Вопль восьмой

I CRY FOR HELP, BUT HELP WILL NEVER COME

    Честно говоря, столицу Югославии я, сидя за компьютером в своей квартирке, представляла несколько иначе: поисковик, как только fingers вбили название интересующего меня мегаполиса, вывел на жидкокристаллический экран около сотни умопомрачительных снимков готических строений, на крышах которых расселись в задумчивых позах химеры химеры и горгульи, озер с кристально-чистой водой в самом сердце соснового бора и аллей, усыпанных разноцветными листьями. В реальности Хубарест мало чем отличался от городов моего родного Роккобадо: переполненные уткнувшимися в свои смартфоны людьми улицы, валяющиеся на сложенных картонках бездомные, пестрая реклама на фасадах строений в центре, загаженный голубями памятник великому полководцу. Разве что в Гэнверсе, куда я перебралась после окончания университета, люди чуть менее улыбчивые, нежели здесь, однако, если отпустить разницу в менталитетах, большинство стран Эвропы точно такие, как в Гомерике, которую я люблю всем сердцем и ни за какие коврижки не хотела бы перебраться ни в благословенную Швеццарию, ни в Морвегию, где, согласно публикуемым на различных сайтах статистикам, проживают самые счастливые люди на планете.
    Обосновавшись в отеле, я, разумеется, не переминула совершить променад по близлежащим райончикам, поражаясь тому, насколько сильно отличается туристическая часть города от его окраин. В Илли-Тукки, for example, где я побывала раз семь за свои неполные тридцать два года, все самое интересное располагается не в унылом даунтауне, а за его пределами: окруженный заповедником Саммерфилд не представляет из себя ничего особенного, но стоит только сесть в электрокар и проехать по безупречному хайвею миль двадцать, и вы буквально ослепнете от красоты Оранжстауна, признанного одним из самых красивых мест на крошечном голубом шарике под названием Эмбла.
    Увлекшись в подростковом возрасте историей, которую у нас преподавал харизматичный мистер Биркенмайер, перемежающий увлекательные лекции показом документальных фильмов, где вооружившиеся толстыми кисточками люди выкапывали из песков руины древних цивилизаций, я загорелась идеей стать археологом и отыскать несметные сокровища, которые, по легенде, великая Клеопатра закопала в песках, дабы украшенную рубинами диадему не смел носить после ее смерти никто. Девчонкой я была бойкой, своенравной, и немаловажную роль в обретении мной независимости сыграла гибель отца в автокатастрофе и последовавшая за этим апатия матери. Поначалу я, пятнадцатилетняя инфантилка, наивно полагала, что пройдет время, и миссис Хансен вновь сделается улыбчивой и беззаботной, but maman, напрочь позабыв о наличии у нее двух детей, лежала в своей кровати, плотно задернув портьеры и никак не реагировала на мои просьбы сходить на родительские собрания, помочь Ленни с уроками и приготовить на обед хотя бы тарелку вермишели. Вонючие психологи, чьи каналы заполонили MyTube как грибы после дождя, могут сколько угодно гундеть о том, что депрессия - тяжелая болезнь, и человек, дескать, не в состоянии справиться с ней по щелчку пальцев. To my mind, все это чушь и отговорки, и если бы ваша покорная, допустим, являлась родителем, я совершенно точно послала бы к чертовой бабушке меланхолию, взяла б себя в руки и улыбалась бы - пусть натянуто, дабы my children не травмировались рассыпающимся в пыль хрупким monde, который еще недавно представлял из себя весьма уютный домик, построенный из кубиков и игральных карт. Карлибет не имела права бросать нас, ныряя в илистую бездну пруда безнадежности, оградиться от дочерей, словно мы - не члены семьи, нуждающиеся в опеке, а досадное недоразумение. Родственники, of course, приходили к нам на выручку, но я до сих пор не простила подарившую мне жизнь женщину за предательство. Мы с Ленией обожали папочку не меньше, пища на весь квартал, когда он, возвращаясь из командировки, ставил на пол свой саквояж и, подняв нас на руки, кружился, заливисто смеясь, and after his death, невзирая на юный возраст, я осознала: сидеть на диване и с унылой физиономией рассматривать узор на обоях - непозволительная роскошь, которую я себе позволить не посмею.
