Ее звали Элис. ч. 1 Время любить гл. 1

   Лиза лежала на постели из волчьих шкур и дрожала от страха. Она закрыла входную дверь и приперла ее скамейкой. Как тут Элис живет и не боится? Надо было утром идти, это все моя взбалмошность. Теперь вот лежи тут, дрожи, ни света, ни чайника, ничего… Хотя, печка есть с очагом, надо попробовать развести огонь. Заглянула в топку, там лежали аккуратно сложенные дрова для растопки –спасибо Элис! Рядом в мешочке лежали два камня и трут. Лиза начала вспоминать сказки и что-то из литературы. Огниво! Слава богу, догадалась взять спички. Хотя бы удастся попить чаю и будет не так жутко. Пока разгоралась печь, Лиза искала какую-то емкость для воды и чашку. «Да тут с чемоданом нужно было идти» - думала она про себя. На полке за белой занавеской обнаружилось все, что необходимо. Вооружившись фонариком, девушка пошла в кладовую. Понюхав травы, которые пучками висели под потолком, она выбрала ромашку и мяту. Хороший чай будет, успокоительный. Так, что тут у них есть еще съедобное? В котомке лежал хлеб и вареные яйца, завернутые в чистое полотенце, половина запеченной курицы в крапиве- опять спасибо Элис! Есть Лиза не хотела, а чай с хлебом попьет. Мята с ромашкой сделали свое дело - Лиза уснула.

Утро было светлым, луч солнца попал Лизе на щеку и разбудил ее горячим прикосновением. Девушка потянулась, оглянулась по сторонам. Ну, сегодня все не так страшно, как было вчера. Она встала, умылась водой из корчаги – снова спасибо Элис! Очень хотелось почистить зубы, но было нечем. Не спросила, как они здесь это делают. Дальше все по кругу, печка, дрова, чайник. Только щепки для растопки пришлось наколоть самой большим ножом. На завтрак пошли два яйца и хлеб. Да с такой диетой, здесь можно и ноги протянуть. Хорошо, что я не надолго. Покончив с завтраком и сполоснув кружку, Лиза пошла в темную комнату. Осветив фонариком сначала пол, она нашла башмаки Элис. На всякий случай вынесла их наружу. Потом прошлась светом по средним полкам, что-то очень знакомые стеллажи, такие как у тети Агнессы в подвале. Но как такое может быть? Осмотрев верхний уровень, перешла на средний. Там, почти с краю, лежали две тонкие книжки. Взяв их в руки и сдув с них пыль, Лиза увидела, что это общие тетради 96 листов, такие, в которых она сама писала конспекты в институте. Как? Рядом лежали листы с акварелями, наверное, те, о которых рассказывала Элис. Ну все, взять здесь больше нечего, все основательно подчищено. Пора на солнце - рассматривать находки. Лиза уселась на полянке перед домиком и открыла тетрадь. Почерк писавшего показался ей до боли знакомым.

«Я здесь уже пять дней. Надежды попасть домой у меня уже нет. Буду писать дневник, пока есть чернила в ручке, правда, его никто и никогда здесь не прочитает. Но он пока мой единственный собеседник. История моя необыкновенная. Необыкновенная потому, что я всегда думала, что в нашем мире не бывает ничего такого, чтобы я не могла понять. А то, что случилось, я понять не могу, только в фантастических или приключенческих романах могло такое случиться. Борис устроил мне заказ в издательстве – иллюстрации-акварели для детской книжки. Я и поехала на дачу, походить по лесу, пособирать лекарственных трав, в июле они как раз в самой силе, ну и порисовать, конечно. Сестра моя Агнесса, или Нюся, как мы ее в семье называли, была, прямо скажем, мне не очень рада, и только фраза о том, что через неделю приедет Борис с Лизой, дала мне шанс прорваться на свою половину. Бориса она обожает, Лизоньку терпит, а меня терпеть не может. Грустно, как они теперь будут без меня?»

Лиза оторвалась от чтения. Она была в легком шоке. Вспомнила, как отец забрал ее тогда из детского лагеря, как они приехали с ним к тете Агнессе, но мамы там не было. Тетя сказала, что она ушла рисовать в отдаленную деревню и скоро должна вернуться. Папа тогда еще подумал, что мама снова сорвалась к своим хиппи. Ходил по кухне и кричал Нюсе: «Опять хиппи! Как ты могла, как ты могла ее отпустить? Что я теперь скажу в издательстве?» А тетя сидела, и как-то странно улыбаясь, отвечала, что, мол, она ей не нянька и что горбатого могила исправит. Какие хиппи, какой горбатый - девочка тогда не понимала. «Плохо нам было, плохо нам было без тебя» - про себя сказала Лиза. И продолжила чтение.

