Я буду ждать на темной стороне. Книга 4. Глава 22

Евангелина точно не помнила, как он ушел. На тот момент её заботило другое.

Его слова не могли быть правдой, и в то же время… Некоторые жизненные обстоятельства Лисова, на которые раньше она бы вряд ли обратила внимание, но которые могла теперь по-своему трактовать в связи с полученной информацией, вынудили её ещё раз пересмотреть отдельные нюансы его биографии.

Особенно это касалось периода времени, когда она стала теснее с ним общаться, не понимая, как такой парень мог вообще к ней привязаться, когда мог каждую недель менять красоток, не парясь насчет собственной репутации.

Оставшись стоять после ухода Сильвестра там, где они расстались, Евангелина не сразу пришла в себя, пережив недавний удар. И когда ей удалось более-менее «оттаять» и взять себя в руки, не веря до конца категоричным словам одногруппника, она против воли бросилась на кровать, зарываясь лицом в подушку, будто это могло помочь ей с мыслительными процессами и навести лад в её собственной голове. Хоть немного разобраться в этой неразберихе и сложить воедино недостающие пазлы.

Первой её мыслью было собрать свои вещи и сбежать от Лисова, оставив ему на прощание записку, в двух строках набросав истинную причину их разрыва, но потом, поразмыслив обо всем ещё раз, она пришла к выводу, что ни сейчас, ни потом проделать это у неё получится. И смирившись тогда с собственной беспомощностью, Евангелина соизволила оторваться от подушки, ударяясь в очередные воспоминания. Намереваясь понять, так ли был прав Сильвестр, связывая невероятную удачливость её любовника с поддержкой каких-то там сил, в существовании которых она отказывалась верить.

В принципе, если подойти к этому делу всерьёз, то таких ситуаций в жизни Лисова хватало, просто раньше она этому как-то не придавала значения, а теперь…

Привстав слегка с постели, Евангелина машинально обхватила свои колени. Но как ещё можно было объяснить его невероятную живучесть и неуязвимость?

Что-то же спасло его в прошлом году, когда до безумия напившись на собственных именинах, он едва не погиб по её вине. А потом, когда она чуть не пырнула его разбитым бокалом, стоило ему перейти все грани своих домогательствах по отношению к ней? Это сейчас у них все хорошо. А тогда его поведение оставляло желать лучшего. А потом все эти удивительные смерти… Сначала его отец, потом мать, потом лучший друг… Причем за короткий период времени.

Последнее скорее всего оказалось простым стечением обстоятельств, и силы свыше здесь непричем. В конце концов, если бы ей тоже что-то угрожало, она бы непременно это почувствовала. Но теперь-то для неё, по крайней мере, все становилось на свои места, и многое казалось уже понятным.

Все было так, как предсказывал Сильвестр, и глупо было отрицать его подозрения. Он ничего не выдумал. Все являлось правдой. Уж слишком много совпадений было в этой истории. Жаль, сама она узнала обо всех этих перипетиях слишком поздно, и теперь ничего нельзя было с этим поделать, и что-то изменить.

Хотя бы потому, что за это время она здорово привязалась к Лисову и не могла так просто разорвать с ним свою связь. Причем дело было даже не в выгоде.

Как знать, быть может она по-своему его любила, боясь признаться в этом самой себе. Иначе как ещё можно было объяснить её странное нежелание покидать общество этого парня, когда ей была известна теперь нелицеприятная правда о некоторых его деяниях. И приворотах, в том числе. Тем хуже. Теперь ей придется научиться мириться с его причудами, принимая его всяким, даже если последующие его поступки будут далеки от идеала морали, общественных норм, и возможно закона.

Да, это было сложно. Но разве у неё оставался другой выбор? Все итак зашло слишком далеко. Они давно были любовниками, являя собою чуть ли не одно целое, причем этот парень настолько умело утолял её плотские аппетиты, что она не представляла подле себя кого-то другого. Это было просто невозможно. Но может однажды ей придется научиться обходится без него и начать постепенно от него отдаляться?!

