Искушение Часть 3 Головокружение

Варя была возбуждена сверх меры. С той минуты как в дом войдёт муж, начнётся новая жизнь, та, про которую она пока ничего не знает. Надо сосредоточиться, собраться с мыслями.
Хозяйственный ритуал женщина исполняла, не задумываясь, в привычно последовательном ритме, а встреча с супругом таила в себе гнетущую неизвестность.
Варя уверовала в проницательность личной интуиции, считала, что чувствует мельчайшие движения души Лебедева.
– Я бы почувствовала измену сразу. Гена совсем не умеет врать. Что, если и у него развита сигнальная система, если он на уровне инстинкта почувствует перемену. Вадик говорит, что меня легко прочитать, что мои мысли высвечиваются разноцветными пятнами на груди и шее. Не хотелось бы впускать в семейную идиллию разлад. Уют и комфорт – составные части гармонии. Стоит нарушить баланс и строение рухнет. Нужно потренироваться перед зеркалом.
Закончив приборку и готовку, Варя занялась внешним видом.
Придать облику толику усталости, немного небрежности, – да, ждала, но устала. А как ты хотел! Бросил жену на произвол судьбы, улетел куда-то. Ну, здравствуй, любимый. Нет, этого я сказать не смогу. Геночка, как я по тебе соскучилась! Так лучше. Шея в порядке, грудь тоже. Интересно, сразу потащит в постель, или немного погодя, после ужина? Впрочем, без разницы. Главное, чтобы тело отреагировало правильно. Лебедев не должен сомневаться, что я хочу всегда.
Выспаться не удалось. События предыдущих дней закрутились со страшной силой. То ли Вадим был исключительно талантливым любовником, то ли сама убедила себя в его исключительности. Геннадию надо было постараться, чтобы разбудить чувственность. Как правило, ему это удавалось, но прелюдия занимала довольно много времени.
Сама Варя не проявляла инициативу, всегда была вторым номером, но когда всерьёз заражалась страстью, чувствительной она была от природы, была бесподобна.
– От таких женщин не гуляют, – убеждала себя она, – нас боготворят, нами восхищаются. Я ведь на самом деле прехорошенькая.
Каждый миллиметр в доме был обихожен, внешний вид приведён в соответствие сценарию встречи. Лебедева не было.
Варя устала напрягаться, расслабилась, закрыла глаза. И заснула.
Словно из тумана, выплывала квартира Вадика, неудобный диван. Любимый возлежал полностью раздетый, в позе, которая выгодно подчёркивала достоинства мужского начала, и с восхищением смотрел на неё.
Себя Варя не видела, но ощущала каждой клеточкой тела. Она уже знала, как эмоционально он реагирует на женскую наготу. Было желание наброситься на объект страсти сразу, но ещё больше хотелось продлить удовольствие. Лучший способ разбудить у мужчины неистовое желание – энергичный танец.
Зачарованный любовник не мог пошевелиться, так его впечатлили стремительные движения извивающегося и кружащего перед ним тела.
Вадим протянул руки, желая, чтобы дама приблизилась, но Варя решила ещё немного подразнить, чтобы ощутить в себе неукротимую мощь возбудившегося сверх меры атлета.
Она приближалась, приближалась. Сопротивляться яростному желанию не было сил.
В одно мгновение любовники слились в страстном поцелуе. Его язык хозяйничал во рту.
Варю неожиданно сотряс неистовый экстаз, она сжала любимого в объятиях…
Проснулась и вскрикнула.
Обнимала она Лебедева.
– Как же я по тебе соскучился, Варенька, – лепетал он, подхватил, отнёс в спальню.
– Ну, началось, – промелькнуло в голове, – такой сон испоганил. Так-то оно лучше, не надо объясняться, играть роль. Пусть покажет, на что способен. Геночка, ты такой сильный, такой милый. Расстели кровать, я умоюсь. Не люблю целоваться после сна.
Варя заперлась в ванной, почистила зубы, разделась, попыталась понять, насколько чувствительно тело. Дотронулась до сосков, провела пальцами по животу, спустилась вниз. Возбуждение было влажным.