«Но это и мой дом, и моя дача тоже. Что же мне теперь и не ездить сюда - так думала я тогда. Приехав, для начала решила убрать из подвала всякий хлам, а то там ноги можно переломать. Полдня вытаскивала на свет божий всякие коробки, старую затхлую одежду, рваную обувь и прочие пережитки прошлого. Это все только на помойку выбросить - что я и сделала. Устала, конечно, как собака, а дорогая Нюся и пальцем не пошевелила, сидела на качелях в саду. Барыня, да и только. Ни поесть, ни чаю попить не предложила. Типа, тебе надо-сама и делай. Зато в подвале теперь порядок, много стеллажей освободилось и можно свободно ходить, не боясь упасть и убиться. Вот этот порядок и сыграл со мной злую шутку. Передвигая пустые стеллажи, я обнаружила за одним из них старую дверь. Самое интересное, что закрыта она была только на засов, никаких замков, цепей и прочих запоров. Решила с утра открыть ее и посмотреть, куда же она? Утром, с подсвечником в руке, открыла засов, он, конечно, плохо ходил, но смазала маслом немного, и пошёл. Ручка деревянная, массивная. Потянула дверь на себя и, вуаля....она открылась. Я пошла по коридорчику, впереди на одном из поворотов было, как паутиной затянуто. Но я ее расшевелила подсвечником, расширила проход и двинулась дальше. Вышла тоже в маленькую комнатку, пустую и темную, потянув на себя небольшую дверцу. Свеча догорела только наполовину, и показав мне откуда дует, вывела меня к выходу. Долго я толкалась в него, но все же так и вытолкнула и вышла на лужайку. Все, вроде, как обычно, лес, трава, рядом маленький домик. Вот, подумала я, устроил кто-то себе подземный ход. Но только кто и с какой целью? Правда дача наша достаточно старая, даже не знаю какого года постройки, досталась родителям по случаю. Обновлялась только видимая часть, когда мы с Борисом поженились. Борис, тогда начинающий архитектор, решил, что подвал, как капитальная постройка, не требует реконструкции и сделал проект только надземной части. Вот тогда и появились две башенки мансард и первый этаж, который может быть единым, а может и разделяться, в зависимости от настроения и желания живущих там людей. Ну так вот, про домик.... Если хозяев у него нет, подумала я, поживу ка я здесь в спокойствии и уединении. Пусть Нюся побеспокоится, куда я делась... Сходила несколько раз туда и обратно, перенесла несколько стеллажей. Они, конечно, не очень легкие были, но я справилась. Перенесла кое-какую кухонную утварь, мольберт с бумагой и красками, захватила тюк органзы (хотела из нее занавески на своей половине сшить). А вдруг здесь комаров полно, хоть полог на дверь сделаю. Свечки, спички, хозяйственное мыло, ну и еду: консервы, сухари, кофе, чай, сухое молоко, немного крупы, муки, мешочек картошки. Одеяло с подушками, старое постельное белье и полотенце. Взяла также льняной сарафан и косынку, представляя себя на лугу с мольбертом и красками – очень живописно. Короче говоря, запаслась, как мне казалось тогда, на славу. Прошла в домик, все целое, печка, очаг, постель из соломы, закинутая старым холщовым плащом. Странно, еще подумала тогда я, что уж, матрас, хотя бы, ватный, могли бы и принести. Устроилась, как смогла, навесила на дверь полог от мошкары, затопила печку. Старый плащ убрала в кладовку и застелила постель старым ватным одеялом, сверху постельное белье и подушки. Стало уютно и мило».

Лиза отвлеклась. «Если бы ты знала, мама, что вчера я делала то же самое».

