Информатор

                И рад бы заплакать, да смех одолел.

   Я по-прежнему продолжал сторожить зерносклады и сельскохозяйственную технику с Николаем Наумовым – человеком острого ума и тонкого юмора. Работал с нами ещё Иван Матросов по прозвищу Боцман, который был с нами на одной волне по юмору. При возникающих нестандартных ситуациях он любил повторять поговорку: «Интересно девки пляшут!» Раньше Иван работал начальником охраны в Воронеже, потом его разжаловали за какую-то провинность и прислали к нам простым охранником, поэтому он многих охранников знал в лицо. И вот однажды привезли к нам из Борщёвки ещё одного охранника для усиленной охраны, так как по сведениям начальства должно было произойти нападение на склады бандитов из соседней области.
   – Так, принимайте пополнение! – сказал начальник охраны Гниломёдов, представляя нам нового напарника. – Покажите Аркадию хозяйство, где-что у вас тут находится.
   – Интересно девки пляшут! – растягивая слова, пропел Матросов, глядя на прибывшего.
   Новый охранник, у которого чёрная вязаная шапка была закатана до макушки, занёс с Колей два своих баула с продуктами и одеждой в нашу комнату. Когда Наумов пошёл с охранниками показать склады и технику, Иван шепнул мне на ухо:
   – Это информатор! Он нам докладывал в Воронеж – кто сколько зерна своровал, кто на работу пьяным приходил. Я узнал его. Уж, не по мою ли он душу?
   Я не хотел селить засланного казачка в нашей бытовке, а то зарежут всех в одной мышеловке и отвёл его в первую, в которой во время уборки урожая переодевались и обедали рабочие. Она была ближе к выходу из «бункера» и при нападении бандитов, он окажется первым в их руках.
   – Спать будешь здесь: на лавке с кошкой, – показал я доносчику на спальное место. – Вот чайник и вода. Картошку будешь засовывать вот в эту асбестовую трубу, – показал я рукой на самодельный электрический «козёл».
   В углу лежали голубиные перья, наверное, кошка поужинала ночью птичкой, и теперь лежит, спит у «камина». Я решил над новоприбывшим подшутить:
   – Вот здесь будешь голубей щипать, – с напускной серьёзностью сказал я и указал на перья.
   – Я не буду щипать! – отрезал Аркадий.
   – Как не будешь?! Все поначалу говорят, что не будут, а потом, через неделю проголодаются и щипают! Голод – не тётка! Ты, давай, не стесняйся.
   – Я не буду!
   – Вон малый Вадим три месяца в уазике жил, пока мать не приехала на 8 марта и не забрала его – сделала себе подарок к празднику. Уже снег начал таять, а он ни разу не купался – весь провонял.
   – Он здесь жил?
   – Нет, в уазике, он побоялся здесь спать, а то зарежут. В машине закрывался и сидел там.
   – Всю зиму?
   – Да. В туалет ходил в окно. Снегом машину замело, огромный сугроб образовался, надышит там и сидит в тепле. Утром, когда мы обход делали, подходили к нему и стучали в окно: вроде бы живой и шли дальше.
   – Он что – не мылся?
   – Нет! Только лицо снегом вытирал и всё.
   – Вот это да!
   – А что же он ел?
   – Он привёз с собой продукты в двух сумках, ими и питался. Когда провизия закончилась, начал голубей щипать.
   – Ничего себе…
   – Про него, оказывается, начальство забыло. Объект сняли с охраны в начале зимы, и все думали, что Вадим давно уехал домой, а он три месяца в уазике жил.
   – Ну и ну! Вот так дела!
   – Ждал, когда его сменят. Законопослушным оказался. А ты здесь спи, тут и радьва есть, – я включил рубильник, зазвучала заунывная мусульманская мелодия.
   – Где мы?
   – В Чечне, – пошутил я.
   – А говорили, что в Тамбовской области будем.
   – Её проехали, поменьше спать надо, – сказал я и посмотрел в его округлившиеся глаза, в которых читалось: «Куда я попал?»
   – А когда будет нападение на склады?
   – Не знаю. В прошлый раз они ночью вторглись, когда все спали, пытали сторожа Лёнчика Пончика, – показал я на окровавленную подушку, – тыкали электрошокером, но он им ничего не сказал.
   «И я не скажу, – подумал про себя Аркаша, – живьём не дамся!»