– Это хорошо, пусть думает, что сгораю от страсти.
Лебедев старательно выполнял ритуальную процедуру интимной прелюдии, которая вызывала обратную реакцию, – лучше бы сразу вошёл. Думаю, ему понравилось бы. То, что сюрприз предназначается не ему, знать нет необходимости.
Варя замурчала, раздвинула ноги, намекая на готовность.
Геннадий не торопился.
В воздухе повисло некое напряжение. Что-то было не так, – неужели почувствовал!
Леденящий страх сковал тело, мгновенно пропало желание, – что не так, Лебедев?
– Наверно переутомился. Прости, нет настроения.
Геннадий смущённо прятал взгляд. Варя физически ощутила как грудь, и шея, покрываются красно-белыми пятнами, как по телу ползут тугие мурашки. Подобных происшествий в их интимной жизни до сих пор не было.
Видимо, пора признаваться. Или идти в отказ!
– Ладно. Впрочем, если хочешь, могу взять инициативу на себя. У меня достаточно сил, чтобы привести тебя в чувство.
– Пожалуй, не стоит. Давай ужинать, Проголодался.
– Как скажешь. Расскажешь, как съездил, чего видел?
– В другой раз. У нас водка есть?
– Водка! Есть вино. Что-то случилось, – волнение по поводу измены не отпускало ни на миг.
Варя из последних сил старалась показывать, что ничего необычного не произошло. О том, что случилось в спальне, она не думала, это её нисколько не волновало.
Физиология мужчины – тема особая. Физически они сильны, а психика у них чрезмерно ранимая. В этом она убеждалась многократно, ещё в ту пору, когда между ними искрило. Стоило изменить позу, иногда просто пошевелиться, и заряд страсти у мужа уходил в песок.
По этому поводу он ужасно расстраивался. Спустя несколько минут потенция восстанавливалась, а настроение уже нет. А тут такое, – наверно муж сейчас в бешенстве. Но откуда он может знать?
Варя достала непочатую бутылку вина, – тут коньяк недопит, граммов сто осталось.
– Давай коньяк. Вино потом. Нам надо поговорить.
У Вари затряслись поджилки, – вот и всё, – обречённо вдохнула она, старательно задерживая дыхание, чтобы не разреветься. К такому повороту событий она не была готова. Но решила молчать до конца. Пусть выложит свою версию, авось какая-нибудь идея, как выкрутиться, придёт в голову.
– Ты для меня самый родной, самый близкий, больше мне посоветоваться не с кем.
Лебедев махнул остатки коньяка, откупорил вино, налил полный стакан, выпил его как компот, – я запутался. Мне необходим совет. Понимаю, что обращаться к тебе с подобным нелепо, гадко, но вывести меня из ступора можешь только ты.
– Что ты себе вообразил! Сам сказал – устал, переутомился.
– Ты не причём. Мой косяк. Понимаешь, Варенька, я попал в крайне неприятную ситуацию. Не хотел, так вышло. Соблазнился.
Разноцветные пятна на груди у жены начали шевелиться, приобрели очень яркий малиновый оттенок, стремительно нагревались.
Варя ещё ничего не поняла, опять интуиция, всполошилась раньше времени, сковала сердце предчувствием беды.
Женщина смотрела на супруга расширенными зрачками, он мимо неё, – у меня роман. Выслушай, обсуждать будем потом. Вика беременна.
– Я тоже, – неожиданно спокойно вставила жена, – что с того.
– Беременна от меня.
– Что… ты шутишь, как это от тебя, а я, у нас дочь. О чём ты думал, когда… впрочем, чем же ещё заниматься взрослым, когда хочется. Говори.
– Что мне делать, я не хочу ничего менять. Хочу жить с тобой.
– А она… её мы куда денем! Ребёночек… тебе его совсем не жалко? Господи, о чём я… дура, форменная дура. Зачем ты всё это рассказал мне, зачем! Ты всегда принимал решения сам. Если бы хотел остаться со мной, держал бы любовную связь в секрете. Или расстался с ней. Неужели непонятно – это конец наших отношений! Простить? Пожалуй, можно простить. Делать вид, что у нас семья, скрывать это дерьмо от Ларочки. Как мы в глаза друг другу смотреть будем?