«Весело и познавательно провела два дня. Я захватила с собой справочник лекарственных трав и растений, и он очень мне пригодился. Нашла много нужных мне цветов и травок, связала их в пучки и повесила сушиться в кладовой. Здесь и такая комнатка есть. Нашла небольшой ручей, прямо рядом с домиком и, наносив воды, нагрела ее на печке. Мне казалось, что в целом - все неплохо. Поживу здесь еще пару дней и вернусь обратно. Но все изменилось в один момент. Вечером второго дня, еще солнце не село, я вышла, чтобы поискать ягод, клубника уже поспела. Думала, наберу Лизе туесок. Еще листиков клубничных нарву, очень они полезные. Перешла лесную дорогу, и высокие кусты скрыли меня. Увлеклась, прямо скажу, этим сбором. И вдруг слышу разговор на дороге. Говор не знакомый, у нас так не разговаривают. Шум какой-то, то есть идет движение, а движение чего, я определить не могу... Выглянула тихонько из кустов и вижу: идет повозка, на повозке тюки, вокруг люди в карнавальных костюмах. Сижу, смотрю, думаю, что за карнавал здесь в лесу, вроде никаких объявлений в газете не было, что будет театрализованное представление в ближайших населенных пунктах. Слушаю дальше. И вот эти мужчины в смешных штанах и колпаках говорят между собой о войне, о рекрутах, которых набирает господин у них в лендинге, о Марте, которая вот-вот должна родить от конюха господина Мирниха, о погоде и будущем урожае. То есть не те разговоры, что ведут обычно актеры в дороге. Не о бабах, выпивке, бездарных режиссерах и зарплате за месяц. Ну, думаю, сейчас пройдет основная колонна этих ряженых, остановлю каких-нибудь отставших и спрошу , потихоньку, о чем мне интересно. Дождалась последнюю повозку, тихо вышла из-за кустов и нагнала ее сзади. Даже слова не успела сказать, как тетка, сидевшая в повозке, начала верещать и креститься. От шедшей впереди повозки прибежал мужчина с вилами и стал вести себя очень агрессивно. Кричал на весь лес: «Это ведьма, она спаслась после сожжения в Миршайме. Дочка, не смотри на нее, а то, не дай бог, ребенок родится кривой. Так господин Мирних не даст никакого приданого, ущербные слуги ему не нужны». Я, слов нет, как испугалась, сбежала обратно в кусты и сидела тихо, пока все не удалились. Ну потом, конечно, стала осмысливать все произошедшее. Но никак у меня в голове не укладывались все эти разговоры, и понять не могла, что их так испугало. Не мои же джинсы… И решила я, по нашему, по молодежному, сделать вылазку в соседнюю, где-то должна быть соседняя, деревню. Кое-как переночевав, с трудом протолкнув в себя завтрак, собралась, одела сарафан, платок на голову, взяла плащ на всякий случай, и пошла на дорогу, где встретила странную процессию ряженых. Сориентировалась на месте и двинулась в ту сторону, откуда эти повозки шли, где, как говорили, сожгли ведьм и вообще происходит что-то странное. Шла-шла, шла-шла, и, наконец, вдалеке показались какие-то строения. И тут меня опять такой страх начал одолевать. Не знаю, почему. Нам же в школе всегда объясняли, что нет ничего сверхъестественного, все объяснимо с научной точки зрения. Но тут я все эти советы и рекомендации забыла на прочь.Тихо стала пробираться к окраине селения. Села, наблюдаю. Ничего не происходит, вообще ничего. Ни люди не ходят, ни дети не бегают, ни транспорта никакого не видно, ни магазинов. Обычно, на въезде стоит хоть один магазин, а тут ничего нет, а я ведь не так далеко от нашей дачи, в моем понимании. Смотрю, девчушка с козой идет в мою сторону. Ну, думаю, вот ее я и расспрошу сейчас. Сижу под деревом, в плаще, в косынке, типа, веночки плету. Девочка подошла, я ей - мол, здравствуй, ягоды собирала, заблудилась, где я не подскажешь? Она, не смущаясь нисколько, отвечает, да это Миршайм. А я- а кто тут у вас старший? Так староста, Петер.

- Это вот тот, что дочь замуж за конюха господина Мирниха- я это имя хорошо запомнила-хотел выдать?

- Да тот самый, только господин Мирних не очень этим доволен. Требовал с Петера клятв на верность, а это значит - должен выдать в своей деревне ведьм и прислужников их. Господин Мирних то - родственник Гангутских первосвященников, наверное они требуют от всех таких заверений.

Вручила на прощание ей сплетенный веночек, и разошлись мы в разные стороны. Она с козой в луговину, а я обратно к избушке. Шла и думала, что же здесь происходит и как мне поступить. Пока дошла, приняла самое простое решение. Да делайте здесь что хотите, вернусь ка я обратно, это вам не с хиппи путешествовать. Прямо сейчас, честное слово. Придя в избушку, побросала в сумку свои рисунки, краски, справочник лекарственных растений. Все остальное пусть останется здесь. Взяла остатки свечки и побежала по коридору в обратную сторону. Как говорится, в известном мультике "Лечу это я, лечу..." а тут, раз, и дверь не открывается. Я стояла около этой двери, стучалась в нее, пинала ее ногой, кричала. Но это мне не помогло, и дверь не открылась. Я вернулась обратно, думая :«Нюся спит, наверное, не слышит. Попробую еще завтра». Но ни завтра, ни послезавтра, ни через три дня дверь не открылась. Я в отчаянии стала вспоминать всё, что могла вспомнить. Вот перед глазами пробежало наше с Борей знакомство. На выставку дипломных работ студентов художественных институтов меня пригласил однокурсник. Я взяла с собой Нюсю. Там мы и встретили Бориса, он представлял там свой проект. Наша любовная история закрутилась стремительно. В него нельзя было не влюбиться. Высокий, стройный, темноволосый, с небольшой бородкой -бретой, которая придавала ему благородный западный вид. Нюся везде ходила за нами хвостиком. И все окружающие шутили, что у Бориса роман с нами обеими. Подозревала всегда, а теперь на сто процентов убедилась, что она сама хотела выйти за Бориса, но он выбрал меня... И с тех пор между нами как черная кошка пробежала. Сначала устраивала маленькие истерики, потом большие. После самой грандиозной ей пришлось уехать на дачу к родителям. После рождения Лизы, мы, конечно, встречались, но только в присутствии Бориса. Его она задаривала подарками, что-то перепадало и Лизе, а мне доставалась роль прислуги. И вот сейчас, Нюся решила, скорее всего, исправить ситуацию. Боря с Лизой есть, а меня нет! Меня нет! Меня нет!»

