Дождь. Глава 1. Серое

- Анька, ты точно дура! Чем тебе не нравиться Антон-то? Богатый, красивый и вообще он супер. Ты ему с первого курса нравишься. Если бы за мной бегал сынок депутата, я бы долго не думала.
- Антон – придурок. Я не стала бы с ним встречаться, будь он хоть сыном президента. Если он тебе так нравиться закрути с ним, я не против.
Даша сложила высокую пирамиду из книг Толстого и пыталась взгромоздить на вершину еще один пыльный том.
- Издеваешься? Знаешь же, что у нас было. Для нас с Антоном это было, как в клуб сходить, мы больше смеялись, чем целовались. И утром чуть со смеху не померли, вспоминали лежа в кровати вчерашнее и ржали.
Аня вытерла полки и начала расставлять книги.
- Я же говорю он дурачок.
- Конечно, твой безумный художник лучше.
Даша вытирала книги подавала Ане, которая стоя на стуле, составляла их на верхнюю полку.
- Нет не лучше, но он другой.
-Какой другой? Секси? Красавчик? Мачо?
-Нет, - смеялась Аня. – Секси, красавчик, мачо – это как раз про Антона,
А Павел другой.
-Павел? Его зовут Павел? Какое глупое имя. Даша была разочарована. Он хотя бы при деньгах?
- Сама ты глупая, а имя красивое. Аня задумалась, припоминая сегодняшний разговор с художником, – понимаешь, когда я с ним разговариваю или даже просто нахожусь рядом, сама чувствую себя другой. Как бы тебе объяснить… Ну будто я в каком-то фильме, все кажется необычным загадочным, не знаю, это не расскажешь словами – надо чувствовать. Даже разговариваю с ним по-другому, вырываются слова, которые никогда бы не сказала в обычной жизни. Хочется красиво говорить,  понимаешь? И абсолютно все равно сколько у него денег.
- Ну, то, что он тебе нравится – это понятно, но знаешь, дорогая моя, на одном «интересно» далеко не уедешь. Водить его в кино за свой счет, когда ты сама с голым задом не очень- то приятно. Можно рассуждать о том, что с милым рай в шалаше живя в пентхаусе. А когда на тебе последние рваные трусы и платье из секонд-хенда в такую любовь слабо верится. Я через это прошла и знаю, что такое брить ноги заржавевшим лезвием и мазать подмышки мылом, поэтому не старайся меня убедить, что деньги не важны. Еще как важны. Для нас с тобой - удачно выйти замуж - один из способов выжить.
- Ты чего разошлась? - Аня изумленно смотрела на Дашу, которая с остервенением терла дверцу шкафа.
- Да бесит меня… Ладно извини. Может, познакомишь?
-Нет, - коротко ответила девушка и слезла со стула. – Пойдем пить чай, я сегодня еще не ела.
- Пойдем.
Наталья Ильинична настряпала пирогов с картошкой и грибами еще с утра и была очень рада угостить девушек. Она поставила на стол огромную тарелку с горой пирожков, налила чай и смотрела как они ели. Аня сосредоточилась на еде и за время чаепития не проронила ни слова. Даша, не уставая нахваливала пирожки и корила Наталью Ильиничну за свои лишние килограммы. Женщина, довольная своими пирожками и едоками, напевая, ушла к себе в оранжерею.
- Я познакомлю вас с Вертинским.
- Чего это вдруг такая перемена? - насторожилась Даша.
- Хочу узнать твое мнение… Улыбнулась Аня.
Подруги разобрали все книги в чулане, когда на улице уже стемнело. Аня и Наталья Ильинична уговаривали Дашу остаться ночевать, но та ни в какую не соглашалась.
- Не суетитесь, меня Эдик заберет, я уже позвонила.
Я хочу познакомить тебя со своей подругой, - непринужденно начала Аня. Художник пришел к ней в магазин прямо с утра. Вид у него был мрачный. Он больше молчал. Ходил по залу, рассматривая шедевры, то и дело, склоняя голову на левый бок.
-Зачем? - равнодушно спросил он.
-Ну, как тебе сказать, хочу, чтобы ты познакомился с моими друзьями.
- Хочешь показать меня?- спросил Вертинский, повернувшись, наконец, лицом к девушке. Он был очень удивлен, но приятно удивлен, о чем свидетельствовала хитрая улыбка.
- Нет, почему показать. Если ты не хочешь не надо…
_- А я не говорил, что не хочу. Очень хочу, хочу сегодня. Как тебе подходит сегодня?
- Я спрошу у Дашки.
 Аня потянулась за телефоном.
-Можно сходить в лес. Или съездить, как думаешь, идти или ехать?
Аня договорилась с Дашкой, которая сказала, что ни за что не пойдет пешком. Было решено, что Дашка придет к Ане на работу, а Вертинский заедет ровно в шесть. Решили ехать в сторону источников, там и природа, и минералки набрать можно. А чтобы Дашке не было скучно, она возьмет с собой Эдика.