– Постараюсь уговорить Вику сделать аборт.
– Её, не себя. Есть вариант – давай мы тебя кастрируем. А Вику и её дитя усыновим.
– Мне не до шуток, Лебедев. Понимаешь, что ты сейчас сделал… не тогда, когда создавал очередной шедевр, наслаждаясь её телом, а сейчас, советуясь со мной, как поступить с любовницей. Задуши, ещё лучше утопи. Это будет правильно. Нет тела – нет дела. Что ты ей обещал?
– Неужели непонятно – всё. Уходу от тебя…
– Уходи, найду к кому прислониться. Посмотри на меня. Внимательнее. Чем я хуже твоей Вики? почему ты так поступил?
– Хоть убей, не знаю!
– Убью… нет, уничтожу! Впрочем, зачем? Вот я, вот она. Выбирай любую. Себе жизнь ты уже сломал, нам тоже. Налево пойдёшь – коня потеряешь, направо… у этой задачи, Лебедев, нет решения. Предлагаю, – в воздухе повисла зловещая пауза, – перенести прения назавтра. Погоди, ты её любишь, только честно, не виляя хвостом.
– Кажется, люблю.
– Кажется, или любишь, компромисс неприемлем. Слишком велика цена вопроса.
– Люблю.
– Она тебя?
– Обожает.
– Как давно у вас это?
– Месяцев девять, десять.
– Скандалили?
– Ни разу.
– Пригласи её завтра к нам. К семи вечера. Будем решать коллегиально. Раз уж пошла такая пьянь, я тебя тоже удивлю. Хотела скрыть, теперь нет смысла. Я тоже тебе изменила. Пока что единственный раз, но в контексте событий это не имеет значения. Я его люблю. Люблю с тринадцати лет. Всё это время мы не виделись. Встретились случайно. Подробности знать тебе ни к чему.
Идея такая. Мы люди взрослые, цивилизованные. Соберёмся вместе, обсудим. Заранее ничего решать не будем. Мало ли, кто сольётся. Любовь и влюблённость – понятия противоположные. Любовь – прежде всего ответственность, влюблённость – наслаждение обладанием, игра воображения.
Скажи, ты здорово расстроишься, если мы разойдёмся, но навсегда останемся друзьями, не станем предъявлять друг другу претензий?
Не просто так спрашиваю. Мы ведь не по любви сошлись. Время пришло создать семью, звёзды встретились в одной точке, был повод соблазнить и соблазниться. У нас была неплохая семья. Видишь, я уже говорю – была. Потому что понимаю – разбитые отношения сложно собрать из осколков. Лучше не мучиться, не пробовать. Самый щадящий вариант – расстаться мирно, без обид и эксцессов.
Чтобы дать тебе понять, что я не в обиде, могу предложить продолжение милой беседы в постели. Я не перестала тебя хотеть, поверь. Развод, если нет повода убивать друг друга, это шаг вперёд. Ну-у-у!
– Поверить себе не могу. Ты ли это, Варенька! Знаешь, пожалуй ты права. Я столько времени переживал, мучился, а ларчик так просто открывался. Ты гений.
– Рано радуешься, Лебедев. Мы выслушали мнение двух сторон, но у этой фигуры есть другие грани. Не будем торопиться, принимать решение за них. Как насчёт постели?
– Да я тебя, Варька, так сейчас укатаю, век помнить будешь!
На этот раз у Лебедева всё получилось.
А Варя задумалась. Слово не воробей, вылетело – не поймаешь. Муж, впрочем, теперь непонятно, кто он ей, воодушевился. Напрыгался, получил прощение в чистом виде – спит.
– О себе пусть думает сам, не маленький. Кто она, Вика, не имеет значения. Важно то, что у них любовь, что девочка беременна. С ней всё понятно, прокола не будет.
Теперь Вадим. Что про него известно? Одинокий, никогда не был женат, скорее всего, действительно девственником мне достался. Обнадёживающие факты, хотя и странные.
