Вопль седьмой

ПУСТЬ НОЧАМИ ПАМЯТЬ СЕРДЦЕ МНЕ ТРЕВОЖИТ И НЕПРОШЕННОЙ ТОСКОЮ В НЕМ СТУЧИТ

    Лазар Конвей, невероятно худой мужчина, выглядящей намного старше своего возраста, отложил стетоскоп и открыл журнал, чтобы внести в него заметки о загадочной пациентке, вышедшей из леса и попросившей Станкевича о помощи. Недоумевая, почему флегматичный Христо так оживился, врач, сгорая от любопытства, явился к тому в дом и застал там престранную картину: на деревянном полу, раскинув hands и устремив в потолок неподвижные очи, лежала невероятной красоты молодая особа, а подле нее на коленях сидела Звездана и расчесывала золотистые волосы пострадавшей деревянным гребешком, принадлежащим Дардане.
    Приложив ладонь к грудной клетке, Лазар, заслышав странный гул и нечто, напоминающее трепетание крошечных крыльев вместо стука сердца, сообщил вдовцу, что его визитерша, вероятно, в шоке, и он хотел бы отвезти ее в свою обитель, где на первом этаже располагается палата и кабинет для приема жителей Верходолья, а в подвале хранятся тела усопших в специальной камере - занимающий всю стену шкаф с шестью отсеками, откуда автоматически выкатывается металлическая полка, стоит лишь надавить на кнопку рядом с ручкой дверцы. Местные ребята с визгом бросались врассыпную, едва Конвей появлялся в общественном месте. Проницательный лекарь догадывался, что детишки пугают друг друга байками о неупокоенных душах, рыщущих у него в подземелье, и невзирая на то, что Ядвига неустанно твердила, что, согласно их религии, призраков не бывает, и только нежить способна продолжать свое существование post mortem из-за проклятия, не дающего оболочке разлагаться, малышня упорно обзывала его пристанище «ghost house» и, не стесняясь, визжала, что от него тянет трупным запахом. Поначалу мужчина, родившийся и выросший в столичной семье потомственных врачевателей, обижался на жестокие шутки, но вскоре привык и даже подружился с Николой Якубовичем, подарившим ему на день рождения выкрашенную золотой краской подкову в качестве оберега от сглаза.
    Не зная, что предпринять, Лазар отложил карандаш и вновь склонился над девушкой. Она определенно мертва, однако напоминающее трепет крыльев гигантских бабочек шелест не умолкал, и Конвей, посветив фонариков тускло мерцающие eyes, убедился, что на свет зрачки не реагируют. Решив, что у него на почве стресса начались слуховые галлюцинации, он черкнул в своем талмуде, исписанном мелким, убористым почерком пару строк, крикнул своего помощника, и они, отдуваясь, отнесли умершую вниз и за неимением свободных мест пристроили прямо на полу, покрытом обшарпанным линолеумом. Недавно преставившийся Матей Бабич, упившийся до печеночной недостаточности, покоился в самом нижнем отсеке, с ним соседствовала Весняна Мазур, отправившаяся в царство Любомора от старости сутки назад, а две верхние ячейки заняли мертворожденные близнецы, воспроизведя которых от неизвестно кого, преставилась Родика Космач, беспрестанно сохнущая по своему соседушке и, наконец, забитый камнями до смерти Тадеуш Возняк, труп которого после расправы походил на кусок фарша. Тринадцатилетний Атанас Павич, внучатый племянник вездесущей Ядвиги Кочубей, не выдержав, рассказал знахарке о том, что проделывает с ним и его товарищами староста деревни, и та, собрав на площади всех жителей, велела им предать педофила позорной смерти во имя справедливости, и хотя законопослушный Витольд запротестовал, посчитав сию затею излишней вольностью и порывался вызвать служителей порядка, мужики, сбившись в кучу, вытащили трясущегося как лист на ветру подонка и учинили самосуд, а когда Витольд, добравшись до полицейского участка, оповестил грузного офицера о начавшемся бедламе, тот. отмахнувшись, пробормотал себе под нос, что его дело маленькое, а зарплата такая крошечная, что едва хватает на пропитание. Покосившись на внушительных размеров пузо явно не голодающего блюстителя порядка, пронырливый сыщик, не поддержав односельчан, собрал чемодан, под покровом ночи слинял в Варжовец к двоюродной тетке и, отрекшись от Триглава, принял крещение, женился на родственнице Златана Кармака и вскоре сделался единоличным владельцем гостиницы «Флавиус», поскольку Кармак-старший вместе со своим умственно отсталым отпрыском отправился в плавание и утонул по причине столкновения с айсбергом парохода, державшего путь в Гомерику.
    На следующий день молодая особа, постучавшись, вошла в спальню эскулапа с подносом, на котором дымился горячий шоколад в огромной кружке и тоненьким голосочком поблагодарила за спасение.