- Я сто лет здесь не была! Восторгалась Аня. Она привязывала ленточку на дерево счастья и чувствовала себя абсолютно легко. Сегодня ей все казалось радостным и ярким. Вертинский заехал за ними ровно в шесть. Аня не знала, что у него есть машина, еще утром она была поражена, когда он предложил ехать на машине. Девушка нервничала весь день, ей не очень нравилась идея ехать в лес. Еще свежи были в памяти непонимание и страх, которые она испытала недавно. Она никак не могла успокоиться. Почему в лес? Зачем так далеко? У него есть машина? Но сейчас стоя на цыпочках и привязывая красную ленточку к ветке Аня чувствовала, что все прекрасно, все в этом мире было для нее простым и ясным.
  Дашку раздражал Эдик. Это был один из тех мужчин, которых девушки считают запасным вариантом. Без яркой внешности, без харизмы, без особых перспектив он мог рассчитывать лишь на роль запасного аэродрома. Конечно, парень прекрасно понимал, что такая телка как Даша может растоптать его как таракана своей лаковой туфелькой и даже не взглянет на мокрое место, которое после него останется. Эдик старался не думать о плохом и ловил момент. Сегодня эта девочка с ним и не просто девочка, а шикарная телка, рядом с которой мечтает оказаться любой мужик. По мнению Эдика именно, из-за таких женщин мужики и убивают друг друга. Он сам не раз размахивал кулаками, отбиваясь от очередных ее воздыхателей, но никогда об этом не жалел. Да Даша не собирается за него замуж, даже как постоянного друга не воспринимает, но секс пару раз в месяц с ней, стоит всех унижений, всех обид. А унижений и обид было не мало. Эдик оказывался в таких ситуациях, в которых не пожелал бы быть никому. Иногда Даша, придя с ним в кафе, могла уехать с другим, или после пары коктейлей звала с собой помимо Эдика еще кого-нибудь и настаивала, чтобы он непременно ехал. Когда ей становилось скучно в его компании, она начинала издеваться над ним - Оскорбляла, называла неудачником и лохом, говорила гадости и улыбалась. А он все терпел и ни разу пальцем ее не тронул, хотя очень хотелось. Единственный раз, когда он обнаружил для нее свою ярость, был в его день рождения в прошлом году. Он выпил очень много, но сознание его не оставило. Они сидели у Дашки дома, и она опять начала издеваться над ним. Он бы конечно стерпел, если бы не друзья. Эдик пригласил их специально, чтобы они посмотрели какая у него телка. И в самый разгар вечеринки, она взяла мобилу и позвонила очередному ебарю, да еще и стала поливать дерьмом именинника. Разговор был примерно следующим:
«Вообще атас, как на кладбище…
Да этот придурок уже нажрался, скорее бы свалил олень…
 Сама не знаю, почему разрешила справлять днюху у меня...
Да ты что, а бы ему не дала, будь мы на необитаемом острове...
С таким лохом спать – что телик смотреть…»
Друзья Эдика слышали все от начала до конца. Роковая случайность. Она разговаривала в ванной, когда все стояли на кухне и курили, говорила она громко и компания начала невольно прислушиваться, так что к середине разговора стояла гробовая тишина. Все смотрели на именинника с сочувствием и жалостью. Разум у парня помутился. В тот момент, когда Даша начала громко смеяться, он рванул дверь на себя, сорвав шпингалет, выхватил у девушки ее дорогущий смартфон и силой всей накопившейся обиды швырнул его об стену. Телефон восстановлению не подлежал. Даша никогда не напоминала ему этот случай, хотя он ждал, что она будет клянчить новый телефон. Это происшествие было забыто и похоронено далеко в мозгу обеих сторон. Сегодня она взяла его с собой на прогулку, сначала парень подумал, что им с подружкой просто не на чем ехать, но оказалось у Анькиного парня тоже есть машина, причем это была крутая тачка, гораздо дороже старенькой тойоты Эдика. Этот Вертинский сразу не понравился Эдику. Мутный тип, такой вежливый и обходительный – блевать тянет. На укурка похож или на нарика. Скорее укурок решил для себя Эдик и успокоился. Плевать на этого, главное Дашка с ним в машине не ехала, к тому же у укурка есть Анька. Она, по мнению парня, не относилась к разряду красавиц, скорее серая мышь, чудная и странная. Таких Эдик побаивался и старался обходить стороной.
- Дай сигарету! Ты что, оглох?
- Задумался, – эдик протянул девушке пачку Винстона.
- Не стой у меня за спиной, терпеть не могу, когда ты дышишь мне в затылок. – Дашу раздражало все, что делает и говорит этот придурок. Она тысячу раз пожалела о своем приглашении. А Вертинский ей понравился – это был именно тот тип, от взгляда которого, женские сердца начинают биться чаще. Высокий, стройный сероглазый блондин с такими глазами, от которых кружится голова. Теперь я понимаю Аньку – Антон рядом с Павлом как павлин рядом с соколом. Что-то в нем есть, что-то чего я еще не поняла, что-то, что заставило меня нервничать, а дрожать перед мужиками это совсем не в моем характере. Сколько ему интересно лет? Так на вид и не скажешь. Даша курила сидя на валуне и нагло рассматривала художника, который вместе с ее подругой набирал воду из источника в канистру. Эдик почти все время молча ходил от одного куста к другому, видимо искал место справить нужду.  Да, этот Вертинский весьма интересный, жаль с Анькой, а то я бы пообщалась с ним в интимной обстановке. Девушка выкинула недокуренную сигарету и пошла к машине за бутылками. Набрать минералки - прекрасный повод подойти поближе и рассмотреть получше.
