Я буду ждать на темной стороне. Книга 4. Глава 20

Ночь давно вступила в свои права. На улице было темно как никогда. И только неяркий свет за плотно зашторенными окнами квартир намекали на какое-то существование жизни в городе, по чьим улицам было запрещено прогуливаться после наступления определенного часа.

Все ещё находясь под впечатлением пережитого в момент посиделок в кафе, по возвращению домой, Евангелина до сих пор чувствовала прикосновение его ладоней к своим рукам. Но до последнего сомневаясь, что его поступок был продиктован желанием защитить её от себя самой и своих разрушительных действий, ей хотелось верить, что она ошибалась, и Лисов действительно был с ней искренен, отважившись на подобный шаг.

По крайней мере, внешне он старался теперь держаться так, будто между ними не было никакой ссоры, а их тогдашняя дискуссия в кафе являла собой образец миролюбивых переговоров между двумя возлюбленными, чьи пути расходились по части политических воззрений, но это не мешало им ладить, если дело касалось других сфер.

Слегка утихомирившись, и готовая пойти на все, лишь бы ему угодить и показать свою лояльность, Евангелина откликнулась на его намек, когда выскользнув вечером из душа, она позволила ему увести себя в спальню, поражаясь собственной уступчивости в определенные моменты, когда при любом другом раскладе дел она могла бы запросто залепить ему пощечину, а то и вовсе оттолкнуть его от себя.

Словом, в тот вечер её любовнику несказанно повезло. И весьма спешно воспользовавшись её готовностью ответить ему взаимностью после небольшой дневной размолвки, Лисов хотел закрепить свой успех. В виде обладания её прекрасным телом. И зная, как порой неохотно шла Евангелина на подобный шаг, несмотря на свою раскрепощенность, которая, несмотря на количество проведенных ночей, не отличавшихся особым целомудрием, почему-то так и не стала её визитной карточкой, снова и снова наталкиваясь на тот образ невинной девицы, которой она, очевидно, хотела оставаться вопреки своему нынешнему образу жизни, в очередной раз подбивая её к «греховной» связи, он был уверен, что теперь-то она точно не станет ему противиться. И куда охотнее покориться его причудам, разыгрывая из себя пылкую любовницу, когда «приспичивало» лично ей.   

Сегодня на ней были черные чулки с красными подвязками, хорошо подчеркивавших стройность её тела, полурастегнутый корсет, прикрывавших лишь самую малость её роскошных форм. Белья на ней не было от слова совсем, но её это как будто не смущало.

Её обычно распушенные и небрежно причесанные волосы были собраны в хвост, а губы накрашены помадой цвета крови, прекрасно гармонировавших с её бордовыми туфельками на высоком каблуке.

Прижавшись к стене, и пытаясь скрыть выступавший на её щека румянец, Евангелина чувствовала себя то ли опасной преступницей, которую поймали на горячем, то ли сбежавшей из борделя проституткой.

Нетрудно было догадаться, кто именно был инициатором её сегодняшнего вечернего образа, который ей рано или поздно пришлось бы примерить, потому что он так захотел.

Поглаживая её бока в какой-то горячке, Лисов неторопливо целовал ей затылок, скользя губами по её чувствительной коже, и прекрасно осознавая, как сильно её это заводит, и дрожит она от его прикосновений. Ему нравилось затягивать её в игру постепенно, переходя к менее невинной фазе их взаимодействия, когда чувствовал, что Евангелина была больше не в состоянии находится в подвешенном состоянии, требуя перехода к более активной фазе их телесного взаимодействия.   

Его руки, порядочно изучившие её тело, какое-то время ласкали все его изгибы и выпуклости, поглаживая её незатейливый наряд, когда сомкнувшись на внутренней части её бедер, он вдруг наклонился немного вперед и впился губами в её плечо, обжигая кожу горячим поцелуем.  В следующий момент тело Евангелины пронзила такая сладострастная судорога, что если пару минут она колебалась, не зная, хватит ли у неё сегодня пыла для очередной любовной игры, то теперь у неё отпали последние сомнения относительно собственной выдержки.

