- Он - мужчина. Он поймет, как мне тяжело...

Губы его прижались к моим с неведомой силой. Он как-то прижал меня всю к земле
губами. Валентина говорила мне, что Лёва - очень страстный, да и сам он мне намекнул
об этом.

Да, это был сильный поцелуй неудовлетворенной страсти. И я не могла не ответить на
него. Я обхватила его руками за плечи, и губы мои стали нежно касаться его тела.

Я целовала его лицо, шею, грудь. Волосяной покров на его груди тоже говорил о
страсти.

Мы ласкали друг друга в каком-то упоительном блаженстве. Он касался губами моего
живота, а я склонялась всё ниже и ниже по его телу, рука моя снимала одежды,
мешавшие  прикасаться к телу губами. О, какие одежды: на нем ведь были плавки
только, а на мне лиф от купальника.

Опомнившись, я оттолкнула его и села, положив голову на колени, машинально
надела трусы. Мне было стыдно. Он тоже недовольно отвернулся от меня, сидел и
молчал.

Мне стало его жаль, сердце дрогнуло. Но как я ему могу отдаться без любви, как?
Я подсела к нему, дотронулась до плеча рукой:
- Лёвочка, ну прости меня. Я - нехорошая такая.
- Хорошая, - буркнул он.
Я подавленно молчала.
- Поедем домой, а то скоро стемнеет, - сказал он.
- Да, конечно..., - я поднялась, взялась за шапочку.
- Ты что, искупаешься ещё?
- Да, Лёва, я окунусь разочек быстренько.

Вода меня привела в себя немного. Я успокоилась. Лёва уже оделся, махнул мне
рукой, чтобы я вылезала. Я тут же вышла из воды.
- С тобой неинтересно ездить, - сказал Лёва.
- Да?
- Ты купаешься, а я - нет.
- Ага, я ещё после того первого раза думала, что ты со мной не поедешь. Я тогда не
спросила тебя, вместо кого  я поехала?
- Вместо Наташки, - ответил он  тихо.
- Вместо какой Ната..., а..., - засмеялась я.

Я быстро вытерлась полотенцем, встала на краю берега, моя ноги.
Лёва стоял поодаль возле мотоцикла.

- Наташ, к тебе приставал кто-нибудь на Поляне?
- Да...
- Кто?
- Тебе это совсем неинтересно знать.
- Мне как раз очень интересно это знать.
- Ну... Генерал, - засмеялась я.
- Генералу можно простить.

Мне вдруг вспомнился тот вечер. Славкины поцелуи. Лёва его друг, интересно, как он
будет реагировать на это!
- Славик, - сказала я резко, - этот ответ тебя устраивает?
Да, немного подействовало.
- Славику тоже можно простить...
- Можно, да?

Помолчав, он спросил:
- Он тебе здорово мозги крутил?
- Ха, он бы мне совсем их закрутил, если б не уехал.
- Он долго с тобой был? Дней 10 был?
- Да ты что? Поговорили раз - и всё.

Я подошла к сумке, достала сухие шмотки и направилась к кустикам.
- Лёва, я не буду далеко уходить, да? Ты не оглядывайся.

Только сняла мокрый купальник и на тебе: Лёвочка смотрел на меня.
Я прикрылась полотенцем и крикнула: ".Лёвка, отвернись сейчас же!".
- Нет, - покачал он головой и засмеялся.
- Ах, так, - возмущённо воскликнула я, кое-как прикрываясь полотенцем,
намереваясь убежать в кусты.

Он тотчас же повернулся ко мне спиной и, пока я лихорадочно натягивала одежду,
рассказывал мне анекдот.

Это была последняя наша поездка.

И на описание этой белиберды я потратила столько драгоценного времени.

Да, а на прощание он мне сказал, что скоро приедет Славка и будет меня на машине
возить.