Сахар

***
Сегодня меня зовут  Михаил, но тогда, много лет назад, мне было тринадцать и мое имя было Мишель. Я жил далеко от того места, где живу сегодня, и еще дальше от того места, где нахожусь сейчас. За неделю до моего дня рождения мои приемные родители выставили меня из дома, хотя нет, не так, их дом никогда не был моим домом или нашим общим домом. Все время, что мы провели вместе было ложью, иллюзией комфорта и уюта, просто красивой картинкой большой и дружной семьи. Мои приемные родители, мои соседи выставили меня на улицу, но я их не виню . Я был паршивым приемным ребенком и день, когда меня выгнали за дверь, был самым лучшим днем моей короткой жизни за все двенадцать с половиной лет. И больше о Барбаре и Гекторе, а именно так звали моих бывших родителей, я не вспоминал. О своей настоящей семьи я не знал вообще ничего да и была ли она когда-то на самом деле. Я знал, что я один в этом большом и нелепом городе странных улиц, смешных домов  и людей с серыми и серьезными лицами. Один в большом пустом доме с двумя чужими людьми. Мы все трое так и не стали друг другу ни кем, просто я не врал себе и другим, но Барбаре и Гектору это не понравилось. Много лет я злился на них, злился на весь мир, но потом прошли годы и я понял, что я им благодарен за то сложное время, что мы провели вместе. Я бродяжничал и скитался по улицам. Первые дни я считал себя героем романа Оливер Твист. Я обманывал, чтобы выжить и воровал, чтобы не умереть с голоду. Так странно, когда я попрошайничал и говорил проходящим мимо людям правду,  они отмахивались от меня, как от надоедливой мухи и быстро проходили мимо, но когда я виртуозно лгал, придумывая на ходу слезливую и очень печальную историю, они охотно слушали меня, кивали или качали головой и щедро кидали мелочь в мою кепку. И тогда я понял, что взрослые еще более наивны и глупы, чем маленькие дети и любят сказки ни меньше их. Но были и трудные времена, особенно зимой, когда выпадало много снега и температура опускалась все ниже и ниже. Те суровые дни я проводил под городским мостом в блошином городке, где собирались все бездомные этого большого и глупого города. Там я познакомился со своим приятелем. Его звали Тибон, у него были железные зубы и белые как снег волосы. Я спрашивал сколько тебе лет, Тибон, но он молчал и в ответ показывал только десять пальцев. Он был добр и беззащитен, как ребенок, я опекал его, а он меня. Мы делили между собой кров и еду. Но последнею зиму под мостом Тибон не пережил. Утром мы нашли его замершим в сугробе. Мой старый и добрый дружище Тибон напился и уснул. Многие из нас ему завидовали, это легкая смерть говорили они. Я забрал себе перчатки и шарф Тибона в память о нем и кроме того, они ему были уже ни к чему. Мы все приходим неизвестно откуда и уходим неизвестно куда, таков порядок. Одноглазому Джо достались ботинки Тибона. Мир его праху. Мы все жители блошиного города провожали Тибона в последний путь. Мы сожгли его тело на городской свалке, ни у кого из нас не было денег на настоящие похороны. Надеюсь, что Тибон нашел лучшую жизнь в раю, где у него всегда есть горячая еда и теплый дом. Аминь, я не знаю, но очень на это надеюсь. Он заслужил это больше других. Думаю он был самым лучшим из людей, что я видел. Не знаю Бог есть или нет. Но если есть у меня к нему много вопросов. Я злился на него поначалу, можно только подумать, злится на того, кого ни разу не видел, но потом я пришел к мысли, что Бог тут ни при чем и люди сами все портят.