Лиза оторвалась от дневника и закрыла лицо руками. Ужас, ужас.. Вот в чем дело... Она вспоминала случайно подслушанный разговор отца с Агнессой. Мол, неплохо бы им с папой пожениться. Ведь у девочки должна быть мать, а кто, как не она. И знакомы они давно, она относится к Лизе как к родной, и отца любит. Подслушала один раз, а сколько их могло быть. Отец после визитов Агнессы, уходил курить на балкон. И долго смотрел там в одному ему известную точку. Вернусь обратно, не знаю, что с ней сделаю. А что сделаю? Покажу дневник, в котором мама обвиняет сестру, что она ее где то закрыла? И что? У отца больной желудок, ему этот дневник и читать то нельзя, как бы хуже не стало. А тетке уже все равно. Она и так, еще чуть - чуть и тронется умом. Тяжело все-таки, ей, наверное, жить на месте преступления. Но как же поступить? Все, дочитаю потом, собираюсь и иду обратно. Лиза встала, собрала дневники и пошла в домик. Погрела себе еще чаю на дорожку, пожевала сухарик. Да, Элис ее сегодня не ждет, смысла идти нет. Придется дочитать дневники здесь, как раз до завтра, время пройдет. Девушка провела еще один день, читая записи матери.

Та писала, как начала приспосабливаться к существующим обстоятельствам, в которых не было ничего привычного. «До конца июля подъела почти все консервы, что взяла с собой. Сложнее всего стало без кофе. Но я, как Робинзон Крузо, начала осваивать ближайшие леса и луга. И нашла… нашла я его, мой синий цветочек. Цикорий, хоть и не в полной мере, но все же заменил кофе, только его все же сушить надо. И перепелок в лугах полно. Поймать я их, конечно, не могу, но разоряю гнезда, как кот. Вспоминаю свое послевоенное детство, прямо в него вернулась. Все съедобные травки мои - крапива, щавель, папоротник. Нашла в одном месте цветущую гречиху. Надо запомнить, гречка всегда пригодится. Картофель, конечно, очень выручает. Жаль, до весны не доживет, как, впрочем, и я, если так дело и дальше пойдет. Все-таки юмор спасает от того, чтобы не сойти с ума. Представила себе, как я вышла из кустов, вся такая в джинсах и вышитой футболке, солнечных очках и косынке, повязанной назад, протягивая руку. А я ведь только спросить хотела… Было чему испугаться той тетке с повозки, да и отцу ее тоже. Ведьма беглая, не иначе. Долго смеялась.. А следом другая картинка пришла в голову, как я в сарафане и очках сижу с мольбертом на лугу и рисую акварели. И тут по нему скачут всадники с горнами, луками и стрелами - господин Мирних охотится. Вот бы он возрадовался. Ведьму поймал. А мольберт мне в костерок подбросили бы. Да, не очень смешно. Потом вспомнила почему-то лагерь хиппи под Ригой. Очень похоже было на то, что сейчас происходит. Полно разноцветных, по разному наряженных людей, и такое же холодное ощущение неизвестности в животе. Но что греха таить, были еще вино, песни, танцы и много разговоров о свободе. Вспомнила несколько их тезисов: «Творите добро бескорыстно, и вообще не зацикливайтесь на результатах любой деятельности, чем бы вы ни занимались. Лишь тогда вы будете действительно свободны» или «... не каждому дано искусство любить одного человека. Тем более не каждый способен любить одного человека всю жизнь. Мы не берёмся оценивать, хорошо это или плохо, но мы не монахи, не аскеты, наш идеал — естественный человек. И всё, что мы можем сказать — поступай естественно! Ешь, но не обжирайся! И помни, что назначение свободной любви, как одного из видов всеобщей любви, — делать добро другим людям.» А потом люди в синей униформе и снятие показаний в отделении милиции. Меня тогда отпустили, и даже без серьезных последствий. Помог мольберт и удостоверение члена общества художников Калининграда. Странные параллели сложились…»