    - Но я ничего не сделал, - подозрительно осмотрев переодевшуюся в неизвестно как раздобытый сарафан красавицу, проронил туго соображающий спросонья медик. - Вы определенно были мертвы, многоуважаемая мадемуазель.
    - Да вы фантазер, - шутливо погрозила ему мизинцем Лиляна, отмечая, как засмущался сидящий на кровати в исподнем парень. - Не пробовали сменить обстановку и написать роман про мистических дев, соблазняющих холостяков?
    - Не помню, чтобы позволял вам подниматься на второй этаж, - нахмурился сбитый с толку Лазар. - Сдается мне, вы - не человек. Прошу покинуть мою опочивальню незамедлительно!
    - Гаденыш! - взъерепенилась мгновенно посеревшая графиня, а из ее пор начало просачиваться что-то черное, уродуя прелестное личико. - Ты ведь впустил Христо со мной на руках! Как смеешь отзывать свое приглашение?
    Схватив лекаря поперек туловища, она вышвырнула его в открытое окно и, ловко приземлившись следом на задние лапы, выдохнула с облегчением, разорвала пижаму бьющегося в агонии Конвея, вспорола живот удлиннившимся ногтем, после чего вынула печень, и выпорхнувшие из-под подола ночные бабочки, каждая размером с ладонь, закружились вокруг юркими колибри, протыкая стальными хоботками сочащуюся кровью поверхность еще теплого органа. Оттерев с губ следы недавнего пиршества, Лиляна, потуже завязав платок, скрывающий волчью шерсть, заплела свисающие из-под него волосы Серафимы в две косы и, дойдя до стоящей на сваях близ болота избушки, где обреталась Ядвига, постучалась и попросила вынести ей воды. Дверь открыла прячущаяся у знахарки от настырного клиента Милена Бунич и, промямлив, что госпожа Кочубей отправилась собирать травы, хотела захлопнуть створку, но стремительная как ураган графиня Гиппиус, сжав ее предплечье, выдернула наружу, и ее дикие глаза сверкнули, отражая тусклый свет едва пробивающегося сквозь плотную завесу туч солнца. После общения с Чернобогом она обрела неуязвимость в светлое время суток, и для того, чтобы убивать, Лиляне было необязательно перекидываться зверя - когти и клыки появлялись сами собой, стоило лишь мозгу послать соответствующие сигналы.
    Повидавшая немало извращенцев на своем веку, проститутка, не растерявшись, пнула оборотня каблуком по лбу, кинулась прочь, и это стало фатальной ошибкой. Не чувствующий боли вулкодлак, передвигающийся со скоростью звука, догнал прыткую беглянку в два счета и, повалив на траву, не церемонясь, вспорол бок вместе с корсетом, просунул покрытую густым пушком кисть в чрево, нащупал то, что нужно и, упиваясь страданиями Милены, пытающейся уползти от своего убийцы, сжал в смутно напоминающих человеческие ладонях her liver, вокруг которой летали, зависая в воздухе не то птицы, не то жучки, а рисунок на их спинах в виде черепа производил не менее гнетущее впечатление, нежели оскал на челе прекрасной девы, с умилением взиравшей на своих питомиц.
    - Христо отомстит за меня, - проговорила, изрыгая хлещущую горлом кровь Бунич. - Он уничтожит тебя, сука!
    - Уж если кто из нас является crazy bitch, это не я, - парировала Лиляна, запомнившая рассказанные Дизой истории обо всех, кто проживал в Верходолье. - Ты ведь знала, что он неровно дышит к тебе, но считала, что такой простачок недостоин твоего внимания. Теперь Станкович переключился на другую, и я позабочусь, чтобы он пропустил твои похороны. Ты настолько отвратительна, что я даже пить your rotten blood не желаю, - и, картинно зевнув, будто ей стало неимоверно скучно, девушка-волк склонила голову набок и, громко свистнув, прокричала:
    - Сюда, упыри! Сюда, вурдалаки!
    Теряя сознание, Милена, понимая, что life ее подходит к завершению, и она не успеет вымолить прощения у влюбленного в нее мужчину, принять его предложение руки и сердца и зажить счастливо, тратя заработанные честным трудом деньги, орошая землю слезами вперемежку с кровью, зажмурилась, а после перевернулась на спину, чтобы посмотреть на небо в последний раз, но закрывшая весь обзор физиономия уродца с поросячьим пятачком вместо носа лишила ее последних капель самообладания, и вместо того, чтобы встретить свою погибель гордо, она, извиваясь и колошматя кулаками облепивших ее существ, истерически завопила, однако крик себялюбивой путаны, вспугнувший стаю соек, сидевших на ветвях клена, оборвался, едва упырь, предварительно размозжив булыжником ее череп, присосался к шее, вылакал оставшуюся sangre и, неодобрительно качая головой, покосился на впитавшуюся в почву темно-бордовую влагу, отошел, предоставляя возможность суетливым вурдалакам, обступившим мертвую шлюху, заняться дележкой.