Дети его любят, сама видела. Не удивительно, даром что ли я от него без ума была! Но это отвлечённые дети, за них он несёт ответственность исключительно в процессе занятий, а у меня Ларка, и ещё один на подходе. Дети чужие, а жить с ними ему в случае чего. Сама такой вариант предложила. А если Лариска в него влюбится, тогда как, она же моя дочь. Стрёмно!
Дальше пошли. У нас вроде как любовь. По большому счёту – заочная, выдуманная. Роман в переживаниях и письмах, не имеющих отношения к реальности. Что чувствует Вадим – жирный вопрос. Да и захочет ли он принять меня в свою семью – тоже. Возможно, у него другие планы.
Нужно ехать, разговаривать. Лебедев вряд ли до утра проснётся: умаялся. Сегодня он был в ударе. Надо же, ни за что бы ни подумала, что он от меня гуляет. Где была моя интуиция, куда глядела. Чудеса! А обрадовался-то как. Вроде как я ему индульгенцию выписала, право налево. Вот они, мужики. Настаивают на доминировании, а чуть закавыка и в кусты. Вадик-Вадик, что-то ты мне скажешь! Ладно, держу пальцы крестиком. Лучше о плохом не думать.
Вадим сильно удивился, но обрадовался, – Варюха, боже мой, какой сюрприз. Ты… ты до утра, что-то случилось?
– Не что-то, а ого-го что. Сама в шоке. Я без ночёвки. С поцелуями и объятиями тоже не приставай.
– Ладно, давай чай пить. Подождёшь, в магазин сбегаю.
– Беги. Вина купи… лучше водки. Разговор есть. О любви.
– Ответ ты знаешь. Я тебе не враг. Как скажешь – так и будет.
– Не говори гоп, всё гораздо сложнее. Полежу пока, только не долго, а то усну. Подушка тобой пахнет.
– Я мигом. Варюха, какая же ты… просто съел бы. Увы, нельзя. А говорить можно, и глядеть никто не запрещал. Уходи от своего Генки. Будем целыми днями говорить. Да, контракт одобрили. Себе заберёшь или здесь оставишь?
– Пусть лежит. А дай-ка архив мне. В нём сила великая. Мне сейчас ой как поддержка нужна.
– В секретере возьми. Я убежал.
Варя раскрыла чемоданчик с письмами, погладила их, – книга, не книга это – жизнь. В который раз вверх дном. Ромашку бы мне сейчас, погадать – любит, не любит. Глупости, конечно. Вадька скачет как воробей, радуется жизни, а того не знает, что я его судьбу с ног на голову пришла переворачивать.
Быть любовником – одно, мужем – совсем другое. Я ведь теперь кто? Разведёнка с прицепом. Слов на ветер бросать не собираюсь. Влюбился Лебедев, пусть смакует счастье. Дай бог, чтобы ему повезло. Он ведь хороший. За советом пришёл. Надо же! Доверяет. А я Вадьке нет. Гложут меня сомнения – то ли я делаю.
Пальцы крестиком не забыть держать. Вадька-Вадька, ты ли это, я ведь в Вадима Сергеевича была влюблена, в пионервожатого, а ты теперь тренер. Сможем ли ужиться – вот вопрос.
Вадим вбежал потный, взволнованный, – пять минут и я твой, стол соберу.
– Я помогу. Что у тебя? Тоненько резать или кусками. Водку пить будем, не вино.
– Без разницы. Можешь и меня на блинчики покромсать. Как же я тебя люблю.
– Не выдумывай. Мне тринадцать лет было, когда я любовь сочинила, сколько лет в мороке жила, а ты взрослый, должен соображать. Ты не тот, я не та.
– Глупости.
– Скажи, как ты ко мне относишься… на самом деле, всвязи с моим семейным положением, с беременностью.
– Обожаю твою беременность. И тебя тоже.
– Замуж возьмёшь… как есть, без ничего.
– Спрашиваешь. Зачем тебе это, с мужем поссорилась?
– Если бы! Я ведь, Вадька, ссориться не умею. У меня в семье это не практиковалось. Что мама, что папа – никогда в жизни голоса не повысили. Влюбился Генка, виниться пришёл. Он ведь ни в какой командировке не был, у девчонки жил. Молодая совсем. Беременная от него. Надеется, что замуж позовёт.
