Ангелы и демоны фильки суханова вторая часть 2

Прошла первая зима, пребывания Насти в лагере.  Наступило новое лето.
В лагере лесорубов, подобралась « разношерстная» публика.
В основном работали здесь,  бывшие буржуа и их сыновья, не успевшие сбежать за границу. Вчерашние гимназисты и  барышни из богатых семейств.
Были здесь признанные властью «кулаки» из зажиточных крестьян. Как ни странно, но не смотря на то, что потеряли они, в разы меньше добра, чем  коммерсанты, на власть они обижены были, куда сильнее.
Видимо, от того, что достатка в хозяйстве, они добивались ценой собственного трудолюбия и упорства.

Но все же, ни те, ни другие, не представляли особой угрозы  молодой Советской Республике. По той простой причине, что богатые и изнеженные,  были далеки от политики и воинственного духа.
Не закаленные жизненными лишениями, такие представители   царской России,  очень быстро растеряли весь свой лоск. Работая за кусок хлеба и жидкую похлебку, они мечтали только об одном. «Поскорее бы все закончилось».
 Смелыми и уверенными в себе, такие представители русской буржуазии, были,  только в  том случае, когда впереди них, стояла хорошо вооруженная и обученная армия.
Но Колчак   потерпел поражения, Юденич был где-то, слишком далеко. А царская армия,  была разбита. А ее жалкие остатки, нашли свой шаткий приют за границей.
Представители русского зажиточного крестьянства, хоть и роптали недовольно, но тоже не решались  на восстание.
Лагерь лесорубов, не считался серьезным, режимным объектом. Вести о    широком размахе Советской власти, доходили в лагерь регулярно.
Трусоватые и бесхребетные «господа», подрастеряв свои павлиньи перья, даже в мыслях, боялись  проявить непослушание  новым  хозяевам.

Тем более, восстать  против охраны, не решались даже самые  решительные. . О побегах мечтал конечно каждый. Но решались на побеги только редкие единицы. А после поимки первых сбежавших, серьезно  потрепанных псами,     о побегах  помышлять перестали.
 Куда им было бежать? Без документов, без денег, Не имея при себе, гражданской одежды.
Тем более, что страна была  уже совсем не та, к какой они привыкли.  Для ссыльных буржуев, она стала враждебной и непонятной. И  никто  в этой стране, не ждал их. 
Едва кто  ни будь, пожелал бы, дать приют своим бывшим угнетателям.
Здесь, в неуютном лагере, была хоть какая-то крыша над головой. Хоть плохонькая, но гарантированная похлебка. А главное, здесь их никто не трогал, попрекая  их господским происхождением. И пули из-за угла,  им не угрожали..
Но далеко не всех  ссыльных, пугал вид оружия. Потеряв свои огромные  дома и  предприятия, лишившись бывших благ и привилегий, многие     лишь притворялись покорившимися, выжидая удобного момента, для восстания.
В лагерь лесорубов, по недосмотру комендатуры по распределению ссыльных, просочилась парочка бывших, белых офицеров
.
Медленно но неуклонно, осторожно, но настойчиво, белогвардейцы  вели агитацию среди  ссыльных. Они безуспешно старались  сколотить достаточно боеспособную группу, чтобы напасть на малочисленных охранников.
Но совершить задуманное,   «господам» не удалось. Кто-то из тех, кому плохой мир, был приемлемее хорошей войны, осмелился донести охране, о готовящемся  бунте.
Телефонной связи, с Томским руководством, у охранников не было. Менялись они  раз в неделю. По субботам,  небольшой, тихоходный катер на колесном ходу, громко хлопая по воде,  колесом, привозил в лагерь смену.
Убывшие в город охранники,, должны были передать руководству донесение о готовящемся в лагере бунте.
В  большинстве своем, охрана состояла из «списанных вояк». Пять престарелых  солдат,  прошедших Первую Мировую, с большим бы удовольствием, копались в своих огородах.
Но  завоевания Революции, оставались еще, слишком шаткими. Отдыхать старым воинам, пора еще не настала.
А лагерь ссыльных лесорубов, считался относительно спокойным объектом.
Ожидая прибытия  боевого подкрепления из Томска, охранники, лишний раз старались в бараки ссыльных, не соваться.
Добровольный осведомитель, не смог сообщить им , точную дату, намечающегося бунта.
На подавление намечающегося бунта, прибыл вооруженный отряд милиции, под командованием коменданта лагеря.
Товарищ комендант, руководил несколькими точками  лесоповала в области. В лагерях он появлялся крайне редко, считая, что его забота, учитывать поступающий в Томск лес.
Милицейский отряд,вооруженный винтовками и наганами, прибыл  рано утром, на  двух  специальных катерах.

Население лагеря, не успело покинуть бараки, чтобы приступить к повседневной работе.
Прибывшие «гости»,  вместе с охраной лагеря, без лишних проволочек, врывались в бараки, прикладами выгоняя во двор,  рабочих.
Неизвестно, что успели бы предпринять заговорщики, если бы, не оперативность милиции.
Весь  коллектив лесоповальщиков, согнали  в  две плотных шеренги..
Женщин  выстроили в ряд, здесь же, рядом с  мужским населением лагеря.
Большая часть  милицейского отряда, с винтовками на изготовку, окружила ссыльных. Несколько человек  с охранниками, отправились в  бараки, чтобы учинить там, тщательные обыски.
Толпа  ссыльных недовольно роптала, не предпринимая однако, никаких попыток, помешать обыску или другим действиям, представителей власти.
Обыскивали их, до сегодняшнего дня, только раз.  В день  поступлении в лагерь.


Командующий милицейским отрядом, комендант  отдела, ведающего лесозаготовками,  медленно прогуливался вдоль строя ссыльных.
Это был высокий, полноватый мужчина, лет сорока. 
Его вальяжная походка и  весь лощеный, ухоженный вид говорил о том, что среди общего голода в стране,  сей начальник, живет недурно.
Настя стояла в общем ряду с остальными женщинами, не смея поднять глаз на грозное начальство. Она, по примеру большинства рабочих, не имела представления, об истинной причине, такой тщательной проверки.

Комендант  шагнул к девушке. Концом, зажатой в руке плетки, он  вынудил Настю, поднять голову.  Нагловатый взгляд, сытого, уверенного в себе хозяина положения, впился в  лицо молоденькой, перепуганной девчонки. По неволе, она взглянула в лицо «хозяина».
Ее полные ужаса, васильковые глаза, заметались, пытаясь  вырваться из плена  оценивающего  взгляда коменданта.
Усмехнувшись, тот  убрал плеть от лица девушки.

