Овез

Крутилкин прихлёбывал горячий безвкусный чаёк из пакетика. Бумажный стаканчик был налит ровно до половины. Как всегда. Если не трудно, до половины. За окном простиралась, сколько хватал глаз, автомобильная стоянка. Нет-нет, да покажется редкая фигура человека, и тут же канет, пропадёт из виду. Не так ли идея продуцирует свои всегда недолговечные эйдосы, подумал Крутилкин. Эмиссары прекрасного космоса, такие недолговечные, такие невыразимо прекрасные в своей обречённой недолговечности. Общаясь с другими, остро чувствуешь ограниченность других. Ну, откройся ты наконец. Откройся, там – бесконечность. Нет, не хочет. Одни глаза из-под маски: я, Муромец Илья... А может, других стесняешь ты? Ты, такой же в маске и ограниченный завязочками по ту сторону ушей. Будь проще, прими цвет в руку и, далеко отведя, как бы внимая аромату, скажи: эх, ...! Ещё лучше: сядь голой задницей в лужу, снискаешь понимание и ответ. Идёт бычок, качается – кончается доска. Доска, может, и кончается. А тоска никогда. Подумал Крутилкин, поднимая ноги, ступень за ступенью – и дальше на выход. Эскалатор – вот он, эскалатор: справа от лестницы. Да разве есть в мире такая сила, которая... нет, не то... да разве десять ступенек не преодолеет русский человек, когда... Заслышав голоса, отвёл руки с гружёными сумками, напыжил без надобности спину. Топ, топ. Тяжело ступай, человече. Тяжести гордости родные сёстры. Топ... топ... Вот это боты. Говнодавы, ага. Сто лет в субботу ентим шузам. Оп, оп... Ну, мля... Самих убирать заставить бы, дак надевались по форме бы. А-га... В одну секцию стеклянной вертушки за спиной налезло мало не пятеро. А в точности трое. Мать, дочь, отец в богатой куртке. Провели время и теперь спешат в домик. Провели старика Время. Ну такие вещи даром не прохо... Человек без цели – как актёр вне амплуа. Текста нет, что говорить и делать – неизвестно, и вот, бродит по сцене, натыкаясь на таких же других. Как бы вспомнив, начинает не к месту А вот я читал у Гегеля, или Помню, был старый советский фильм, или Гоп со смыком – это буду я! Нет цели, нет роли. Режиссёр смотрит, смотрит... Пуговкин? Это я. Я, единственный, неповторимый. Что повторять, если текста нет, и повторять – нечего? Вертушка встала. Раздражённая мать приварила в стекло цуки с правой. Так делать не надо. Чего? Руками толкать. Оно само. Руками, ногами. А чем можно, жопой что ли. Мама, там висит, что нельзя, я читала. Эйдос продуцирует свои идеи, подумал Крутилкин. А может – провоци?... Какого тащимся, воин? Примёрз? Одинаково с опозданием Крутилкин зафиксировал начало динамической ротации стекла перед собой и отеческий пинок – пыром, как били по воротам (а кто вратарь – а Вася Крутилкин вратарь) в детстве – непосредственно по копчику... Ой как больно. Носом – больно... Казалось бы: что есть жизнь, как не реализация своего сценария? Жми, значит, свою полоску, дабы несжатой не осталась – и все дела! Это мы знаем. Нет, ребята. Тут хитрость: свой сценарий всегда реализуется как чужой. А кто уклоняется от участия в чужом, тот не сможет и свой довести до конца. И будет так: In viva morte morte vita vivo. Между прочим, Джордано Бруно. Да, тот самый. Маг, за свои волшбы возведённый на костёр. То есть это путь мага получается. Причём, белого мага. Белый маг, в отличие от чёрных, серых, в клеточку и в полоску, не практикует магические гитики. Незачем. Полоска у него одна. А вот, кстати, парадоксальная по форме, но очень верная по содержанию аналогия от Сэмюэля Батлера. Курица – это средство, которое яйцо использует для изготовления другого яйца. Так что, ребята, не только причины, но и следствия некоторых действий, равно как их полезность, ожидаемая и фактическая, могут находиться далеко за пределами понимания курицы. А разбей вы это стекло – ну, тогда вообще разговор на другую сумму шёл бы сейчас у нас с вами. Крутилкин уважительно промолчал. И все промолчали. Свидетелей четверо. Мама, папа, дочь и охранник. Я был далеко от места происшествия но профессиональный взгляд на него имел. В таких башмаках давно был мне подозрителен... А у меня так вообще невроз лёгких. Обширный. Пролиферирующий. А он мне это с гонором с таким представляете... Где вы работаете? Я работаю с людьми. Где конкретно, я спрашиваю. В морге. Санитаром. Да гнать таких нужно из ТРЦ. Пауки всякие мудаки блин. Держа очки как пенсне перед собой, судья зачитал с ноутбука не препинаясь Грубо нарушая общественный порядок пренебрегая правилами поведения в общественных местах желая противопоставить себя окружающим продемонстрировать пренебрежительное к ним отношение показать своё мнимое превосходство носом... Присудили пять тысяч ущерба. И учитывая молодость и что прежде не имел. Бей в барабан и целуй маркитантку, или кого хочешь, но главное, делай дело, не помышляя о пользе и о выгоде для себя, делай дело честно и от души – и тебе зачтётся, не в этом, так в другом сценарии. Чего ж она тормознулась-то. А? Шла, шла – и тормознулась, ни с того ни с сего. Подумал Крутилкин. Крутящий момент... А! Вдруг вспомнил он. Это она по ходу мужика того задела по ногам. Который потом мне в копчик зарядил. Точно, точно. Набились сверх меры – вот и остановилась... А мужик мне и при*бал. И он снова вернулся на землю и в обществе равных по статусу граждан подтвердил свой собственный. Такой же, не равнее других. И вообще. Начало и конец окружности совпадают. Гераклит. А раз совпадают, то – что? А то, что нету, значит, ни конца, ни соответственно начала. Значит, и окружности тоже – нету... Не начинается – не заканчивается, – нету! Так-таки и нету. Крутилкин повеселел... решил заварить себе чайку.


10 декабря 2023 г.