Аня ничего не замечала, ни злости Эдика, ни явного интереса подруги к Вертинскому, ни дурное настроение художника. Она была как в тумане, будто выпила «Черного казака» и выкурила несколько сигарет. Это был приятный дурман, временная потеря ориентира – которая была ей необходима, ведь последнее время дурные мысли донимали ее безжалостно, прошлое настигало, бросая в след новые давно-забытые куски жизни. И вдруг эта чудесная прогулка в таком прекрасном месте и погода замечательная и Вертинский образумился. Аня не представляла, сколько времени они находятся около источника, и только на секунду закрыв глаза, она обнаружила, что сидит на поляне вместе со всеми. Но легкости в теле уже не было, головокружение усилилось и подступала тошнота. Какой-то частью себя она видела смеющуюся Дашку и улыбающегося Павла, она подумала о том, куда делся Эдик, но все это происходило вскользь, не задевая ее саму. Голоса друзей звучали эхом из глубокой пещеры, силуэты стали расплываться. Она стала быстро-быстро моргать, пытаясь навести резкость, но почувствовала, что лицо словно онемело ей стало казаться, что она корчит рожи, но Аня ничего не могла с собой поделать. Чем больше она старалась себя контролировать, тем быстрее расщеплялось ее сознание, растекалось в разные стороны, пока не осталось ничего. Аня потеряла сознание.
 

***

-Почему ты ничего мне не сказала? От кого?
- Не важно…
- Это от твоего художника что ли?
Аню утомлял этот идиотский разговор, ей было стыдно и неприятно. О своей беременности она узнала тогда же, когда и ее подруга – сегодня в больнице, ну или может на пару минут раньше. Девушку совсем не радовала эта новость, эта новость ее удручала. Аня прекрасно понимала, что придется делать аборт, а это не очень-то хорошее дело, особенно если это первая беременность. Плюс ко всему теперь об этом знает еще и Дашка…
- А Павел знает? Испуганно спросила Аня
-Конечно, мы так испугались, мы все вместе ехали за скорой. Конечно он знает! Врач сказала нам. Я отправила мужиков домой, сказала, что сама тебя отвезу.
- Это правильно, меня отпустят завтра. Аня была благодарна подруге за то, что ей не придется смотреть Вертинскому в глаза.
- Ты скажешь от кого? Я его знаю?
- Даша, спасибо тебе огромное, правда спасибо, но мне неприятно об этом говорить.
-Да что тут такого, ну подумаешь залетела, почистишься и все. Ты только скажи от кого?
-Это не имеет значения.
Аня подняла голову и встретилась с Дашей глазами. Горло перехватило болью, на глаза навернулись слезы
 - что мне делать? Спросила девушка подругу и зарыдала.
Даша, прижав плачущую к себе, гладила по спине и шептала ей всякие успокаивающие слова. Ей было очень жаль Аню, больше от того, что так близко воспринимает все это.
  Когда Даша вышла из больницы, на улице ее ждал Павел Вертинский. Она не сразу его заметила. Достав сигарету, она не нашла зажигалку в кармане и стала шарить глазами по больничному двору в поисках курящего с намерением спросить огня, тогда-то заметила сидевшего на бордюре художника. Они немного поговорили ни о чем, ему было неудобно сразу спросить главное, что его мучило. Вертинский предложил отвезти девушку домой, решил узнать все по пути.
- Кто отец? Внезапно начал он, сворачивая на Ленина.
-Не знаю. Коротко ответила Даша. Ее не отпускало волнение, которое она почувствовала при первой встрече с ним, и которое росло с каждым метром дороги. Она даже боялась взглянуть на него, все время смотрела в окно.
- Странно …сказал Вертинский скорее себе, чем ей.
Даша словно окаменела, любое движение давалось ей с трудом. Что со мной происходит?
- Странно … повторил Вертинский.
Ему как-то не верилось, что Аня может быть беременна. Это не имело большого значения, но все же … Глупо как глупо, ведь я не собирался, а теперь … а что теперь? Ничего не изменилось, только теперь…
- Что странно. Прервала его раздумья пассажирка.
Машина стояла на светофоре, и Вертинский повернулся к девушке. Он внимательно разглядывал ее лицо. Она напугана. Боится меня… Аня все ей рассказала. Бред, полный бред она просто испугалась за подругу. Сигнал стоявшей позади машины освободил девушку от сверлящего взгляда.
Проехав десяток метров, Вертинский съехал на обочину и остановил машину.
Художник повернулся к своей пассажирке улыбнулся самой очаровательной улыбкой, от которой, в былые времена стонали все незамужние женщины, встречавшиеся ему на пути, и мягким голосом спросил
- Может, напьемся, коль такая радость?
- Э. невнятно произнесла Даша, не сумевшая скрыть своего волнения. На ее лице любой мог прочитать «То, что ты предлагаешь незаконно, ну или по меньшей мере неправильно»
- Почему нет? Сегодня отличная погода, к тому же счастливое событие – твоя подруга беременна.
Девушка могла бы конечно с ним поспорить насчет Аниного счастья, но предложение побыть с человеком, волнующим ее как никто никогда не волновал, еще пару часов, было очень и очень заманчиво. Конечно, это некрасиво по отношению к подруге, ты ведь знаешь, что он ей нравится. Но я же не собираюсь с ним спать! Переволновались, выпьем по пиву и все. И все? Будь что будет.