Обхватив её вдруг обеими руками за талию и оторвав её от стены, он швырнул её на кровать. В два счета вцепившись в постель, Евангелина попыталась выпрямиться, едва устояв на своих туфельках, когда к ней сзади прижался порядочно заведенный Лисов. И не собираясь так просто от неё избавляться, продолжая лапать её самым беззастенчивым образом, он принялся расшнуровывать её корсет, тут же срывая его и довольно грубо сминая её грудь.

Моментально придя в себя от его напористости и переходящих все границы ласк, Евангелина хотела была оттолкнуть его от себя, чтобы собраться с мыслями и перевести дух, но будучи не в состоянии даже пошевелиться, смирилась наконец с происходящим, и слегка откинувшись назад, отдалась воле случая, наслаждаясь его страстными поцелуями, которыми он одаривал её плечи.

— Довольно! — не выдержав, хриплым голосом отозвалась она, не в состоянии совладать с собственным возбуждением.

И в один момент убрав свои руки с её бедер, Лисов принялся расстегивать свои брюки, в который раз пригвождая её к постели.

Ещё секунда и довольно резко раздвинув ей ноги, он попробовал подчинить себе её тело, заставляя Евангелину прогнуться слегка вперед, выдыхая в никуда его имя. Благо, на ней сегодня отсутствовало нижнее белье, что позволило ему без особого труда овладеть своей любовницей, с каждым разом отдававшейся ему все охотнее по мере того, как исчезала её внутренняя скованность, мешавшая ей наслаждаться запретными играми.

Упираясь руками в постель, а также подставляя для поцелуев свое тело, на чьей фарфоровой коже до сих пор виднелись еле заметные синяки от хватки Лисова со времени их недавнего страстного уединения, Евангелина стонала от наслаждения, не скупясь в выражении эмоций, чего ранее от неё невозможно было дождаться. И по-своему заводясь от её чувственных стонов, Лисов делал все возможное, чтобы растянуть момент неумолимо приближавшегося экстаза, и подольше насладиться её состоянием.   

Каждое её движение и жест был пронизан нетерпеливой и бесстыдной требовательностью, которые она редко демонстрировала. Впиваясь пальцами в её бедра, Лисов имел её, больше не сдерживая себя. И слегка откинувшись назад, Евангелина умоляла его не останавливаться, сливаясь с ним в одно целое. Все, что имело для неё значение — это прижимавшееся к ней его горячее тело, дарившее ей невыразимое ощущение наполненности. И продолжая упиваться происходящим, она была готова пойти на все, лишь бы эта хаотичная последовательность их животных движений не заканчивалась, пока она не достигнет долгожданного апогея.

Ощутив вскоре, как её тело по нарастающей охватывают хорошо знакомые спазмы, покрепче сжав бедра, в момент пронзившего её экстаза она каким-то образом ухитрилась ухватить Лисова за челку, стоило тому склониться к её шее, чтобы запечатлеть на ней поцелуй, когда притянув его к себе, она впилась в его губы своими, закрывая глаза. 

Ответив на её спонтанный поцелуй, Лисов подался слегка вперед, застывая с ней в этой позе на какое-то время. Первой пришла в себя Евангелина, пошевелившись после того, как излившись в неё, он наконец ослабил свою хватку, привыкнув с ней трахаться в последнее время без презерватива. Будто ему было плевать, залетит она от него или нет.

Приподнявшись слегка на локтях, Евангелина попробовала спихнуть его с себя и дать больше пространства своему затекшему телу. Отпрянув от неё, чтобы застегнуть свои брюки, Лисов внезапно повернул её лицом к себе и мельком скользнув взглядом по её телу, ненадолго задерживая взгляд на её вздымающейся груди, снова повалил её на кровать, одаряя её поцелуями, и блокируя все её движения, чтобы она не сумела вырваться, пока ему самому не надоест этот процесс, и он первый не оставит её в покое.