Длительный, тщательный обыск в бараках, не дал серьезных результатов. Было изъято несколько   складных ножей. Но они, всегда нужны были людям для  мелких ремонтов и прочей будничной работы.
Лагерная охрана  позволяла лесозаготовителям пользоваться ножам с короткими лезвиями.
Результаты обыска , не удовлетворили коменданта. Лицо его налилось злой краснотой.
«Граждане буржуи, эксплуататоры  рабочего народа,  Советская  Власть, отнеслась к  вам с неоправданной добротой и милосердием. Вы все, без исключения, заслуживаете  хорошей веревки. Болтаться бы вам здесь. Сосен у нас, на каждого хватит.
Но вам была предоставлена возможность,  честным трудом, заслужить для себя, право на жизнь.
Но как оказалось,  кое кто из вас, не оценил  ту доброту, что проявила к вам, законная рабочая власть.
И по сему, ваш лагерь, подлежит расформированию.
Личное дело каждого из вас, будет рассмотрено более тщательно в особом отделе. И каждый отправится туда, где ему самое место.
Вам,  граждане саботажники, не понравилось спокойно работать при минимальном надзоре и минимальной охране.
Так будет вам, колючая проволока, утроенный надзор и  вдвое уменьшенная пайка хлеба. А вот выработку, мы для вас, увеличим.
С главарями заговорщиков, разговор у меня, особый состоится.
Выйти из круга гражданам Белову,   Шершанову и Снежину. -

Над шеренгой лесорубов повисла гнетущая, тяжелая тишина.  Никто не пошевелился, чтобы выйти из строя.
.- Кто-то оглох! – зло взвыл комендант. – Так я прикажу сейчас же, без разбора, открыть огонь по всей толпе, на поражение. Все полномочия для этого, у меня имеются».
Люди встрепенулись, заговорили вполголоса. Ломая строй, десятки рук,  общими усилиями,  вытолкали вперед себя троих мужчин.
Это были те,  чьи имена, назвал комендант.
«Арестовать! Обыскать!  В сторожку, ко мне на допрос!»- приказал комендант.
Арестованных, окруженных милицией и  охраной с собаками, увели в дом охранников.
Рядом с  взбудоражено гудящей толпой  ссыльных,остались несколько милиционеров и охранник Гурьян с Бароном на поводу
.
«Девки, обед готовьте,- не громко распорядился Гурьян. Мужики в сопровождении милиции, на лесоповал все. Пока работайте. А там видно будет, что начальство решит».
Через пару часов, Настя возвращалась  с берега реки, неся в корзине, постиранные робы лесорубов.
Из дома охранников, несколько милиционеров, вывели связанных по рукам, троих, ранее арестованных мужчин.
Их  окровавленные лица, с заплывшими глазами, говорили о том, каким методом «допрашивал»  комендант, подозреваемых в заговоре.
Спрятавшись за угол своего барака, Настя во все глаза, следила за пугающей процессией.
 Арестованных  вывели за ограду лагеря и  погнали вдоль берега. Вскоре они скрылись из глаз, за высокими,  густыми стволами деревьев.
 Настя принялась развешивать  грубую одежду лесников на ветках деревьев. И тут до нее долетели звуки, напоминающие  щелчки, ломающихся   пересохших веток. 

Выронив из рук очередную рубаху, Настя с ужасом посмотрела в сторону леса.
«Что это? Выстрелы? Их расстреляли?» - Впервые за год ее нахождения в лагере, девушке сделалось  так страшно и безнадежно.
Она не знала расстрелянных близко. Не знала, в чем они провинились. И провинились ли вообще.
Впервые Настя поняла, что жизнь ссыльного, ничего не стоит. Завтра могут так же, расстрелять ее отца или брата. А могут и ее лишить жизни.
Мимо нее, в полном молчании, проследовали  милиционеры, возвращающиеся  из леса. Арестованных с ними не было.
 Лица молодых ребят, были тупо равнодушны. И это,  сильнее всего поразило Настю. Понятно, что  убивали они по приказу коменданта. Но неужели им, простым, крестьянским парням,  ничуть не жаль казненных? Неужели, они настолько  привыкли к роли палачей, что  она стала для них,  обычной работой?

Молоденькой, не опытной в жизненных ситуациях девушке, было не вдомек, что какой-то год назад,  эти парни, выли от боли, видя насаженных на штыки,  своих сестренок и матерей.
 Таким садистским методом, с их родными, расправлялись подобные заговорщики из матерых кулаков и остатков белой армии.

Закусив привезенными с собой харчами, комендант, с парочкой охранников, отправился   на рыбалку.  Рыбалка на простую уду, была любимым хобби коменданта, товарища Брылова Сергея Владимировича.
Они ушли на катере к устью недалекой, впадающей в Обь речушки. Там, по определению охранников, на закидную приманку, брала крупная Обская стерлядь.
Вернулись рыбаки, поздно вечером, изрядно навеселе.  Бросив на стол с пяток хороших стерлядей, Брылов приказал  разделать рыбу и слегка лишь ее подсолить.
Он был родом из Томска и с детства любил свежепосоленную рыбу, без всякой дополнительной обработки.
Из голов стерлядок,  комендант велел сварить уху, добавив к бульону, парочку выловленных рыбаками, небольших налимов.
«Да сами варите, лагерным  шлюхам не доверяйте. Сожрут все сами с голодовки, - распорядился Брылов, глядя, почему-то на Гурьяна. Видимо, он признал в нем, старшего среди рядовых охранников.
Подозвав к себе Гурьяна, Брылов  похохатывая, распорядился, доставить ему к ночи, самую красивую девку из женского барака.
«Только пусть сначала, сходит, искупается!»
Предложенную ему девушку, хозяин «забраковал».

«Не эту я имел в виду. Ту, что в синем плаще, прямо передо мной стояла.
Ее кажется, Настей называли».
У Гурьяна оборвалось сердце. Он,  по отцовски, привязался к трудолюбивой, добросердечной девушке. Не смотря на ее дворянское происхождение, старый охранник, всем сердцем жалел Настю.

Он давно уже решил, что выйдя в отставку, уговорит начальство, отдать ему девушку, с тем, чтобы она могла, в его маленькой деревне, учить грамоте, крестьянских ребят.
Кликнув  с собой  Барона, Гурьян медленно поплелся к женскому бараку, лихорадочно соображая, как уберечь невинность малолетней девушки, от посягательства  «хозяина».
Зная Настю, он понимал,  на какие муки позора  собирается толкнуть  он свою подопечную.
«Какого черта надо, козлу старому. Ведь с десяток найдется девок, добровольно  согласных, на ночь с этим бугаем».
Было уже достаточно поздно. Уставшие за день женщины, спали в своих, не очень уютных постелях.
По уставу, они не имели права закрывать на ночь, дверь барака изнутри.
Гурьян тихонько  пробрался к постели Насти. Осторожно потряс девушку за плечо, стараясь разбудить поскорее, пока не проснулись ее соседки.
«Бери  что потеплее. Хлеб  с утренней пайки возьми. Бери больше. Девки ваши, без одной пайки, не помрут. И тихонько выходи во двор»,   -прошептал он в ухо, проснувшейся девушке.
Покинув барак, Гурьян прижался к темной стене строения, опасаясь быть кем ни будь, увиденным.
Оглянувшись на скрипнувшую дверь, он громким шепотом позвал Настю.
Удивленная  и встревоженная, она подошла к нему вплотную.-
 «Что случилось, дядя Гурьян? Зачем я вам, среди ночи понадобилась?»