- Давай.
Они решили отъехать за город и выпить в машине. Купили в магазине еды и вина. Вертинский улыбался и шутил, он был в приподнятом настроении. Даша соглашалась на все, что он предлагал. Может, возьмем мандарины? Да, мандарины. А может лучше виноград? Давай виноград. Еще возьмем курицу гриль, как ты, ешь курицу гриль? Ем. А пить что, может вино? Да вино. Или водки? Можно водки. Девушка соглашалась со всем. Ей было просто все равно: что, где и когда, главное было – с кем.
- Я знаю одно удивительное место. Там редко бывает народ.
Вертинский решил  в Застепь к родникам. Там тихо и спокойно. Дашу всю дорогу одолевали сомнения по поводу правильности своего поведения. Совесть грызла ее нещадно, но дрожь в ногах от близости Павла перевесила чашу весов. Вертинский остановил машину в паре метров от родника и выскочив из машины ринулся бегом к воде. Напившись и умывшись, он вернулся к машине. Даша продолжала сидеть на своем месте.
- Ты не собираешься выходить? Смеялся художник
Девушка молча вышла. 
- Здесь потрясающий вид на закате, через пару часов посмотрим, а пока доставай припасы и раскладывай на капот.
После двух пластиковых стаканов вина Даша стала разговорчивее и смелее. Она рассказывала о детстве, смеялась, вспоминая глупости, которые творила вместе с сестрой. И художник смеялся вместе с ней. Он почти ничего не говорил, только изредка вставлял фразы типа: «Нет, ты придумываешь» склоняя голову на левый бок. А девушка говорила и говорила, ничего не могла с собой сделать. Столько слов она не произнесла за всю свою жизнь.
Даша чувствовала, что пьянеет слишком быстро и стала потихоньку выливать вино из стакана на траву. Художник заметил, но ничего не сказал. Сам он почти не пил, а наблюдал за девушкой. Он практически не слышал, что она говорит. Ей было весело и ему тоже. Вертинский смотрел на нее и думал о том, что она красива. Ее длинные темные волосы безупречно сочетались с зелеными глазами. А когда она смеялась, запрокидывала голову. Что-то резкое, нервное было в ее движениях, когда они приехали, но сейчас движения стали плавными и грациозными. Если бы его спросили какого цвета было его платье, он бы сказал: а на ней было платье? Нет, он не видел ее платья, которое надо сказать было очень коротким.  Силуэт ее фигуры он рассмотрел лишь когда девушка пошла в кусты по нужде. Вертинский просто наслаждался вечером и мало думал об Ане.
- Мы не увидим закат. Сказал Павел, выходившей из-за кустов девушке.
- Да. Согласилась она.
Вертинский чувствовал, что скоро. Такое состояние лихорадочного счастья всегда предшествовало этому. Сердце набирало сумасшедшую скорость и хотелось жить быстро, без запретов, без, но, бежать, кричать, любить, вдыхать часто и жадно. Он узнавал это состояние по первому шороху в сердце и сегодня утром в магазине «Для души» он понял, что скоро будет дождь. На минуту стало совсем тихо, жизнь замерла. Небо затягивало серыми тяжелыми тучами. Порыв ветра сдул с багажника их незатейливый банкет и стал   таскать из стороны в сторону пластиковые стаканы, пакеты и салфетки. Даше хотелось плакать, что-то непонятное и пугающее поселилось в ее сердце, что-то чего она совсем не понимала, но ощущала в себе это инородное образование. Еще несколько минут назад девушка смеялась, а теперь серое низкое небо, беспризорные стаканы, застрявшие в траве и странное поведение Вертинского, наполнили сердце тоской и страхом. Художник сидел в машине на заднем сидении, закрыв лицо руками. Даша замерзла, но боялась его позвать и даже не думала сесть рядом. Через несколько минут он, отняв руки от лица, заметил, что она стоит и смотрит на него в упор через стекло.
- Садись,- чересчур громко сказал он.
Даша обошла машину и села рядом с художником. Она взглянула на него и сумраке увидела лишь блеск его глаз. Хмель из девушки вышел в одну секунду. Ее снова парализовало. Она сидела и смотрела зачарованная и напуганная. Он резко в одно мгновение обхватил Дашу, прижал к себе и поцеловал. И в этот самый момент, то, что поселилось в ее сердце обрело имя, и имя ему было – Павел Вертинский.
 Художник спал на водительском кресле, а дождь нещадно хлестал по машине. Даша, лежа на заднем сидении, не сомкнула глаз до утра. В ту ночь, она была последний раз счастлива.