Инстинктивно раздвинув бедра и откинувшись назад, Евангелина отвечала на его поцелуи, снова и снова пропуская его требовательный язык в свой рот, трясь нижней частью своего тела о его ширинку, но к сексу это, разумеется, никакого отношения уже не имело.

Почувствовав наконец, что больше так продолжаться не может, и ему пора уходить, с трудом переборов нарастающее в нем возбуждение, Лисов оторвался наконец от её рта, и смахнув со своих губ остатки её слюны, подался прочь, весьма грубовато отбрасывая прочь потянувшуюся к нему Евангелину.

Последняя уже начала входить во вкус игры, требуя продолжения, а тут такой облом. Увы, как бы не снедало его желание повторить все то же самое снова, но уже, к примеру, на столе или под душем, а все-таки терять больше времени он не мог. Ещё одна такая заминка и можно было уже никуда не уходить. Он и так порядочно опоздал, дотянув до наступления комендантского часа. Больше нельзя было медлить.

И одного напоминая о необходимости выполнении только ему известного дела оказалось достаточно, чтобы погасив свои желания, настроиться на более серьёзные мысли, чем безумный трах с той, без которой он почти не мыслил своей дальнейшей жизни, удерживая её подле себя ради удовлетворения собственной похоти. Ни на что другое, по его мнению, Евангелина была не способна.

Слегка уязвленная его грубостью, надув губы, она отвернулась от него, и слегка поджав бедра, попыталась стащить с себя туфли, разминая слегка затекшие ноги. Распустив волосы, так что те заструились свободным каскадом по её плечам, Евангелина снова бросилась на постель, скорчив при этом такой вид, будто не могла дождаться, когда Лисов наконец уберется отсюда и перестанет на неё глазеть.

Она была обижена на него, но ничего тут не поделаешь. Раз ему надо было куда-то уходить, пусть идет, но о повторном её расположении после возвращения его обратно и продолжении их страстных объятий уже глубокой ночью, в полном мраке, вынуждая скрипеть самым немилосердным образом их, в принципе, нескрипучую кровать, не могло быть и речи. Пусть знает, как она зла на него. И по-другому быть не может.

Бывало, он приходил лишь ближе к рассвету. Тогда ей это только на руку. Хоть раз нормально выспится за это время. Потому что оказываясь каждый раз с ним в одной постели, она была не в состоянии устоять перед его ласками. И проведенная с этим парнем ночь неизменно заканчивалась сексом. Лишь изредка они засыпали вдвоем, когда он не лез к ней с поцелуями, покусывая кожу на её шее и пытаясь параллельно стащить с неё трусики.


Сколько времени она с ним живет, а так и не научилась отказывать этому мудаку… Пора бы уже начать проявлять себя в другой ипостаси и показать ему наконец, что не станет удовлетворять все его желания по одному щелчку пальцев. Правда, разлегшись сейчас почти обнаженной на постели, не считая оставшегося на её талии пояска и чулок, опираясь на локти, и выпятив вперед свою грудь, она производила на него прямо таки противоположное впечатление.

Приведя себя в порядок, Лисов направился в прихожую, но перед тем как уйти, он ненадолго остановился в дверях, бросив пронзительный и в то же время исполненный неподдельной нежности взгляд на Евангелину.

Привстав слегка с постели, и подогнув одно колено, она ухватилась пальцами за край чулка, пытаясь стащить его вниз, когда впившись взглядом в эту картину, Лисов невольно ухмыльнулся. Жаль, здесь не было Терехова, который мог бы «полюбоваться» сейчас своей кузиной, имевшей вид потаскушки, а размазанная по её губам помада только усиливала это чувство.