    Мне пришлось резко повзрослеть, приглядывать за сестренкой, учиться жарить сытный омлет с ломтиками помидоров, помогать Ленни с решением задач по геометрии, поскольку точные науки ей давались с трудом. Пока мои сверстницы, задерживаясь в школе, красили ногти и обсуждали последние сплетни, я мчалась в супермаркет за продуктами, забирала sister из балетной студии, пылесосила ковер в гостиной, и лишь в десятом часу, наспех приняв душ, садилась за свою домашку. Слабохарактерная hermana, выйдя замуж, забрала матушку к себе, так что теперь у них отличные отношения. Я же вряд ли не изменю свое мнения относительно этой мадам, никогда не забуду о том, что мать строила из себе невесть что, переложив свою ответственность на хрупкие плечи подростка и постоянно ругалась с сестрой, норовящей нас помирить. Наверное, именно после папиной гибели я зачерствела, understanding, что доверять могу только себе, а вместе с циничностью in my angry heart поселилась жестокость, и Крессида Хансен из милой девочки превратилась в злобную суку, обожающую говорить колкости в глаза и кладущую огромных размеров болты на чувства окружающих.
    Когда мне стукнуло семнадцать, и в крови забурлили гормоны, отвечающие за сладостное томление внизу живота, я, прознав, что красавчик Гейл Уэбб работает на автозаправке и пишет сочинения для одноклассников за материальное вознаграждение, копя на колледж, то подумала, что нет ничего зазорного в том, чтобы заплатить ему кругленькую сумму за секс. Мне показалось правильным лишиться девственности с хорошим мальчиком, а не каким-нибудь головорезом, that’s why, продав бриллиантовые серьги, подаренные дедушкой, я, отозвав паренька в сторонку, без предисловий предложила переспать со мной и получить в качестве вознаграждения пять тысяч таллеров.
    - Но у меня ведь есть подруга, - замялся добропорядочный Гейл, нервно теребя лацкан весьма потрепанного пиджака. - Я причиню ей боль.
    - Господи, - закатив глаза, прошипела я, - Не будь неженкой! It is just a sex! Я же не требую бросить Энджи и любить меня до гробовой доски.
    Поломавшись аки набивающая себе цену телка на вписке, Уэбб согласился, и мы, сняв на одну ночь номер в трехздвездочном отеле, наконец остались наедине, и я, не мудрствуя особо, накрыла его губы своими. Юноша отвечал вяло, его руки висели вдоль туловища, а лоб покрывала испарина, и я, сердясь на него, отскочила назад и, вынув из бумажника новенькие купюры, вальяжно развалилась в кресле и, обмахиваясь импровизированным веером из таллеров как заправская злодейка из старых мыльных опер, велела ему убираться прочь.
    - Я, пожалуй, лучше позвоню в агентство и приглашу вместо тебя профессионального эскортника. За гораздо меньший гонорар он исполнит все мои требования, - выпалила я, отметив, как загорелись глаза парня при виде money. В тот момент, ощущая себя чуть ли не насильницей, я действительно планировала вытолкать этого оболтуса за дверь и поискать в Интернете кого посговорчивее, но Гейл, бухнувшись на колени, подполз и, обхватив мои ноги, ткнулся носом в лодыжки и, сняв туфлю, прижался щекой к стопе.
    - Дай мне еще один шанс, - едва не плача промолвил Уэбб, сдирая с себя рубашку и приблизил свое пунцовое лицо к моему. - Пожалуйста, Сида.