«Не мне ты понадобилась, бедолага. А хозяину нашему, самодуру. Беда, Настена. Изнахратит тебя бугай и выкинет, как  шкурку от печеной картохи.
Бежать тебе надо, девушка. Прямо сейчас, пока ночь на дворе».
Даже на расстоянии, Гурьян почувствовал, что девушку бьет  дрожь.
«Куда бежать, дядя Гурьян? Кругом тайга да болота?»

«А в постель к бугаю попасть, лучше? Выбор за тобой девушка. А куда бежать, я подскажу».
«Лучше в болоте утопнуть, чем в постель  к нему….» стуча зубами, сквозь слезы, прошептала Настя.
«Слушая внимательно, доча. Пойдешь вверх по реке. Вниз, в сторону Томска, нельзя соваться.  Искать тебя, вначале, там станут.
 Вдоль Оби беги, не сворачивай. Иначе, в болоте сгинешь. Пока темно, спустись к воде. По отмели идти лучше. Только по самой кромке иди, чтобы вода след  замывала.
Чуть забрезжит,  прячься среди  сосен. С воды берег хорошо просматривается. А душегубы эти, скорей всего, по реке с катера, тебя высматривать будут.

Километрах в десяти, путь тебе  протока преградит. Широкая речка. Не переплыть тебе. Повернешь и пойдешь вглубь тайги, держась берега  протоки. Тяжело идти будет. Бурелома там столько, что  не пройти, не проехать. Выше от берега поднимись. Да не заблудись. Не отрывайся от протоки.
Одним днем не управиться тебе. Но ничего. Черника поспела.  У берега саранку копай. Луковицы у нее  сытные.  Я тебе, как-то, показывал саранку. Опять таки,  весенние побеги молоденькой сосны, съедобны и полезны. .
Грибами не балуй. Отравишься.  В двух, от силы трех днях ходу, должна ты добраться до   летнего стойбища остяков. Я с их вождем дружбу вожу. С Кучумом.
Кучум русскую речь хорошо понимает. Передай ему просьбу мою.  Чтобы  берегли тебя, как дочь родную. И ни в коем разе, ни одному русскому, о тебе не проболтались, по простоте душевной. Ханты они такие. Язык за зубами,  держать хорошо умеют. Только сказать им об этом надо.
 Был я у них, как-то, прошлым летом.   На обласках остяцких, на рыбалку мы ходили. Речка та, сырком кипит. Хороша рыба для юколы. Ханты сушат ее все лето. На зиму себе прокорм готовят.
Иди, Настена, с Богом. И ничего не бойся. От гнуса возьми вот флакон дегтя. И   пиджачок мой возьми. Спать на сырой земле, опасно.Отдохнуть задумаешь,  лапника наломай. В пиджак завернись.
Медведь сейчас сыт.  Не тронет тебя.   Человечий и собачий дух, отпугнут зверюгу.    И мало здесь медведя.  Скорей всего,, не встретишь ни одного. Главное, внученька, в панику не впадай. Держись! Барон защитит.
 Собака с тобой пойдет. Так, что не бойся ничего. Как только отслужу этот сезон, доберусь до Кучума и заберу тебя в свою деревню. Она тут, не так далеко. В Томской области».- Гурьян передал Насте собачий поводок.
«Барон, служи Насте. Сторожить! Ясно!»

Настя     с благодарностью обняла старого охранника. Накинув на плечи  его поношенный теплый пиджак, девушка отправилась к берегу Оби.
Барона она держала, пока что на поводке, боясь,что он вернется к хозяину. Но видимо, приказ Гурьяна «сторожить Настю», умная собака, поняла, как надо.

Пока девушка ходко перебирала ногами по кромке берега, ей не было страшно. Вода светилась в неполной темноте, мягким серебристым светом.
Рядом шумно дышал огромный, преданный пес.
Страшно было быть пойманной. Тяжелый взгляд "хозяина», в котором таилась грубая похоть, подгонял Настену, заставляя ее  бежать неизвестно куда.
Но постепенно, бессонная ночь и  усталость  притупили страх девушки. Из ослабевших ее рук выпал собачий поводок.

Настя мгновенно подобралась, прогоняя сон. Если Барон задумает вернуться к хозяину, то  ей можно считать себя пропавшей. Одной  ей, бывшей  ученице  мадам Дворжецкой,  не выжить во   враждебной тайге.
Почувствовав свободу, Барон умчался далеко вперед.
«Бароша, Барончик,- тихонько крикнула Настя.  Звук ее голоса, в предутренней тишине, прозвучал пугающе громко.- Барон вернись, -прошептала она, глотая слезы.
Словно почувствовав ее панику, собака вынырнула из   наползающего на берег тумана.

Присев на корточки, Настя вынула из кармана  утреннюю пайку хлеба.  В кармане пиджака, оставалось еще три  куска  грубого, но все же, хлеба.
«Ешь Бароша. Только не бросай меня больше».
 Кобель аккуратно прихватил  хлеб острыми клыками и  лег у ног,   едва ли не падающей от усталости, девушки.
Настя крепко намотала на руку  длинный поводок.
«Пойдем на верх, Барон. Туман такой сырой. Промокнем с тобой. Холодно».
Словно поняв о чем речь, Барон рванул вверх по склону берега. Туда, где черной стеной, стояли высокие  сосны и пихты, вперемешку с редкими березами.
Сильный как конь, кобель, легко втянул хрупкую девушку на берег, под сень деревьев.
Взглянув вглубь непроницаемо темного леса, Настя сжалась от страха.   Внизу у воды, было не так страшно. Но собака вела себя, совершенно спокойно.
Барон натянул поводок,  вынуждая Настю, двигаться дальше.

Умная собака,   обходила  сваленные временем, стволы деревьев и прочие препятствия, выбирая для  новой хозяйки, более легкий путь.
Вскоре в лесу, заметно посветлело.

«Барончик, давай отдохнем немножко. Я совсем падаю». - Настя свернула глубже в лес. Выбрав заросли незнакомого, мелкорослого,  стелющегося кустарника, она завернувшись в одежку, подаренную Гурьяном,   заползла поглубже в заросли.