– Это же здорово. Он к ней, ты – ко мне.
– Расскажи, как ты это видишь, я послушаю. У меня дочь, ещё одно чадо на подходе. Детям отец нужен. Ты хороший, Вадька, но пойми – отца им заменить не можешь. Чтобы мужское эго потешить, захочешь своего, а то и двух. П
отянешь? Ещё подумай, как я к большо
Стирка, уборка. Я же через пару-тройку лет в старуху превращусь. Ты копейки зарабатываешь, жить придётся практически в нищете.
Мотаешь на ус, калькулируешь? Чувственные отношения не родня семейным. Сможешь ли взять за всех нас ответственность?
– Врать не стану. Ответственность готов нести, помогать тоже. Любить буду.
– Поверю на слово. За этим и приехала. Водку спрячь, не понадобилась. Я ведь глаза твои видеть хотела. Теперь можешь целовать. Нам ещё притираться предстоит.
– Всё-всё, хватит, разохотился. Сложно мне сейчас, не обижайся. Как-то всё навалилось. Что-то будет. Пальцы не разгибаются, свело. Я их крестиком за спиной держала. Погоди, дай поплакать. Домой хочу.
– Здесь теперь твой дом.
– Как получится. Завтра в семь приезжай ко мне. Адрес в чемоданчике, на самом верху. Мероприятие будем проводить. Кому скажи – в обморок упадут. Мужа буду любовнице сватать, тебе смотрины устрою. Анекдот, право слово. Если всё срастётся, потери для каждого окажутся минимальными. И да, с мужем я и впредь намерена дружить. Не обессудь. Такой уж характер у меня. Завтра всё и решим.
– Варька, – прижал её Вадим, – разве мог я мечтать о таком! А про зарплату не печалься, меня давно зовут профессионалов тренировать. Конечно там другая загруженность. Мальчишек моих, есть, кому тренировать, воспитал одного надёжного паренька. Ты его видела. Егорка Корепанов. Ему с травмой дорога в большой спорт заказана, а тренировать может. У него чутьё, и с пацанами ладит.
Не расстраивайся так. Понимаю, что у тебя на душе кошки скребут. Пройдёт.
– Лариску жалко, она в отце души не чает. У него теперь свой малец будет. Ладно, разберёмся. Пойду, пока мой не проснулся.
– Я теперь твой. И не спорь. Пора привыкать. Дай-ка ещё раз поцелую. Сладенькая ты моя.
Ночь Варя не спала – думала. Несмотря на то, что мозаика складывалась, на душе было муторно, скверно.
Гена посапывал. Его присутствие рядом не раздражало, но было неестественным, лишним. На его лицо жутковато падал лунный свет.
– Вот и всё, Лебедев. Не хотела с тобой расставаться. Неприятно ощущать конец чего бы то ни было. Вот оно есть, и вдруг исчезло. Сегодняшняя ситуация неуловимо ассоциируется со смертью. Ты был хорошим мужем, замечательным любовником, теперь станешь никем. Неужели это и есть принцип бумеранга? Генка изменил, но я об этом не знала. А мироздание осведомлено обо всём. Неужели тёмные силы подстроили нашу с Вадимом встречу… или всё же светлые?
Как хочется обо всём забыть. Заснуть, а когда открою глаза, окажется, что всё это приснилось, что это игра воображения.
Варя тихонько легла под бочок Лебедева, прижалась к нему.
– Тёпленький, уютный, родной. Но уже не мой.
Утром Геннадий был хмур как никогда, смотрел в сторону, – доброе утро, пробурчал он. Мне приснилось, что ты меня обнимаешь.
– Не приснилось, так и было. Хочу помнить о тебе только хорошее. Прости, если была тебе не самой лучшей женой. Я старалась.
– Ты прости. Я всё разрушил. Поздно что-то исправлять, но если честно, очень хочется. Ещё мне снилось, что вся эта чертовщина – выдумки, галлюцинации. Проснёмся и всё как прежде. Я ведь тебя на самом деле люблю.