   – Тут вся постель и стены были в кровище, – пугал я стукача. – Это сейчас мы немного прибрались, стены помыли, ждали подмогу в твоём лице. Может ты, защитишь нас от посягательства злодеев.
   – Пусть только дёрнуться – рога сразу поотшибаю! – дрогнувшим голосом заверил прибывший и покрылся мурашками.
   Через неделю началась уборка урожая. В соседней бытовке, где спал Иуда (так мы прозвали охранника-информатора) начались пьянки и гулянки. Рабочие по вечерам пили водку-палёнку, играли в карты и пели русские народные песни, не давая Иуде поспать. Как-то вечером он попросился к нам отдохнуть, так как уже двое суток не спал. Коля предложил ему свой топчан, а сам сел в кресло посмотреть телевизор, по которому шёл какой-то боевик. Когда сериал закончился, Аркаша сказал:
   – Все говорили, что этот фильм для дураков, а мне понравился!
   Я пшикнул сквозь губы, но промолчал, что тут скажешь. На несколько минут в бытовке воцарилось молчание.
   – Комары закусали! – вдруг нарушил тишину Наумов и шлёпнул себе по ноге ладонью. Потом встал и зажёг какую-то пластину от комаров. Благовоние заполнило всю бытовку. Иуда резко вскочил с топчана и опрометью вылетел наружу, подумав, что это ладан.
   – Вот так нужно изгонять сатану! – подметил я.
   – Интересно девки пляшут! – промолвил лежащий на диване Боцман.
   Все захохотали! Больше Иуда к нам не заходил.
   На следующей смене я прихожу на работу, а Наумова – нет. Через некоторое время Николай подъехал на своей чёрной «Волге».
   – Коля, ты почему опоздал? – спросил я.
   – Я КамАЗ ремонтировал.
   – Зачем ты его купил?
   – Чтобы деньги загребать лопатой!
   Информатор, сидевший на лавочке, насторожился.
   – Ты раб денег? – продолжил я.
   – Я – раб лампы!
   – Аладдин что ли?
   – Да какой Аладдин?! Всю зиму с паяльной лампой вокруг него бегал, пытался завести.
   Мы засмеялись.
   – Завёл?
   – Нет.
   – А как же ты на нём приехал из Воронежа?
   – Я, когда купил его, только выехал за город – он и заглох. Пришлось Васе звонить. Он и притянул его к дому. Вскрыли движок, а там поршня деревянные! Обманули! Но ничего, я их тоже обманул, когда рассчитывался: отдал пачки пятидесятирублёвых купюр запечатанных в банке и говорю: «Пересчитывать будете?» Они говорят: «Нет». А я бумажки отодвинул и вытащил оттуда несколько купюр из каждой пачки. Набралось аж 50 тысяч рублей. Тоже на тоже получилось: я потом на эти деньги новый коленвал купил.
   – Так это вы друг друга обманули и при своих остались! – засмеялся Боцман. – Интересно девки пляшут!
   – Когда же ты деньги начнёшь загребать? – спросил я у Николая.
   – Скоро, мои дорогие. Скоро, – пообещал Николай и открыл свою любимую книгу почитать. – Так, на чём мы тут остановились?
   – Коль, как называется книжка? – спросил Матросов.
   – «Дочь Монтесумы»!
   – Про что там пишут?
   – Да тут один выпрыгнул с корабля, чтобы его не зарезали, – стукач насторожился. – Плывёт, смотрит, бочка пустая. «Ведь зальёт её водой, если буду туда залазить», – подумал он. Но, увидев акулу, рыбкой прыгнул в бочку. Сначала ладошками вычёрпывал воду, а потом – сапогом. Акула пыталась укусить бочку, да зуб неймёт – там обруча железные! Ну он начал ей плесневелые оладухи кидать, которые в бочке лежали, чтобы она успокоилась. День плыл, два, а пить охота, вода солёная. Смотрит, чайки рыбу ловят, значит, земля близко. Он изловчился и отобрал у мимо пролетающей чайки рыбу. Вода солёная, а рыба почему-то – нет. Выбросило его на берег, напился он из лужи и уснул. Проснулся от боли – его всего москиты искусали, весь опух. Он бежать от них, они за ним, а тут индейцы, и Куатемок у них главный. Вождь дал ему мосол – будешь отбиваться от врагов! И тут на Томаса с дерева прыгнула пума или ягуар, ну короче – большая кошка. Обняла его, начала царапаться и кусаться. Он как дал ей мослом между глаз – насмерть! «Ты что царапаешься, всю тельняшку порвала!» Полез в карман, а там рыба недоеденная, может, за ней кошка прыгнула? Индейцы забрали его с собой, нарядили в перья и в голову натыкали. Но он хитрый был – под перья двойную кольчугу одел, а на голову – деревянный шлем. Весь в золоте сидит, как царь! Щёлкнет пальцами – ему еду несут на золотом подносе. Щёлкнет другой раз – ему девку ведут. Целый год у них царём работал. Потом жрецы повели его на камень жертвоприношения – сердце выдирать. «Сейчас мы тебя не больно зарежем!»
