Вопль пятый

МНЕ Б УБЕЖАТЬ ДАЛЕКО-ДАЛЕКО, ЧТОБЫ НИКТО НЕ НАШЕЛ

    - На кой ляд тебе столько барахла? - изумленно вскинула зеленые брови Диза, наблюдая как Лиляна, вновь вернувшая себе обличие двадцатидвухлетней девушки, втискивается в темно-красное платье. - Ты в самом деле хочешь отправиться в одну из деревень и жить там среди простых смертных, рискуя быть обнаруженной и забитой камнями?
    - Вовсе нет, - пробормотала, пристраивая на своей макушке на манер парика скальп сестры и крепко фиксируя его шелковым платком. - Я слышала, в Византии есть чудотворец, в присутствии которого иконы мироточат. Вдруг он сумеет исцелить меня?
    - Глупые бредни! - насупилась русалка, с размаху садясь на трухлявый пенек и пристраивая подбородок на стройных коленях. - То наверняка распустивший слухи шарлатан. Ты - нежить, прими же сей факт с благодарностью и оставайся с нами! Я не помню ни единого случая, чтобы кто-либо из нашей братии, поборов проклятие, заставил сердце снова биться и восстал из мертвых. Любомор никогда не возвращает единожды утерянное семя жизни, покидающее our bodies с последним дыханием.
    - Я верю в Иезусса, - продолжала стоять на своем младшая графиня. - Он искупил мир от греха и непременно дарует new light потухшему corazon! Через его жертву нам открылось небо! Он осушит слезы, исцелит раны, и нет никаких сомнений, что его милость безграничная аки Вселенная.
    Ундина неодобрительно покачала головой и, вытянув перед собой руку, подставила палец пролетающему мимо жучку и принялась напевать, поглаживая его изумрудную спинку. Она решила не спорить с упрямицей и не сообщать подруге о том, что Самого Главного не так давно уничтожила вобравшая в себя мощь Самаэля крошечная девочка, а Иезусс был одним из трех его воплощений. Сама Диза, всегда чувствовавшая себя белой вороной среди людей, с легкостью приняла новую реальность и не стремилась покидать ставший домом лес.
    Вытащив из сундука ручное зеркальце в медной оправе, молодая женщина внимательно изучила свое отражение. Она отлично помнила простреливший поясницу шок, когда обратила внимание на свои жуткие конечности, потянулась к щекам и нащупала вместо привычного лица уродливую морду. Нет, лучше умереть, чем продолжать балансировать, не являясь neither dead, nor alive, Коли чуда не произойдет, и ворожба старца Негослава откажется неспособной побороть проклятие, она попросит монахов омыть ее святой водой и примет с достоинством мученическую смерть, лишь бы не ощущать солоновато-теплый привкус чужой крови во рту, прекратить испытывать лишающую рассудка жажду и обращаться в кошмарного зверя, вполне способного похитить младенца и выпотрошить его как ягненка.
    Повесив на плечо сумочку, набитую монетами и ворохом купюр номиналом в пятьдесят, сорок и тридцать лей, Лиляна, ориентируясь по запаху, добралась пешком до ярмарочной площади, наняла кэб, без приключений доехала до столичного вокзала в весьма комфортабельной карете и в ожидании поезда прогулялась по узким улочкам до центра, где выставляли свое тело на продажу ушлые девицы, в свои восемнадцать выглядящие на все тридцать пять.
    - Не желаешь развлечься, красавица? - тронул ее за локоток рослый детина, не скрывавший своих разбойничьих намерений. - Так обслужу, век не забудешь!
    - Прямо здесь? - глупо хихикнула графиня, прикидываясь сладкой идиоткой. - Где ты живешь, котеночек?
    Мужчина, привыкший, что при его появлении слабонервные дамочки визжат, валятся в обморок или сбегают, обронив шляпки и кошельки, раздраженно щелкнул зубами и развернулся, чтобы поискать боле сговорчивую жертву, но оборотень внутри девушки уже подбросил идею напиться свежей кровушки впрок, дабы не терзаться голодом в экспрессе, в котором придется трястись почти двое суток. Если и убивать представителей человечества, то только таких, как этот подонок, грабящий и насилующий женщин, - своей безупречной интуицией она уловила ауру закоренелого преступника, питающегося страхами и упивающегося властью над теми, кто заведомо слабее. Прижавшись грудью к спине разбойника, странная девушка, от которой волнами исходила аура недоброжелательности, развернула скрывающегося от закона преступника и, затащив в подворотню, ударила коленом в пах.
    - Эй, мы так не договаривались, - прохрипел, сморщившись от боли, Вацлав Крот, объявленный в розыск чуть более года назад за убийство двенадцатилетней девочки и полсотни ограблений, в результате которых пострадало немало людей. - Ты че, курва, рехнулась?