– Я тоже об этом думала. Добро пожаловать во взрослую жизнь. Будь счастлив.
– Мы ведь ещё не прощаемся!?
– Как сказать. Пока ты спал, я была у Вадима. Мы обо всём поговорили. Остался вопрос – кто где будет жить.
– Это моя проблема. Квартира была и останется вашей, я на неё не претендую. У Вики бабушка умерла. Там ремонт нужен, мы уже обсуждали с ней этот вариант. Чисто гипотетически. Именно потому я и обратился к тебе, что растерялся. Ты мне очень дорога.
– Наверно не очень. Я не ангел, но согласись, ты водил меня за нос почти год. Всё это время ты спал с ней, потом со спокойной совестью ложился со мной. Твоя потенция была такова, что заподозрить неладное было невозможно. Последнее время ты и вовсе был в ударе. Не хотелось бы это обсуждать. Мою измену притянул ты.
– Не знаю, Варенька, ничего не знаю. Не представляешь, как мне грустно.
– Ещё как представляю. Полночи ревела. Надеюсь, это катарсис, очищение. Переживём расставание и снова станем счастливыми. Любовь творит чудеса. Скажи, Вика – она какая?
– Хорошая, нежная, добрая.
–Не обижай её. Как Лариске сообщить – вот беда. В её возрасте такие переживания могут вызвать неприятие, истерику. Как убедить ребёнка, что никто не виноват, что мы любим её?
– Видишь, сколько проблем. Дурак я дурак, такую кашу заварил! Расхлебаем ли, можно я тебя обниму?
– Чего уж там. Я тебя всю ночь обнимала, прощалась. Прикипеть успела, с мясом отдираю, с кровью. Ничего, я сильная.
На работе всё валилось из рук, – Игорь Фёдорович, – обратилась она к непосредственному начальнику, – приболела я что-то, отпустил бы меня. Будет аврал – отработаю.
– Иди, не работник ты сегодня. Чую, неприятности у тебя. Отгулы в кучу собрала, теперь отпрашиваешься. Держись, нам без тебя никак. Если помощь нужна – моргни, не откажем.
Варя зашла на рынок, купила продукты на плов, водку. Праздничная, конечно, еда, так ведь и случай особый. Не каждый день такое случается, да и случается ли вообще. Никогда о подобном не слышала. То ли проводы любви, то ли её встреча – поди разбери.
Случайно заглянув в окно, Варя увидела Вадима с огромным букетом роз, – и этот как на праздник. Не с чем меня поздравлять. В пору удавиться. Нет в душе покоя, нет радости.
Открыв окно, закричала, помахав ему для убедительности рукой, – шестьдесят восьмая квартира, я же тебе написала, заходи.
Вадим обрадовался, это было видно по тому, как он резво побежал навстречу неизвестности, – знал бы ты, Вадим Сергеевич, как я боюсь того, что через час должно произойти. Словно в омут головой. Что там, впереди – омут или брод? 
Варя открыла дверь. Любимый, слово-то какое колючее, непривычное, сиял как начищенный медный пятак, сразу полез целоваться, – мне теперь можно.
– Жди, Красавин, когда появятся звёзды. Остальные фигуранты ещё не прибыли. Геннадий Романович сказал, что квартира остаётся за нами, я имею в виду Лебедевых, ты пока на скамейке запасных, так что не торопись, не ерепенься. Всему своё время. Как настроение?
– Боевое. Буду отстаивать право на любовь с оружием в руках.
– Надеюсь, до этого не дойдёт. Мы ведь полюбовно. Генка утром плакал у меня на груди. Я тоже сырость развела. Всю ночь не спала – думала. Что я для тебя, что ты для меня – кот в мешке. Сегодня нам хорошо, а завтра скулить начнём.
– Не надейся, я парень серьёзный. Мы с тобой оба упёртые. Это ничего, что девять лет врозь. Зато теперь никогда не расстанемся. Цветы-то заберёшь?
– Как на свадьбу.
– Так и есть. Прошу твоей руки. Не откажи, любимая.
– Подумаю. Посмотрю сейчас на эту Вику и возьму свои слова обратно.