 Серое
1
                Эдуард Максимов, через неделю после поездки на источник вдруг понял, что потерял Дашу, и как ему казалось навсегда. Она вдруг перестала отвечать на звонки, сдала свою квартиру и переехала неизвестно куда. Несколько дней Максимов пытался найти свою любовь, но безрезультатно. Его злила невозможность что-то изменить. Эдик не мог понять, что случилось, почему Дашка так резко оборвала все связи с ним. Единственное логичное объяснение – у нее появился новый хрен. Это бывало раньше, но она никогда, никогда не сдавала свою квартиру.  Эта однушка в хрущевке была ее убежищем, пристанищем после всех неудачных романов. Нет, здесь что-то серьезное…даже подружке не сказала ничего. Максимов ходил к Ане, не смотря на свою неприязнь к этой дуре, но она тоже ничего не знала или прикинулась… Кто знает, кто знает… Сидя в своей кухне Эдик злился, он был очень зол на Дашку. Раньше он знал о ее ухажерах, терпел унижения, но был частью ее любовного сериала, теперь он даже не зритель.  Пару лет назад, когда умерла его дальняя родственница он испытал странное чувство. В ритуальном зале было полно народа, большинство были не знакомы друг с другом.   Каждый смотрел на соседа с подозрением: «Достаточно ли ты скорбишь? Убит ли ты горем, а может тебе все равно?».  Эдик прятал глаза от подозревающих его в недостаточном почтении к покойнице и старался держаться в стороне. Подойти к гробу, стоявшему на постаменте в центре, он не решался и сел на один из десятка пустующих вдоль стены стульев. Он сидел и смотрел на людей, столпившихся у гроба. Плачущие бабы загораживали тело в коробке ровно настолько, чтобы Максимову видны были только цветы в ногах усопшей. Парень был не против, и даже наоборот, всякий раз, когда между скорбящими образовывался просвет, он невольно вздрагивал, предчувствуя увидеть мертвеца. Но, к его облегчению этого не произошло. На кладбище он не ездил и на поминках не был, мать потом неделю с ним не разговаривала.  Эдика мало волновали обиды матери, его заботило другое. После церемонии прощания, его не покидало ощущение, что он упустил что-то важное. Это брожение в душе и мыслях не давало ему покоя несколько дней и десятки бутылок крепкого Мельника лишь усугубляли дело. Это были не первые и не последние похороны, на которых побывал Эдик, зато это были единственные, на которых он не видел мертвого.  Может, там совсем никого не было, или был кто-то другой или что-то другое. Стоило заглянуть, наверное, стоило посмотреть, подойти к гробу что ли. Но он не посмотрел и теперь всегда, когда в его жизни наступали моменты, когда он не в силах был понять и объяснить происходящее и что еще важнее не мог повлиять на ход событий (а так случалось довольно часто), ему представлялось как он сидит в ритуальном зале городской больницы и смотрит на спины плачущих баб, просвета между их теплыми куртками, дубленками и шубами практически нет, они сливаются в бесформенную пухо-меховую всхлипывающую массу, закрывающую собой все. Эдик потушил очередную сигарету в цветок, стоявший на подоконнике и заметив ползущего по столу таракана впечатал его кулаком в зеленую клеенку, которой был застелен стол. Удар оказался не слабым и одна ножка у стола подломилась. Стол остался стоять на месте благодаря трем здоровым конечностям, но Эдику хотелось выплеснуть свою злость. Он отошел к стене и со всего маха дал ногой в ребро столешнице.
2
Как приготовить что-то из ничего. Проще простого! Берешь кастрюлю, включаешь газ, поджигаешь, отмеряешь два стакана пустоты, доводишь до кипения, насыпаешь немного вакуума, и варишь еще пять минут, приправляешь все ничем и можно подавать на стол. Приятного аппетита! Примерно так рассуждала Наталья Ильинична пытаясь приготовить суп из кабачков и соли. Раз десять она заглянула в холодильник под подоконником, раз двадцать в пластиковые ведерки для круп, но там ничего не появилось. Давно не было такого голяка.
 Несмотря на мизерную пенсию женщина почти всегда сводила концы с концами. Вот такое почти и случилось в этом месяце. Это почти выглядело очень даже ничего, особенно на журнальном столике перед кроватью.  Это было временное пристанище, пока женщина не налюбуется своим сокровищем. Роскошная цветущая азалия источала умопомрачительный аромат, и Наталья Ильинична не жалела о жалкой тысяче, которая могла бы добавить аромат ее супу. Такие экземпляры встречаются очень редко, женщина знала это наверняка, потому как была завсегдатаем цветочных магазинов. Чаще она ходила просто посмотреть на новые сорта и порадоваться. Поход в цветочный был для нее чуть ли не ежедневным ритуалом. В ее скромной оранжерее, которой было отведено место в целую комнату, было много редких экземпляров. Женщина гордилась ими и при каждой возможности показывала их своим подругам. Она могла сдавать эту третью комнату, но не хотела. К тому же не так давно в ней жил ее сын, уехавший в Новосибирск, и, если он вдруг вернется цветы можно перенести в мою спальню, а квартирантов никуда не денешь пока не выйдет оплаченный период. Надежда на то, что сын вернется, в последнее время, порядком ослабела, но еще теплилась и давала сил на домашние дела и любимые цветы.  Сашенька приезжал пару раз в месяц, помнил о матери. В последние визиты он был очень ласков с ней. Познакомился с ее жиличкой, все время улыбался и шутил. Женщина даже подумала, что Аня ему очень понравилась, т.к. вел он себя немного иначе чем обычно.