— Смотри, хоть к моему возвращению надень трусы, — не выдержав, бесцеремонно бросил ей Лисов, сделав пару шагов к двери. — А то зайдет сюда кто-нибудь, а ты лежишь тут в спальне с видом заправской шалавы.

Выведенная из безмолвия его фразой, Евангелина отвлеклась от своего занятия, и, подняв на него глаза, слегка сглотнула, перехватывая устремленный на неё взор, говоривший о том, что она по-прежнему его волновала, и только выполнение ещё одного авантюрного дельца гнало его прочь из квартиры, когда он был не против задержаться здесь ещё на полчаса, чтобы повторно довести её до экстаза.

— Кто бы говорил, — буркнула Евангелина, не найдя что ему ответить. — На себя посмотри.

— А что на меня смотреть? — усмехнулся он, упрямо продолжая гнуть свою линию. — С моим бельем все в порядке.

— Серьёзно?

— Ну, я, в отличие, от тебя, ни разу ещё не напивался до такой степени, чтобы терять свои трусы где попало…

— Ну, ладно, это было один-единственный раз! И хватит мне уже об этом напоминать!

Приставив ладони к вискам, Евангелина усиленно их потерла, пытаясь скрыть за этим жестом охватившее её смущение и заодно выбросить из головы кадры сцены их жаркого секса, который последовал потом, когда ей более-менее удалось прийти в себя, обнаружив себя под утро в отеле обнаженной под своим любовником, на котором тогда тоже не было никакой одежды.

Да, она много выпила в тот день, мешая вино с шампанским и со всем подряд, (а может он  что-то подмешал ей в напитки для надежности, продолжая тщательно это скрывать), вот её и понесло не в ту степь. А сам просто воспользовался ситуацией, повернув все в свою пользу.

Что она тогда только не вытворяла, сгорая от невыносимой похоти, которую невозможно было утолить… Евангелина потеряла счет тому, сколько раз за ту ночь она отдалась Лисову, меняя одну позу за одной, пока находилась в таком состоянии. Дело едва не дошло до оральных ласк. Благо, он вовремя её остановил, не сильно разделяя всеобщие восторги относительно подобного рода развлечениями.

Евангелина отчетливо запомнила момент прикосновения его руки, больше похожего на легкую пощечину, которую он залепил ей, когда целуясь с ним, она внезапно принялась тогда, в номере, одаривать поцелуями сначала его плечи, потом грудь и живот. И только стоило ей спуститься чуть ниже, как в следующий момент она получила от него по лицу так, что у неё искры посыпались из глаз. А немного позже она и вовсе обнаружила себя лежащей на полу. Сила пощечины оказалась такой, что она попросту слетела с кровати, рискнув сунуться туда, куда не имела доступа.

Будучи тогда сильно пьяной или находясь под чем-то ещё, Евангелина не могла ответить ему тем же. Но у обоих эта сцена настолько хорошо отпечаталась в памяти, что когда дело доходило до взаимных оскорблений, Артем не упускал возможности подшутить над ней, не к месту упоминая тот случай и её поведение, заставляя её краснеть за проявленную тогда легкомысленность.

Да, в тот момент она вела себя как шалава, но её вины в этом не было. Натрезво она вряд ли бы решилась на подобный поступок, стараясь превзойти саму себя в собственной раскрепощенности.

Жаль, Лисов не оценил её порыва, всегда скептически относясь к подобного рода ласкам. И переживая, как бы он снова не напомнил ей об этой сцене, в очередной раз выставляя её дурочкой, придав своему лицу равнодушный вид, Евангелина напомнила ему об уходе:   
   
— Ты кажется собирался куда-то выдвигаться…

— А зачем спрашиваешь? — улыбнулся он, пристально следя за тем, как она набрасывает на себя ажурный халатик, сквозь который просвечивало её соблазнительное тело. — Будешь скучать?