Здесь оказалось   уютно и сухо.   Не смотря, на все еще, преследовавший ее страх, перед  чуждой стихией, она уснула почти мгновенно.


Гурьян, возвращаясь в  комнату, где в одиночестве пьянствовал  Брылов, отчаянно трусил. Старый  солдат прошел не одну войну. Он привык беспрекословно подчиняться приказам командиров. Какими бы нелепыми , те приказы не были.
Но своими руками, привести   на растерзание падальщику, нежную, незапятнанную   душу, старый солдат не мог. 
Решив сказать коменданту, что девушка  лежит с температурой и насморком, он осторожно приотворил дверь в свою  комнату. Брылов, лежа     в полном снаряжении на его постели, громко храпел.
Пьяный комендант,   не удосужился, даже, снять  заляпанных грязью сапог.
«Вот уж по истине – быдло! – брезгливо подумал простой крестьянин. – не зря, видно , некоторые господа, таких вот…. быдлом называют».
 Притворив дверь, Гурьян мысленно пожелал «хозяину»,  спокойной ночи. С легким сердцем, он направился в дежурную сторожку, где имелся   топчан для сна.
Утром следующего дня, комендант проснулся поздно. Одутловатое, помятое лицо «хозяина», выражало крайнее недовольство и похмельную тоску.

«Уха осталась? - громко крикнул он в закрытую дверь.  - Несите сюда уху и водки. Живо!»
Удовлетворив свою похмельную страсть, комендант поинтересовался у прислуживающего ему, молодого охранника.
-«А где тот дед, что за старшего у вас?» - узнав , что Гурьян  сопровождает рабочих на лесополосу, он велел позвать к нему охранника, как только он вернется в лагерь.

«Так, трое охранников, постоянно находятся с лесорубами», - пояснил коменданту      паренек.
«Тогда найди мою команду. Проводи двоих в женский барак. Укажи им  девку, по имени Настя. Пусть немедленно приведут ее ко мне. Я ее с собой, в Томск возьму. Сдается мне, что она тоже в мятеже замешена».

«Ваша команда, вся на берегу.  Они уже позавтракали. Вас только ждут, чтобы назад отправляться, - доложил охранник. – А Настя, смею заметить, товарищ комендант, самая тихая девушка из всего женского барака.  Не  могла она с мятежниками якшаться. Не такая она».
«Порассуждай еще мне тут!» – зло заорал Брылов. Он понимал, что вчера, по причине чрезмерного возлияния, упустил возможность «поразвлекаться» с симпатичной    барышней.
Не только Гурьяну, но и молодому охраннику, так же, понятен и неприятен был смысл,  по которому комендант требовал к себе Настю.
Анастасия Гринева, была едва ли, не единственной женщиной  из  лагеря, .  которую уважали  и опекали не только ссыльные, но и охрана.
Не смея перечить начальству,  молодой парень отправился в женский барак, минуя   милицейский отряд.

Приказать девушке явиться на вызов к коменданту лагеря, он  сам  был полномочен. Вести Настю, под охраной вооруженных  милиционеров, парню,   было неприятно.
Насти не оказалось ни в бараке, не в пищеблоке, ни  на берегу Оби.
Женщины, на расспросы молодого охранника, лишь недоуменно пожимали плечами.
Никто из них, не смог припомнить, чтобы видел с утра  Настю.
«Может, по какой надобности, на деляну ушла. У нее там брат работает. И отец», - предположила одна из девушек.
Охранник пребывал в растерянности. Деляна леса, на которой работали  ссыльные , находилась километрах в трех от лагеря, ниже по течению Оби.
Вернувшись в помещение, где в одиночестве наливался водкой Брылов, паренек  подробно доложил ему обо всем, что удалось узнать самому.

«Товарищ комендант. Вы же мимо, на катерах пойдете. А деляна, не так далеко от берега.  Вот и захватите Гриневу  с собой. Я могу конечно, сходить Но туда, обратно, пол дня уйдет. А вдруг, ее там нет. Может ее Гурьян, за черникой отпустил. Бабы тут ходят, иногда, по ягоды. Бежать им некуда. Кругом болота гиблые».
Посмотрев на карманные часы, Брылов зло пробормотал.
- «Сука буржуйская. Прячется видно, где-то. Но от меня, не спрячешься. Поймаю, наизнанку выворочу».
Осмотревшись кругом, он вынул из планшета лист бумаги. Неровным, дергающимся почерком, Брылов написал приказ старшему охраннику, чтобы тот, в  субботнюю пересмену, доставил гражданку Гриневу в Томскую комендатуру.
«В кабинет, лично товарищу Брылову С.А.

, - добавил на словах комендант. – Да скажи своему старшему , Гурьяну вашему. Если он не выполнит моего приказа, не доставит мне на допрос Гриневу, то я его, самого, к стенке поставлю».


Между тем, хорошо отдохнувшая беглянка,  подходила к  широкой протоке,  перегородившей ей дальнейший путь вдоль берега Оби.
Уходить вглубь тайги, мимо  протоки, по заваленным буреломом берегам, девушке было очень страшно.
Но другого выхода у нее не было. Впереди лежал самый трудный отрезок ее пути.
Настя спустилась к Оби.  Зайдя в воду  по колено, она долго , жадно пила воду, припав губами к поверхности реки.

Пить сырую воду из Оби, ссыльным было не в диковинку. В лагере, все делалось на речной воде. И пили  люди тоже из реки. Видимо, экология сто летней давности,  здорово отличалась от современной. Но за год, что девушка провела в лагере, случаев заболеваний   брюшными болезнями, не наблюдалось.
Поднявшись выше  полосы прибрежного бурелома, Настя   почти что, смело отправилась в глубину  чуждой, пугающей тайги.
Рядом с ней, бежал верный пес. Барон рыскал вокруг девушки, вынюхивая каждую кочку. Он не подавал голоса. И спокойствие собаки,  понемногу передалось беглянке.

Насте, можно сказать,повезло. Ее никто не искал. Над ее врагом, Брыловым, существовало еще более высокое начальство. Комендант был связан временем. Он не принадлежал самому себе.  Завтра с утра, ему надлежало отчитаться в Высоких партийных кругах, о «успешном подавлении вражеского мятежа».
Можно было кинуть на поимку беглянки, часть  милицейского отряда. Но Брылов, не без основания, опасался что   на его действия, донесут его же начальству.
И тогда ему придется доказать, что Настя, действительно враг трудового народа. Девушку могли, запросто приговорить к длительным годам каторги  Или  даже, расстрелять , как тех троих. И вместо лакомого кусочка для личных утех, Брылов получил бы, очередную порцию презрения своих подчиненных.
Комендант  чувствовал, что  подчиненные его, мягко говоря, недолюбливают.