    Будь на моем месте кто-либо другой (хотя кому вообще взбредет в голову нетривиальная мысль обзавестись половым партнером подобным образом?), он бы стопроцентно отдал эти несчастные пять штук отчаянно борящемуся за место под солнцем однокласснику из малоимущей семьи просто так, но я, упрямая как стадо ослов, распрощалась с эмпатией и не желала влезать в шкуру парня, согласного на интим с девушкой, которая ему совсем не импонирует. Я искренне наслаждалась остервенелыми ласками чужого бойфренда, постанывая от нетерпения, прижималась теснее к присосавшемуся к моей груди юноше, старательно зажмурившегося, дабы не различить торжествующей улыбки on my lips. Гейла нельзя было назвать опытным любовником, но я и не ждала крышесносного оргазма. Основной целью являлась дефлорация, получение опыта, удовлетворение интереса, а сам факт близости красавчика с безупречной линией челюсти и веснушчатым торсом возбуждал намного сильнее потуг старательного Уэбба покончить со всем как можно скорее и сбежать. Видимо, он надеялся, что я приду к финишу раньше, однако мне страсть как хотелось увидеть his face, когда он кончит. Судорожно вздохнув, парень, дернувшись, повалился прямо на меня, и я, поглаживая его влажные от пота лопатки, поцеловала идиота в щеку и добавила еще одну тысячу в качестве моральной компенсации. После той ночи мы с ним больше не разговаривали, но от сплетниц, перемывающих косточки всем без исключения, я узнала, что Гейл бросил Энджи спустя неделю и отвечал отказом всем, кто приглашал его на вечеринки. Наверное, я поспособствовала возникновению у него psyсhological trauma, but, to say the truth, меня это не шибко печалило. В конце концов, не на аркане ведь я тащила его к себе, - решение fellow принял сам, посему ответственность за последствия лежит on his shoulders.
    Охваченная воспоминаниями, я шаталась по осеннему Хубаресту, попинывая носками кроссовок валяющийся на асфальте мусор. Столица Югославии - всего лишь перевалочный пункт for me. Завтра утром я сяду на поезд до Верходолья, чтобы убедиться в правдивости слов своего коллеги, уверявшего, что раскопал в крошечной деревушке то, за что мы сможем выручить огромные бабки. Да-да, я сделалась так называемым «черным археологом», в записной книжке которого дохрена номеров состоятельных гомериканцев, способных отвалить миллиончик-другой за то, чтобы черепки глиняных сосудов и прочая лабуда осели в их частной коллекции, наличием которой обязан хвастаться любой богатей, мнящий себя образованным человеком с тонкой душевной организацией, разбирающийся как в науке, так и в искусстве. Лоран Болейн, совершенно случайно познакомившийся на каком-то мероприятии с проживающим в Варжовце Жиркой Даличем, выяснил, что в покинутом жителями поселении зарыта молодая особа, которую местные обвинили в том, что она, дескать, пьет кровь и обращается в волка. Если верить болтливому мужичку, во рту мертвеца можно найти монеты начала прошлого столетия, отлитые священнослужителями специально для борьбы с нечистой силой, и обожающий мистические истории Лоран, оповестив меня о том, что летит в Эвропу на разведку, прислал несколько расплывчатых снимков почерневшего от времени гроба, внутри которого покоились желтоватые кости. Судя по вытянутому остромордому черепу, находящемуся в аккурат между голеней покойницы с очень длинными конечностями, это вполне может оказаться фальсификацией - некто, обезглавив акселерата, потехи ради уложил бедолагу в домовину, поместил between legs волчью башку и рассыпал по дну горсть империалов, бывших в обороте до убийства короля в 1911 году революционерами.