Что только не отыщешь на свалке на помойке в мусорных баках, если хорошо порыться и поискать. Эти чванливые горожане даже не знают от чего отказываются и выбрасывают классные вещи. Думаю, что каждая вещь, как и человек заслуживает шанс на вторую жизнь. Но однажды среди мусора я отыскал то, чего точно не ожидал. В маленьком пожелтевшем и грязном свертке плакал маленький розовый ребенок. Маленькое хорошенькое нечто таращилось на меня своими огромными глазами. Несчастная, думал я, тебя тоже выкинули на помойку как мусор. Ты как я, как Тибон, как мои новые приятели Тарик и Леро оказались никому не нужны. Мои приятели отговаривали меня, но я не мог оставить малышку здесь. Я взял ее на руки и она уснула прямо как котенок. Я назвал ее Софи. В одной книге, что я подобрал на свалке, я прочел, что Софи очень хорошее имя для девочки.Я любил ее и воровал для нее молоко в соседнем магазине. Она была моей маленькой крохой, моей маленькой сестренкой, которой у меня никогда не было. Но она не пережила бы зиму под мостом или в подвале или на городской свалке. Я не мог допустить, что бы с ней случилось что-то плохое. Мне было трудно расстаться с ней. Она любила меня, а я ее. Этот маленький комочек счастья искренне радовался и улыбался мне один на всем свете. У Софи были маленькие ручки и ножки, как у фарфоровой куколки. Мы с парнями подкинули малышку на порог приюта имени Святой Терезы. Прощай Софи, я буду скучать и надеюсь у тебя все будет хорошо. Я до сих пор скучаю по ней и думаю, где она. Узнает ли она меня, если мы столкнемся на улице, какая глупость, но эта мысль не покидает меня. Самая большая проблема жизни на улице -  это личная гигиена и неопределенность. Я старался мыться как можно чаще, как только мог, тем более, что у меня появилась подружка. Что касается не определенности, иногда приходилось драться за еду с бродячими собаками. Вшивые дворняги сбивались в стаи и отнимали нашу еду. Мы тоже сбивались в стаи и отвечали им тем же. Наверное так же поступали пещерные люди с волками. Псы обнюхивают друг друга, чтобы понять, кто есть кто. Люди тоже обнюхивают друг друга, чтобы отделять своих от чужих. Только делают это по-другому- Сколько вам лет, какая у вас работа, религия, политический взгляды, вы любите гольф,  а какой у вас дом, все это то же самое, что и ритуал у собак. Но вернемся к хорошей новости, у меня появилась подружка, ее звали Санни. Она любила загорать на крыше дома, проводя летние деньки  лежа на коврики в купальнике и нежась на солнце. У нее были длинные ноги, рыжие кудрявые волосы, я бы даже сказал морковные и милые веснушки на носу и на щеках, я насчитал семь или пять, не помню. Ей очень шел купальник в зеленый горошек.Ее карие глаза лукаво глядели на небо, щурясь от солнечных лучей, а когда она улыбалась на правой щеке появлялась милая ямочка. Но больше всего в ней меня поражало то что у нее была татуировка на шее сзади. Там красовалась бабочка. Думаю она была смелой девчонкой. Я не знал, что такое любовь. Точнее я знал о ней из журналов и кино, полная чушь. Но думаю, она была моей первой любовью. Я даже подарил ей котенка  в коробке и приложил записку от тайного поклонника. Благо дело коробок было у меня много, а котенка я поймал в подворотне. По вечерам прежде чем уснуть, я любил заглядывать в окна и витрины магазинов. Я представлял себя за большим семейным столом. Как мы всей семьей разговариваем, смеемся и едим рождественский ужин. В одних окнах я видел счастливые пары, где жена ждет и встречает мужа с работы, в других наоборот супруги живут как кошка с собакой и орут друг на друга. Люди странны создания думал я, но за ними интересно наблюдать. Все эти окна и витрины были для меня параллельной реальностью, иным миром. Миром, что живет рядом, но не пересекается с моим.
Как то раз мы с моими дружками Тариком и Леро залезли в старый особняк с целью чем-нибудь поживится, мы уже давно грабили старые дома. Было видно, что когда-то это был большой красивый дом, но сегодня он был не в лучшей форме. Половицы скрипели, все было в пыли, все окружение больше напоминало склеп, а не дом, где жили люди. Пока мои подельники обчищали кухню и гостиную, я поднялся на второй этаж. На огромной кровати с балдахином, как в гробу, лежал древний старик. Он посмотрел на меня и открыл было беззубый рот, я думал, он собирается закричать, но нет, он показал рукой на пустой стакан лежащий на камине. Старик был похож на мертвеца из фильмов ужасов. Я кивнул, взял стакан, спустился на кухню и принес ему стакан воды. Старик взял меня за руку и я понял, что ему недолго осталось. Его руки были дряблыми, слабыми и морщинистыми. Старость и смерть пожирали его изнутри.
 В его почти незрячих синих глаза я видел благодарность и боль. Я никогда не видел таких светлых и чистых глаз. Они были яркими как небо, что я видел за городом по выходным. Я держал его за руку до самого конца. Старик обронил слезу на прощание. Думаю, это были слезы благодарности, а не сожаления. Благодарности за то, что он был не один в тот момент. Он лежал беспомощный и беззащитный как ребенок. Прощай кто бы ты ни был. Я не желал тебе зла. Я закрыл ему глаза, а когда он отпустил мою руку, я нашел маленький кусок сахара у себя в ладони. Маленькая плата за стакан воды незнакомцу, что пришел ограбить твой дом. Я встал с кровати и долго молчал, а потом поднялся на крышу, сел, обнял колени руками и заплакал. Заплакал впервые в жизни, это мог быть мой дед. Он мог быть моим дедушкой. Все барахло, что я собирался прихватить собой и продать, я оставил. Кусочек сахара растаял у меня в кулаке. Мои дружки сбежали и бросили меня одного. Я не знаю, сколько прошло времени. Тогда мне казалось, что время остановилось и мне хотелось кричать и разбудить наконец этот спящий нелепый город. Город который спит вечным сном, не замечая ничего вокруг. Сегодня я смотрю на старую фотографию и не узнаю себя. Я смотрю на Мишеля парня из трущоб спящего города. Подпись на фото с обратной стороны Мишель Рожер  1979год (Михаил Рогов 1979год) С тех пор прошло много лет, но я навсегда запомнил глаза старика и кусочек сахара. Это был мой первый подарок, раньше мне никто ничего не дарил. Думаю, мы были благодарны друг другу.