 Аня, занимавшая вторую комнату, очень нравилась Наталье Ильиничне, но она тоже уедет. Они все уезжают, когда приходит время. И это нормально, это совершенно естественно хоть и грустно.  Телевизор на кухне показывал «Адскую кухню», в этой серии участники должны были приготовить что-нибудь с трюфелем, которой, как подчеркнул ведущий, стоит пятьсот долларов за штуку. Наталья Ильинична плохо представляла - каким должен быть гриб, чтобы стоить пятьсот долларов. У богатых свои причуды. Переключая каналы, женщина наткнулась на четыре передачи про еду. Она даже рассмеялась – закон подлости бутерброд всегда падает маслом вниз, а если урчит в животе, то все вокруг будут говорить про еду. По НТВ показывали новости, на них и остановимся. В общем, телевизор работал больше для фона. Женщина включала его с самого утра, а выключала только перед сном, так создавалась атмосфера жизни в ее квартире. Сын, когда звонил, а звонил он надо сказать непростительно редко, не раз предлагал ей завести какое-нибудь животное. Мама тебе надо о ком-то заботиться и цветы не в счет, приюти котенка или маленькую собачку. Последнее время Наталья Ильинична и сама подумывала обзавестись другом в виде мопса. Мопсы ей очень нравились, у них такие глаза… Но мопс стоит дорого, а мои цветы и выгуливать не надо.
Женщина прошла в спальню и, сев на кровать, стала любоваться новым приобретением. Какая прелесть, какое чудо – природа -  лучший в мире ваятель, художник и парфюмер. Наклонившись к розовым цветкам, она вдохнула аромат и блаженно прикрыла веки, но телефонный звонок вырвал ее из цветочного дурмана.
- Алло?
- Наташа, привет.
- Здравствуй Лена.
- Ты не угадаешь, чего я тебе звоню!
- Попробую, тебе нечем заняться?
- Нет, знаешь, ЧТО я прочитала в интернете?
- Лена, дорогая расскажи, пожалуйста, что ты узнала в интернете.
Наталья Ильинична скорчила трубке рожу. Да, я знаю, что у тебя есть компьютер и знаю, что ты умеешь им пользоваться.
- У нас в городе завелся маньяк!
- Какой маньяк? Сердце у женщины похолодело.
- А вот такой, слушай, я сейчас зачитаю с сайта: «Третьего августа в 6 часов утра на Аллее Любви был обнаружен труп женщины с признаками насильственной смерти.  По предварительным данным женщина была задушена. Личность женщины пока не установлена. Кроме того, выяснилось, что за последние два месяца – это третье подобное убийство. В пресс службе УМВД комментировать данное обстоятельство отказались. По некоторым источникам убитые были разного возраста и единственное, что объединяет эти дела – способ убийства и примерное время. Все три жертвы были задушены ночью и оставлены в людных местах…» Ну там дальше не интересно. Третьего – это же сегодня! Ты слушаешь?
- Какой ужас. Наталья Ильинична даже вспотела. Аллея Любви находится в трех шагах от ее дома. Только вчера она смотрела на мокнущую под дождем статую на этой аллее.
- Да теперь хоть из дома не выходи, а нашито полицаи молчат, сволочи! Нет бы предупредить народ, что псих завелся…
Остаток разговора продолжался примерно в этом же духе. Елена Степановна зачитывала особо понравившееся место и мусолила его до тех пор, пока Наталья Ильинична не произносила: «Какой ужас», потом снова выворачивались наизнанку все органы власти. И так продолжалось бы неизвестно сколько, но Наталья Ильинична увидела дым, ползущий по потолку из кухни в коридор. Сгорели кабачки, которые она варила на ужин.
3
Людей судят по поступкам, в этом Аня убедилась на собственном опыте в среду седьмого августа, в день, когда она сделала аборт. После того, как все было кончено и действие наркоза практически испарилось, она вышла из гинекологического отделения на мокрую и грязную улицу, ожидая, что кто-нибудь ее встретит, ну или хотя бы позвонит, но она ошиблась. Стоя на узком тротуаре, спускавшемся к остановке то и дело посматривая на экран телефона, она не знала, что ей делать. Грязно-бурые реки текли по дороге, каждая машина норовила облить девушку грязью. Аня пошла вниз к остановке, быстро будто торопилась куда-то. Дождь шел редкий и мелкий. Мокрые ноги выскальзывали из босоножек при каждом шаге, пока один из ее любимых плетенок не порвался, повиснув на ремешке, застегнутом вокруг щиколотки. «Твою мать» - Выругалась девушка. Она остановилась, расстегнула обувь и сошла с нее на холодный асфальт. Оставив босоножки стоять у бордюра, Аня двинулась дальше, но пройдя несколько метров, обернулась посмотреть на них. Плетенки из коричневой кожи, которые ей подарила Даша в прошлом году, стояли возле бордюра как тапочки возле кровати; они ждали, что кто-то сунет в них ноги и пойдет по своим делам. Девушку обошла парочка, одна из тех, что носят одинаковые футболки и всегда держатся за руки. Они шли в черных футболках, на спине у каждого красовалась надпись: «Счастье есть». Влюбленные прошли мимо Аниных босоножек и не обратили на них никакого внимания, впрочем, как минутой раньше не заметили хозяйку обуви. «Ну и пошли вы все к черту!» - прошептала девушка, повернулась и побежала к троллейбусу, не разбирая дороги, попадая в глубокие лужи и поднимая тысячи брызг.