    Я не сомневалась, что хитрец Далич пудрит нам мозги, надеясь сбыть подделку, однако позвонивший мне напарник, захлебываясь от восторга, поведал о чуть тронутых эрозией железных листах, массивной цепи с распятием и я, купив электронную книгу по истории Югославии, освежила полученные в учебном заведении knowledges. До падения монархии в этой стране большая часть городов и поселений исповедовала христианство, однако встречались и места, где поклонялись Перуну, Огнебогу и Велесу. Верходолье, гласил тридцатый параграф, находилось под покровительством Триглава, и потому лично у меня возникли сомнения, что чуть более ста лет назад люди, возносящие молитвы божеству с несколькими лицами, вдруг взяли и, резко поверив в единого бога, похоронили кого бы то ни было, соблюдая обряд, обычно проводимый священнослужителями, дабы изгнать или запечатать бесов. Готова поклясться, монеты достались Жирке от предков, и он удумал сбагрить их «тупым гомерикашкам» за сумму, в несколько раз превышающую их реальную стоимость. Коль мои подозрения оправдаются, я воспользуюсь подвернувшейся возможностью и посещу Белбрег, - there’s a possibility, что в полуразрушенном замке графини Серафимы Гиппиус, покончившей с собой в лечебнице для душевнобольных, найдется, чем поживиться.
    Безуспешно пытаясь дозвониться до забывшего зарядить свой айфон коллеги, я, запахнув куртку, потащилась, катя за собой чемодан в сторону старого кладбища, поминутно сверяясь с отправленной через мессенджер геолокацией и не обращая внимания на оборачивающихся мне вслед верходольцев. Чистое небо Хубареста теперь казалось картинкой из далекого прошлого: завеса плотных туч отрезала деревеньку от солнечных лучей, а резкий ветер доставлял неудобства, бросая на лоб пряди старательно уложенных волос. Взобравшись на пригорок, я почти сразу увидела лежащего на пожухлой траве Болейна - его попугайский трикотажный жилет не спутать ни с чем. Недоумевая, какого хера этот полудурок разлегся на холодной земле, я, бросив поклажу, ускорила темп и, разглядев наконец распахнутый в немом крике рот с выбитыми передними зубами и болтающуюся на сухожилии кисть правой руки, остановилась, забыв как дышать. Представшая передо мной сцена из долбанного триллера, после просмотра которой хотелось, как в хорошо известном меме взять блендер и взбить eyes до кровавого желе, рождала в душе прежде всего оторопь, соседствующую с продиктованным отрицанием позывом рассмеяться и убедить себя, что это - плохо срежиссированный спектакль, затеянный с целью развеселить меня. Только вот на дворе не первое апреля, и даже имеющий внушительный стаж актер вряд ли сможет так талантливо изобразить растерзанный труп, даже учитывая наличие всевозможных технологий и безупречную работу гримеров.
    Подавив рвущийся наружу писк и рвотные позывы, я, попятившись, налетела на что-то мягкое и, повернувшись, смекнула, что прямо за мной возвышается чудовище, а не напяливший дурацкий хэллоуинский костюм подросток, пожелавший напугать туристов. Размеренно вздымающаяся грудная клетка и стекающая из пасти вниз слюна прозрачно намекали: менее чем в сантиметре от меня стоит, сгорбившись, вулкодлак, персонаж из югославских баек, что пьет кровь животных и не брезгует человеческими внутренностями. Бежать смысла нет, - монстр благодаря длиннющим задним лапам догонит сразу, а поскольку я не привыкла поворачиваться к опасности спиной, выход, увы, только один: смириться. Лучше умереть с гордо задранным подбородком, нежели сдохнуть аки последняя трусиха, моля о пощаде того, кто вряд ли проникнется моими ораторскими способностями. Живой мертвец, потревоженный давно отправившимся на стрелку с Эрешкигаль Лораном, невесть как обративший время вспять и обзаведшийся кожным покровом, качнувшись, опирается на передние лапы и, подпрыгнув, вгрызается острыми как бритва клыками в мои ребра. Локтевой сустав пронзает адская боль, а затем все чувства, обострившиеся до предела, лопаются мыльным пузырем, оставляя меня наедине с обволакивающей и протяжно звенящей nothingness. Последнее, что я вижу, прежде чем мои веки смыкаются навсегда, это полчища гигантских черно-коричневых бабочек, взмывающих ввысь, а после все обрывается, и мое сердце глохнет, пропустив ровно четыре удара.