Поджав губы, Евангелина отвела в сторону свой взгляд, предчувствуя услышать новую пошлость. Интуиция её не подвела. По-своему расценив её молчание, Лисов коснулся рукой пряжки ремня на своих брюках, нежно добавляя: 

— Покажи как.

Прекрасно понимая, к чему он клонит, моментально зардевшись, Евангелина перегнулась через кровать, и, дотянувшись рукой до брошенной неподалеку туфли, выругалась:

— Проваливай отсюда! Иди, куда шел! Как же ты меня достал!

Догадавшись, что именно она ищет и чем это могло грозить лично ему, Артем предусмотрительно вернулся в прихожую. Когда подняв с пола туфельку, Евангелина швырнула в него этой вещью, ничуть не смущаясь того, что в этот раз провожает его именно таким образом, а иначе. В другое время она позволяла себе даже поцеловать его на прощание. Вот только недавнее его поведение, и пошлые намеки к нежности отнюдь не располагали.

Евангелина была даже уверена, что обошлась с ним слишком хорошо, когда надо было вообще его послать и захлопнуть за ним с размаху двери. Другого прощания он не заслуживал.

Его острый язык как всегда все испортил. С ведь мог бы работать им по-другому и в других местах, но вряд ли этот парень когда-нибудь снизойдет до подобной милости, чтобы порадовать её ласками подобного плана. Пора бы ей тоже научиться подшучивать над ним в таком стиле, чтобы он на собственной шкуре прочувствовал все последствия совершенной им недавно глупости. 

Проследив за ней жадным взглядом, Лисов ещё раз отметил про себя, что поступает довольно жестко, лишая себя возможности в очередной раз полюбоваться ею телом. В частности, акцентируя внимание на линии её роскошных бедер и упругих ягодиц, которые он любил пощупать, прижимаясь к ней всякий раз, как только она проходила мимо него на близком расстоянии, даже не думая ему как-то противостоять и хотя бы попытаться сбросить прочь его руку. Но пока что ему ничего другого не оставалось. И если все пройдет отлично, как знать, возможно у него получится наверстать упущенное, надеясь обнаружить Евангелину по возращению бодрствующей в их спальне и облаченной в свой прозрачный халатик.   
 
Как только он ушел, у неё на душе воцарился покой. Состояние, которым, учитывая смутные времена, ей приходилось довольствоваться не так часто как хотелось.

Участившиеся невесть куда походы Лисова по ночам не могли её не беспокоить. И опасаясь, как бы с ним не приключилась беда, она уже неоднократно хотела поговорить с ним на эту тему, но продолжая по-прежнему уклоняться от диалога, он утверждал, что она зря переживает и с ним все будет хорошо.

В конце концов, успокаивала себя Евангелина, смирившись с его недоступностью, рано или поздно она узнает обо всем сама. А если подобные странствия будут продолжаться в таком духе и дальше, она подключит к этому делу Терехова, не собираясь ставить в известность относительно собственных действий Лисова.

Как не хотелось ей вернуть все на круги своя, но о спокойной жизни им приходилось пока только мечтать. Не находя себе места от внезапно охватившего её беспокойства, Евангелина взяла с собой кое-какие вещи, включая полотенце, и отправилась принять ванную, чтобы привести себя в порядок перед возвращением Лисова обратно. Там, закрыв за собой дверь, и избавившись от чулок и пояса, а также уложив на голове волосы, чтобы те не лезли ей в лицо, она забралась в заранее наполненную водой ванную, почти полностью погружаясь в пену.

Теплая вода слегка уняла её беспричинное беспокойство. Тем не менее, интуиция подсказывала ей, что сегодня должно было что-то произойти, а ей следовало держать ухо востро.

Хорошо было бы пролежать там с полчаса, раздумывая о всяких пустяках. Вот только вода имела свойство быстро остывать, а это значило, что довольно скоро ей придется покинуть ванную и заняться другими делами, чтобы скоротать время ожидания Лисова.