Во всяком случае пока что она не знала, куда все приведет и чем закончится эта история лично для неё. А пока жизнь с Лисовым её устраивала, (и плевать, что за силы его охраняли), покидать его она не собиралась. Кто знает, возможно её привязанность окажется скоро настолько сильной, что она не сможет его больше покинуть. И тогда она рисковала превратиться во вторую Эрику, которая могла бы быстро ему наскучить ему. Но пока что этого не наблюдалось, ей нечего было переживать, лишний раз накручивая себя из-за какой-то ерунды. 
 
Погруженная в собственные мысли, Евангелина встрепенулась, когда услышала щелчок в дверном замке. Бросив торопливый взгляд в сторону прихожей, она быстро спрыгнула с кровати, запахивая на себе халат. Наконец-то он вернулся! По крайней мере, ей очень хотелось верить, чтобы это был именно он и никто другой. В повторном обществе Сильвестра она не нуждалась.

Сама не своя от охватившей её радости, Евангелина бросилась в прихожую. Все её дурные мысли развеялись как сон при виде того, кого она ждала все это время. Все-таки как ни хотел Сильвестр её запугать, приводя доказательства помощи темных сил этому человеку, а все-таки она искренне рада его увидеть, немало удивившись тому, что каких-то полчаса назад хотела его бросить и отсюда сбежать.

— Привет, — поздоровался с ней Лисов, словно делая над собой усилие и стараясь при этом выглядеть бодрее. — Ты даже не представляешь себе, как я сегодня за#бался…

Сам он, похоже, не очень был рад её видеть. Во всяком случае такое сложилось у неё впечатление при первом взгляд на выражение лица.

Кажется, он надеялся застукать её спящей, чтобы избежать лишних вопросов. А теперь, похоже, придется выложить перед ней все подробности своих незамысловатых приключений, иначе она от него не отстанет. Вот же ж дурацкая привычка! Лучше бы она действительно в этот момент спала, предоставив ему возможность незаметно привести себя в порядок и только потом лечь спать рядом с ней. И тому было немало причин.

Не в состоянии скрыть своей радости при виде его, Евангелина, однако, ощутила, как он вздрогнул, невольно отстраняясь от неё, стоило ей наброситься на него с объятиями, чего ранее за ним не наблюдалось. Впрочем, очень скоро все стало понятным, когда она увидела его лицо при свете верхней лампы гостиной.

— Что с тобой? Кто это тебя так украсил? Ты с кем-то подрался? — удивилась она, с изумлением уставившись на его шрам под глазом, будто кто-то накануне приложил его хорошенько прикладом автомата по лицу. 

Ничего не ответив, Лисов попытался ускользнуть от её заботы. Все указывало на то, что он ввязался в серьёзную потасовку, чудом вырвавшись оттуда живым и относительно невредимым, о чем свидетельствовал его изрядно потрепанный вид.

Привыкший справляться со своими проблемами самостоятельно, не ставя никого в известность о своих нуждах, он попробовал от неё отстраниться, удивленный её неподдельным беспокойством. Но догадавшись, что ни к чему хорошему такой расклад дел не приведет, попросил её особо не набрасываться на него с объятиями, поскольку у него до сих пор болели ребра после неудачного падения на землю во время драки.

Сделав вид, будто она его не расслышала, Евангелина толкнула его к креслу, и со словами: «Тебе нужна помощь. Я попробую сейчас чем-то тебе подсобить», вышла из комнаты, вернувшись обратно с небольшой аптечкой в руках, где хранились кое-какие медикаменты, включая вату и бинты.

Свалившись на кресло и устроившись в нем так, чтобы поменьше соприкасаться ушибленным боком к его спинке, Лисов сделал ей знак успокоиться и унести все это обратно, но не желая слушать его оправданий, Евангелина вытащила из аптечки какую-то мазь и уселась к нему на колени, разведя свои ноги по сторонам.