Настя шла  медленно, пробираясь вперед, почти у самой проточки.
Она  не вняла словам Гурьяна,   держать путь   выше полосы  прибрежного бурелома. В тайге что возвышалась рядом, было сумрачно и страшно.
Пока  солнце, стояло не очень высоко, Настя достаточно быстро перебирала   ножками, обутыми в грубые ботинки. Грубой на ней, была вся одежда. Но  прочная  роба, хорошо защищала от комаров и прочей нечисти, желающей полакомиться сладкой девичьей кровью.
Чем выше поднималось солнце, тем труднее становилось ей, продвигаться  по неровному , поросшему высокой травой берегу проточки. Кроме того,  дорогу ей, то и дело перекрывали толстые стволы,  упавших деревьев.

Тело лишенное  свежего притока воздуха, разъедал пот и  попавший за ворот   мелкий таежный мусор.
Настя попробовала снять с себя тяжелый брезентовый плащ.  Но тут  же, полчища кровососов, облепили ее  парусиновую  куртку, легко протыкая жалами, плотную ткань.
Но все же ей пришлось раздеться, чтобы  выхлопать одежду и обтереть концом платка, смоченным в протоке, разъедающий кожу, пот.
  Постанывая от усталости и раздражающих укусов насекомых, она  вновь закуталась в длинный плащ.
Барон несколько раз убегал выше, в полутемную гущу тайги. Возвращаясь к Насте, он     недоуменно смотрел на хозяйку. Взлаивая, Барон, отступал  вверх, словно приглашая глупую девчонку последовать за ним . Туда,  куда сквозь частые ветки,  мало проникало солнце. Где было гораздо меньше комаров и поваленных деревьев.
Когда усталость сделалась совсем невыносимой, девушка наконец-то, осмелилась  подняться выше, под спасительную тень   огромных деревьев.
 И сразу же, под ногами, она увидела черные ягоды, густо осыпавшие мелкие кустики.
«Черника» - Настя, вдруг почувствовала острый приступ голода.
В кармане ее плаща  лежал хлеб. Целых два куска!  Удобно устроившись на  сваленном дереве, девушка принялась за самый необыкновенный  в  её жизни, обед. Обирая вокруг себя ягоду, она  высыпала ее в рот, закусывая куском грубого, но    удивительно вкусного хлеба.
Никакие изыски  кухни, из ее прежней жизни, никогда не казались Насте, такими вкусными.
Хорошо подкрепившись и передохнув, девушка пошла дальше. В глубь тайги, она старалась не  смотреть. Она по прежнему,  пугала Настю.
Идти по твердой почве, скрытой густым лапником, от палящих лучей солнца,  оказалось, не в пример легче.

Ближе к вечеру, ноги девушки  стали заплетаться. Все ее тело,   сделалось  чужим и отказывалось подчиняться своей хозяйке.
  Настя устала так, что не в силах была сделать и одного шага.
Опустившись на гладкий, отполированный временем, ствол  дерева, Настя, впервые за всю дорогу, горько расплакалась. Идти до стойбища ханты, по  словам охранника , ей предстояло два,- а то и три дня.

«При моей скорости, это  четверо   суток, а то и больше, мне придется здесь «загорать. – Эта мысль привела девушку в ужас. И Настя заревела  навзрыд.-
А если медведь  выскочит? Бароша с ним не справится. И  стану я кормом для  медведя.» - перспектива быть съеденной страшным медведем, заставила девушку     притихнуть, чтобы тот самый медведь, не услышал ее плача.

 С ужасом всматриваясь в глубь леса, она шепотом позвала собаку. Но Барон, очевидно, тоже проголодался. Он с рычанием, разгребал чью-то нору, пытаясь добраться до ее хозяина.   
Слишком тихого призыва хозяйки,  кобель не услышал.
«Барон!» -  забыв про « медведя», в панике закричала девушка.
Она давно уже отцепила поводок, от ошейника собаки. В такой чаще, пес мог зацепиться поводком,   за любую валежину или  дерево. И Насте  пришлось бы, искать его одной, в темном страшном лесу.
И в этот миг, со стороны проточки, послышался приглушенный расстоянием,  собачий лай.
«Барон? Но он же  в другую сторону убежал», - Настя вскочила с бревна. И тут же, в колени ей ткнулась виноватая собачья морда. От  собаки явно несло свежей кровью. Видимо, Барон успел  основательно подзаправиться, кем-то, менее осторожным.
«Бароша! - прошептала Настя,   - это ты, голубь мой. А кто же впереди лаял? Неужели погоня, Бароша?  Но почему, впереди нас?»
До слуха девушки снова долетел отдаленный, едва уловимый  собачий лай.
Насторожив уши, умный пес,   стрелой метнулся на звук лая.
«Стой, Барон»  - воскликнула девушка цепенея от ужаса.   Но пес  был уже не видим в чаще леса. Солнце  заметно притушило свой свет, спрятавшись за краем тайги.
В лесу сделалось заметно темнее и в тысячу раз, страшнее.  Сжавшись в комочек, Настя прочно «прилипла» к стволу огромной, в несколько обхватов, сосны.
Подняв голову она   с робкой надеждой, осмотрела ствол дерева. Нижние сучья  деревьев,   которым  недоставало солнечного света, высохли и  осыпались.
Но даже, если бы, попалось подходящее дерево,  выпускница школы «Благородных Манер», едва ли сумела бы, влезть на него.

Хотя…. На практике известно не мало случаев, когда в экстренных ситуациях, люди совершали, казалось бы, совершенно невозможное.
А что может быть, более сильным стимулятором, чем  сильнейший страх.
Подпрыгнув как можно выше, Настя уцепилась за достаточно крепкий сук сосны.
Но тяжелая одежда и  выматывающая усталость, тянули девушку вниз. И тут Настя вспомнила про крепкий, достаточно длинный, собачий поводок, что лежал у нее в кармане.
Девушка  выбрала дерево потоньше и поближе к берегу протоки.
 Сделав широкую петлю, Настя одела ее на ноги.  Обхватывая  ствол дерева ногами с петлей, она достаточно быстро, добралась до крепких сучьев   сосны.
Такой способ освоения высоты деревьев, она подсмотрела у ссыльных лесорубов.

Выше лезть,  оказалось очень страшно. Но еще страшнее  для  девушки,  была  перспектива, попасть в руки милицейского отряда.
Настя, замирая от ужаса, преодолела еще пару метров  высоты. Прижавшись к стволу дерева, она догадалась привязать себя к стволу, поводком.
В наступающей темноте, ее преследователи, могли бы пройти мимо, не заметив Настю  среди густого лапника сосны.
О том, что ее учуют,  натасканные на людей, сторожевые псы, Настя старалась не думать.
А еще, девушка серьезно надеялась на сообразительность Барона, который должен будет, увести преследователей, в сторону от нее.