– Не возьмёшь. Не надо себя обманывать, Варенька. Я теперь твоя судьба. Нет у тебя другой дороги. Ты ведь у нас дама продуманная, у тебя всё по полочкам. На власть не претендую.
– Ещё не жених, уже про власть речь завёл. Ладно, целуй. Люб ты мне.
В двери провернулся ключ.
– Пошли встречать, знакомиться.
– Геннадий.
– Вадим.
– Это Вика.
– Проходите, мы не кусаемся. Стол накрыт. Предлагаю сначала поесть, выпить, потом к делу преступим. У нас  на повестке дня три вопроса. Наш в Лебедевым развод… моя с Вадимом помолвка. И ваша свадьба. В кучу валить не будем. Решаем по порядку. Председательствующий я.
Возражения есть, нет… единогласно. Лебедев на правах хозяина разливает. Пьём водку.
– Вам с Викой нельзя.
– Повторяю – пьём водку.
– Это вам, – протянула Вика цветы.
– В связи с чем?
– Ну как же, помолвка.
– Извините, господа, мы с Вадиком без подарков. Не догадались. Расскажите о себе, Вика.
– Почему я?
– Остальных я знаю. Слово предоставляется…
– Геночка, зачем это всё. Лучше бы я не приходила.
– Невеста капризуля. Это нормально в её положении. Нет, значит, нет. Пьём просто так, чтобы расслабиться.
Варя бравировала, хотела казаться сильной. Слёзы были совсем близко.
– Хорошо, вопрос нашего развода с повестки дня снимается. Ясно без слов – нам надо расстаться. Вадим, слово за тобой. Условия я тебе обозначила. Берёшь меня в жёны?
– Уже взял. Давай следующий.
– Вика. Что решили вы?
– Как Геночка скажет.
– Что скажет Геночка?
– Варенька, мы же с тобой всё решили. Говорю при всех – квартира остаётся тебе и детям. Было бы неплохо, если Вадим… если вы, Вадим, поможете мне с ремонтом квартиры. Нам с Викой тоже где-то надо жить.
– Я мало чего умею, нет навыка, но учусь быстро. Если поможете освоить, с превеликим удовольствием.
– Похоже, у нас консенсус. Мальчики, как вы смотрите на то, чтобы поднять градус настроения. Гитара у нас одна, но вы можете спеть на два голоса. Мы с Викой, да, Вика, с удовольствием послушаем.
– Если ты настаиваешь, – нехотя согласился, Лебедев, – что именно хотите услышать.
– Наплакаться успеем, что-нибудь бодрое, залихватское.
–
– Ой, Вань, гляди, какие клоуны, – запел Гена, – рот, хоть завязочки пришей… ой, до чего, Вань, размалёваны, и голос – как у алкашей, а тот похож – нет, правда, Вань, – на шурина – такая ж пьянь. Ну нет, ты глянь, нет-нет, ты глянь, – я вправду, Вань.
– Незачёт. Теперь Вадим.
– Ветер-колдун завывает зловеще, как будто проводит старинный обряд, бьёт по стеклу – мчится молния-трещинка. К ней прикоснусь – и ладони горят. Брови нахмурило небо беззвёздное, копит дождинки в больших рукавах, чтобы их городу впрыскивать дозами или стаканами в горло вливать.
– И тебе не весело. Ладно, тогда помолчим. Какие у вас планы, молодожёны?
– Нам бы домой, поздно уже.
– Не успели жить начать, уже заныли. Идите, кто вас держит. Спать-то где будете?
– В квартире, где бабушка жила.
– Тогда ладно. Проводить, или сами справитесь?
– Варя, – обратилась к ней Вика, когда оделись, – спасибо тебе. Я сегодня не в своей тарелке, извини. Ты очень хорошая. Не думала, что такое возможно. Гена нерешительный. Думала, что буду вечной любовницей. Я тебе всё расскажу, потом… если захочешь. Мы ведь ещё встретимся?
– Ну, наконец-то, голос прорезался. Может, тогда вернётесь? Стол накрыт, водка не остыла.
– Гена, ты как?
– А что, можно, я песню одну вспомнил. Варенька, ты такая умница.