Ему с невероятным трудом удалось уговорить её не вызывать врача, утверждая, что с ним все в порядке, и его ребра целы. Но очень скоро он пожалел о поспешно принятом решении, стоило ему оказаться в распоряжении её неумелых, но горевших желанием оказать помощь рук.

Не привыкший, в принципе, на кого-то полагаться, к предложению Евангелины он отнесся скептически. И давно позабыв как оно, когда о тебе кто-то заботится, Артем успокоился, лишь когда доверился ей. Никогда ранее не оказывая подобной услуги, Евангелина сама не знала, что тогда на неё нашло, решив действовать против правил. И поражаясь своему внутреннему рвению оказать помощь человеку, о котором Сильвестр наговорил ей немало нелицеприятных вещей, усевшись у него коленях так, чтобы не слететь оттуда на пол, она посмотрела ему прямо на лицо, после чего поддавшись какому-то мимолетному импульсу, с несвойственной ей проворностью принялась расстегивать его рубашку.

Раньше Лисов непременно бы похвалил её за предпринятую инициативу. Сейчас же он просто наблюдал за её движениями, словно стараясь предугадать, чем все закончится.

— Ты не с того начала, — насмешливо бросил Артем, опуская ладонь ей на руку. 

— Я все делаю так, как надо. Успокойся! — окрысилась на него Евангелина с наигранной строгостью, словно намереваясь скрыть за этим тоном собственное волнение от его непосредственной близости. — Сейчас ты мой пациент и должен во всем меня слушаться. Зато будешь знать, как в следующий раз таскаться где попало! Я уже думала, тебя где-то прибили, так нет же, приперся… И в каком виде.

Не собираясь препятствовать её работе, Лисов позволил ей расстегнуть, а позже стянуть с него рубашку, хотя в этом не было никакой необходимости. И едва в её руках оказался тюбик с какой-то мазью, он бросил на него недоверчивый взгляд, предварительно устраивая свои ладони на её ягодицах, а позже и вовсе опустив их ей на бедра. 

— Такая тяжелая ты стала — улыбнулся он, пытаясь сменить немного позу. — Раздобрела на гуманитарных харчах...

— Сиди спокойно и не дергайся! — пригрозила ему Евангелина, снимая крышку с тюбика и выдавливая немного геля себе на ладонь.

Это вещество было действенное, поскольку она сама неоднократно испытывала его на себе. После игры с соседскими котятами во время их с Новаковским визитов к его деду на её ладонях частенько оставались царапины от маленьких когтей и зубов. И стоило ей с вечера нанести немного геля на оставленные ранки, к утру от них обычно не оставалось и следа. А если это средство помогало ей, значит оно должно было помочь и Лисову, привыкшего, чтобы на нем заживало все как на собаке.

Убедившись, что она не собирается опробовывать на его лице какое-то непонятное средство, на которое у него могла потом возникнуть аллергия, Лисов доверился её рукам. И обрадовавшись тому, что ей так просто удалось уговорить его сделать так, как хотела того она, решив начать с лица, Евангелина набрала побольше геля и коснулась пальцами его скулы, стараясь не смотреть ему в глаза, чей пронзительный взгляд продолжал смущать её даже в такой непринужденной ситуации.

Впрочем, переживать ей было не о чем. Мутноватый взгляд парня был направлен на её грудь, чьи контуры можно было рассмотреть даже сквозь этот, не такой уже и прозрачный, халатик.

Заметив, куда он смотрит, Евангелина вновь испытала смущение. И продолжая наносить гель на его шрамы уже не такой твердой рукой как вначале, невольно вздрогнула, ощутив, с какой силой сжал Лисов её бедра, словно намеренно пытаясь вывести её из равновесия своими ненавязчивыми действиями.

Больше так продолжаться не могло. Евангелина даже успела пожалеть, что все это затеяла, когда могла спокойно оставить его в покое, тем самым предоставляя ему возможность самостоятельно привести себя в порядок после ожесточенной схватки. И как сильно не досаждала ему физическая боль, это никоим образом не отразилось на его активности и относительно бодром настроении, которое моментально передалось и ей.
Евангелина уже не помнила конкретно, когда именно потеряла бдительность, однако стоило ей снова пресечься с ним взглядом, подпав под гипнотическое влияние его карих глаз, ставших теперь совсем черными, она вдруг застыла на месте, прислушиваясь к учащенному стуку собственного сердца.