Прошло, наверное, более часа, томительного ожидания.  Руки девушки сжимающие ветки дерева,   исцарапанные и покрытые липкой смолой, совсем  онемели.   От неудобного сидения на ветке, затекла шея.
Девушка завозилась , устраиваясь удобнее. И в эту минуту, под деревом знакомо  залаял Барон. В голосе собаки,  явно слышалась радость.
Пес  поставив передние лапы на ствол дерева, где затаилась Настя, весело лаял, словно приглашая  девушку  спуститься вниз.

Насте ничего не было видно внизу. Но по голосу верного пса, она поняла, что опасность  её миновала.
«Кто там прятаться стал? Какой охотник лес боится?,  - негромкий, явно с  не русским акцентом голос, заставил девушку, вздрогнуть от  неожиданности и нового приступа страха
.  – Блудил ли что?  Слезь с сосна, не бойся» - в голосе незнакомца, Настя  услышала нотки добродушия  и снисходительности.
«Так это же охотник! Может даже хант! -  быстро приходя в себя, от пережитого страха, подумала Настя.
Раздвинув ветки сосны, загораживающие ей обзор, она   увидела, едва различимую фигуру человека под сосной, на которой сидела.

«Сейчас я слезу. Вот только поводок развяжу». - Но развязать поводок, оказалось делом невыполнимым. Пропитанный смолой сосны узел, намертво затянулся под весом девушки.
Ломая ногти, Настя тщетно  провозилась несколько минут, пытаясь освободиться от неожиданного плена. Не выдержав, она плаксиво  крикнула  человеку под сосной:
«Дяденька, я отвязать поводок не могу. Узел не дается».
«Нож  режь веревка» - последовал короткий совет снизу.
«Нет у меня  ножа. Ничего острого нет»
«Чего баба  тайга  пошел? Ягода брать? Так ее рядом с лагерем много. Блудил мал мал?»
«Откуда он знает, что я из лагеря?» - мимолетно удивилась девушка.
А хант уже лез к ней вверх. Настя поняла это по треску  сучьев. Наконец его голова, одетая во что-то мягкое, уперлась в   бедро девушки.
«Режь веревка. Держись за  ветка. Крепко держись. Упадешь, голова поломаешь» - Настя почувствовала холодное лезвие ножа у себя в руке.

«Поломать голова", ей никак не хотелось. Особенно сейчас, когда спасение было совсем рядом. Крепко уцепившись одной рукой за ветку на которой сидела,  девушка разрезала    поводок.
Предстояло еще, в полной темноте, спуститься вниз. Видимо понимая, что для девушки эта задача не из легких,  ее спаситель ловко помог Насте, достигнуть  земли.

«Ходи за мной.   -  велел спаситель Насти.  - Ночью лесной хозяин, гостей не любит. В болото завести может», - Настя увидела, как ее  провожатый, что-то бросил в  чащу леса.
 «Порса  - пробормотал ханты. -   слуги  хозяина, пауки,  кушать будут.  Путника от  всех бед уберегут, пока хозяин спит.   Как звать тебя, русский девушка?»

Получив ответ, ханты,мягко повторил: -  «Наття.  Пойдем Наття в мой чум».
Барон, проскочив вперед  ханты со спутницей, пропал где-то в темноте ночи.
Следуя  за ханты, Настя про себя подивилась чистоте  русской речи  лесного жителя.
Ей уже приходилось видеть охотников ханты. Они приезжали к лагерю ссыльных, чтобы обменять  рыбу на   патроны.
Настя видела низкорослых, кривоногих   мужчин  с реденькой растительностью на   темных лицах. Все они говорили на  малопонятной смеси языка Обских угры и русского.

Ее же, новый знакомый, отлично изъяснялся на русском. Кроме того, он был высок и строен. Или так показалось девушке, почти в полной темноте.
Идти пришлось, по мнению Насти,  очень долго.
«Не ходи, как беременный оленуха. Ходи, как испуганный заяц», - видимо пошутил спаситель Насти.
«Легко вам рассуждать.  А я сутки на ногах. Устала очень»
«Русский Бог терпел.  Людям своим, он тоже приказал терпеть», - вновь поразил Настю ее спутник.
Произнесенная им фраза, явно была из Библии.
«Откуда вы все знаете?- воскликнула Настя.  - Вы же обычно, далеко от русских поселений живете».

Мужчина остановился. Повернувшись к Насте, сверкнул в темноте глазами, как ночной зверь.
«Я Ванхо. Сын  Кучума, вождя племени Белого Оленя.  Сын вождя, должен знать все. Когда  Кынь Лунк,   бог нижнего мира, заберет к себе, моего отца, я стану вождем большого племени Белого Оленя.

Отец отправил меня в  большой село Александрово. Там я учился шесть  лет. И жил среди русских.
Русский шаман, священник, лил мне воду на голова. И одел  крестик на шея. Я знаю русский грамота. Сам читал главную книгу русского Бога. Его зовут Иисус. И он живет на небе. Там же, где живет Бог ханты,  Нум -Торум».- торжественно провозгласил Ванхо.
Наконец, впереди путников, показалось что-то  большое, совершенно непонятное в    темноте леса.
И в ту же минуту, в ноги девушки, ткнулся носом ее верный Барон. 
Он обрадовано повизгивал, словно  поздравляя девушку с прибытием на место.
Перед темной «горой», едва  светились остывающие угли костра.

Из темноты  послышалось   мощное собачье рычание.
Барон, все с тем же, приветливым повизгиванием, бросился навстречу псу хозяину. По всему было понятно, что собаки успели уже, славно подружиться.
Ванхо прикрикнул на пса что-то свое, непонятное. Вынырнув из темноты, как белое привидение, светлый пес  приблизился к Насте, застывшей в страхе перед чужой собакой.

Под  спокойный , повелительный  голос Ванхо, пес, по имени Ага, обнюхал ноги девушки. Подняв голову, он доверчиво лизнул ее подрагивающие пальцы.
«Не бойся Ага, Наття. Я ему рассказал о тебе. Ага твой сторож и товарищ Барона. Он никогда не тронет вас»
.
Усадив Настю на оленью шкуру у входа в чум, Ванхо подкинул  в костер мелкого сушняка.
Пристроив к огню     тяжелый, чугунный чайник, он присел на корточки , лицом к девушке.
В свете разгорающегося костра, Настя смогла наконец-то, рассмотреть своего спасителя.
Ванхо выгодно отличался от представителей своего народа.  Черты его лица, были мягче и  нежнее.   Длинный разрез глаз мужчины, с чуточку припухшими веками, приподнимался к вискам, делая его похожим на  японца. Аккуратный нос Ванхо, без характерной вмятины у основания,  напоминал скорее греческий, чем  носы обских угры.