   Дома Аню встретила Наталья Ильинична, которая ничего не знала о том, о чем не должна была знать. Женщина сразу заметила, что ее жиличка босиком и выглядит весьма странно. Аня закрылась в ванне и просидела там почти час. Лежа в горячей воде, девушка пыталась согреться. Ее всю трясло, и горячая вода жгла кожу. Немного придя в себя Аня решила спрятать сегодняшний день далеко –далеко. Выкинуть его совсем было бы лучше, но невозможно, поэтому завернув день, начиная с крыльца областной больницы и заканчивая дверями ванной комнаты, в плотную темную ткань из разочарования, совести, жалости, слез, обиды и боли она решила убрать его куда подальше, как только выйдет отсюда, а пока она держала этот сверток переворачивая с ног на голову, взвешивая, ощупывая, прощаясь.
Несколько дней Аня пыталась дозвониться своей подруге, ее телефон был все время выключен. Дождь все шел и шел. По местным новостям передавали о наводнениях в разных районах края, и Аня невольно вспоминала маму и ее глупую смерть. На работе как на зло было затишье, даже самые горькие пьяницы не приходили узнать проданы ли их изделия. Вертинский пропал, как пропала Даша, которую разыскивал Эдик. Даша исчезала и раньше, всегда, когда находила стоящего кавалера, поэтому о ней не думалось. Все мысли были о Вертинском. Он больше не придет это очевидно. Смотря на картину Павла, висевшую у входа, Аня вспоминала три их встречи. Всего три встречи и сотни разрушенных надежд, тысячи слез и бесконечное ожидание. Слабая надежда еще теплилась в мозгу - он может прийти за зонтом. Человек всегда хватается за соломинку и моя соломинка – это зонт-трость. Бесконечно-длинными днями Аня пыталась сложить в единую картину обрывчатые воспоминания и скудную информацию о художнике. Что за человек этот Вертинский? Кто он? Но ведь он мне ничего не обещал и даже наоборот сказал, что ничего романтического между ними быть не может. Разве это важно теперь, теперь, когда его больше не будет. Множество мыслей, толпящихся в голове и не соблюдающих очередь перебивая друг друга, расталкивая локтями пролезали к сознанию и сводили Аню с ума. Она совсем перестала спать, почти ничего не ела. Дома хозяйка постоянно твердила про маньяка и про осторожность еще больше нагнетая обстановку внутри своей жилички. В пятницу, Аня решила после работы зайти к Вертинскому в студию и все выяснить. Ей было необходимо расставить все точки над иначе она просто свихнется. Очень страшно, неприятно и стыдно, но необходимо – так девушка успокаивала себя стоя у двери студии Павла Вертинского. Конечно, она прихватила с собой зонт – это очень правдоподобно. В подъезде было открыто окно, а за окном лишь шлепанье и шуршанье воды, мерное и монотонное, но совсем не успокаивающее. Аня переложила зонт в левую руку, чтобы постучать, но не решилась. Несколько раз она перекладывала зонт из руки в руку, потом опустила голову, зажмурилась и рукояткой своей «соломинки» тихо постучала, разбрызгивая капли на дощатый пол. В момент, когда рукоять зонта коснулась грязной, покосившейся двери над крышей громыхнуло и дождь припустил с тройной силой. Надо уйти, это была плохая идея – подумала девушка и постучала резче и сильнее. За дверью – тишина. Аня колотила в дверь кулаком несколько минут, но ей так никто и не открыл.
Шли дни, мутные серые. Аня ненавидела этот дождь, этот проклятый дождь.
 Она смотрела из окна магазина на безлюдную улицу и думала, что это никогда не кончится. Она попала в другое измерение, где всегда идет дождь и люди несчастны и жизнь замерла. Навсегда. Теперь это мой мир, в котором мне придется жить, в котором я умру и на моих похоронах люди будут в резиновых сапогах. Холм моей могилы размоет за несколько дней, а может быстрее; краска на памятнике тоже быстро облезет. Девушка ясно представила свою могилу с искусственными цветами, смытыми дождем, плавающими в лужицах у холмика. В моем новом мире нет утра дня и вечера, нет солнца, луны, звезд, есть только серый дождь и черный дождь. Хлопнула входная дверь, заставив Аню вздрогнуть. На пороге появилась Даша. Аня не сразу ее узнала. Перед ней стояло существо, отдаленно напоминавшее ее подругу. За две недели Анина подруга превратилась во что-то бледное и худое. Но больше всего девушку поразило, что Даша коротко остригла свои шикарные волосы, которыми всегда гордилась. Немая сцена длилась слишком долго. Даша стояла у двери и смотрела на Аню, которая замерла возле окна.
- Что с тобой?!- хрипло начала Аня- Господи, что с тобой случилось.
Аня выскочила из-за прилавка подбежала к подруге, взяв ее за ледяную руку пыталась растормошить, привести в чувства. Сердце бешено колотилось.
- Что произошло? Ты вся мокрая Даша, ну скажи мне, что с тобой не молчи, я прошу тебя.
- Аня прости меня, – переломанным голосом сказала Даша.
Аня вытирала Даше голову своей ветровкой и одна мысль горела в ее мозгу.
«Я никогда тебя за это не прощу».