   Мы со смеху попадали и начали кататься по земле.
   – Коля, хватит, остановись! – с трудом сквозь смех и слёзы выдавил я. – У меня сейчас гузка выскочит!
   – Интересно девки пляшут! – выдавил Боцман.
   Все смеялись, за исключением Иуды, который, насупившись, сидел в углу на лавке и ничего не понимал.
   Вечером мы с Матросовым, которого, как думал Аркадий, внедрили к нам контролировать нас, пели русские народные песни. Пели нарочно громко, чтобы стукач слышал:

   – Летит, летит по небу клин усталый –
   Летит в тумане на исходе дня,
   И в том строю есть промежуток малый –
   Быть может, это место для меня!

   «Спелись! – возмущённо скривил рот Иуда, – Теперь вместе будут воровать ячмень, – с завистью осклабился информатор. – Не связаны ли они все с бандитами? – мысленно выдвинул он предположение».
   И на следующий день Аркаша стуканул на нас начальству.
   – Что там – сторожа пьют и песни поют? – спросил заместитель директора по производственной части, прозванный нами за тучное телосложение Бизоном, у Боцмана.
   – Нет! Они неплохие ребята, непьющие! Что вы на них взъелись? – оправдывал нас перед Дмитрием Ивановичем Матросов.
   – Зерно куда-то пропадает, – прищурился начальник.
   – Да, интересно девки пляшут! – удивился Иван.
   После обеда Дмитрий Иванович зашёл к нам в бытовку, посмотреть телевизор и понаблюдать за нами. Мы догадались, что он пришёл нас прозондировать, и молча ждали, когда он начнёт ругать за пропажу ячменя. Изображение в телике, как назло, почему-то пропало, экран заснежил. Несколько минут мы сидели молча, поглядывая друг на друга, при этом каждый думал о чём-то своём.
   – Вы что-нибудь видите? – нарушил молчание Бизон, глядя в телевизор.
   – Нет, Дмитрий Иванович, ничего, – ответил Коля.
   – Фу-у-у! Я уж думал, что ослеп!
   Мы засмеялись.
   Так со смехом быстро прошли три месяца. Охранники менялись через каждые 15 дней. Вторая смена юмор не понимала. Стражи просто целыми днями смотрели боевики по телевизору, пили самогон и спали. Тупо ждали, когда их сменят. Один до того напился, что в туалет выползал из бытовки на карачках. Когда им на смену приехали Боцман с Аркашей – стало веселее. Информатор привык к нам и стал заходить в нашу бытовку – посмотреть телевизор. Матросов каждый день ездил с Колей в магазин за продуктами, покупал всё и ни в чём себе не отказывал. К концу смены деньги у охранников закончились. Обещали зарплату 15000 рублей, а не дают. Денег нет ни на билет, чтобы уехать отсюда, ни на продукты. Перешли на подножный корм, но голубей щипать отказались. Боцман пошёл в отстойники и набрал там каких-то грибов. Пожарил их с луком и поставил на стол остывать. У Аркаши радостно загорелись глаза. Мы все вышли на улицу – подышать свежим воздухом, а информатор остался. Он сидел и думал: «Почему все вышли из бендежки и не стали есть? Почему эти грибы называются синяя ножка? Как бы самому не посинеть! Может быть, они хотят от меня избавиться?» Смотрим, Иуда выходит к нам с побледневшим лицом, держа в правой руке сковороду с грибами, и говорит:
   – Я что один там буду есть эти синюшки?
   Мы засмеялись. Было видно, что он сомневается: кушать эти неизвестные грибы с таким страшным названием – синяя ножка, или – нет.
   – Иди, ешь! Мы сейчас придём! – усмехнулся Матросов и почесал пальцами свои рёбра.
