Пленник подземелья

Мальчики помогли обессилевшему Борису выбраться из подпола.
– Здравствуйте, что вы там делали? – бесхитростно воскликнул Тимка.
– Зашёл погреться, – невесело усмехнулся Борис
– Как вы не задохнулись? – изумился Павлик.
– Там отдушина, – слабо махнул рукой Борис. – Спасибо, что нашли. Я уже не надеялся выбраться отсюда.
– Вы в подполе сокровища искали?
– Искал. Нет тут никаких сокровищ. Пока сидел, каждый сантиметр проверил – выход искал. Хитрый оказался дед, неблагодарный.

И Борис рассказал им историю «золотого» чемодана.
– До Великой Отечественной войны в нашей стране было 992 музея. Половина из них оказалась на территории, занятой фашистами. Они не только разрушали всё на своём пути – самое ценное увозили в Германию. Прошло столько лет, а точных данных похищенного немцами до сих пор нет. Сейчас составлен каталог пока на 25 музеев – только они потеряли 1 миллион 400 тысяч культурных ценностей.
Пытались ли наши что-то спасти? Конечно. Так и началась история «золотого чемодана», который я ищу.

Мой прадед Фёдор воевал в партизанском отряде. Там свела его судьба с земляком Николаем. Был он постарше – в отцы годился, да и вёл себя, как отец – заботу проявлял. Прошёл в отряде слух однажды: богатство сюда привезли из одного музея, чтобы не досталось врагу. Сокровище это  прозвали – золотой чемодан!
– В музее были такие ценные вещи? – удивился Павлик.
– Если бы не были ценными, зачем их похищать и увозить в Германию? Только на просторах Сибири стояли тысячи  курганов, полных золота и серебра. Это древние захоронения кочевников скифов, которые уходили в мир иной вместе со своими сокровищами.

До XVII века курганы никто не трогал. А потом начались раскопки… Добавьте к этому драгоценности, ценнейший антиквариат российской аристократии. В революцию только малую часть они вывезли из страны – надеялись вернуться.
Но вернёмся к партизанскому отряду. Для него наступили лихие времена: обложили его со всех сторон. Прорывались наши с боями. Фёдора тяжело ранило. Перед смертью он и открылся Николаю. Для конспирации сделали три чемодана и спрятали  их в лесу. Тот, что с драгоценностями, Фёдор закопал. Собраны в нём золотые изделия V-IV веков до нашей эры: диадемы, украшенные гранатами да рубинами, серьги-подвески с жемчугом, кольца с бриллиантами, бляшки с изумрудами с изображением скифов, пьющих из рога вино или укрощающих лошадей, медальоны с ликами Богов…

– Цена ему невероятная! Будешь жить – верни музею. Мы клятву дали, – напоследок вздохнул он.
Для страховки Фёдор через заезжего корреспондента передал весточку о золотом чемодане домой. Его, Бориса, тогда и в помине не было. Записку дома прочитали, и никто не поверил. Да и не до того было. Сын Федора, мой отец Иван, на себе всю семью тянул.
Но письмо не выбросили. На Фёдора похоронка вскоре пришла, письмо хранили как последнюю память о нём. Потом попало оно на чердак, где я его через много лет нашёл. И сразу поверил.

– То-есть, вы не конюх?
– Я внук Фёдора. У меня и письмо его есть.
– Значит, наследник?
– Я – сотрудник музея, а наследник – никакой: ценности-то музейные.
– И вы совсем не хотите что-то взять себе?
– А смысл? Все ценности на учёте как пропавшие без вести. Их нельзя ни продать, ни подарить. Дед Фёдор схоронил их от врагов, я должен найти этот «золотой» чемодан и вернуть музею.

– Сокровища ищет кто-то ещё по прозванию Чёрная Борода и рядом с ним Боб Кривые Ноги. Судя по их повадкам, они ищут ценности явно не для музея. Кстати, ноги у вас тоже некоторым образом … кавалерийские, – заметил Егорка.
– Причём тут мои ноги? – нахмурился Борис. – Кстати, в подполье я нашёл какие-то исписанные листки. Посмотрим?
Это оказались заметки бывшего партизана Николая, а в конце писал уже его сын, и тоже Николай.
Исписанные листочки пожелтели от времени, чернила почти выцвели, но разобрать было можно.
Продолжение следует.