- Аня прости меня, -  зарыдала Даша и крепко прижала к себе девушку. Даша была такая холодная, что, задрожав, Аня отстранилась, продолжая держать подругу за локти.
- Что ты говоришь, ну конечно я тебя прощаю, что бы не было. Ты вся замерзла. Скоро я закрываюсь, хочешь провожу тебя домой или переночую у тебя? Скажи, что случилось? Иди, сядь на стул.
Сидя на стуле, Даша не поднимала глаз, она низко опустила голову, сцепив пальцы на затылке. Она снова начала что-то говорить, и Аня присела на корточки напротив подруги, чтобы услышать.
-  Аня ты должна меня простить, если ты не простишь не знаю … Мне просто очень тяжело от того, что я сделала. Но это случилось странно, неотвратимо, без права на выбор (видишь, я тоже начала говорить такие словечки). Это дурман, сладкий дурман. Пьянящее чувство нереальности, сжимающее сердце желание принадлежать ему – это так больно. Если бы я знала, как это больно смотреть в его глаза и видеть в них лишь дождь, если бы я только знала это тогда. Он забрал меня в свой дождь и мне из него уже не выбраться. Не высохнуть, не спрятаться никогда. Прости меня, прости. Ты должна понять, что от меня ничего не зависело. Видела бы ты меня. Соседи говорят, что я подсела на какую-то дрянь. Смешно… нет, не очень смешно.
Знаешь, когда я смотрю на него, мне хочется умереть, раствориться, растаять. Я так боюсь, что не смогу смотреть в его глаза. Я почти все время плачу, как последняя идиотка, сама не понимаю от счастья или от горя. Какое счастье, что я вижу его. Он спит, а я боюсь спать – мне кажется, закрой я глаза, и он исчезнет - уйдет, будто и не было его. И этот дождь льет почти месяц, можешь считать, что я свихнулась, но мне кажется - он уйдет, когда кончится дождь. Паша почти не разговаривает, он молчит и смотрит мне прямо в сердце, как это больно, если он уйдет, я умру. Все правда, все что ты говорила. С ним как в другой реальности, его слова его глаза руки… Какое чудо, какое счастье испытать это. мне некому больше рассказать, как у меня болит душа. Никто кроме тебя не поймет, ведь ты смотрела в его глаза, ты слышала его голос. Все правда, готова жить в пещере и ждать его неделями за один взгляд в мою сторону…
Вчера он сказал, что дождь скоро закончится. Сказал и я поняла – скоро закончится все. Я смотрела в его усталые глаза и хотела умереть, тут же на месте у его ног. Я думала, вот сейчас в эту секунду мое сердце разорвется, так бешено оно колотилось. Он рисовал меня всю ночь. И я не шевелилась, я готова была лежать так всю жизнь, только бы моя жизнь была частью его. Он безумец, я знаю…  уверенна, что он любит меня. Нет, вранье, он не любит никого, он не может любить, потому, что безумен. Иногда он уходит на всю ночь иногда на несколько дней и ничего не говорит. Я чувствую, что в тягость ему – как это ужасно. Но зачем он возвращается, почему просто не бросит меня? Я совсем свихнулась, стала бояться звуков, шорохов. Пару дней назад Паша вернулся ко мне утром весь мокрый, он держал в руке нож. Маленький складной нож и бормотал, что-то о доверии к людям, о красном дожде, о человеке под зонтом он весь трясся. Как я испугалась, испугалась не его, а за него. Я обняла его, и мы простояли так целую вечность, Паша был холодный и мокрый и я чувствовала, как его горячие слезы текут по моей щеке. Я хотела втиснуться в него, вжаться погрузиться навечно, навсегда. Прости меня, Аня. Хотела извиниться, но ничего не вышло. Прости. Путаные мысли, поток моей боли, который я не могу остановить. Все сошлось воедино – жизнь любовь смерть, все в его глазах понимаешь. Ничего не важно, ничто и никто не имеет больше значения. Какая глупость жизнь, какая мелочь вся суета вокруг счастья. Вот оно счастье – вот он смысл, о котором все говорят. Серые глаза из-под русых ресниц и голова, склоненная на левый бок… Господи …Господи, что же мне делать… Водоворот, Вертинский – это водоворот в который я попала месяц назад и из которого живой мне не выбраться. Аня, что это? я не знаю. Я ничего не знаю, все кажется глупым. Кажется, стала забывать саму себя, не узнаю себя в зеркале… Мне все время снятся кошмары про него, про тебя, про меня. Я так устала, Аня, я очень устала.
 Аня окаменела, она была настолько поражена, что не понимала, как себя вести. Злиться? Плакать? Жалеть подругу? Каждая фраза втискивалась в ее мозг с большим трудом и, попадая в сознание, льдиной проваливалась в сердце. Даша подняла свои опухшие безумные глаза и прошептала Ане в самое сердце.
- Я хотела его убить…
Эти слова немного отрезвили Аню. Она стала чувствовать, как затекли ноги. Дашка свихнулась и это Вертинский заразил ее своим безумием. Ревность и обида отошли на второй план. Девушка начала осознавать, что то, что говорит ей подруга – бред, сумасшествие, полное безумие.
- Зачем ты отрезала волосы? – спросила Аня, проходя за кассу. Она глянула на часы и начала собираться, то и дело поглядывая на подругу. Та сидела, закрыв лицо руками.