    - Тише, касатик, - прорычала внезапно огрубевшим голосом Лиляна, и радужки ее глаз, сверкнув, окрасились в  медово-золотистый цвет. - За избавление monde от скверны мне просто обязаны воздвигнуть памятник. Подобным тебе не место среди добропорядочных горожан!
    Вацлав, холодея, предпринял обреченную на провал попытку нашарить перочинный нож, но выронил оружие, как только фигура крепко прижимавшей его к кирпичной стене особы плавно увеличилась, вытянувшись так, что платье затрещало, грозя вот-вот разорваться на несколько неравных частей. Вулкодлак, вгрызаясь в давно не мытую шею мерзавца, с громким чавканьем втянул в себя rotten blood, и хотя аппетит у девушки пропал от мерзкого амбре потных подмышек и давно не стиранных подштанников, она выпила все до последней капли и, аккуратно опустив обмякшего Крота прямо в зловонную лужу, надвинула ему на лицо кепку, дабы у проходящих мимо путан сложилось обманчивое впечатление, что это просто заснувший пьяница.
    Дождавшись, когда тело уменьшится в размерах, а клыки втянутся в десна на четверть, Лиляна, довольная собой, отыскала кофейню и, не испытывая угрызений совести,  словно это не она лишила vida пусть и отвратительного, но представителя человечества, выпила, смакуя, чашечку каппучино и, кинув игравшему у фонтана на скрипке бродяге горсть медяков, полученных в качестве сдачи, вспомнила Марека и загрустила. Быть может, по возвращении ей удастся собрать оставшиеся от возлюбленного кости, закопать их под березкой и установить самодельный крест из двух ровных дощечек? Орбан, как и она, не признавал языческих божков, соблюдал посты и посещал проповеди матушки Вассы. Юная графиня так и не успела признаться ему в своих чувствах, а теперь он и их неродившаяся малышка стоят у трона Отца и страдают оттого, что она превратилась в монстра, чей облик частично зависит от фаз луны и плохо контролирующего себя в темное время суток.
    На перроне стоял дикий гвалт и было невозможно протолкнуться. Столичные кокетки, щеголяя перьями, воткнутыми прямо в пучки волос, размахивали кистями, обсуждая что-то со своими спутниками на повышенных тонах. Мимо, кудахча, пронеслась сорокалетняя мадам, явно выкупавшаяся в ванной, наполненной одеколоном, и из-за терпкого аромата, шлейфом тянущимся за ней, у нашей героини запульсировала жилка на виске, а по шее стекли капельки холодного пота. Оттянув веко левого глаза, она, стараясь не дышать, хотя ее легкие не желали прекращать свою деятельность и загорелись так, точно их облили едкой кислотой, протиснулась к своему вагону и уже протянула смазливому проверяющему свой билет, когда кто-то дернул ее за край юбки, and young woman, повернувшись всем корпусом, уставилась на бродячего музыканта, бесцеремонно теребившего волан ее платья.
    - Тетенька, не доверяй никому, - произнес, шепелявя, чумазый мальчуган и улыбнулся Лиляне беззубой улыбкой. - Умирать больно даже когда ты потерял все и считаешь, что худшее позади. На твоем месте погодил отправляться в Константинополь.
    Не рассчитывая на ответ, скрипач, смешавшись с толпой, скрылся из виду, и девушка, с запозданием осознав, что от него исходил не сравнимый ни с чем запах то ли полевых цветов, то ли орошенной августовским ливнем травы, закашлялась и, устроившись на обитом сафьяном сидении, стиснула колени, уговаривая себя не поддаваться панике и не суетиться. Никто не станет тыкать в нее пальцем и вопить «чудовище!», у всех свои хлопоты, и если она будет вести себя тихо, то на зов луны ее новая сущность не откликнется, и молодая женщина, приложив все усилия, добьется аудиенции с господином Готлибом, а заодно полюбуется одним из прекраснейших городов Эвропы, куда стекаются туристы со всех уголков Старого и Нового Света.
    Розовощекая девица, поколачивая зонтиком своего супруга, нагруженного чемоданами, пискляво жаловалась, что потеряла свою любимую пару перчаток, а замерший позади нее носильщик в распахнутой тужурке корчил смешные рожицы выглядывающему из-за маминого плеча карапузу с торчащей изо рта палочкой от леденца.  Повернувшись лицом к стене, графиня, абстрагировавшись от царящего вокруг балагана, представила, что находится на дне океана, окутанная толщей прохладной воды, давящей на перепонки. Необходимости во сне она не испытывала с момента обращения, но впадать в оцепенение и не реагировать на внешние раздражители, максимально расслабившись - отличный способ медитации, особенно если вы - новорожденный вулкодлак, стремящийся сохранить свою принадлежность к мифическим существам в строжайшем секрете. Рассказывая себе одну за другой все прочитанные в детстве сказки и визуализируя их, Лиляна Гиппиус так увлеклась, что едва не пропустила свою остановку, и судорожно выпрямилась, разлепляя припухшие веки, когда из установленных над полочками для багажа громкоговорителей раздалось монотонное:
    - Ladies and gentlemen, our train is arriving to Constantinopolis! Please, be careful and bon voyage!