Постепенно одна многобещающая мысль вытеснила другую, но полностью избавиться от снедавшего её беспокойства избавиться ей не удалось. И едва с процедурами омовения было покончено, приняв после ванной ещё и контрастный душ, продолжая вытирать свое тело полотенцем, Евангелина только больше укрепилась в желании поговорить со своим любовником на эту тему. Объяснить ему, как сильно она за него переживает, и как боится его потерять.

Конечно, он будет отрицать её чувства, даже попробует посмеяться над её наивностью, но сейчас было на это наплевать.

Дурное предчувствие слегка удалось унять, но оно все равно никуда не исчезло. И надеясь, что оно развеется, как только Лисов вернется домой, покидая ванную комнату, она снова устремилась в спальню, облачаясь в халат, (в этот раз уже не такой прозрачный, но все равно подчеркивающий все её прелести, лишь бы встретить любимого как положено. И да, нижнее белье она сегодня тоже наденет особенное. Как же без этого? Этой ночью она должна его проучить и навсегда отбить у него охоту подшучивать над ней, когда дело касалось интимных тем.

Ринувшись с этими мыслями к шкафу, она принялась копаться на полках, перерывая перевезенную сюда часть запасов своего нижнего белья и коллекции бюстгальтеров самой разной расцветки и моделей, пока не остановила выбор на трусиках из чрезвычайно тонкого кружева, выглядевшем на её теле весьма провокационно.

Остановившись немного позже перед зеркалом, она расчесала сбившиеся после приема душа локоны, после чего ещё раз окинув самым пристальным взглядом свое отражение, и убедившись, что с ним в порядке, устремилась к кровати, укладываясь на неё как есть, в одном лишь кружевном белье и полупрозрачном халате, подхватывая по пути телефон.

Бывали времена, когда Лисов возвращался рано. А бывало, отправляясь невесть куда ещё до начала комендантского часа, он возвращался очень поздно, зачастую полпервого ночи, рискуя навлечь на себя неприятности.

Хорошо, хоть сегодня не было воздушной тревоги. Тем более бежать ей в случае её объявления итак было некуда.

Иногда ей казалось, что они совершили ошибку, переехав сюда, но устав жить все время в изоляции, вдали от знакомых, Евангелина была только рада, что Лисов принял подобный шаг. Как знать, может она когда-нибудь решится и навестит таки свою собственную квартиру, куда планировала переехать, если Лисов будет чересчур наседать на неё с любовными утехами.

Это могло бы предоставить ему возможность прочувствовать, что он потеряет, если продолжит вести себя в подобном тоне и дальше, перестав прислушиваться к её мнению. Евангелина хотела сбить с него спесь и заставить подумать о существовании людей, которым он был дорог, и которые не хотели его потерять. Причем не одни деньги здесь были замешаны.

Конечно, хорошо, когда парень происходил из обеспеченной семьи, но данное обстоятельство воспринималось ею скорее как дополнение к другим его качествам, потому что сам он покорил её совсем другим. Своим характером, харизмой, удивительным чувством юмора, сглаживавшем углы в моменты их ссор, а также своим умением успокоить её, когда она была не в состоянии справиться с собственными страхами самостоятельно, до сих пор не адаптировавшись к чересчур громким звукам, тому же стуку дверью, например, как будто они несли ей реальную угрозу. 

Прошло наверное немало времени, когда Евангелина поймала себя на мысли, что думает невесть о чем, глядя на телефон, но не обращая никакого внимания на просматриваемый ею контент. Слегка встряхнувшись, она перевела взгляд часы. Стрелка показывала половину двенадцатого, однако Лисова ещё не было.

В такое время он обычно уже приходил, а в этот раз почему-то задерживался. Хоть бы поскорее вернулся! Она не намерена сидеть здесь всю ночь в ожидании неизвестности!