Возмущенная его наглым поведением, она открыла свой рот, чтобы сказать ему очередную дерзость вроде: «Перестань на меня так смотреть! Ты меня смущаешь!», когда подхватив её в следующий момент за голову, Лисов притянул её к себе и впился ей в губы, удерживая её саму при этом так, чтобы она не могла вырваться, или ударить по лицу за проявленную дерзость. Только Евангелина не собиралась ему противиться.

Наоборот, подавшись вперед, и прижимаясь к его рту, она вела себя так, будто пыталась наверстать упущенное. Словно ей всегда не хватало конкретно поцелуев.

Выпав у неё из рук, тюбик с мазью ударился о поверхность пола и покатился куда-то в сторону кровати. Инстинктивно обхватив Лисова за плечи, Евангелина снова и снова отвечала на его поцелуи, забыв о всех его травмах.

Сколько не мечтала она о более нежных его проявлениях к ней, подобные объятия у них почему-то всегда заканчивались страстью. И даже сейчас, не переставая обмениваться поцелуями, Евангелина была не прочь вновь переместиться с ним в постель, голодная к его ласкам. Впрочем, сам Лисов в этом плане тоже недалеко ушел от неё, как могла она судить по уровню его возбуждения, бесстыдно ерзая у него на коленях.

Все-таки как часто бы они не трахались, порой возникали моменты, когда она хотела его постоянно, независимо от количества уделенного им ей внимания. Вот только сегодня на повторный секс, учитывая его ушибы, им нечего было надеяться. А до этого на любые её страстные объятия он будет снова и снова реагировать несвойственным ему образом.

— Ну, все хватит! А то сейчас меня задушишь, — проворчал Лисов, перемещая свои ладони ей на плечи и небрежно отталкивая её от себя. — Что это с тобой сегодня? Ты как будто не в себе… Так сильно соскучилась по мне?!

Её поведение крайне редко его удивляло, но сейчас Евангелина выглядела особенно ласковой и он никак не мог понять причину такого поведения.

Открыв глаза, как любила она это делать, едва дело доходило до поцелуев, она обхватила его за плечи, и, продолжая млеть от переживаемых ощущений, выгнулась навстречу его ласкам, когда он перешел к её шее, отметив про себя, что сползать с его колен она не спешит. 

— Ты обещала оказать мне медицинскую помощь, а сама занимаешься черт знает чем, — подтрунивая над ней, отозвался он, оставляя её ненадолго в покое и отводя в сторону свой взгляд, чей блеск мог её здорово обескуражить.

— Неправда. Это ты первый начал, — буркнула она, прижимаясь к нему.

— Да ладно! Не хочешь мне помогать, тогда слезай с меня и ступай на кровать! Чего расселась? — отозвался он, понятия не имея, чем было вызвано её сегодняшнее сентиментальное настроение.

— Тихо! Помолчи! — прикрыв ему рот ладонью, Евангелина попросила его заткнуться, и удовлетворенная тем, что он соизволил внять очередной её просьбе, положила свою голову ему на плечо и засопела ему в шею.

Будь её воля, она просидела бы с ним так до самого утра, храня молчание. Это был конкретно тот случай, когда слова казались лишними и бессмысленными. У неё просто не укладывалось в голове, что этот парень, ласкавший сейчас её тело, мог оказаться сущим злом, как утверждал Сильвестр, пытаясь её запугать. Нет, это было неправдой.

Он ошибался. И она докажет это.

Лисов не мог быть таким. Это все зависть их одногруппника. Сильвестр просто завидует их отношениям, потому что сам не может похвастаться чем-то похожим, связав свою жизнь с нелюбимой, чтобы насолить той, кто была для него сейчас недоступной.