   Грибы оказались очень вкусными: мы вилками чуть не пробили сковородку. Мы с Колей хоть и ездили домой на обед и ужин, но тоже попробовали. Поев синих ножек и посмотрев телевизор, мы уснули. В три часа ночи я проснулся от какой-то возни и вони. Смотрю, Боцман сидит на диване и расправляет слипшиеся трусы.
   – Серёг, я обосрался!
   Затем он резко вскочил, схватился за задницу руками и стремглав выскочил наружу. Я глянул в окно, он побежал в построенный летом Наумовым гальюн. Но до него нужно было ещё добежать, так как он находился в самом углу охраняемой территории, что в боевых условиях ох как не просто! Матросов не успел добежать, и опорожнил кишечник прямо на кучку ячменя. «Интересно девки пляшут! – наверное, подумал он».
   На следующую смену я привёз им бифидок, ряженку и кефир:
  –  Нате, лечитесь! Вы давно горячего не ели, поэтому запоносили.
   – Может, мы грибами отравились?
   – Нет, они съедобные. С нами же ничего не случилось, – посмотрел я на Колю, который отрицательно покачал головой.
   Охранять особо нечего было, и Наумов вечером уехал домой. Аркаша обрадовался и лёг спать на его топчан. У Матросова (как он мне потом объяснил) в кишечнике начала расщепляться аминокислота с выделением энергии и газов. Задний привод заработал на полную мощь. Боцман не выдержал и нечаянно спустил газы. Нюхнув их, Иуда потерял сознание и пролежал недвижимо до самого утра. Газы оказались нервнопаралитического действия. В 6 утра он проснулся и скомандовал:
   – Включите телевизор! Может быть, там кого-нибудь зарезали, а мы и не знаем!
   – Тебе что-то приснилось? Ты спал хорошо? – спросил Иван.
   – Я ничего не помню! Только какие-то разноцветные глюки мелькали перед глазами…
   – Интересно девки пляшут!
   Мы засмеялись.
   Приближался чемпионат России по дзюдо, в котором я надумал поучаствовать. Я решил поотрабатывать приёмы с Матросовым: взял его сзади за ремень и хотел приподнять, но Боцман испугался, весь напрягся, думал, что я трахну его спиной об бетонный пол.
   – Обмякни! – приказал я ему.
   – Да ну тебя! – отказался Иван и лёг на диван.
   Никто не соглашался со мной бороться. Все почему-то боялись, и мне пришлось идти бороться с комбайном. Взяв комбайн за жатку, я потянул его на себя, имитируя бросок через спину.
   – Серёг, спасайся – задавит! – раздался за моей спиной голос Николая.
   Комбайн соскочил со специальных деревянных пеньков, поставленных под оси для зимней стоянки, и покатился. Проехав несколько метров, агрегат остановился.
   – Как его на место поставить? – спросил я подошедшего Николая. – А то начальство опять будет думать, что мы всю ночь на комбайне катались.
   – Давай скажем, что его ветром сдуло, – предложил Наумов.
   – Интересно девки пляшут! – удивился подошедший Боцман.
   Что делать? Как мне теперь тренироваться? Пришлось взять деревянный мяч, который я принёс с собой из дома, и гонять его по периметру охраняемого объекта, тренируя ноги и дыхалку. Иуда глянул на меня и подумал, что я заметаю следы. Хочет думать то, что ему кажется.
   Перед Новым годом охранники наконец-то уехали домой, а мы с Колей остались зимовать. На охраняемом объекте стало тихо и спокойно. В нашей организации осталось только подсолнечник убрать с полей.
   Матросов мне потом три раза звонил – в январе, марте и мае. Спрашивал: «Семечки убрали?» Всё переживал за урожай. Я отвечал, что осень дождливая была, слякоть. Начальники думали: подморозит, убирать начнём. Но морозы ударили трескучие, импортные комбайны не завелись. Они оказались летними, непредназначенными для суровых российских условий. Когда наступил январь, снега навалило – по пояс. Решили ждать весны. В марте снег растаял, грязь пошла – комбайны вязнут. И только в мае выехали, когда уже сев начался. Начали убирать, а семечки осыпались на землю и их мыши поели. Шляпки стоят на будылках пустые. Подумали-подумали и решили будылки раздробить, а поле запахать и оставить под пар.
   – Интересно девки пляшут! – выслушав меня, повторил свою любимую поговорку Матросов.
   – Приезжай к нам летом на уборочную, а то без тебя скучно! – пригласил я Боцмана при очередном его звонке.
   – Ладно! Если направят – обязательно приеду!