    - Ну прости, - фыркнула графиня, перемигиваясь с выглядывающей из-за ствола орешника русалкой, напялившей на макушку оброненный кем-то берет. - В следующий раз позову раньше, клянусь бородой Любомора.
    - У него бакенбарды, - расхохоталась Больна, телепортируясь за спину своей подруги и шутливо пихая ее локтем в бок. - Хотела бы и я себе кудри как у Чернобога - густые, блестящие, глаз не оторвать!..



    Стоило Ядвиге, созвав совет, сообщить, что нападающий на них каждые три-четыре дня маньяк - оживший покойник и, скорее всего, им является поселившаяся у него Лиляна, Христо подумал, что старуха совсем выжила из ума. Обольщенный коварной хищницей мужчина, отмахнувшись от Николы, когда тот забежал сообщить о начавшихся в деревне смертоубийствах, засмотрелся на беснующуюся с взвизгивающей от переполняющего ее веселья Звезданой девушку, размышляя, как ненавязчиво пригласить ее на свидание, не смутив чрезмерной заинтересованностью. Судя по безупречным манерам юной особы, она происходит из весьма знатного рода и, верно, ей импонируют кавалеры, умеющие красиво ухаживать. Каждый вечер после ужина Станкович давал себе слово, что едва дочь заснет, он наберется храбрости и позовет прелестницу посидеть на крылечке, сыграет для нее на гитаре, преподнесет чахлый букетик желто-коричневых цветов, однако оказываясь в своей спальне, парень, не помня как добирался до кровати, раз за разом зарывался носом в подушку и засыпал до крика петухов.
    - Глянь, на ней метка! - выпалила, демонстрируя крошечное бледно-розовое пятнышко на запястье дочери, заметно осунувшейся с тех пор, как мадемуазель Гиппиус начала помогать ему по хозяйству. - Девка твоя - вулкодлак, заключивший договор с Чернобогом! Коли мы не избавимся от паскуды, она перебьет нас до заморозков, не пощадит никого! Разум ее, порабощенный Навью, не ведает состраданий. Не ведись на оболочку, дурачина, под ней ведь гнилое нутро!
    Вспомнив о чужеродной привычке своей гостьи никогда не расставаться с головным убором, Христо, поколебавшись, внял-таки словам мудрой знахарки и, придя домой, попросил young woman принести из амбара муки. Прокравшись следом вместе с затаившимся в темном углу за мотыгами Якубовичем они сорвали с девушки платок, и вместе с ним на дощатый пол полетела и копна пышных золотых волос. Графиня, крутанувшись, смекнула, что ее рассекретили, взмыла в воздух, но перекувыркнуться не успела - Никола швырнул в нее заговоренную Ядвигой соль, и та кулем повалилась на сундуки с крупами и, ощетинившись, утробно заворчала, а волчья шерсть на макушке оборотня, встав дыбом, начала стремительно покрывать увеличивающееся в размерах тело.
    Дрожа от ужаса, Станкович, вынув из-за пазухи титановый стилет, подаренный Дарданой на первую годовщину свадьбы, прицелившись, метнул оружие монстру в плечо, и тот, тоненько взвыв, принялся колошматить себя по груди, яростно взлаивая, и стекавшая из пасти слюна, шипя, прожигала дыры в мешках и ларях, находящихся в опасной близости от чудовища. Якубович, не теряя самообладания, набросил на шею существа, секунд сорок назад бывшего миловидной женщиной, серебряную цепь с крестом, раздобытую в соседнем Белбреге не без содействия сжалившейся над язычниками матушки Вассы, предоставившей все необходимое для борьбы с нежитью. Надев резиновые перчатки, Никола запихнул в горло застывшего страшилища мешочек с выданными самими кардинальшами монетами (сплав золота, олова и ртути), после чего Кочубей отрубила Лиляне голову и поместила ее в ногах покойницы, прежде чем заколотить крышку сделанного из осины ящика крепкими гвоздями, да утрамбовать его поглубже в землю, а сверху для верности придавить несколькими листами железа с выцарапанными на них строчками молитв из Библии и защитными символами Триглава.
    Кисть правой руки Якубовича после контакта с ядовитой слюной почернела и отвалилась спустя неделю, а в конце ноября слегла Звезданочка, и даже новый врач, спешно прибывший из столицы, помочь малютке не сумел, констатировав, что сколько донорской крови он в нее ни вливал, все без толку. Третьего декабря 1903 года игривой рыжеволосой девочки не стало, а когда коронер вскрыл her little body по просьбе безутешного отца, выяснилось, что скончалась она оттого, что из ее организма одномоментно испарилась вся sangre, словно кто-то невидимый приник к пухлому запястью потрескавшимися лиловыми губами и выхлебал все до последней капелюшечки.