Ну, что ж, у него это почти получилось. Правда, сейчас ей на его личную жизнь было решительно наплевать. Евангелина ничуть не жалела, что связалась именно с этим парнем, каким бы он ни был, и она хотела доказать это Сильвестру в ближайшем будущем. 

И все же, пока они целовалось, от неё тоже не укрылось его странное поведения. Ибо в этот раз Лисов выглядел счастливым, несмотря на полученные травмы, и вел себя куда обходительней, чем обычно, одаривая её поцелуями, что, было для него, в целом, несвойственно, так как он никогда не позиционировал себя романтической натурой. Такая снисходительность могла значит только одно. Он успел кому-то здорово напакостить, и эта его месть оказалась удачной. Рано или поздно её результаты дадут о себе знать. А пока что приходилось выжидать, до поры, до времени затаившись на дне. 

Неохотно вырываясь из его объятий, Евангелина была вынуждена оставить его в покое, чтобы позволить ему наконец принять душ, а самой отправляться в спальню и укладываться на ночлег.

Когда он вернулся, она практически засыпала, ощутив перед собой какое-то движение. Поправив на ней одеяло, он аккуратно поцеловал её в голову, отчего моментально пробудившись, Евангелина  снова потянулась к нему, протягивая вперед руки.

— Спи уже, — наставительным тоном прошептал он, на полпути пресекая её порыв, укладываясь рядом и отделяясь от неё одеялом.

Сейчас любое прикосновение к его телу было ему в тягость. Надо было потерпеть пару дней, пока не утихнет боль в его правом плече и ребре. Правда, сам он был не уверен, что у Евангелины хватит терпения выдержать столько времени без его объятий. Обиженно надувшись, она отвернулась от него и тут же укутавшись с головой в одеяло, моментально провалилась в сон.

Успокоившись, что все так ловко обошлось, Лисов последовал её примеру. У

Устраиваясь подле неё, он ещё долго не сводил с этой девушки нежного взгляда, когда решившись наконец стащить с неё до середины одеяло, какое-то время любовался изгибами её тела, а потом опустив свою ладонь ей на плечо, принялся аккуратно его поглаживать, пока сон не смежил ему веки. Только тогда он соизволил заснуть, но его сон в этот раз был неспокойным, и среди ночи он частенько просыпался, пытаясь снова закимарить. Более-менее ему выспаться лишь ближе к утру. Чего нельзя было сказать о Евангелине.

В пять часов утра зазвонил её телефон. И решив, что это все ей только снилось, она не сразу отреагировала на звонок.

Лишь открыв глаза, Евангелина осознала, что это был не сон, а все происходило наяву. Повернувшись к телефону, она посмотрела на его экран.

Это был Терехов. Но что ему надо было от неё среди ночи? Хотел сообщить какие-то важные новости? И откуда вообще такая спешка? Неужели нельзя было подождать до середины дня?

С трудом совладав с собой, Евангелина протерла глаза, и, стащив с прикроватного столика свой телефон, ушла с ним на балкон, закрывая за собою двери.

Мельком взглянув на Лисова, она была уверена, что он спит, и ей не хотелось разбудить его своими разговорами. А если не спал, то вполне мог подслушать её беседу с кузеном, чего следовало избежать любой ценой. Во всяком случае, Терехов неоднократно утверждал, что их телефонные разговоры должны оставаться в секрете. А она не хотела подвести в этом плане собственного родственника.

Хорошо, что сегодня была относительно теплая ночь. В противном случае она бы давно замерзла, пребывая на балконе в своем наспех наброшенном на плечи ажурном халате.

Однако стоило ей ответить на звонок кузена, как выражение её лица моментально изменилось. Будто она услышала от него какую-то несустветнюю чушь, от чьего содержания у неё все похолодело внутри.

Как выяснилось позже, этой ночью был прилет по части, где оставались какие-то бойцы, проходившие там учение перед поездкой на фронт. Сильвестр был в их числе, и его телефон не отвечал.

Книга 4. Глава 23

http://proza.ru/2023/12/10/623