Видимо, кто-то из прародителей молодого мужчины,  принадлежал к славянской расе.
 Поймав себя на том, что беззастенчиво рассматривает  молодого ханты, Настя смущенно отвела взгляд.
Сам же Ванхо, выглядел невозмутимым.  У ханты не принято пристально рассматривать  собеседников. Будь тот, хоть лучшим товарищем, хоть, совершенно не знакомым человеком.
Точно так же, не принято было у народов угры, надоедать  гостю расспросами, проявляя чрезмерное любопытство.

«Неженатый ханты, не может спать с чужой женщиной, в одной постели», - протягивая Насте кружку с горячим  напитком, изрек Ванхо. – У меня одна только постель в чуме. Ее я уступаю Натте, как гостье. Завтра будем строить новый чум».
На девушку навалилась просто дикая усталость. Она отупело кивала головой, совершенно не соображая о чем говорит ее спаситель.
Отхлебнув несколько глотков густого,  не знакомого на вкус  напитка, она отвергла, предложенный Ванхо, кусок вяленой оленины.
«Ванхо, я спать хочу».

Хозяин  чума, запалил в костре  сухую ветку и  проводил Настю  внутрь   жилища.   Но девушке  было не до рассматривания внутреннего убранства дома ханты.
Упав на указанные ей, оленьи шкуры, она мгновенно провалилась, в  полный удивительных сновидений сон.

Она вдруг, перенеслась на незнакомую, залитую солнечным светом, лесную поляну.  Странно знакомый, женский  голос, прошелестел над ухом девушки.

-«Настенька! Девочка моя. Тяжело тебе, родная.  Мне так трудно подойти к тебе.  Тебя заметили  чужие  духи. Они меня не пускают. Но я все равно, не покину тебя». – голос дрожащий от слез, был наполнен неземной тоской.

И эта тоска, проникла в сердце спящей девушки, наполняя его острой  жалостью, к невидимой владелице голоса.
Не совсем еще проснувшаяся девушка, села на своей  мягкой, удобной постели.
Она все еще, была во власти голоса, что часто снился ей с ранних, детских лет. 

« Мама, - прошептала Настя. Целый поток горячих слез, хлынул из глаз девушки.
 – Как же ты могла оставить меня, мамочка? Как же мне плохо без тебя, родная моя».
Отыскав выход из чума, Настя попробовала выбраться наружу.  Было все еще темно. Но над простором протоки, заметно посветлело.
 Она едва не наступила на спящего у входа в чум, Ванхо. Осторожно переступив  через  хозяина жилища, Настя выбралась наружу.

Не только естественная надобность позвала ее из чума. Тоска, что пробудил в ней голос  умершей мамы, не давала  покоя, растревоженному сердцу невольной путешественницы.
Две огромных собаки,  мгновенно учуяв состояние новой хозяйки,бросились следом.  Настя спустилась вниз, к самой воде протоки.
 Устроившись на поваленном стволе дерева, она обняла собак и горько заплакала, шепотом жалуясь им на свою судьбу.
Здесь и нашел ее, чутко спавший Ванхо.  Он поднялся сразу же, как только девушка скрылась из вида.
Решив, что его гостья отошла по естественной нужде, Ванхо не сразу забеспокоился.
 Над тайгой наступал рассвет.
  Прошло более получаса, а не Настя, ни собаки, не возвращались к чуму.
На влажной от росы траве, хорошо был виден след девушки и собак. Ванхо бесшумно подошел к плачущей Насте.

Собаки, которых обнимала девушка, никак не отреагировали на его появление.
«Зачем в вода слезы льешь? – хриплым, спросонья голосом, спросил Ванхо.
Вздрогнув от неожиданности, Настя торопливо вытерла лицо, краем платка.

- Кто обидел Наттю?  Дух воды, Инк – Эви,  сердится мало мал. . Рыба  не даст. Подумает, что от жадности плачет Наття. Больше рыбы хочет».
.
- Шагнув к самому берегу, Ванхо низко склонился к воде. Прислонив рупором ладони ко рту, он заговорил на своем наречии.
 Не знакомая речь звучала  так горячо и искренне,что Настя забыв про слезы, с трудом сдерживала смех.
Она понимала, что много знающий, но по детски простодушный ханты, пытается о чем –то, договориться с неведомым Насте, Инк- Эви.
«Пойдем в чум Наття. Спи еще, сил набирайся.  Когда  проснется   Хотал – Эква, мать солнца и разбудит свою дочь, тогда я разбужу Наттю».

Стараясь сохранять   серьезное выражение лица, чтобы не обидеть суеверного Ванхо, Настя вернулась в чум.
Девушке не приходилось в гимназии или в жизни, касаться  культуры и быта северных народностей.
Она не знала, что крещенные  по приказу Петра первого, угры, продолжают верить в своих языческих богов и духов. При чем, так же искренне, как  Православные люди, верили в своего Бога, Единого  Отца Сына и Святого Духа.

В течении следующей недели, Настя узнала о жизни, привычках и религии  ханты  столько, сколько не всем  русским, удается узнать за всю жизнь.

Многое в неписанных законах ханты, Насте показалось диким и глупым.
В отдельном, семейном клане ханты, нельзя было называть детей одинаковыми именами. Если в нескольких родственных семьях,появлялись два Ванхо, или две Урнэ, то один из них, подвергался изгнанию или уничтожению.

Вождь племени Белого Оленя, отец Ванхо, овдовел не так давно. Но не смотря на свои не малые годы, он снова женился.
День свадеб у ханты, обычно выпадал на начало года Вурна Хатл.
В переводе это звучало как Вороний день.  Начало Нового Года у Обских угров, приходился на апрель.  Причем не на определенный день. А на тот, когда пригревало солнце и начинали каркать вороны.
Эти серые, горластые пернатые, считались у ханты, священными птицами.

Молодые ханты, сами строили гнезда для ворон, вблизи своих жилищ. То стойбище, рядом с которым,  гнездилось больше птиц, считалось благополучным и охраняемым  духами  трех стихий. Земли, воды и воздуха.

Взять себе новую жену, вождь имел право, только из дочерей или сестер другого вождя,  не родственного ему, племени.
Кучум был не в том возрасте, чтобы  иметь возможность большого выбора среди девушек.
Он  взял себе в жены вдову  сына вождя , племени Серого Орла.
 Племя считалось почти оседлым. Кочевали они только зимой. Летом же, все семейства племени, жили неподалеку от русского поселения, в настоящих, рубленных  домах.
Такие ханты, чаще назывались остяками.
Специально отобранные для почетной роли сватов, молодые ханты, привезли вдову, по имени Вульга  в стойбище Кучума,  ко дню  Вурна Хатл. (Вороний день).
Но, к полной растерянности Кучума,вместе с невестой, прибыл ее пятилетний сын, по имени Ванхо.