Если он не прибудет через полчаса, тогда ей придется откладывать телефон в сторону и готовиться ко сну без него. А он пусть думает себе, что хочет. Это не могло больше так продолжаться. Находится все время в неведении, переживая за его нынешнее месторасположение —  было как-то совсем про неё. Но где именно носило Лисова, оставалось только догадываться, и строить свои предположения.

Однако чем дольше затягивалось время ожидании, тем неспокойнее становилось у неё на душе.

С ним могло произойти все что угодно. Как знать, возможно ему требовалась помощь, но не имея понятия, где он находился вообще и чем занимался, даже если ей и посчастливилось бы подослать к нему подмогу, она была не в состоянии объяснить этим людям, где его следовало искать, рискуя только опозориться с помощью.

Поэтому попробовав убедить себя ещё раз, что зря волнуется, и на самом деле с ним все в порядке, а она воображает себе невесть что, Евангелина попыталась вновь обуздать свои эмоции, и поднявшись с кровати, подошла к окну.

Он не знала, что конкретно хотела сделать, но созерцание унылого пейзажа за окном, по крайней мере, ненадолго отвлекло её от дурных мыслей, но не избавило от странной тоски на сердце.

Звонок в дверь заставил её встряхнуться. Моментально воспрянув духом, Евангелина почувствовала, как у неё отлегло от сердца, а сам пульс стал более размеренным. Он таки вернулся домой? Значит её дурные предчувствия оказались бредом? И с ним все в порядке!

Тогда почему он просто не зайдет в дом? Зачем надо звонить? Раньше он никогда так не делал. А может это и вовсе не он?!

Разного рода вопросы завладели её мыслями. И стараясь даже не думать о том, что за дверью мог стоять совершенно другой человек, а не Лисов, окрыленная предстоящей встречей, Евангелина проскользнула в прихожую, не думая о своем внешнем виде. Как знать, может он потеряли ключ и по этой причине не может попасть в квартиру? Тогда почему в таком случае он не позвонил её на мобильный? Во всяком случае как бы все не обстояло на самом деле, сейчас она узнает обо всем сама!

Вдохновленная ощущением, будто в этот раз ей удалось переиграть саму судьбу, стало быть, их связи ничего не угрожало, Евангелина в два счета оказалась в прихожей, и, стараясь не обращать внимания на голос интуиции, машинально потянулась рукой к замку, отпирая дверь.

— Сильвестр? Ты? — шокированная увиденным, она стала как вкопанная, забыв, когда виделась с ним вообще и при каких обстоятельствах это было.
Слова приветствия застряли у неё на языке, — такое волнение она испытывала при виде него.

— Но что… Что ты здесь делаешь? — совладав наконец с переизбытком эмоций, проронила Евангелина, не сводя с него глаз.

— Можно войти? Ты одна? — осведомился у неё тот без всякого «Привет» и «Здравствуй».

— Да-да, конечно, — кивнула она, отходя в сторону и пропуская его вперед. 

Кого-кого, а его она точно не ожидала здесь увидеть, да ещё в такой час!

Воспользовавшись предоставленной возможностью, Сильвестр проскользнул в помещение, и, оглянувшись украдкой по сторонам, будто опасаясь столкновения с Лисовым, с облегчением выдохнул, поворачиваясь к ней.

Закрыв за ним дверь, Евангелина пригласила его в гостиную, и окончательно теперь убедившись, что они были одни, Сильвестр воспрянул духом, последовав за одногруппницей. Он был рад, что ему так безошибочно удалось отыскать её нынешнее местопребывания. Так что если у него получится сегодня пролить свет на истинные делишки её любовника, возможно завтра она съедет отсюда навсегда, и о её связи с Лисовым у обоих останутся одни лишь воспоминания. 

Книга 4. Глава 21

http://proza.ru/2023/12/09/938