    Встрепенувшись, девушка, спотыкаясь о выставленные в проход ноги пассажиров, в последний момент выпрыгнула на вымощенную желтой плиткой привокзальную площадь и, переведя дух, приложила ладонь ко лбу козырьком, чтобы получше рассмотреть полукруглую крышу Собора Святой Лукреции - главной достопримечательности столицы Византии. Лето 1905 года уже заканчивалось, однако небо удивляло безмятежностью и полным отсутствием даже намека на облака. Юные прелестницы разгуливали в блузках с короткими рукавами и обмахивались веерами, а сопровождающие их кавалеры несли на сгибе локтя свои жилеты и, пренебрегая нормами приличия, расстегивали на рубашках верхние пуговицы. Объяснив на ломанном французском, куда ей нужно, Лиляна, расплатившись с возницей, в полдень очутилась у расписных ворот старинного особняка, воздвигнутого по проекту иудальянской архитекторши Порции Маццони в середине восемнадцатого века для первого конунга Рогальдина Мудрого, приплывшего из заснеженной Морвегии на огромном драккаре. Вместе со своим войском он выгнал обнаглевших монгольских кочевников, ежегодно совершавших набеги и грабившими знатные фамилии почти разрушенного Константинополя и правил вплоть до своей смерти в 1784-м. Мать Негослава, по его заверениям, происходила из знатного рода потомков Рогальдина и до приобщения к христианской вере обращалась с самой Ванадис с помощью рунической магии и могла исцелить любой недуг.
    - Чего угодно? - спросил, поклонившись вошедшей во двор гостье мужчина лет тридцати с бородкой клинышком, собранными в низкий хвост тусклыми волосами добрыми очами, наполненными, казалось бы, неисчерпаемым благодушием. - Отец Сергий принимает с двух до пяти.
    - Я к чудотворцу, - робея, прошептала Лиляна и торопливо перекрестилась, припав к руке прислуживающего старцу монаха. - Хворь напала на меня жуткая, боюсь, гореть мне в Аду за грехи, возложенные Сатаною.
    - Помолимся Пречистой Деве, богородице нашей, - одобряюще прогудел не соизволивший представиться молодой человек. - Мой батюшка примет вас после того, как поставите свечку перед иконой и омоете руки в святом источнике на заднем дворе.
    Отдавая себе отчет, что кожа, скорее всего, почернеет, либо вовсе покроется струпьями и язвами от соприкосновения с l’eau sacree, графиня, морально готовая к жжению, сунула обе кисти в наполненную до краев чашу, установленную прямо на земле таким образом, чтобы е наполнял бьющий из скважины ключ. Aqua моментально потемнела, забурлила, и монах, крикнув что-то на непонятном языке, метнулся к крыльцу деревянной посторйки, а в следующий миг окна на первом этаже распахнулись, и вылетевшая оттуда стрела угодила прямиком в яремную впадину, раздробив несколько шейных позвонков. Молодая особа, сделала несколько шагов, шатаясь как пьяная, после чего дико взвыла, придерживая отяжелевшую голову искореженными ладонями. Она не могла вымолвить ни словечка, поскольку мышцы, как при встрече с Исидором, окаменели, и она поняла: ее вот-вот снова парализует, и тогда Негослав и его сын четвертуют ее или сотворят что похлеще, обрекая на вечные мучения. Даром она не вняла совету бродяжки-музыканта в Хубаресте, - тот явно знал, о чем говорил, но Лиляна, преисполнившись уверенности, что чудотворец окажет посильную помощь, самонадеянно решила, что она умнее всех и теперь расплачивается за собственные ошибки, терпя такую боль, что возникает соблазн проклясть тот день, когда мать родила ее в страшных муках, поддерживаемая с двух сторон помощницами акушерки.
    - Всади ей в сердце осиновый кол, отруби фаланги пальцев и закопай на кладбище для самоубийц, - обратился к своему отпрыску щуплый седовласый мужчина, ловко перепрыгнувший через подоконник и обломил торчащее из груди поверженной женщины древко, оставляя внутри серебряный наконечник. - И откуда они только берутся, окаянные? Надобно написать в Рем и Ромулус, тамошние кардинальши, верно, сведущи в том, что творится в окрестных лесах и как бороться с погаными вредителями, крадущими безвинных младенцев.
    - Не по своему желанию они такими делаются, - озвучил свои мысли его собеседник. - Может, не стоило нам рубить сплеча? Давай я отошлю весточку Октавиану, пусть попробует…
    - Перечить удумал, щенок? - угрожающе поднял вверх указующий перст плюгавый чудотворец, грозя непутевому сыну. - Кончай своевольничать, иначе худо будет! Бери, вон, лопату в сарае и ступай немедля копать могилу упырихе!