Прежде, чем шаман скрепит  камланием их союз, один из Ванхо, должен был покинуть стойбище Кучума.
Выбор старого  ханты, пал на родного сына . Кучум в душе, предчувствуя конец своего величия, как вождя, поспешил  изгнать из стойбища   своего Ванхо.
Но в любом случае, в день смерти Кучума, его место, должен будет занять, его старший сын.
Ванхо решил, пока , до наступления холодов, поселиться не подалеку от родного  стойбища.

 Поселение Кучума,  находилось всего в суточном пешем ходе, от стоянки Ванхо.
Рассказывая Насте свою историю, Ванхо ловко развешивал подсушенного сырка, нанизанного небольшими партиями,  на тонкие ремни оленьей кожи.
В солнечные дни, рыба вялилась на солнце. На ночь, Ванхо снимал ее  и прикрывал от сырости оленьей кожей.

Рыбы было много. Она распространяла вокруг себя, не слишком аппетитный, слегка подгнивший запах. Но ханты не привыкли обращать внимание на такие мелочи.
Соль для лесных жителей, не всегда была доступной.  Крупный, жирный сырок, разрезанный по животу и спинкам, быстро вялился на солнце,  на хорошо продуваемом берегу протоки.
Когда Насте пришлось впервые попробовать юколу ханты, она пришла к выводу, что рыба вполне съедобна и даже, по своему вкусна.

Управившись с сырком, Ванхо накормил Настю   вяленой олениной. Но особенно понравился девушке густой, сытный взвар из чугунного чайника.
Оказалось, что в нем была смесь березовой чаги,  редчайшего цвета яртышника, корень болотного аира. И приличная порция черники с голубикой.
Такой своеобразный компот, не только хорошо насыщал организм лесных жителей. Но и укреплял их иммунитет и насыщал витаминами.

Вторую неделю, девушка жила в гостеприимном чуме ханты Ванхо.
Она чем могла, помогала  опытному таежнику. Но чаще всего, Настя только мешала умелым рукам  мужчины. 

. В первый же день, он разобрал и вновь собрал свой чум. При этом, он сделал его шире. Внутри чума, Ванхо  соорудил перегородку из тонких жердей, навесив на них оленью шкуру, как своеобразный полог.
С того дня, Ванхо не приходилось спать  за «дверью» чума.
Большую часть светового дня  ханты отводил для рыбалки. Он уплывал на своей верткой лодочке обласке   в сторону Оби. К вечеру  возвращался с хорошим уловом  рыбы. В основном, сырка.
Однажды, вернувшись совсем рано,  с пустыми руками, Ванхо сообщил девушке:
-
-«Наття,  рыба ушла вверх. Здесь ее нет. Я сегодня пойду  ягоду брать. А ты  готовь порса». - Ванхо показал Насте  деревянную емкость, выдолбленную из обрезка березовой чурки.  Емкость была наполнена мелкой, пересушенной рыбешкой.  Вложив в руки девушки деревянный,  хорошо отполированный пестик, он показал ей, что рыбешку нужно мелко истолочь.
Такую рыбную муку ханты заливали кипятком и пили  полученный бульон, вместо чая.

Вечером, помогая Ванхо  рассыпать собранную им ягоду для  просушки, Настя спросила, когда  он намерен проводить ее в стойбище Кучума.
- «Меня там дед Гурьян, искать будет. А если я буду у тебя, то Гурьян решит, что я в тайге сгинула».
«Наття, в стойбище  вождя, уже  есть Наття. Вот такая», - Ванхо показал  рост   ханты Натти, приподняв ладонь от земли,  на метр.
«Ты хочешь сказать, что там меня не примут?- расстроилась девушка. - Но как мне сообщить Гурьяну, что я жива».
.


Возмущаясь по поводу глупого закона ханты, Настя, неожиданно, в глубине души, почувствовала полное удовлетворение от ответа Ванхо.
Ей совсем не хотелось уходить от него.  Ванхо притягивал ее своей добротой и детской доверчивостью. Его совершенно необыкновенные глаза, смущали девушку, заставляя отводить взгляд. И это странное чувство,  пробуждало в сердце девушки, восторг и удивление.
С ним было интересно и  безопасно.

Долгими вечерами, до самой темноты, он рассказывал Насте невероятные истории и мифы из жизни народов севера.
Однажды, показывая ей рукой на  ярко проступивший млечный путь, Ванхо  рассказал Насте невероятную историю любви бога Нур Торума и Хотал Эквы, богини солнца.
Влюбленные божества, могли лишь на короткие минуты, встречаться  на раннем рассвете.
От этих встреч у Эквы родилось четыре сына. Впоследствии они стали главными божествами, над всеми стихиями земли и неба.

Но однажды, бог луны Этпос Ойка, навсегда разлучил влюбленных своими коварными интригами.
 С тех пор,   безутешный Нур –Торум, часто устраивает ночные охоты на небесного оленя. Конная погоня Нур-Турума за оленем, поднимает  тучи небесного снега. Отсюда и возникает млечный путь.

Прекрасно понимая, что рассказы Ванхо, всего лишь, национальные мифы, Настя   всерьез, сопереживала  небесным  героям.

Иногда Настя замечала, что Ванхо, сидя рядом с ней,осторожно поворачивал к ней голову и  втягивал воздух, словно нюхал ее волосы.
 Не смея спросить ханты,зачем он это делает, Настя  старалась чаще мыть голову в проточке. Мылом ей служила мягкая  белая глина, которую ей приносил Ванхо, возвращаясь с рыбалки.

Но ничего такого ,  что могло испугать или насторожить  девушку, Ванхо не предпринимал.
И Настя успокоилась.  Девушка не смела признаться самой себе, что ей стало нравится,  когда Ванхо вдыхал запах ее волос.
Это, странным образом волновало  ее   и навевало  не испытанные ранее   чувства и легкое томление.

Прошло еще несколько дней. Наступил август.  И как-то , Настя снова завела разговор о том, что надо бы,   оповестить Гурьяна о том, что она жива.

 «Я сам к Гурьянке схожу. День туда, день обратно. Завтра же пойду.  Надо патронов у него  попросить. И одежду тебе. Зима настанет, к русским  попробуем прибиться. Обе собаки с тобой останутся. Не бойся ничего», -  постарался успокоить девушку Ванхо.
Он стоял так близко к Насте, что она ясно услышала стук его сердца. Мощный и немного торопливый. Ванхо  на секунду коснулся лицом ее волос. И тут же быстро шагнул назад. 
Подняв глаза, Настя увидела, как смуглое, привлекательное лицо  смелого охотника, заливает самая обыкновенная краска смущения.

( ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ)